Горький писал истерически близко к правде

   A дело было так. На 7 вечера я назначил стрелку  Оле Пестрак. Оля должна была принести пять копий антисоветской книжки, которые сделала на светокопировальной машине в библиотеке ЦК ВЛКСМ, где она работала в качестве секретаря.  Как внучка Пилипа Пестрака, она пользовалась особым доверием и имела свободный доступ к импортной копировальной машине Ксерокс. Качество копий Ксерокс выдавал превосходное, значительно лучше чем то, которое делали старые разбитые ротопринты, что стояли в Доме Железнодорожника.  С Олей была назначена встреча на 7, а уже в 7.30 должны были подойти Женя Боков, Липа, Зорик Марголин и забрать экземпляры.
      Оля опаздывала, чего никогда прежде не случалось. Уже за дальним столиком в углу появился Липа, посмотрел на меня многозначительно  и демонстративно закрылся газетой Правда.
Я спустился во дворик и нос к носу столкнулся с Пестрак, семнадцатилетней красавицей, развращенной самиздатом, как последний московский диссидент;  девственницей.
- Олька, что случилось? - спросил я
- Я кажется залетела, - сказала она.
И в самом деле в фигуре малолетки со вчерашнего дня произошли серьезные изменения,  заметно увеличились попа и живот.
- На каком ты месяце? – спросил я.
- Рабинович, иди в жопу со своими шуточками, сказала она, - но от приветственной буськи уклоняться не стала. – Меня заловила начальница.
- Как это случилось? – спросил я.
- Я уже заканчивала, когда вдруг подошла начальница, взяла один блок,  почитала  и спрашивает:  Что это?  Я говорю, копия  редкой книжки для диссертации одному человеку.  А она, что все пять экземпляров одному человеку? А я говорю, что один экземпляр мне.  A oна громко вслух: “Горький писал истерически близко к правде...”.  Интересно.  Один экземпляр мне и  будь осторожнее.  Пришлось отдать ей один.
- Так чего ты испугалась?
- У нее муж гебешник.
- Ерунда. В этой книжке ничего криминального нет. Чуть что, вали на меня. Скажи, что взялась сделать работу за деньги, а в книжку даже не заглядывала. Ты несовершеннолетняя, тебе ничего не будет. Где остальное?
- Здесь, она показала себе на живот и там, она по-негритянски покрутила задницей.
- Ладно, - сказал я, - иди сядь в угол к стойке возле Шумея, он держит это место для меня. Есть хочешь?...
Она быстро съела два бутерброда с колбасой, выпила чашку кофе и  мы уединились с юнной подпольщицей на  кухне на первом этаже.  Когда мы уходили, Шумей многозначительно  подмигнул мне  и сказал:  “Полностью не раздевайтесь, там холодно, если что, включите плиту.” Через 15 минут, вернув себе былую стройность умница, красавица, комсомолка Ольга Пестрак выскочила через черный выход на улицу и помчалась домой:  читать, читать, читать.
Я поднялся из кухни в зал и подсел за столик к Липе. Он увлеченно, водя пальцем по газетному листу, по складам вслух  читал передовицу.
-  Пароль? - спросил я у Жени.
- Над всей Испанией безоблачное небо, - мгновенно отозвался Липа. Отзыв?
- Горький писал истерически близко к правде, - сказал я.