Хокку

Что знаем мы о прошлых рождениях? Всплываешь, как из темного омута, и память четко разграничивает: небытие – до,  и осознание себя - после. Первые воспоминания, как смутный сон: было ли? не было? Да, было. И красный кирпич, разбросанный по зеленой траве – это вовсе не обманный морок. Тебе было два года….  А раньше? Глухая стена забвения. Тебя не было?  Значит, и не будет? Или… будет?
Два мира: плотский и тот, другой, мир, в котором ты жила до рождения, надежно отделены друг от друга. И все же…. Запредел вторгается воспоминаниями о том, чего не было. Или было не  с тобой. Не здесь. Не сейчас. 
Я со своей пятилетней дочерью рассматриваю книгу средневековой классики Дальнего Востока. Я не читаю, не каждый взрослый поймет это изящество слога с попыткой удержать ускользающую сиюминутность реальности. Книга красиво оформлена, по полям – пленительные рисунки в стиле «цветы и птицы». Воробьи в полете, зависающие над раскрытыми бутонами бабочки, полураспустившиеся пионы. Идет разговор, который может идти у взрослого с ребенком: пустой – для взрослого, важный – для познающего мир ребенка. Переворачиваю страницу: ветка плакучей ивы, вьющая вязь иероглифов.
- Я знаю, что здесь написано, - вдруг произносит Оля.
- Да? – она по-русски еще не умеет читать.  И кто ей сказал, что это надпись, а не просто орнамент? Современные дети – они догадливые?
– И что же? – Я спрашиваю, чтобы разговор не прерывался.
Взгляд Ольги становится хрустальным. Пауза. Я не тороплю. Читает… Ага…
Она декламирует, почти нараспев. Классическое японское хокку. Не из этой книги. И не из какой другой.
-   На дереве – листья.
    Но они облетят, лишь подует ветер.
    Пришла осень.
Я не знаю, что реально написано теми иероглифами. Мне кажется, Ольга даже не поняла, почему у меня округлились глаза и вскинулись брови. Из какой информационной матрицы пришли ей на ум эти строки? О чем она вдруг вспомнила? Что потом забыла?
Порывом времени срывает листья нашей жизни и заметает в беспамятство.
Так хочется вспомнить…