На все времена!

НА  ВСЕ  ВРЕМЕНА!
 
                Любовь  продолжается  столько, сколько  заслуживает.
                Брижжит  Бардо
       Лицо молодой женщины коротко промелькнуло в многоцветной толпе, но он мгновенно почувствовал, как его кровь уже почти забыто ударила огнём в лицо.
       — Клаудиа?!. - вырвалось у него совершенно стихийно.

       …Женщина по инерции прошла ещё несколько быстрых шагов, глядя куда-то в пространство перед собой, и всё в нём успело похолодеть от шальной мысли, что он впервые в своей жизни обознался, но она вдруг остановилась, точно внезапно вспомнив своё, давно забытое имя, медленно, всем телом повернулась к нему, и в этом плавном движении ему до безумия был знаком каждый его элемент.
       — Лучано?.. — в её голосе было искреннее, неподдельное изумление, а всё так же прекрасное лицо излучало ещё что-то, что именно сегодня обнадёживало его, как никогда прежде. —  Воистину, мир слишком тесен для нас двоих!
       Она шагнула навстречу.
       — Отойдём... — нетерпеливо предложил он, не давая ей опомниться, и с трудом сдерживая в себе привычную дрожь волнения. — Здесь слишком  людно. За углом есть уютное кафе, там в это время бывает мало посетителей, так что нам не помешают поговорить...
       Подойдя к нему ещё ближе, она осторожно, но с намёком взяла его  под руку.
       — Так ещё можно?.. — неожиданно робко спросила она. – Ничего не изменилось?..
       — Тебе можно всё! И даже всегда! — он сразу понял, что это было торопливое желание женщины прикоснуться к нему, подтверждая для себя его реальность, и пробуждая бесконечно далёкие воспоминания, а в его собственной  душе это разбудило что-то, что он иногда уже считал уснувшим почти навсегда...

       Они сели за крайним столиком. Он, зная неизменность её вкусов, заказал  фруктовые коктейли.
       — Как тебя зовут?.. Теперь... — она изучала его взглядом, очевидно, ища перемены.
       — Роберт. А тебя?
       — Милена...
       — Клаудиа звучало красивее. Это имя было так же прекрасно, как и ты сама...
       — Лучано мне тоже нравилось больше, но прежние наши имена остались в Севильи, и в прежней нашей жизни. Сколько мы с тобой не виделись на этот раз?
       — Больше трёх столетий…
       — А в предыдущий встретились спустя пятьсот лет. Как быстро летит время!
       — Тогда многое было по-другому. Меняется скорость перемещения людей в пространстве, а это значительно увеличивает и наши шансы на новую встречу.
       — Твои шансы... — поправила она. — Только твои… Я за тобой никогда  не гонялась. Я просто жила, где хотелось и как хотелось. Не думая о своём будущем.
       Она задумчиво посмотрела остатки своего коктейля на свет.
       — Это значит, что наша следующая встреча состоится раньше, чем через триста лет...
       — Ты всё ещё хочешь, чтобы мы расставались?.. — спросил он с проснувшейся в голосе болью.
       — А ты по-прежнему желаешь другого?
       — Разве этого не видно?..
       — То-то и оно, что сразу бросается в глаза! Что и удивительно! Ты ухаживаешь за мной почти три тысячелетия, неизменно получая отказы, но это тебя нисколько не охлаждает, а скорее, наоборот, лишь распаляет! И этим ты кое-чего добился: я уже начинаю задумываться. Что странно, не над твоим поведением, а над своим... Ты всегда был не в моём вкусе, Гай, Септон, Лицер, Лучано, Роберт, но твои настойчивость и верность способны изменить даже самые  стойкие вкусы. Пока я по инерции колеблюсь, но что будет при нашей следующей встрече?..
       — Мне отрадно уже то, что ты хранишь в своей памяти все мои прежние имена...
       — Это насилие, ты берёшь меня откровенным измором... — в её голосе  была плохо скрытая мольба.
       — Прости... — он поцеловал её странно холодную руку. — Я попытаюсь сдержать данное когда-то обещание и постараюсь тебя не преследовать. Хочешь, я уеду из этого города и этой страны, и пусть нашими судьбами по-прежнему руководит Случай?!
       — И ты меня в новой разлуке снова не разлюбишь? — спросила она с вечным  недоверием.
       — Любовь бессмертнее нас... — сказал он грустно, но уверенно. — Даже если мы сами вечны...
       Она всё так же задумчиво помешивала соломинкой остатки коктейля в бокале.
       — Ты традиционно не спрашиваешь меня, как я жила все эти долгие столетия.
       Он пожал плечами.
       — Твоя деликатность неистощима, как и твоя любовь, — сказала она. — Хорошо, я тоже буду соблюдать устоявшуюся традицию, и всё о себе расскажу сама. Как всегда, замужем. Для женщины замужество – это нечто большее, чем  для мужчины - женитьба. Одинокая женщина ущербна не только в глазах окружающих, но и в своих собственных, поэтому даже плохая семья для неё всегда предпочтительнее хорошего стародевствования.
       Детей по-прежнему нет... Как мне уже кажется, бесплодие - это главная плата за бессмертие, но у некоторых моих мужей оно стало поводом для развода. Я не открывала им своей тайны и упорно не хотела брать детей из сиротских домов. Первый ребёнок у женщины обязательно должен быть своим: он пробудит в ней материнский инстинкт. Потом она будет любить всех детей: своих, чужих, мужа... Мужья не понимают, что любовь женщины к мужчине начинается с её любви к первому своему ребёнку...
       — А от меня у тебя были бы дети, — сказал он уверенно. — Много НАШИХ детей...
       — Ты так считаешь?
       — Я это знаю...
       — Было бы интересно это проверить... — она улыбнулась после долгой паузы.
       — Опять ты меня дразнишь...
       — Я кокетничаю, пора бы тебе к этому привыкнуть! Я вечно молодая женщина, хотя мне и тридцать веков!
       Она вдруг опять посерьёзнела.
       — Но иногда я смертельно устаю от своей бесконечной жизни, и тогда мне  хочется умереть... У тебя бывает такое?
       - Очень редко. Всегда найдётся дело, способное занять тебя целиком и надолго.
       — У женщин с этим всё гораздо сложнее, — в её голосе ему почудилась зависть. — Другая организация психики и ума. К сожалению, безнадёжно другая…
       Она заказала себе ещё один коктейль.
       — А как жил ты все эти годы?
       — Как и ты, с оглядкой. Трудно скрыть своё бессмертие, отпуская бороду  и крася волосы в белый цвет. Ты, наверное, по себе знаешь, что окружающие,  в конце концов, начинают подозревать тебя в связи с Дьяволом, а в Средние века за это гарантированно полагался костёр. Удивительно, но люди всегда считали, что короткая жизнь - от Бога, а долгая - от Дьявола... Приходилось исчезать в одних местах, чтобы появляться в других. Вечная Жизнь, как оказалось, предполагает и вечные скитания... Даже сейчас для меня мало что изменилось в этой жизни. Не хочется быть подопытным кроликом в руках безмерно любознательных геронтологов.
       — А ты не задумывался над тем, что наше бессмертие каким-то образом замешано на наших взаимоотношениях? Странное такое стечение множества  обстоятельств... Ты жив, пока я тебя отвергаю, а я вечна до тех пор, пока ты меня безответно любишь. Но стоит нам сойтись на основе взаимности, и всё прекратится. Кончится  Чудо...
       — Может быть...
       — И тебя это нисколько не пугает?! Ведь ты станешь таким же смертным, как и все!
       — Зато я обрету нечто большее…
       — Что же может быть дороже бессмертия?!
       — Счастье... То самое, которое вместе с Вечностью так и не обрели ни ты, ни я... Я никогда не был женат, и у меня тоже нет детей...
       — Счастье?! Но оно же так кратко и хрупко!
       — Оно достаточно продолжительно, чтобы компенсировать все несчастья  бессмертных…
       Она надолго замолчала, глядя, как голодные воробьи прыгают по тротуару, склёвывая что-то, невидимое её глазу.
       — Скажи, а ты опять случайно оказался в этой стране и в этом городе?.. — спросила она вдруг.
       — В этой стране - нет, а в этом городе - да, — ответил он на вопрос, который она ему однажды уже задавала. — Понимаешь, где-то на подсознательном  уровне я чувствую тебя даже на бесконечно большом расстоянии... Узнав случайно, а может, и не случайно, что ты уехала в эту далёкую страну, я тут же помчался за тобой, а уж тут меня вывела к тебе моя интуиция. Клянусь! Но, если тебе неприятно всё это слышать, я снова попробую быть менее настойчивым. Даже инстинктивно...
       Она грустно улыбнулась.
       — Нет, я с всё возрастающим удивлением замечаю, что твоя настойчивость мне уже начинает нравиться... А что будет ещё через триста лет? Не начну ли и я чувствовать тебя на расстоянии, чтобы искать на бескрайних просторах разных государств?..
       — Мне это тоже интересно...
       Она вдруг порывисто встала.
       — Ты извини, мне нужно побыть одной...
       Он неожиданно ощутил в себе азартную смелость, которая никогда прежде не посещала его при их встречах.
       — Ты ограничиваешь меня в моих дальнейших действиях?.. — спросил он её уже в спину.
       — Нет! — Она даже не сбавила темпа ходьбы, и это уже было похоже на бегство не от него, а от чего-то в ней самой.
       Пьянея от фантастических перемен, он отчаянно рискнул замахнуться и на большее.
       — Я могу, наконец, надеяться?..
       Она остановилась, задумавшись на целую минуту, которая показалась ему длиннее  его собственной жизни.
       — Наверное, да... — почти покорно сказала она, выдыхая из себя остатки своего вечного упрямства, и её спина уже больше не пугала его безысходностью Судьбы. В переменчивом мире наконец изменилось и то, что он прежде считал непоколебимым…
       Она тряхнула пышными волосами, будто пытаясь ещё сопротивляться чему-то в себе самой, что уже было почти сильнее её, и пошла по улице отчаянной походкой женщины, осознавшей и уже смирившейся с тем, что она последний день принадлежит взглядам всех мужчин Земли, и пока не принадлежит ни одному из них персонально...

                О  Любви
                было  сказано
                много
                и  будет  сказано
                ещё  больше,
                но  никогда
                не  будет  сказано
                ВСЁ…