Обманутое сердце

Олег Кузиков возвращался с работы домой. Шел не как обычно, через парк, а к реке, через мост, хотя так и вдвое дольше. Ноги сами вели, можно сказать, неизвестно куда. Хотя почему не известно? Известно. И сердцем и здравым смыслом Олег понимал: все ради того, чтобы, увидеть ее, Ольгу. Она вернулась в село четыре дня назад, и все это время Олег только и думает о ней. И радость, и злоба, и ненависть – все перемешалось в голове, превратилось в огромную кучу. Конечно, где-то в глубине души он желал ее увидеть и в то же время до боли в сердце ненавидел за предательство. Ольга, словно вихрь, ворвалась семь лет назад в его скучную, однообразную жизнь. Тогда она с матерью продала в городе квартиру и перебралась в село. Мать ее сильно болела, а сейчас и подавно, почти не видит и с трудом ходит (если бы не Тамара-почтальонка, померла бы, наверное, старуха в одиночестве. Лекарства и те самой не купить). Олег, когда увидел впервые Ольгу, думал, сойдет с ума. Сердце так и готово было выпрыгнуть из груди. Полюбил ее всей душой. Да разве такую красавицу можно было не полюбить? Глаза, словно звездочки, светят чем-то теплым и светлым и в то же время немного лукавы и по-детски добрые. Густые темные волосы, маленький красивый носик, улыбка приятная и до боли завораживающая. Красавица, что тут говорить. Потому и полюбилась многим ребятам на селе. И бегали за ней, и дрались из-за нее не раз. А она лишь кокетливо улыбалась. И отпор толком никому не давала. А каждый думал, что все-таки ей нравится. Олег тогда со всеми перессорился: и с родителями, и с товарищами. Батя все твердил, мол, не пара тебе, а к ребятам испытывал ревность. Как-то колол Олег дрова, видит, Степка с Ольгой под ручку гуляют. Обратно идет Степан один, Олег к нему. Схватил за локоть, замахнулся топором и говорит, мол, еще раз увижу с ней, руку отрублю. Степан трухнул. Больше его с Ольгой не видели. Да и другие ребята тоже постепенно забыли про нее. Горячий Олег был парень. По молодости да с ревности много мог глупостей натворить, хорошо, что до этого не дошло. Так и стала она с ним встречаться. Вечерами и в клуб бегали, и по селу гуляли, на лугу в стогах миловались, всюду вместе, всюду рядом. Дело уже до женитьбы дошло. Олег уже в город за кольцами собирался ехать... К ее матери с родителями свататься ходил. И все бы хорошо. Да только непутевой девкой оказалась Ольга. Перед самой свадьбой приехали из города в их село артисты выступать. Концерт давали. Умело играли, соколы окаянные. И как-то так само получилось, что уехала Ольга с этими артистами в город. Позже письмо матери прислала, извини, мол, но не по мне сельская жизнь. Столько боли и злости было тогда в Олеге, что, попадись они ему на глаза, убил бы обоих. Да и перед односельчанами было ужасно стыдно. Коль совсем недавно ходил с такой красавицей в обнимку, гордо задрав подбородок, а теперь эта красавица где-то в городе резвится с другим.
– Ну и лопух, вот же лопух, – сквозь зубы твердил Олег.
Многие за глаза о нем потом долго шушукались. Кто посмеивался, кто-то жалел, но все же говорили и обсуждали. Олег, недолго думая, взял в жены Феклу. Тихую, скромную, красотой совсем не выделяющуюся девушку.
– С лица воду не пить, – объяснял он всем свое решение. – Зато мне она душою глянется.
Но все понимали, что со злобы он женился на Фекле, не по любви. Родила она ему двух сыновей. Ольга потом писала матери, что тоже вышла замуж за одного из артистов, живет хорошо, не жалуется. Каждое лето обещала приехать, да так и не приезжала. Детьми не обзавелась. И вот недавно пришло письмо, что разводится она. Все, мол, надоело, все плохо. А пару месяцев погодя и сама Ольга вернулась в село.
Подойдя уже к мосту, Олега окликнули. По правую сторону, шагах в двадцати, рыбачил тот самый Степан, которому Олег когда-то угрожал топором. Рядом рыбачил Степкин отец, Дмитрий Иванович.
– Чего какой задумчивый, али призрака увидел? – задорно улыбнулся Степан. Олег остановился, посмотрел на рыбаков, но ничего не ответил. – Подходи, покурим.
– Некогда.
– Что так? Никак к Ольге намылился? – уж больно Степкин голос был веселым и звонким и оттого неприятным. Олег стиснул зубы и направился к ним.
– Куда, говорю, собрался? – снова поинтересовался Степан.
«Твое-то какое собачье дело?» – подумал Олег. Эти ехидные глаза и улыбка очень раздражали его сейчас. Казалось, опять вернулись к прошлой песенке и есть над чем посмеяться. Олег вынул из кармана пачку сигарет, прикурил.
– Не угостишь? – спросил Дмитрий Иванович. Олег протянул ему сигарету. – В самом деле, чего такой задумчивый?
– Да так.
– Или стряслось чего?
– Да к Ольге он намылился. Не видно, что ли, – Степан опять заулыбался.
– Ты бы лучше на поплавок поглядывал, чем на меня. А то ведь я могу и окунуть. Вот, видел? – Олег показал кулак. – Быстро по сусалам словишь.
– Что же теперь, и сказать нельзя? – Степан приумолк.
– Не горячись, не горячись, – остановил его Дмитрий Иванович, зная горячий характер собеседника. Вынул спички, прикурил. – Вот спасибо. А я нынче что-то про курево и забыл. Прикормки много взял, а сигарет всего полпачки…
– Много, что ли, поймал?
– Клюет-то хорошо, да мелюзга одна. Поймаешь, отпустишь. Но пару окуньков хороших взял.
– Теть Таня-то как? Как нога? – поинтересовался Олег здоровьем жены, что пару недель назад сломала ногу. Шла из магазина и умудрилась как-то оступиться. Прям на ров¬ном месте. Вот ведь как. Бывает, человек с четвертого этажа упадет – и ни царапины, а бывает и так, на ровном месте.
– Да как, – Дмитрий Иванович улыбнулся. – Прыгает сейчас на одной ноге. Я ей, ты говорю, отдыхала бы побольше, а она все по дому хозяйничает. Никуда без работы.
– Это у них, у женщин, видно, в крови. Моя тут тоже…
– Ты в самом деле к Ольге собрался? – Дмитрий Иванович пристально посмотрел Олегу в глаза. Тот от неожиданности смутился, убрал взгляд. – Не дури. У тебя же семья. Фекла – замечательная жена и мать. Не маялся бы ты дурью. Людям дай только повод, обсуждать начнут…
– Да я только в глаза ее наглые хочу заглянуть. Что она мне скажет, интересно, при встрече, – Олег хмыкнул, потушил окурок.
– Я ее тут давеча видел. Из сельмага шла. Увидела меня, улыбается, веселая. Какая была, такой и осталась. Красивая, зараза, – Степан, заприметив на себе строгий взгляд Олега, тут же замолчал и уставился на поплавок.
– Ладно, – махнул он рукой. – Рыбачьте. Не буду мешать.
– Не нужно тебе это. Шел бы лучше домой…
– Да я только в глаза ей хочу посмотреть, только в глаза. Эх, – Олег махнул рукой и скорее поспешил перейти мост.
И вот он уже на улице, на той самой улице, по которой когда-то, гордый и счастливый, расхаживал с Ольгой за ручку. Тогда он действительно был самым счастливым человеком, потому что очень любил и был на седьмом небе от счастья. Видно, поэтому и не разглядел ее дурные качества. Это всегда так, когда кого-то любишь. Идеализируешь человека, стараясь не обращать ни на что внимания, ни на какие мелочи, хотя порою в этих мелочах и скрывается истинная суть человека. Никогда бы Олег не подумал, что его прекрасная Оленька, в которой он души не чаял, могла оказаться такой эгоистичной особой. Ничего не объяснив, посмеявшись, уехать в город, оставив его на обсуждение всему селу и больную одинокую мать.
В саду под яблоней сидела Ольга и листала какой-то журнал. Иногда улыбалась, вычитывая что-то интересное и, может быть, даже веселое. Олег заприметил ее еще издали и почему-то тут же сбавил шаг, хотя по-прежнему направлялся к ее дому. Он шел очень медленно, любуясь ее красотою. Боже, до чего же она была прекрасна. Да разве сердце выдержит, да разве возможно устоять перед такой красотой. Казалось, обида и боль, что надолго за¬таились в сердце, потихонечку стали его покидать. Она по-прежнему была хороша собой, даже еще красивее, чем раньше. Ее красота ослепляла так, что было трудно дышать. Олег остановился, перевел дыхание и быстрым шагом направился к ее калитке. Ольга, заприметив своего бывшего ухажера, поднялась. Кузиков вошел в сад и, поймав на себе ее удивленный и в то же время, как и раньше, добрый и немного лукавый взгляд, остановился. Долго стояли поглядывая друг на друга, не проронив ни слова. Олег ждал, что она первая с ним заговорит, не хотелось начинать разговор самому. Но Ольга молча смотрела в его глаза, и кончики губ ее даже, слегка улыбались. Его это злило.
– Что, не ждала? – рассеял молчание Кузиков.
– Почему же? Ждала. И даже очень рада тебя видеть, – голос ее был приятным и даже отчего-то веселым. – А ты возмужал. Подумать только, каких-то семь лет... Ты проходи-проходи. Зайдешь в дом? Чаю хочешь?
Олег не ответил. Он вновь уставился в ее глаза, слов¬но пытался уловить хоть каплю сожаления. Но в них по-прежнему отражалась какая-то непонятная ему радость. И от этого становилось на душе еще хуже.
– И ничего ты мне сказать не хочешь? – он пошевелил злобно скулами.
– Почему же? Хочу. Очень хочу, – Ольга подошла к нему ближе, взяла его ладонь. – Но что говорить, Олеженька, к чему сейчас слова? Я и сама понимаю, что предала тебя. Глупо поступила и теперь всю жизнь буду об этом жалеть. Если бы ты смог меня простить, только простить. Мне большего и не нужно. Да, оступилась разок, но с кем не бывает? Ведь я в первую очередь человек, а нам свойственно делать ошибки и учиться на них. – Она сильнее сжала его ладонь, поднесла к груди, прямо к сердцу. – Я слышала, ты теперь женат? – Олег кивнул. – Это замечательно, это хоро… хотя нет, нет. Не хочу верить, что ты принадлежишь кому-то. Не хочу. Ты ее любишь?
Олег промолчал.
– Да, я виновата, – она вздохнула, но ее глаза, как и прежде, улыбались, в них не было ни раскаивания, ни чувства вины, словно слова вылетали сами собой, а глаза в эту минуту смеялись. Было противно и больно на это смотреть. Сердце сжималось, и, как бы ни было тяжело, как бы ни осознавал он все происходящее, где-то в глубине души, в подсознании, он все равно ее любил. Этого невозможно было скрыть. И Ольга это сразу увидела и поняла по его взгляду, как только он прошел за калитку.
– Помнишь, когда мы наблюдали за закатом, ты сказал, что сделаешь все, чтобы я была счастливой. Помнишь? Знаешь, Олег, я бы очень хотела снова вернуть то время. Очень. Ты мне по-прежнему дорог и пусть ты и женат, но я все равно тебя люблю. И ты меня любишь, я знаю, – Ольга попыталась поцеловать, но Олег отвернулся, убрал руку из ее нежной ладони и тихонько вздохнул. – Ведь ты же любишь меня! Не обманывай ни меня, ни себя в первую очередь.
Олег еще раз заглянул в ее хитрые лукавые глаза и, ни¬чего не ответив, отправился домой. Ольга что-то кричала ему вслед, но слова ее до него не доходили. Голова была занята другим. На душе было плохо, противно. Он сей¬час сам не узнавал и не уважал себя. Хотел наговорить ей много чего плохого, хотел, а не смог. Много раз он представлял себе эту встречу, что она будет плакать, искренне просить у него прощения, сожалеть, но никак не думал, что выйдет все так. Глаза ее сказали больше, чем она сама. Единственное, в чем была она права сейчас, так это в том, что он по-прежнему ее любил, но за что, сам не знал. И очень сильно мучил один вопрос: а любила ли она когда-нибудь его, ну хоть маленечко?
На кухне тускло горел свет. Олег сидел за столом, лениво ковырял вилкой картошку и думал о сегодняшней встрече. Из комнаты вышла Фекла, присела рядом.
– Ольга приехала, знаешь? – тихонько произнесла она.
Олег посмотрел на супругу, но ничего не ответив, уткнулся в тарелку.
– Был у нее?
Олег молча, не поднимая взгляда, кивнул.
– Да-да, это, конечно, нужно, поговорить обязательно нужно, это ведь… – Фекла промолчала, тихонько вздохнула. По настроению супруга, по его жалкому виду она все поняла. – Ванечка что-то опять прихворал немного. Тридцать семь и восемь. Максимка сегодня заявил, буду, говорит, трактористом, как папа. Трактор просит. Пришлось пообещать пока игрушечный, – Фекла улыбнулась и, прикрыв лицо ладонями, заплакала.
– Ну чего ты, господи, в самом деле? Все хорошо, все хорошо, – Олег обнял жену, поцеловал ее густые темные волосы, прижал к себе. – Ну, хватит плакать, хватит. Ванька выздоровеет к выходным, в город поедем. И трактор купим, и тебе, дорогая, платье подберем, да? – Фекла вытирая слезы, кивнула головой. – Ну вот, а плакать не нужно. Ты ступай в комнату, а я сейчас со стола приберу и тоже подойду.
Олег вышел на крыльцо, уселся на ступеньки и закурил. В небе потихонечку стали появляться звезды. Легкий теплый летний ветерок слегка играл с листвой деревьев. Было хорошо. Даже думать сейчас ни о чем не хотелось.






Антон  Лукин.