Муся

               
Памяти моей солнечной Кошечки Муси

Муся – это моя кошка,
Самый лучший гонорар,
Ждет меня глядя в окошко,
И встречает, как швейцар,
Я весь мир для этой кошки,
Ей защита и броня,
Жизнь проходит у окошка,
В ожидании меня...

Хоть она «вознаграждение»,
Как сказал бы мне фискал.
Только взнос по соглашению,
Я же лично изыскал,
Сам и внес его беспечно...
Как налог теперь взыскать?
Нарушение, конечно...
(Может шерсти начесать?)

Я работаю часами,
Муся рядышком всю ночь,
Трётся об руку усами,
Очень хочет мне помочь,
И что дома, что на даче,
Не отходит ни на шаг,
Энергетика кошачья,
Согревает, как очаг.

«Вроде бы несовременно», -
(Размышляю, вновь и вновь), -
«Что Мурлыка, ежедневно,
Демонстрирует любовь...
Удивительно и странно», -
(Продолжаю, не спеша),
«Вес – всего три килограмма,
И широкая душа...»

Счастье Муси бесконечно,
Когда я вернусь домой,
И хвостатая сердечно,
Разделяет все со мной,
Разделяет настроение,
Радость встреч и боль утрат...
И во всех моих свершениях,
Есть Её, Кошачий вклад...

Муся – самый лучший и прекрасный мой «гонорар» за весь период адвокатской практики. Муся – весёлая, очень «разговорчивая», желто-зеленоглазая кошечка, светло-персикового окраса, мейн-кун (или метис мейн-куна, потому что окрасом, длиной шерсти, поведением и повадками соответствовала этой породе, а размером была, как обыкновенная кошка).
В моей жизни она появилась довольно неожиданно, как-то сама собой и всю недолгую кошачью жизнь своей привязанностью, энергетикой и любовью, поддерживала меня в моей трудовой и жизнедеятельности!
Это была действительно, уникальная, солнечная кошечка!

С бывшей хозяйкой Муси – Викой мы познакомились под Сочи, в поселке Головинка, где я с женой – Элей, а она с дочкой Мариной отдыхали в местном пансионате. Узнав, что я адвокат Вика попросила номер моего мобильного телефона и разрешение обратиться, если таковая нужда наступит. Естественно, что номер телефона я продиктовал.
Где-то через месяц в Москве Вика позвонила мне и попросила аудиенции. Мы встретились, и Вика рассказала, что её бывшая свекровь предъявила к ней иск о признании утратившей право пользования жилым помещением в Москве, снятии с регистрационного учёта и самой Вики, и её шестилетней дочки – внучки истицы.
При этом они с дочкой реально живут в Электростали, снимают десятиметровую комнату в трехкомнатной коммуналке, где ещё одна комната, тоже размером в десять квадратных метров находится в собственности её родителей. Правда там зарегистрирован ещё и её брат, который в настоящее время служит в армии.
- Ну, дела! - присвистнул я, - А где же бывший муж живёт? И вообще, как это так получилось, что пять человек оказались в десятиметровой комнате? Это же по два квадратных метров на человека!

А вот так: жили они с родителями в славном промышленном украинском городе Кривом Роге, где у родителей ещё с советских времён был в собственности дом, который сейчас бы назвали «коттедж». И всё было хорошо, пока Вика не вышла замуж.
Муж вначале был тоже вроде бы нормальный, не хуже и не лучше, чем у других, даже не выпивал. Но не потому, что идейный противник зелья, а по здоровью имеет проблемы. Ну, не очень внимательный, ну, жадноват, но это ничего, бывают и хуже, вон у соседок, вообще парни – наркоманы!
Вскоре родилась дочь и мать мужа проживающая в Москве стала их сманивать в российскую столицу. В московской двухкомнатной квартире на улице Новикова-Прибоя на тот момент были зарегистрированы: сама свекровь, её недееспособная дочь, её же мать и дочь мужа Вики от первого брака.
Последняя только числилась, постоянно проживая на (или в) Украине.
В обоснование своего настойчивого предложения свекровь сообщила, что её недееспособная дочь стоит в очереди на улучшение жилищных условий, как инвалид-бессрочник и скоро они получат новую хорошую трехкомнатную квартиру, а эту «двушку» оставят Вике, мужу и внучке.
Вика и «купилась», что называется на это предложение. Переехали.
Очень скоро выяснилось, что жить в квартире невозможно, дочь свекрови хоть и недееспособная, но папиросы смолит за трёх дееспособных, а потому пришлось из этого жилья съехать и снять комнату неподалёку.
Родители Вики тоже не захотели оставлять её в далекой Москве одну и продав свой коттедж переехали в Россию. Денег правда хватило только на комнату в электростальской коммуналке, да ещё чуть-чуть осталось. На это «чуть-чуть» муж прикупил в Павловском Посаде дачу, оформил её на свою тётю и начал потихоньку приводить в божеский вид.
На мой вопрос: почему дачу муж оформил не на себя или не на родителей Вики (деньги всё-таки они давали), последовал ответ, что так сказала свекровь: дескать, на себя, даже на родителей ничего оформлять нельзя, иначе не видать ей новой квартиры.
Через какое-то время они переехали в коммуналку к родителям, где сняли соседнюю свободную комнату в этой же квартире, муж устроился на работу машинистом электровоза в Ногинске, а Вика в небольшую ногинскую фирму администратором.
Когда дочке исполнилось четыре года муж стал проявлять какой-то далеко не отцовский интерес к ребёнку. В конце концов чаша терпения Вики переполнилась и дело дошло до серьезного выяснения отношений. В ходе которых муж швырнул в Вику керамической тарелкой, которую она, перехватив на лету отправила обратно, как бумеранг, едва не сломав ему руку. А что? Она может! И вообще у неё пять прыжков с парашютом в аэроклубе!
(Внимательно посмотрев разозлившуюся, стройную, спортивную Вику, я понял: эта – может! Эта всё может!)
После такого скандала муж покинул их «палестины» и всё было тихо, спокойно пару лет, буквально до вчерашнего дня. А вчера почта доставила ей копию искового заявления бывшей свекрови и определение судьи о назначении судебного заседания. Из заявления следовало, что своей регистрацией в спорной квартире Вика и её дочь нарушают права недееспособной дочери истицы (видимо, на неограниченное курение в квартире, поскольку каких-либо доводов в заявлении не выдвигалось).
- Много я заплатить не смогу, - выдавила из себя, как из тюбика пасту Вика и протянула мне пятитысячную купюру.
- Хватит? - с надеждой спросила она.
- Оставьте себе, - усмехнулся я.
(Всё-таки в традициях российской адвокатуры всегда было и бесплатное оказание юридической помощи нуждающимся).
Мы подписали соглашение, я внес в кассу бухгалтерии собственную тысячу рублей, выписал ордер и приступил к исполнению поручения.

Не вдаваясь в детали и специфику этого несложного дела, отмечу только тот факт, что путём запроса в Департамент жилищной политики и жилого фонда Москвы мне удалось получить официальный ответ: на момент подачи иска, бывшая свекровь Вики и её недееспособная дочь уже получили ордер на новую трехкомнатную квартиру в Южном Бутове. Сразу стало всё ясно: одну из квартир, скорее всего двухкомнатную московскую свекровь собралась приватизировать, новую трехкомнатную снимать на праве социального найма, а Вику и внучку – лишить права проживания и снять с регистрационного учёта.
Когда этот ответ из Департамента был предъявлен мною в суде в качестве доказательства необоснованности заявленного иска, бывшая свекровь Вики просто открыла рот. Она какое-то время двигала нижней челюстью взад-вперёд, а потом заявила ходатайство о судебном запросе в префектуру: неужели правда, что ей, действительно, предоставляют трехкомнатную квартиру? Может представитель ответчицы что-то напутал или наврал?
Чем разозлила судью до крайности!
Судья буквально закричала, что истице следует платить не своему представителю, а адвокату Першину! Поскольку представитель истицы даже не в курсе такого значительного и замечательного события в её жизни, а то, что ей уже предоставлена благоустроенная трёхкомнатная квартира, сообщает адвокат ответчицы!
Дело закончилось мировым соглашением, в соответствии с которым большая комната в спорной квартире оставалась за бывшим Викиным мужем и его дочерью от первого брака (постоянно проживающей на (в) Украине), а меньшая отходила Вике и дочке. (Правда в дальнейшем, пришлось и вселять их в порядке исполнительного производства, так как добровольно исполнять мировое соглашение бывшая свекровь отказалась).
 
В процессе работы по этому делу мне приходилось посещать Вику по месту жительства в Электростали, разговаривать с соседями, которые приглашались в суд и выступали в качестве свидетелей по делу, где я и познакомился с трёхлетней кошкой Мусей.
Хотя коты у меня дома жили с детства, я никогда к ним особо не привязывался и какого-либо пиетета они не вызывали. Может быть потому, что эти животные слишком самостоятельные, свободолюбивые и человека они рассматривают лишь со своей эгоистической точки зрения: насколько он полезен им, в их кошачьей жизни.
А я довольно долго работал с собаками, даже службу в милиции начинал с должности милиционера-кинолога и был убеждён, что животное должно подчиняться командам хозяина и быть ему полезным. (Хотя один из последних котов, живший у меня довольно легко выучил и выполнял все собачьи команды общего курса дрессировки, отдельно голосом и отдельно жестами. Правда, голос давал очень жалобно и протяжно: "М-я-я-у-у-у!", как будто я его не кормил неделю!)

Муся (по её кошачьему паспорту – «Матильда»), оказалась очень разговорчивой «барышней»: на моё «Мяу!», тут же отвечала своим мяуканьем, и, если была в хорошем настроении (а у неё почти всегда было хорошее настроение), могла мяукать с разным тембром голоса минут пять. Похоже она что-то рассказывала или даже делала мне комплименты. Во всяком случае, симпатия, как у людей, так и людей и животных, как правило – взаимна.
Что произошло и у нас. Во всяком случае в ходе посещений Вики, во время подготовки к судебному процессу и представления её интересов в суде Муся меня заприметила и стала оказывать знаки внимания. Она всегда подбегала ко мне, когда я появлялся в этой квартире и мяукала про всё, что произошло за время моего отсутствия и что с её кошачьей точки зрения было бы мне интересно.
Вика рассказала, что Мусю взяли котёнком для дочки и когда в квартире откуда забрали маленькую Мусю, она увидела Мусиного папу-кота, для неё, Вики, это был просто шок!
- Представляешь, - иллюстрировала Вика, - вышел кот, размером с табурет! Сел рядом, облизнулся и смотрит на нас! Ну, натуральная рысь! Сижу не двигаюсь, даже дышать стала через раз, мало ли что у него на уме! Ничего, обошлось, хозяйка его отозвала в другую комнату.
- Да, ладно! - не поверил я, - таких котов не бывает! Если только не камышовый кот!

Оказалось - бывает. Американская порода – «Мейн-Кун». После того, как Муся переехала ко мне домой во дворе часто спрашивали, когда я с Мусей на руках шёл к машине, чтобы выехать на дачу (или возвращался от машины уже приехав с дачи):
- Ваша кошечка, часом, не мейн-кун?
- Не знаю, - честно отвечал я, - папа у неё, точно - мейн-кун. И она замечательная кошка! Мне же не на выставки с ней ходить, она – для души!

Где-то через месяц после вселения Вики с дочкой в московскую квартиру, когда я уже решил, что всё, это дело закончено раз и навсегда, у меня зазвонил мобильный.
Это была Вика.
- Слушай, ты не знаешь, кому можно пристроить кошку? - спросила она.
- Какую кошку? - не понял я.
- Мусю, - ответила Вика, - у Маринки аллергия на кошачью шерсть обнаружилась, теперь даже не знаю, что делать!
- Муся мне самому нужна! - отрезал я, - Никому чужому не отдавай! Отдай мне. Это и будет мой гонорар!
- А жена тебе разрешит? - поинтересовалась Вика.
- Уговорю! - пообещал я.
И конечно, уговорил!

Пока я вёз Мусю к себе домой кошка беспокоилась, тревожно мяукала и я ей честно сказал, что она меняет место жительства:
- Домой едем, Муся, ко мне домой. Будешь теперь у меня жить. Ты не против?
Как ни странно, мурлыка успокоилась и довольно заурчала.

Дома Муся Котофеевна (так я её окрестил), как и положено кошке, обошла территорию всей квартиры и нашла себе место для сна - на кровати, в моих ногах.
От греха подальше я попрятал всю кожаную одежду в гардероб, за дверь, а также свой портфель и кожаную папку. Кошка есть кошка ей когти точить просто необходимо! Она же не разбирается, где новая вещь, где рваньё. Однако эти меры предосторожности оказались излишни. Муся прекрасно в этом разбиралась! При ней на диване, да и вообще в квартире, можно было оставлять любые предметы, она точила когти только о поручни старого диван и старого ковра (пока он не уехал на дачу), при этом всю новую мебель и иные предметы – игнорировала.
Запреты Муся понимала с полуслова – «нельзя» – значит, нельзя.
Нельзя забираться в одёжный шкаф (что она очень любила, видимо, в своё время пряталась по подобным местам от излишнего «внимания» Марины - дочки Вики). Нельзя переходить ко мне на колени с дивана через стол, если я сидел за столом. Когда это произошло я вернул Мусю на место и сказал:
- А теперь то же самое, но только по полу!
Что вы думаете? Кошка всё поняла, подумала и через полминуты спрыгнув с дивана и пройдя под столом вновь запрыгнув на мои колени довольно замурлыкала...
И ещё одна особенность проявилась в поведении кошки: Муся никогда не уходила от меня пока я работал. А работаю я на кухне, с вечера, зачастую, до утра. Это мой кабинет. И кошка со мной. Лежит рядом на диване или на табурете. Периодически запрыгивает мне на колени, мурлыкает, кладет лапки на клавиатуру компьютера, и, похоже, пытается имитировать мои движения, а именно - печатать... Помощница!
Когда я ложился спать, Муся совершала некий ритуал: устраивалась в ногах, потом походила поближе, когда я переворачивался на левый бок, вытягивалась рядышком, как женщина обхватывала передними и задними лапками левую руку и довольно урчала минут десять-пятнадцать. Потом, понимая, что мне надо повернуться, деликатно возвращалась в ноги. Хотя, иногда, просыпаясь с утра, я обнаруживал, что Муся спит, обхватив всеми четырьмя лапками мою руку. Эля, даже как-то, сфотографировала этот момент. Трогательная картина!
Утром пока я умывался Муся мяукала под дверью, а период завтрака на кухне тоже хрумкала свой сухой или влажный корм. Когда я уходил на работу провожала до двери.

К разнообразию в еде Муся относилась достаточно равнодушно. Ела исключительно сухой кошачий корм «Purina» и мокрый корм в пакетиках от этого же производителя. По какой-то необъяснимой привычке никогда не доедала до конца, всегда оставляя хоть маленький один кусочек в своей миске. Пила просто водичку. Очень любила пить из ведра в ванной, и я специально набирал полное ведро, понимая, что так ей приятнее. Пытался приобщить к молоку, к сметане, но Муся так и не поняла, что это такое, понюхала и даже пробовать не стала.
Специальную кошачью травку, которую я покупал в зоомагазине, есть отказывалась. А вот траву из цветочного горшка, которая просто прёт, поскольку землю для цветов я набирал в поле, щипала с удовольствием!
Как-то я решил устроить «День рождения Муси». Разбавил водичку в чашечке валерьянкой. Муся наотрез отказалась пробовать сие зелье. Трезвенница оказалась!
Она не любила алкоголь и когда к нам приходили гости на праздники или когда мы с Элей в выходной открывали бутылку вина, Муся демонстративно удалялась из кухни, гордо задрав хвост. Эля, уж на что равнодушная к животным и то восхищалась преданностью кошки. Она рассказала, что, когда я возвращаюсь домой, Муся знает, именно знает или чувствует это событие минут за десять-пятнадцать. При том обстоятельстве, что я всегда возвращаюсь домой в разное время: и семь вечера, и за полночь. Я никак не мог понять тайну этого феномена, пока мне не приоткрыл завесу один из моих доверителей.
- Понимаете, - сказал он мне, - для кошки, домашней кошки, которая не гуляет по улице, Вы – весь окружающий мир! Я уже не говорю про то, что кошки обладают неким шестым чувством. Она вас чувствует, каким-то своим кошачьим биополем!
Наверно доверитель был прав. Когда я заходил в квартиру, Муся немедленно прибегала, вставала на задние лапки и, практически улыбаясь, начинала «рассказывать» обо всём, что произошло в моё отсутствие.
- Мяу, мяу-мяу-мяу! Вау! Вау! Мур-мау! Мау! Мяу-мяу-мяу! Ав!
- Понятно, - говорю, - всё понятно! Ну какая ты, кошка? Ты же верная, как собачка! Скоро, видимо и гавкать научишься или заговоришь. Котёнок по имени «Гав»! Я всё понял. Тебе без меня плохо, хвостатая, а в остальном всё хорошо?
- Мяу, мяу! - соглашается Муся.
Я, не раздеваясь, беру кошку на руки, подхожу к зеркалу и демонстрируя ей наше совместное отражение спрашиваю:
- Кто это там? Это кто? - и сам отвечаю, - Это Муся, это Муся!
(Впрочем, Муся и сама знает, кто там, в зеркале).
После этого ежедневного ритуала в коридоре можно опустить Мусю на пол, снять верхнюю одежду, помыть руки и проходить в квартиру.
При этом Муся ежедневно «отмечала» мой приход с работы немедленным посещением туалета. Сбоя не было ни разу! Потом начинала яростно пытаться закопать отходы в пластиковый лоток, но тут я её останавливал:
- Муся, у меня это лучше получится! Давай я сам закопаю! - сливал все это «добро» в унитаз и споласкивал лоток в ванной.
(Наверное ей было приятно, что её любимый человек тут же за ней убирал).
Единственное с чем Муся была категорически не согласна – с выездами на дачу, куда мы катаемся каждые выходные в любое время года. Ей было очень хорошо на даче, но, видимо, укачивало в машине, из-за чего сам процесс переезда Муся не любила. Обычно она начинала прятаться, когда мы только собирали вещи, ибо отлично знала, что за этим последует и её «водворение» в переносной ИВС, сиречь - кошачью переноску.
На даче тоже ходила за мной по пятам, а когда в хорошую погоду мы с Элей сидели на скамейке, около бани (поскольку дом у нас только достраивался, и мы тогда жили в бане, на втором, жилом этаже) обходила по периметру участок или лежала на пороге бани или за баней в тёплое время года.
Когда зимой мы уходили кататься на лыжах, кошка садилась на подоконник и глядя в окно терпеливо ждала нашего возвращения. Возвращаемся с прогулки, а дома - Кошка в окошке...

Интересно, что мурлыка совершенно четко понимала человеческую речь. Обычно, когда я заходил в квартиру здоровался с ней, брал на руки и демонстрировал в зеркало, Муся вела себя спокойно и доброжелательно. В этот момент можно разговаривать с женой, детьми, отвечать на любые вопросы, никаких отрицательных реакций у кошки это не вызывало.
Однако, как только разговор заходил о поездке на дачу, что происходит в пятницу после моего возвращения с работы (обычно из СИЗО, так как пятница - мой «тюремный день»), причём с любыми словосочетаниями: «Пора ехать», «Всё собрали на дачу?», «Где переноска?», «Ну что, выдвигаемся?» и т.п., Котофеевна начинала рваться из рук и осуществлять отчаянные попытки скрыться из пределов досягаемости.
Тем не менее, когда её подносили к кошачьему домику-переноске ныряла туда и оставалось только закрыть за ней дверцу-решетку. (Впрочем, в условиях «изоляции от общества» Муся находилась недолго – только до того момента, пока она не оказывалась в машине, а там я её выпускал на волю).
Со временем, не желая вызывать у Котофеевны негативных эмоций, я отказался от переноски, просто неожиданно брал Мусю на руки и нёс в машину. Кошка сидела у меня на руках, впившись всеми своими когтями в руки или в одежду, как ястреб на руке сокольничего, ожидая водворения в салон. После этого можно было уже собирать и вещи для поездки.
Когда машина трогалась, хвостатая тоже долго спокойно сидеть или лежать не могла, или усаживалась мне на колени, или забиралась на подголовник кресла и лежала там, мурлыкая, как мягкий, тёплый валик под головой.

Не чуждо было Мусе и чувство ревности. Когда я на месяц «загремел» в больницу, по выписке и возвращению домой обнаружил, что она полностью игнорирует меня. Эля пояснила, что кошка тосковала недели две, а потом видимо решила, что я навсегда покинул это место жительства, бросил её и плюнула на свои чувства!
Муся показывала свой характер дня три потом всё вернулось к нашим прежним отношениям.
Дети, из интереса, взвесили Котофеевну на весах. Поскольку мяука отказывалась и стоять, и сидеть на весах, кто-то из сыновей «взвесился» сначала сам, а потом с Мусей на руках. Её вес оказался около трех килограммов.
- Интересно, - сказала Эля, - такая маленькая, головка всего - ничего, а ведь всё понимает!
- Если исходить из размеров, то самым умным среди сухопутных животных должен быть слон - вон у него какая башка! Каждый должен быть, как минимум - профессором! Про китов и говорить нечего, там каждый индивидуум обязан быть гением и академиком!
Интересно, что своим окрасом Муся сочеталась с абсолютно любым светлым интерьером. Со светлыми обоями в квартире, сосновыми панелями дачи, золотистым покрывалом кровати, да и вообще это был какой-то талисман, а не кошка! Одно время у меня была такая загруженность, что приходилось работать двое суток подряд, далее часов шесть-восемь сна и опять двое суток работы... И так недели по две, с перерывом на неделю, а то и меньше на протяжении двух месяцев... Наверное я выживал в таком ритме, в том числе благодаря Мусе. Её кошачья энергетика «подпитывала» меня...
Работаешь ночами (днем – по судам, да по тюрьмам – как в анекдоте про Ленина, когда работать? Только ночами!) и Муся рядышком. Но всю ночь работать трудно, перерывы тоже нужны. Оторвусь от компьютера, посмотрю на лежащую на диване кошку, поглажу хвост и говорю:
- Хвост... Так, где-то я такой хвост уже сегодня видел... Где такие хвосты дают? Я тоже хочу такой хвост!
Муся переворачивается на спину и начинает шутливо отбиваться задней лапой.
- Ах, ты, хвостатая! – наглаживаю кошачье пузо, а Муся изворачивается и потихоньку прикусывает руки, - Ах, ты, кусака! А если я тебя укушу? Сейчас укушу твой пушистый хвост! Нет! Давай сама кусай, - и, манипулируя хвостом пытаюсь сунуть кончик Мусе в пасть.
Пару раз мне это удаётся. Потом Муся понимает, что ее «надули» и отказывается дальше играть.
- Муся, Муся! Ах, ты, Муся! Усатая, хвостатая, пушистая, клыкастая, когтистая, кусачая, царапающаяся «девушка» с хвостом! Надо же! В жизни у меня таких «девушек» не было, хвостатых! А теперь есть! Ишь, ты, чистый, пушистый хвост!
А хвост у Муси был и вправду пушист! И ещё с белым кончиком из-за чего кошка сзади была похожа на маленькую лису.
- Муся, ты знаешь, что ты – кота? «Кота, меня, ты позовёшь?» Знаешь этот анекдот? Нет? Хорошо, расскажу! Армянин заказывает в ресторане песню: «Про кота», и всё время ему играют что-то не то. Ни «Чёрный кот», ни «Кошка гуляет сама по себе», ни что-то подобное не подходит. В конце концов, когда его спрашивают: «Чего же тебе надо? Ты хоть слова напомни!», он, поднапрягшись, вспоминает: «Ну, эту: «Кота, меня, ты, позовёшь...» Поняла, кота моя? Кота меня, ты, позовёшь?
Муся слушает с благодарным видом и довольно мурлыкает.

Ко всему прочему, Муся оказалась ещё и философом. Ну, если не философом, то к одному философскому ответу (на философский же вопрос), она меня сподвигла.
Мне, как-то давно не давала покоя одна загадка: ну почему люди, даже очень близкие, время от времени ссорятся? Ну, чего им не хватает? Разве нельзя друг другу уступить? Почему?
Оказывается – нельзя! Муся время от времени, примерно раз-два в месяц, подходила ко мне и ни с того ни с сего довольно чувствительно прикусывала руку, после чего вопросительно смотрела в глаза в ожидании ответной реакции.
- Муся! Ты, что сдурела, Мурма? Тебе чего не хватает?
Если иной реакции не наступало, кошка вновь прикусывала меня за руку или за палец.
- Муся, знаешь, и я так могу! Нет, кусать я тебя не буду, хотя тоже могу, я тебя сейчас за шиворот возьму! - и я несильно, но чувствительно трепал кошку за холку.
После этого Котофеевна успокаивалась, начинала ластиться, залезала на колени, мурлыкала и требовала поглаживания и комплиментов.
- Мусенька, хвост, ты, мой пушистый, ну что тебе надо? Ты же умница, красавица, самая лучшая кошка на Свете! Королева, ты, кошачья! Я тебя люблю, ты меня тоже любишь, что же ты на скандал нарываешься?
Кошка удовлетворённо урчала, соглашаясь с моими доводами, но через какое-то время всё повторялось.
И я понял! Всё понял! Жить в эйфории нельзя, в экстазе жить невозможно. Хотя бы потому, что в силу продолжительности этого состояния будет непонятно, что это - экстаз. Поэтому, надо на время уйти в «минус», чтобы снова понять, что такое «плюс». Без расставаний не было бы встреч, без поста не было бы радости от того, что он завершился. Без трудной и тяжелой работы не было бы удовольствия от отдыха.
Так и Муся. От постоянных восхвалений и комплиментов кошку тоже, со временем, начинало тошнить. Значит, что надо сделать? Немножко «напакостить» в рамках допустимого, получить небольшую «взбучку» и почувствовать, как же хорошо, что у нас добрые и тёплые отношения! Действительно, если бы не было Зла, то кто знал бы, что такое - Добро?
Ну и Муся! Ну и кошка! Полное взаимопонимание, всё, как в песне: «Человек и Кошка!» (Мусю, в отличие от предыдущих кошачьих я не дрессировал, мы с ней просто дружили).

После переезда к нам домой, Муся, где-то год не знала, что такое течка. Уж и не знаю, что она там думала, но видимо считала, что кот это – я. Потом у неё начались эти «периоды» примерно на неделю с промежутками, то на полгода, то на три месяца. Когда по внешним признакам я начал понимать, что очередной период близок, закапывал Мусе в пасть антисекс и кошка вела себя спокойно. Операцию по стерилизации я Мусе делать не хотел. Для себя решил, что её надо повязать с котом, желательно мейн-куном, и пусть у неё будут котята! Она же тоже имеет право быть мамой! А котят раздадим в добрые, хорошие руки!
И уже начал договариваться со своими бывшими и настоящими доверителями о помощи в этом деле, а младший – Тимка, даже нашел подходящего кота, правда там требовали паспорт, с указанием всех прививок. А мы Мусю не прививали. После такой информации уже собрались везти кошку к ветеринару, и тут произошло то, что происходит, когда беспечность, невежество и глупость соединяются в одном «флаконе»...

Когда я привез Мусю от Вики я ее помыл, высушил и никаких проблем не было. Прошло два года. И в феврале 2014 года не иначе как сам чёрт дернул меня помыть кошку! Не помню кто и когда мне сказал, что кошек надо мыть раз в год. Запомнил же...
Нельзя кошек мыть! Нельзя! Кошки – мсамоочищающиеся животные, а уж какой Муся была чистюлей! Раз пять в день вылизывала и расчесывала свою шерстку, была просто наверху блаженства, когда я её вычёсывал специальной щёточкой, ну какая ещё мойка?!
Но я в зоомагазине купил шампунь, шампунь именно для кошек, там даже кошка была изображена на флаконе, отнюдь не собака!
Я взял Мусю поставил её в ванну, пустил тонкой струей тёплую воду, чтобы не напугать Котофеевну, и начал её намыливать, оставив сухой лишь голову. Кошка, вначале, стояла совершенно спокойно. Но, когда я начал потихоньку смывать пену, Муся внезапно взбеленилась!
Она начала вырываться, подпрыгивать, отчаянно хватаясь передними лапками с выпущенными когтями за край ванной и три раза подряд ей удалось выпрыгнуть, однако я тут же возвращал её обратно.
Борясь за свое право выбраться из ванны, Муся мобилизовала все свои кошачьи силы только на то, чтобы выскочить из этой ёмкости, вырваться из моих рук, не предпринимая ни малейшей попытки поцарапать или укусить меня. Но не мог же я пустить Мусю гулять по квартире всю в пене?
«Даже если её вытереть», - подумал я, -«полностью пену всё рано не убрать! А Муся начнет себя вылизывать, приводить в порядок, наглотается этой синтетической дряни… Лучше смою!»

...Когда Муся вырвалась у меня из рук и выпрыгнула из ванны в четвертый раз, она не сделала никакой попытки удрать, а просто легла на бок, как старый, больной человек и тяжело задышала. Я схватил кошку на руки, укутал полотенцем, вытер, развернул, закутал в другое полотенце, Муся продолжала тяжело дышать и оставалась абсолютно безразличной к жизни. Я разговаривал с Мусей, нахваливал её, пытался её успокоить, но хвостатой было уже всё равно.
Созвонились с ветеринарами, они посоветовали обложить кошку бутылками с горячей водой и ждать, когда они приедут. А что делать, если Муся не желает лежать обложенная пластиковыми бутылками с водой?
И мне пора уже выезжать в командировку в Питер...
Перепоручив заботу о Мусе Эле и детям, я уехал в ночь на вокзал.
Потом перезвонил, узнал, что ветеринары приехали, сделали кошке укол и удалились обещав приехать на следующий день. Поскольку Муся не желала есть Эля и дети кормили её из пипетки. А что делать? На следующий день, когда приехали ветеринары младший – Тимка набрал меня и передал трубку врачам.
И я узнал о том, что Муся - сердечница. Да и такие заболевания бывают у кошек. Ветеринары не смогли даже ответить на вопрос: будет ли Муся вообще – жить?
С трудом отработав в командировке я вернулся домой. Слава Богу, Муся пошла на поправку. В тот критический момент её болезни не только я и все домашние, но и сама Муся поняла, как же мне бесконечно дорога эта маленькая, хрупкая и прекрасная ее кошачья жизнь!
Муся уже сама ела, пошатывалась, но всё же ходила по квартире и категорически протестовала против инъекций в бедро, которые ей прописали. Жалея кошку, последние три инъекции мы с Элей делать не стали. Авось, пронесёт, жалко ведь, хвостатую.
Не пронесло.

После её выздоровления, с середины марта мы с Элей вновь стали брать Мусю с собой на дачу, на выходные. Кошка ожила, снова веселилась, устраивала пробежки по утрам в квартире: разгонится по коридору от балкона к кухне, а потом, не в силах затормозить на ламинате, как хоккеист в борт хоккейной коробки, въезжает в бок кухонного дивана, однако, тут же повторяет этот трюк в обратном направлении. И опять, несётся на кухню!

Начиная с мая у меня пошла «весёлая» жизнь! Командировки, судебные заседания, следственные действия, чуть не каждый день, а то и по два раза в день (один раз было даже три раза в течение одного дня), дежурства в очередях в тюрьмы, по ночам). И где-то в этот период, со всеми своими разъездами и загрузкой, Мусю я упустил...
Обратил на неё внимание уже в конце августа, когда нельзя было не увидеть, что кошка серьёзно больна. Она уже не вставала на задние лапки, когда я возвращался домой, а только приходила встречать, садилась в коридоре и мяукала, потом и мяукать перестала, а просто приходила и садилась, приветствуя меня в коридоре, часто и тяжело дыша и было видно, что Муся просто на глазах угасает... Она не носилась с утра по квартире, передвигалась неспешным шагом, а когда я уходил на работу, не провожала до двери, а предпочитала лежать на кровати, на моём спальном месте, с очень грустным видом.
Надежда на то, что «само пройдет», тоже исчезла. Стало понятно, что кошку надо лечить, что мы её зимой не долечили. И лечить – поскорее!

Один мой доверитель – ветеринар посоветовал хороший, государственный ветеринарный центр со всем необходимым диагностическим оборудованием. Он договорился, чтобы нас там приняли, поставили диагноз и назначили лечение.
Тимка взял Мусю и уехал в этот центр.
Вечером он сообщил мне нерадостные вести: у Муси обнаружилась жидкость в лёгких, проблема с почками, а кровь на анализ, кошка взять не дала, как ни пытались. Лечение назначили, но предупредили, что при таком раскладе она может прожить не более четырех месяцев – полгода максимум.

Тимка купил шприцы, лекарства, успокоительные капли.
Я закапал Мусе три капли, как и предписывалось в рекомендации ветеринара. Кошка категорически протестовала, даже обиделась и в знак протеста ушла под диван, где дулась на меня часа два. А, что делать? Лечить-то всё равно надо!
(Хотя, как выяснилось, её и лечить было нельзя, и не лечить было нельзя!)

В этот день я Мусю больше не беспокоил. На следующий день вечером, после моего возвращения с работы, Тимка приготовил три шприца (Мусе надо было сразу сделать три инъекции!), я взял кошку с дивана, готовя к процедуре попросил:
- Мусенька, надо лечиться, надо, хорошая моя, потерпи! - и понёс на кухню.
Муся жалобно мяукнула (как оказалось последний раз в своей кошачьей жизни) и покорно повисла на моих руках…

Я занёс Мусю на кухню так, чтобы она не видела разложенные на столе шприцы, сел на диван, посадил её на колени, развернув задом к Тимке, а Тимка оттянув шкурку на холке, сделал первый укол.
Муся заворчала, начала вырываться, царапаться, а после второго укола рявкнула и прокусила мне средний палец на левой руке! Первый раз за всю жизнь, она реально меня укусила!
Я взвыл, Тимка схватил Мусю за шиворот и понял над полом, держа во второй руке шприц. Я перехватил Мусю правой рукой и Тимка сделал последний укол.
Муся захрипела, протестуя против подобного обращения, я отпустил её на пол и побежал в ванную обрабатывать одеколоном прокушенный палец. Если бы я знал, что будет потом!
Заливая палец одеколоном, я увидел, что Муся, проковыляла, спотыкаясь, как старушка, мимо открытой двери в ванную и скрылась из вида.
Через несколько секунд я услышал Тимкин крик:
- Кажется, она умерла!
Выскочив из ванной, я увидел Мусю, лежавшую у кровати, с моей стороны на левом боку. У неё не было не агонии, ни сокращения мышц. Она просто лежала без всяких признаков жизни.
- Ё-моё! - я подхватил Мусю на руки, бросился с ней на кухню, стал делать искусственное дыхание вдувая в кошачью пасть воздух, и, выдохом забирая его обратно, Тимка сжимал Мусину грудную клетку, делая массаж сердца, а потом позвонил ветеринару.
Ветеринар посоветовал потрясти кошку за шиворот, наклонив вниз, достать язык, чтобы исключить его западание и продолжить искусственное дыхание и массаж грудной клетки.
Мы так и сделали. Но язык у Муси и так не западал. Тряска ни к чему не привела – Муся содрогалась, как безжизненная шкурка, искусственное дыхание и массаж грудной клетки положительных результатов не дали: круглые, черные кошачьи зрачки на свет не реагировали...
... А в них читался немой вопрос: «Что же ты со мной сделал! За что? Ведь я так тебя любила!...»
- Муся, сволочь, не умирай! - заорал я и увидел, как большие, открытые, красивые Мусины глаза стягивает отвратительная паутина смерти...

Оскар, видя моё состояние, сбегал в магазин и принёс четвертинку водки половину которой я тут же, как стакан воды влил в себя.
- Ос, у нас есть какое-нибудь чистое полотенце для Муси? - выдавил я очухавшись, поскольку сам уже не мог сообразить, где что находится.
Оскар принес хорошее махровое полотенце, которое привез откуда-то из-за границы.
- Не жалко?
- Нет, - ответил Оскар.
- Тимка, поехали на дачу, - сдавленным голосом обратился я к Тимке, - Мусеньку надо похоронить у нас на участке! Раз уж нет кошачьих кладбищ...

На память я отрезал у Муси четыре усика с правой стороны мордочки. Шут его знает может лет через десять-двадцать клонирование станет вообще общедоступным? Вот я Мусю и клонирую! А если позже – дети это сделают!
Потом обернул тёплую, залитую моими слезами Мусю полотенцем, взял на руки, мы с Тимкой вышли на улицу, сели в машину и Тимка порулил к нам, на дачу.
По дороге в машине допивая четвертинку водки прямо из горлышка, я гладил мертвую, теплую кошку по мокрой шерсти, и всё шептал:
- Муся, Мусенька, Муся... Да, как же, так, солнце, ты моё, кошачье... Мне тебя надо было сразу погладить, успокоить, а я - палец... Черт бы с этим пальцем! А теперь, видишь, что получилось...
Пока мы ехали, позвонила Эля. Тимка рассказал ей о случившимся и она прямо с работы села в электричку и тоже поехала на дачу. От станции Снегири Эля пересела на маршрутку и приехала позже нас минут на десять.
На даче, кроме строителей-белорусов доводивших дом до ума, были мой племянник – Саша, его жена Юля и дочка Катя - беженцы с Донбасса, от войны. Саша пока помогает по строительству, а там, что-нибудь придумаем. На то и мы родня, чтобы помогать друг другу! (А иначе – на хрен родня вообще нужна?)
Пока я запинаясь и захлёбываясь от горя объяснял, что произошло, Саша сделал аккуратный гробик из остатков доски из лиственницы. Мы, вместе, выдолбили могилку в сухой, каменистой земле за баней около забора, там, где Муся любила гулять и лежать под черешнями. Я аккуратно завернул коченеющую, но всё ещё теплую Мусю в полотенце, и положил в гробик...
После похорон Мусеньки Саша сделал оградку могилы, покрасил. Потом, в очередной мой приезд он рассказал, что когда мы уехали, а он устанавливал оградку на могилке, к нему подошел один работник-белорус и спросил:
- Зачем это?
Саша промолчал (хорошо, что он был трезв).
...И ещё хорошо, что белорус не подошёл ко мне с подобным вопросом...
На девять дней, поминая Мусю, я положил на кошачью могилку четыре гвоздички. Не вяли несмотря на тёплую погоду целых три недели. Что это было – понять не могу.

После похорон Муси у меня три дня подряд всё валилось из рук. Осознание того, что вот это живое существо, эту кошку, нет – Кошку, которая меня бесконечно любила, я потерял из-за собственной глупости, беспечности и невежества, не давало покоя. Но работать надо доверители ждут, и я взял себя в руки.
А палец зажил за эти же три дня. Зажил без всякого нагноения. Только небольшое утолщение на нём напоминает мне о том печальном дне...
Иногда думаю: а может и хорошо, что Муся умерла практически мгновенно? Как рассказали дети после того, как на моих глазах она споткнулась, сделав ещё два-три шага просто упала и через две-три секунды перестала дышать. Инфаркт. Второй раз кошачье сердце такого стресса не выдержало.
Разве лучше бы было если бы она мучилась и продолжала угасать на моих глазах? Она ведь и укусила меня только потому, что ей было очень больно! А ведь укол делали в холку, самое безболезненное для кошек место.
Если бы я всё же смог её откачать, вернуть к жизни, что дальше? А дальше, ей опять надо было делать уколы, три дня подряд... А как их делать, если Муся их не переносила вплоть до таких потрясений и стресса? Слишком нежной оказалась, Мусенька. Действительно «принцесса на горошине», хоть и кошачья. Категорически возражала против лечения!
А может её всё же можно было вылечить? Или нет? Не знаю. Усыпить Мусю, я бы не смог.
Кошка, кошка... Кошка, благодарная и благородная Кошка...
Она ничего не могла дать, кроме своей любви и преданности, но каждый день своей жизни, которую Мусенька прожила со мной, она демонстрировала мне свою любовь и благодарность. В иных людях и на пятерых не наберётся столько благодарности и благородства, сколько было в одной Мусе!
Кошка, которая умудрилась не только влюбить в себя, но и привить мне любовь ко всем кошкам! И теперь, когда я гляжу даже на уличных, беспризорных, бродячих кошек, я смотрю на них с уважением, а не безразлично, как раньше.
«А на сердце – пустота, потому что нет кота...» Всё, как в песне...
Всего месяц не дожила, Муся у меня до полных трёх лет. Умерла, когда ей было почти шесть с половиной... Если сравнить с человеческим возрастом, умножить кошачьи года на пять человеческих лет, получается, что будь она человеком, то прожила всего-то тридцать два с половиной года... В самом расцвете сил!
...Конечно у меня ещё будет кошечка и именно породы мейн-кун (или метис мейн-куна). Будет Муся, именно Муся! Хочу Мусин дубль, хотя понимаю, что одинаковых кошек, как и одинаковых людей, не бывает. Будет, всё равно, другая кошечка. Но не сейчас, должно пройти время. Слишком свежа рана...

В память о Мусе я разместил на YouTube ролик – «Муся исследует Мир. Подмосковье. Весна 2014 года» http://www.youtube.com/watch?v=lVaMzioN6zM, где Котофеевна оправившись от болезни аккуратно прогуливается по кромке бетонного основания забора на даче и с удовольствием мяукает, откликаясь на мою просьбу «поговорить».
Посвятил её памяти песню, с которой начинается этот рассказ (песню написал, когда Муся ещё была жива и она её слышала), разместил её на сайте «Стихи. Ру» и нарек нашу дачу – «Хутор Мусино». Ещё написал этот рассказ.
Что я ещё могу, для неё, сделать?
В следующим году, весной, когда осядет земля на могилке за баней, поставлю памятник. Там будет фотография, имя Муси, годы её жизни, и моя цитата: «... И, во всех моих свершениях, есть Её, Кошачий, вклад...»

Работа действительно, если не лечит, то даёт возможность «забыться» хотя бы на время. Но, когда наступает перерыв я всё равно думаю о Мусе, пытаясь «переиграть» этот день, хотя понятно, что ничего не вернёшь!
Зачем «пилить опилки», когда они уже «распилены»?
Но мысленно я просил Мусю «откликнуться»: дать мне какой-то знак из Небытия.
Муся «отозвалась» и «прислала» мне «привет» с Того Света... Спустя девять дней со дня её смерти она мне приснилась, и я понял, что это именно – Муся. Приснилась не вся кошка, а только её мордочка, даже без глаз, как улыбка Чеширского сказочного кота.
С правой стороны Мусиной мордочки отсутствовало четыре усика...

... Если Тот Свет существует и в самом деле, если это не сказки и не плод воображения, то тогда я точно знаю, кого я там встречу, когда закончу свой земной путь и уйду в этот иной Мир.
Я встречу там всех моих дорогих, родных и близких людей, моих школьных и армейских друзей, сослуживцев по милиции, которые ушли из этой жизни раньше меня...
И Мусю...

Москва, сентябрь, 2014 год.

P.S. Прошли годы. У меня в доме живёт новая кошка тоже Муся – Муся-2, мейн-кун с непростым, но довольно покладистым кошачьим характером. Она любит меня, а я – её. Если искренне любить кошку, она обязательно ответит тем же.
Муся-2 так же спит у меня в ногах, так же периодически подбирается под бок обхватывает руку четырьмя лапками обозначая меня, как свою собственность и счастливо мурлычет. Она приходит ко мне на колени, когда я работаю по ночам, пытается класть лапы на клавиатуру компьютера, правда, стучать по кнопкам пока не научилась, но в знак благодарности и признательности лижет руки, как собака.
Так же не царапает мебель. Муся-2 абсолютно спокойно относится к употреблению алкоголя, но совершенно не переносит табачного дыма. Она более осторожна. В отличии от своей предшественницы воду не лакает, а пьёт с лапы – окунает в миску и потом облизывает, ну вот такие они - мейн-куны!
Иногда расхулиганившись просто бьёт лапой по воде в миске и с удовольствием глядит, как разлетаются брызги! Ну, дитё и есть дитё, хоть и кошачье!
Ещё одно отличие: это – кошка-приспособленка. Если первая Муся никого не признавала кроме меня, то Муся-2 в случае моего отсутствия или пребывания в командировке будет искать покровительства у Эли и оказывать ей знаки внимания. Ну, вот такая она! И ещё: поскольку я брал её восьмимесячным котёнком-подростком из вольера, где заводчики держали кошек до распродажи, она долго изживала да так и не изжила побочные стороны этого содержания.
Что такое вольер? Как интернат или детский дом – закрытая территория, где насыпают корм в кормушки, а там – кто успел тот и наелся. (Во всяком случае именно так я увидел ситуацию в этом вольере). Наверное поэтому, Муся-2 каждые три-четыре часа требует (не просит, а именно требует) её подкормить.
Подходит, мяукает и трогает меня лапой призывая оторваться от работы и уделить положенную ей долю внимания. Во многом она стала похожа на первую Мусечку, которой, как и задумывал, я поставил памятник выведенный в качестве картинки к этому рассказу. 
Муся-2 часто к нему ходит и подолгу около него сидит. Точно зная, что «Там» тоже Кошка…

Удивительно, но и после смерти первая Муся продолжает оказывать уникальное воздействие на людей. Через рассказ о ней и песни «Муся», в которой она дважды мне «подпевает», то есть подмяукивает в начале и в конце песни. Многие мои знакомые, ознакомившись с этой историей и песней завели себе кошек.
Произошёл и такой случай. В одном из районных судов в перерыве заседания, в кулуарах мы обсуждали с судьей какой-то технический вопрос, не относящийся к процессуальному. В ходе обсуждения я что-то упомянул про кошек, так вскользь. Судья улыбнулась, оказалось, что она тоже любительница этих мяукающих и мурлыкающих существ, но почему-то до сих пор не решалась завести пушистого и хвостатого «компаньона» (как теперь это называется).
«А у меня скоро должен первый альбом песен выйти!», - сообщил я, - «Под названием «За адвокатскую жизнь!» или «Муся». В нём есть такая песня про мою первую кошечку, и она тоже «поёт». Если хотите сейчас поставлю песню «Муся», она есть у меня на аудиофайле в телефоне».
«Поставьте, пожалуйста!», - попросила судья.
Я нашёл этот аудиофайл и включил звук…
На лице судьи заиграли добрые эмоции, настолько несвойственные этой суровой должности, что я удивился произошедшему изменению в её облике. Когда отзвучал последний аккорд, судья написала на бумажке электронный адрес с просьбой выслать эту песню, а я пообещал подарить ей альбом, как только он выйдет.
Выслав песню, я сжег бумажку с электронным адресом дабы не компрометировать ни себя, ни судью.

После выпуска альбома несколько раз специально приезжал в суд, но дверь в кабинет этой судьи была неизменно закрыта. После чего решил, что она либо уволилась, либо перевелась куда-то в другой регион и перестал приезжать.
А через два года совершенно случайно встретился с ней в городском суде столкнувшись утром в фойе.
«Здравствуйте! Я думал, что Вас уже не увижу, несколько раз заходил в суд, но Ваш кабинет был постоянно закрыт. Естественно, что ни у кого, причину Вашего отсутствия я не выяснял».
«Вот теперь здесь работаю», - улыбнулась судья, - «Вы знаете, Ваша песня на меня так подействовала, что я завела котёнка – кошечку и назвала её «Муся»!»
«А я так и не смог передать Вам альбом», - сообщил я, - «просто не знал: где Вас искать! Ну, теперь знаю!»
Вот так моя Муся после смерти продолжает жить и через историю о своей Жизни и песню нести Людям и Кошкам добрые положительные эмоции…
«Плохо, людям, жить без кошек,
Как и кошкам, без людей...»
(Песня «Кошки»)

Хутор Мусино, 2020 год.