Дело

     Серега Гагарин попал в беду. На него возбудили уголовное дело. И Леше Орлову это было бы по барабану, кабы не одно обстоятельство – Серега был его другом.  Сам Леша уже не работал в милиции. Нет, он бы был не против и дальше  продолжать службу, но взгляды руководства и Орлова по данному поводу кардинально расходились и так получилось, что это занятие он оставил. А Серега нет.
     Если говорить так, как было на самом деле, то дело возбудили не только против Сереги. По делу проходили еще два его сослуживца: Саня Овцебык, Володя Гименеев, а так же неустановленное следствием лицо из числа личного состава оперсостава. Разумеется, если бы Серега, действительно, был бы родственником знаменитого первого космонавта, то дело утряслось бы, думается, само собой: «терпилы» сами бы, с первой космической скоростью улетели бы, куда подальше от такого обидчика.
     Овцебык, понятно, даже претендовать не мог на знаменитого однофамильца. Если бы потерпевшими были молодые незамужние девушки, то возможно, Гименеев обратился за помощью к богу с именем, созвучным его фамилии, курирующему эти вопросы, и все решилось бы в другой плоскости, но судьба распорядилась так, как легла фишка в этот день. А именно: потерпевшими оказались три взрослых, здоровых азербайджанца.
     Что там получилось, толком никто не говорил, но, вроде, как слово за слово, торгуя пивом с лотка у метро, они нагрубили сотрудникам. У оперов нервы тоже не железные, потащили они грубиянов на базу, устанавливать их личность, законность нахождения в столице и занятия торговой деятельностью и, как будто, слегка помяли их по дороге или в отделе.
     В общем, дело житейское, сплошь и рядом такое происходит, раньше чаще, сейчас, говорят, реже, суть не в этом. А в чем? А в том, что меньше, чем за сутки, районная прокуратура мало того, что приняла заявление и провела по нему проверку, так еще и возбудила, самое что ни на есть, уголовное дело! Понятно, что какая-то лапа у этих торговцев в прокуратуре была. Правда, возбудившаяся прокуратура повела дело не шатко не валко, особо не злодействуя. Следователь Валуев, которому расписали это дело, был вообще человек не злой, его бы воля, он прекратил бы его прекратил, он даже пытался проделать это трижды, однако, районный прокурор так же трижды отменял его постановления и Валуев покорился судьбе.   
     Фигуранты, успокаивали друг друга тем, что Валуев, с которым они раскрыли не один десяток тяжких и особо тяжких преступлений, все равно прекратит дело, а когда забегающий по привычке «на огонек» Леша призывал не убаюкивать себя этим обстоятельством, жутко на него злились.
- Серега, Володя, Саня, вы, сами, сколько операми проработали? Сколько раз вы сами злодеям говорили: «Расскажи мне, как было дело, и я тебя отпущу!»?  А человек ведется на эту «туфту» и не понимает: зачем рассказывать, если все равно отпустят? А теперь вас самих на эту наживку ловят! Следствие-то идет! Для чего? Чтобы дело прекратить? Отнюдь! Для того, чтобы довести до обвинительного заключения и загнать в суд!
     Но, они на него махали руками, просили не трепать нервы и продолжали пребывать в полной уверенности, что уж в отношении них-то, точно дело прекратят!
     Однако все шло своим чередом, и кто его знает, чем все бы закончилось, если бы в один зимний морозный вечер не сошлись звезды так, как они, тогда, сошлись.
     В общем, как-то после своей новой работы Леша опять забежал в родную «контору» рассчитывая махнуть с приятелями грамм по двести водки, но не тут-то было! В отдел заявился следователь Валуев, которого, видимо, уже просто достало руководство с этим делом, нахально занял гагаринский кабинет, положил на гагаринский же стол  довольно толстенный том уголовного дела, притащил с собой двух «терпил», двух понятых и вознамерился провести опознание.
     Но поскольку кабинет был маленький, всю эту ораву разместить там было, как бы проблематично, он решил организовать эту процедуру в актовом зале или Ленинской комнате или Красном уголке (шут знает, как оно тогда уже называлось). В общем, произошло главное - Валуев вышел из кабинета, а Леша туда зашел. 
     Понимая, что такого случая больше не представится, он сунул том под куртку и выскочил в коридор, где и столкнулся с Серегой.
- Ты чего? - спросил Серега, потом заглянул в кабинет, посмотрел на свой стол и все понял, - Дело спер?
- Так для общей пользы, - пояснил Леша, - почитаю, посмотрю, что там интересного и верну! Все, пошел, не хватало, чтобы нас тут застукали.
     Больше его в отделе никто не видел, только дознаватель - Китайгородцева Ирка, которой он подмигнул, проходя по коридору. И все.
     В дежурной части на первом этаже шел ремонт, туда-сюда шныряли рабочие, какие-то мастера, снабженцы, каменщики, штукатуры, инженеры и отдел был больше похож на проходной двор, захочешь запомнить, кто заходил и выходил - не запомнишь. Дежурного, эта веселая ватага, вообще загнала в угол, где он и сидел за своим казенным столом с телефонами и больше всего беспокоился, чтобы его вместе со стенами не покрасили или с потолком не побелили. (А постовые на входе в отдел тогда еще не стояли).
     Леша вышел из отдела и пошел к метро. Не читать же такой интересный труд на морозе?
     Спустился в подземку, присел на лавочку и достал из-под куртки Валуевский фолиант. Даже просто пробежав глазами протоколы допросов, он понял, что жить этому тому осталось недолго. Нет, в живых его было оставлять просто нельзя! Протоколы были написаны, как под копирку: «Нет, я никого не бил, кто-то бил, а кто я не видел», из чего вытекал вполне логический вывод о том, что били все.
     Леша задумчиво полистал страницы:
     «А может оставить этот «шедевр» в живых? Пусть ребята почитают… Нет, нельзя, они, пожалуй, сдуру, отнесут его обратно Валуеву, вот он обрадуется! А потом, по любому, начнется выяснение обстоятельств исчезновения этого тома! Кто, когда, при каких обстоятельствах… Меня, слава Богу, никто не видел, только Ирка, но она точно не скажет. Нет, дело, ты - обречено! Тебе придется умереть! Прости, если что не так!» 
     Леша вышел из метро и потопал в лесопарк. Отойдя от протоптанных дорожек метров на пятьдесят, он достал том, полюбовался на него последний раз, перевернул страницами вниз и чиркнул зажигалкой. Пламя, с удовольствием пожирало отдельные страницы, но, как единое произведение, том горел с трудом, сопротивляясь такому варварскому к нему отношению. Но, в конце концов, огонь слопал все. Пепел Леша перемешал со свежим снегом и утоптал место аутодафе.
«Вот так! Теперь захочешь – не прочтешь!» И довольный сам собой поехал домой к Сереге Гагарину ждать поощрения.
     Поощрение не заставило себя особо долго ждать. Леша с женой Сереги - Леной  выпили всего-то по паре чашек чая, и тут в квартиру буквально вломились, взмыленные Гагарин и Гименеев:
- Леха, где дело?
- Нет его, а что?
- Леха, где дело?! Верни немедленно! Там такое началось! Нас посадят!!!
- Да его, правда, нет, я его сжег.
     Услышав такую новость, любой обвиняемый, что бы сделал? Правильно – обрадовался.  Допускаю, что от счастья сплясал бы гопака.
     И Серега, и Володя поступили с точностью до наоборот. Серега взвыл и вцепился в свои кудри, видимо намереваясь далее, разорвать на себе одежду и посыпать голову пеплом сожженного дела, а Володя охнул, схватился за сердце и рухнул на табурет. 
- …дец! Все! Нас точно посадят!
- Ага, и меня вместе с вами, если бы дело вернули! Ну, подумайте, вы же сыщики со стажем: да на каком основании, вас, сажать, если самого дела нету? Ну, возьмите себя в руки!
- Валуев восстановит, - неуверенно начал Серега.
- А как он ваши, первоначальные показания, восстановит? А первоначальные показания «терпил»? Никак! А у вас теперь козырь железный, когда он - будет вас передопрашивать, на все вопросы должен быть один ответ: «От дачи показаний мы не отказываемся, но все показания мы уже дали и добавить нам к ним нечего!» Понятно? Кстати, а где Саня Овцебык?
- Он не в курсе, - выдавил Володя, - ему лучше не говорить. Он расстроен хуже Валуева, переживает за него.
- За себя бы переживал, дурак! Что Валуеву? Ну, получит выговорешник, вот и все! А вам, реально, решка светит! Что в конторе-то?
     А в «конторе» страсти разыгрались не на шутку. Когда Валуев обнаружил пропажу дела, он подумал, что это глупая шутка. Искал, искал - не нашел. Где-то минут через пятнадцать до него дошло, что это - всерьез. Еще минут через пятнадцать приехал прокурор района, за ним окружной прокурор и, наконец, начальник УВД округа генерал Шустров. Все это прокурорско-милицейское руководство загнало весь личный состав отдела в актовый зал и начало стращать его  «самыми страшными муками, которые только есть на белом свете», обещая применить весь этот ужас ко всем вместе и каждому сотруднику в отдельности, если сей же час не будет найдено и возвращено пропавшее уголовное дело! Кошмарили, практически, как буржуины Кибальчиша. Сдуру объявили план «Сирену». Потом распустили всех, за исключением оперативников и объявили, что будут держать до тех пор, пока дело не найдется.
     Интригу в скандал добавил начальник СКМ Николай Петренко, который заявил: «Я знаю, кто взял дело, но никому не скажу!» Естественно, все заинтересованные в находке лица дружно насели на него, взяли в оборот и давили до тех пор, пока он не заявил, что просто пошутил, потому, что стало скучно сидеть под таким прессингом. После такой «шутки», руководство поняло, что перестаралось, а скорее всего, до него дошло, что дело уже давно за пределами отдела и отпустило основных фигурантов для его возврата и последующего покаяния.
- Вы в своем уме? И после всего этого, вы, действительно намеревались дело вернуть? Да вам тут же статью за похищение дела довесили бы, а с учетом обстоятельства противодействия следствию могли и «закрыть»! Слава Богу, что я вас от того избавил!
- Леха, нас теперь посадят, - выдавил Серега, смахнул скупую мужскую слезу махнул рукой, словно отметая этим взмахом всю свою прошедшую до этого события жизнь, поднялся со стула и пошел на встречу неизбежному. Следом за ним, так же махнув рукой на все, синхронно уронив слезу, двинулся Володя Гименеев.
     Поняв, что посиделки не удались, успокоив, как смог Лену, ушел домой и Леша.

     Восстановление дела началось с того, что следователь Валуев получил в дежурной части отдела справку о том, что он обращался в этот отдел, по поводу пропажи уголовного дела в этом же отделе. Далее дело как-то очень сложно реанимировалось, лечилось, восстанавливалось (разве что не прошло санаторно-курортного лечения), расследовалось еще лет пять или шесть, но, в конце концов, хромая, но довольно, бодренько пришло в суд. Правда, к тому времени, Овцебык и Гименеев успели уйти на пенсию, а Гагарин получить звание подполковника.
     Слух о том, кто и при каких обстоятельствах расправился с делом, все-таки вышел за пределы отдела и дополз до суда, а оттуда и до районной прокуратуры. И если в суде просто хохотали над этой историей, то прокуратура обиделась не по-детски. Но, какие-то ходы нашли и там, да и время все-таки все лечит. В суде государственный обвинитель не зверствовал - глазами не вращал, зубами не стучал, руками не сучил, ноздрями не хлюпал, дым и огонь не пускал и ногами не топал.
     Суд вообще прошел быстро, весело и, на удивление, справедливо. Удмурт Гименеев, в суде, почему-то позабыл русский язык и на вопрос судьи: «На каком языке желаете давать показания?», заявил, что по-русски он вообще-то понимает плохо, а потому ему необходим переводчик. Не желающий связываться с поиском переводчика судья нашел простой выход. Он спросил, сколько лет, и на какой должности, работал Гименеев в органах внутренних дел. Узнав, что последние десять лет подсудимый занимал должность оперуполномоченного уголовного розыска, судья вновь задал вопрос: какова была направленность его работы, сиречь – линия. Прояснив для себя и эту немаловажную деталь, а именно: получив информацию о том, что Гименеев работал в уголовном розыске по линии раскрытия убийств, судья буквально добил Володю завершающим вопросом:
- Как же вы могли раскрывать убийства, не зная русского языка?
     Гименеев еще немного подумал и свое ходатайство снял. «Терпилы» тоже крови уже не жаждали, за это время они неплохо «поднялись», стали достаточно крупными коммерсантами и «пивная история» у метро, как-то не очень весело ими вспоминалась. В общем, кто там знает, что было на самом деле, кто и как с ними договаривался, но Серегу они «отмазывали», как могли.
      По итогам этого судебного процесса Гименеев и Овцебык получили по три года условно, а Гагарина, «вчистую», оправдали. Подельники долго дулись на своего более счастливого товарища:
- Тебе хорошо, ты чистенький вышел, а мы теперь с судимостями!
- Вы что, опять в милицию на работу собираетесь? - парировал Серега, - У вас же «условник»! От него ни тепло не холодно!
      После процесса Леша подкалывал Серегу:
- Слушай, если бы я дело не унес, ты бы уже свой срок отсидел! А так – глядишь и до полковника дорастешь!
      Гагарин отшучивался:
- Дорастешь тут! У меня есть информация, что на меня есть информация…
- Что, опять?
- Да не, шучу!

     Следователь Валуев, когда подзабылась эта история с делом, ушел на повышение в городскую прокуратуру. Там и остался, прижился. Он вообще был мужик-то хороший, бесконфликтный, и его воля - действительно, дело бы – прекратил. Но, воля была не его и по-другому, тогда, было – нельзя!
     В общем, закончилось все благополучно. Уголовные дела, по кабинетам обвиняемых, следователи больше не разбрасывают. А торговлю пивом, с лотков у метро, запретили - видимо, во избежание подобных инцидентов.