Ласковая муть

– Наверное, мы просто проскочили свой поворот, – сказал мужчина в тёмных очках, сворачивая к обочине бесконечного шоссе.

За окном громоздились мягкие барханы сумерек, накатывались друг на друга, сминали поросшие травой склоны, стремясь потеснить саму основу мироздания – дорожное полотно. Он заглушил мотор, потянулся, разминая спину от долгой езды, и повернулся к сидящей рядом женщине.

– Дай-ка мне чёртову карту, милая.

Милая машинально протянула ему карту, думая о чём-то своём. Главенствующая часть её личности покинула душный салон авто незадолго до этой вынужденной остановки. Куда она отправилась и когда вернётся, сейчас не смог бы сказать даже Будда. Сумерки забрали её душу.  В иные дни, на закате, когда земля погружается в первозданную муть, а единая картина мира рассыпается на тысячи разрозненных реальностей, ничего другого не остаётся. Только распыляться вслед за миром на мириады атомов и блуждать, блуждать…

Мужчина изучил карту и посмотрел на опустевший сосуд рядом с ним.

– Милая… ты очень устала? Хочешь сигарету?

Она молчала. И он понял, что ответа не дождётся. Закурил сам, выдыхая дым в открытое окно.

– Честно говоря, ничего не могу понять. Бессмыслица какая-то… Если верить карте, мы ещё полчаса назад должны были въехать в город. Прямо по этой трассе. Здесь даже поворотов никаких нет. Прямая дорога. Странно. Прямая дорога и ничего нет. Я трижды перепроверил маршрут. Всё верно. И всё же мы не на месте. Мы заблудились! Это просто непостижимо! Прямая дорога, и мы заблудились!

Он снова взглянул на неё, ожидая хоть какой-то реакции. Но она даже не шелохнулась. Застыла точно гипсовое изваяние, приклеившись взглядом к трещинке на лобовом стекле. Или к трещине в материи сумерек?

Где-то под кадыком горячей искрой вспыхнула досада.

–Да что с тобой, в конце концов! Нашла время играть в молчанку! Да, я виноват, что мы застряли на этой дороге. Но только потому, что сидел за рулём! Я уверен, что мы не могли проскочить город и не заметить его. Я уверен, что это та самая дорога. Но, чёрт возьми, не имею ни малейшего представления, что здесь происходит!

Сигарета истлела. Вместе с ней истлела и вспышка гнева. Внезапно пришло решение.

– Ладно, хорошо, думаю, нужно просто ехать дальше. Через сто двадцать километров по этой трассе должен быть другой населённый пункт. Полтора часа езды. Ерунда. Как считаешь? Ага. Молчание – знак согласия. Поехали…

Он повернул ключ в замке зажигания и мотор послушно заурчал.

– Всего-то полтора часа езды. От одного города до другого...

Эта мысль кольнула его холодным сомнением меж лопаток. Ведь первого города-то не было! Значит, нет точки отсчёта. Стало быть, нельзя сказать наверняка, каково на самом деле расстояние. Дорога, как назло, протянулась запредельной серой лентой, чей конец затерялся где-то в недрах чернеющего впереди горизонта ночи. Ни единого проблеска. Ни малейшего намёка на огни городских пристанищ.

Тем не менее, машина уверенно помчалась вперед, набирая скорость. Словно её водитель хотел убежать от своих мыслей.

Дорога бросалась под колёса. Дорога пряталась от всевидящих фар и заворачивалась спиралью. Она никуда не вела. Вертелась на месте, как беговая дорожка. В какой-то момент блуждающие атомы стали снова собираться воедино. Сосуд наполнялся. Женщина возвращалась.

Внезапно она глубоко вздохнула. И открыла открытые глаза. Осознала ситуацию. Поправила волосы. Облизнула губы. Взглянула на мужчину и ужаснулась.

– Сними очки! – вскрикнула она. – Ты же ничего не видишь! Там ночь, ты с ума сошел!

Он недоуменно взглянул на неё, гоня машину по пустынной дороге. Он не понимал, о чём она.

– Немедленно перестань прикидываться! Это не смешно! Мы разобьёмся из-за твоей дурацкой выходки! Сними очки! Сейчас же!

Она была вне себя. Она сорвалась на крик. Её трясло от страха.

– Милая, какие очки? Успокойся! Ты меня пугаешь. Нет на мне никаких очков.

В знак доказательства своей правоты он помахал рукой перед лицом.

– Нет никаких очков. Я их дома забыл, помнишь?

Она увидела, как он елозит пальцами по затемнённым стеклам, оставляя мутные разводы, и пришла в ещё большее смятение.

– Останови машину! Ты их испачкал! Останови! Мать твою! Грёбаный! Автомобиль!

Глядя на её неподдельную панику, он почему- то широко улыбнулся. А, может, это была не улыбка, а защитная гримаса. Ведь иногда мы действительно ухмыляемся, глядя в глаза подступающему ужасу! Мы прячем за своей отчаянной усмешкой последние осколки самообладания. Он ухмыльнулся. А потом захохотал. Почти беззвучно, но оглушительно в потусторонней тишине рассыпавшегося на атомы мира.

Она замерла. Её глаза расширились от внезапного озарения. Но это продлилось лишь миг. Потом она резко подалась к нему и мертвой хваткой вцепилась в руль. Он рванул руль на себя. Машина на бешеном ходу вильнула раз, другой, и коварная дорога, словно норовистая кобыла, которая только и ждала этого момента, дико взбрыкнула, дав объездчику точный и сокрушительный пинок. Машина вылетела с шоссе, и, прорвав тонкую мембрану сумерек, перевернулась...

Брызнули осколки разбитого стекла. Колёса судорожно завращались в воздухе, потеряв под собой опору. Из-под капота повалил дым. Ручка двери, приборная панель, обивка сидений – всё было в крови. Но они были спасены! Они были счастливы! Они обессилено вывалились из бесполезной искорёженной душной гробницы прямо в ласковую первозданную муть их первой настоящей ночи. Больше не было границ, граней, даже разделительных линий. Все миры, все атомы слились воедино. И все дороги вели в нужном направлении.

Мужчина и женщина бережно обняли друг друга и, не торопясь, побрели по шоссе туда, где им навстречу сияли огни большого города.