ОНО

     Это произошло в училище. Но чтобы приступить к изложению случившегося, необходимо вернутся несколько назад, чтобы по-нять в каком психологическом состоянии я тогда находился.
     С первых шагов на производстве у меня сложилось стойкое убеждение, что я самый разнесчастный и невезучий на всём предприятии. Во-первых, – самый грязный и опасный во всех от-ношениях цех. Во-вторых, – всякий раз, когда возникала где-то трудная работа, туда обязательно посылали только меня и никого другого. Как бы я ни сопротивлялся, всё было напрасно.
     Однажды посланный в очередную «дыру» я, воздев руки к не-бесам, воскликнул перед своим непосредственным начальником:
     - Господи, ну почему опять я?! Ну почему!
     - Тебе этим гордиться надо. Ты всегда на виду. Тебя сам ди-ректор хорошо знает. В этот раз он так и сказал: «Туда нужно по-слать именно тебя, только ты можешь с этим справиться». Ты это должен воспринимать как награду.
     Отсюда вытекает и третье – все закончат работы и им и грамо-ты, и денежные премии, почёт и уважение, а я всегда с опоздани-ем, и мне достаётся в лучшем случае только выговор. А если и включат в списки на премию, то, как правило, при распределении на всех не хватает, и по накатанной схеме – вычёркивают из спи-ска последних, а так как моя фамилия на «я», то вылетаю первым. Ну и чем тут гордиться?
     В этот раз по разнарядке горкома нашему заводу как шефу по-ручили отремонтировать учебные кабинеты училища к новому учебному году. Всем достались простые классы, а мне, именно мне и никому другому - химический. Ну что стоит отремонтиро-вать, допустим, класс литературы? Заменят полы, часть столярки, затрут: стены, потолки; закрепят доску, развесят учебные план-шеты и готово.
     А мне?
     1. Забетонировать первый уровень и проложить в нём лотки. В них уложить канализационные трубы и водопровод, и всё это подвести к каждому из столов. А их-то двадцать два. Закрыть лотки металлом.
     2. Уложить лаги и настелить пол.
     3. Смонтировать на столах раковины и к каждой подвести
водопровод и канализацию.
     4. Ну и естественно общий ремонт помещения.
     Но самое сложное – это канализация. Её нужно смонтировать с идеально одинаковым уклоном, и, когда сдаёшь, качество про-верялось стальным шариком. Бросишь его в раковину, он должен пролететь по всей системе и выпасть в общем коллекторе. Но он не хотел выпадать. Малейшая соринка, «мешок» с водой и он за-стревал. Сколько мы ни бились – результата нет, не можем сдать систему канализования, хоть тресни. Тогда наш токарь, умелец от бога, выточил в шаре полость и заполнил её ртутью. Теперь, при-бавив в весе, он летал, постукивая по трубам, как колёсная пара по железной дороге.
     Уже все отчитались, сдали работу педагогам, некоторые даже за месяц, получили к первому сентября заслуженные награды, и только я всё ещё бился в этом проклятом классе. «Доброжелате-ли» доложили, что уже заготовлен приказ о моём наказании за срыв учебного процесса. С первого сентября я уже был обязан ежедневно являться в партком ко второму секретарю Тихоходову и докладывать о ходе работ. Наконец десятого сентября я ему со-общил:
     - Всё готово, комиссия приняла!
     Восторга, равного моему, или хотя бы намёка на лице секрета-ря я не увидел.
     - Говоришь, сдал? Давай акт о приёмке.
     Я от удивления вытаращил глаза:
     - Какой акт? Насколько знаю, никто таких актов от нас и не требовал.
     - Вот потому-то сейчас и провалились в некоторых классах полы, а в других протекли потолки. И этим премированным при-дётся всё начать сначала. А ведь я о полной готовности уже до-ложил в райком!
    Будучи абсолютно уверенным в высоком качестве своих работ, тем не менее, кинулся срочно в училище. По дороге заскочил в продуктовый, взял бутылку «Столичной», два сырка, баночку кильки в томате, булочку; в промтоварах купил два стакана, уло-жил в портфель и с этим дипломатическим набором скачками в училище. Нашёл ответственного за химический класс Грибова. Они (преподаватели) что-то горячо обсуждали в учительской. Он сразу всё понял.
     - Иди в класс, я сейчас подойду.
     Я зашёл в класс, и про себя отметил, что в нём уже побывали ученики. По дороге к дальнему столу мокрой тряпкой не глядя стёр часть какой то фразы на доске и сел за дальнюю парту. На столешнице уже неизвестный дебил нацарапал слово из трёх букв. Ожидание затягивалось. Я достал из портфеля снедь, поста-вил на стол. А Грибова всё нет и нет. Мучимый долгим ожиданием налил полстакана водки, дёрнул, закусил. И заметил, какие грязные стаканы. Выругав себя за поспешность, стал мыть в раковине. Вот тут я и впал в полный ступор. Мне стало дурно. Я перестал вообще что-то соображать – вода, заполнив раковину, не собиралась уходить. Как же так?! Ещё сегодня часа три назад канализация работала! И вот на тебе.
     Нетрудно представить, что это означает – хорошо, если забито колено под раковиной. А если весь трубопровод в канале, а если сам коллектор?! Это демонтаж всех столов, придётся срывать пол, разбирать канализацию, искать пробку, потом всё восстанав-ливать. На всё это уйдёт недели две, как минимум. А что будет со мной? В парткоме меня порвут на клочки, как волки зайца!
     Боже! Да за что мне такая кара! Ну почему опять я! Тут воз-никло странное ощущение, словно я ногой передавил чугунный трубопровод канализации, как резиновый шланг. Не отдавая себе отчёта о своих действиях, сдвинул ногу в сторону. И о чудо! Вода забурлила и, быстро скрутившись воронкой, ушла вниз. Успел заметить непроизвольно, что она вращалась по часовой стрелке вопреки закону Кориолиса.
     Что за чудеса! В нашем северном полушарии, это точно знал, что абсолютно всё – от воды до растений и раковин улиток – вращается против часовой стрелки. Заглянул под стол и с изум-лением увидел ОНО.
     Сначала подумал, что это облачко дыма от сигареты. Но не было слышно запаха и нигде не видно окурка. ОНО по форме почти точно соответствовало вазочке для фруктов, только вверх ножкой. Нижняя часть, широкая, диаметром около тридцати пяти сантиметров, пульсировала, по краям иногда проскакивали ис-корки цвета побежалости. Тоненькая ножка плотная, как у взрос-лого гриба опёнка, и такая же верхняя часть, маленькой ворон-кой. Было видно невооружённым глазом, как она, воронка, с бе-шеной скоростью вращалась опять по часовой стрелке.
     Машинально я опустил руку и растопыренной пятернёй попы-тался её зачерпнуть, как морскую медузу. Пальцы прошли на-сквозь, не встречая никакого сопротивления, только рассыпалось это нечто именно как облачко дыма. Но спустя минуту-другую эта странная субстанция вновь сформировалось в первоначаль-ном виде. Я долго разглядывал и нашёл, что ОНО весьма похоже на медузу: такая же прозрачная и держится как в невесомости. А почему бы и не быть подобному существу состоящим из воздуха и энергии?
     Я опустился на колени, ладонями бережно, как воду из родни-ка, почерпнул это и поднял на стол. Опустил в раковину. ОНО постояло, постояло, медленно поднялось из раковины и устрои-лось рядом с моей снедью. Как живое существо медленно обошло все предметы, не касаясь ни одного из них, остановившись на время у водочной бутылки. Затем, словно изучая, постояло на-против меня и отошло на свободную часть стола.
     В это время в класс торопливо ворвался Грибов и подошёл ко мне.
     - Ну и накурил, - резко замахал руками, разгоняя сгусток суб-станции.
     - Не трогай! – с запозданием крикнул я.
     Но было уже поздно. ОНО исчезло. Но, как и ранее появилось на том же месте, как ни в чём не бывало.
     - Нет, ты посмотри, что это такое! - Грибов опять разогнал су-щество.
     ОНО вновь упорно возникло в некотором отдалении от нас, и Грибов как озверевший кинулся на него с подвернувшимся под руку веником.
     ОНО поднялось к потолку, подлетело к закрытой двери, рас-теклось по потолку и, просочившись через щель, исчезло.
     Возбуждённый он подошёл ко мне:
     - Наливай! Что это за заразу занесли ученики? Таскают сюда что ни попадя.
     Я разлил по полному стакану и торопливо выпили. Через се-кунду, выпучив глаза, мы уставились друг на друга.
     - Ты чё, пошутил?
     - Да ты что? Эта она у бутылки побывала. – И я рассказал всё, что видел. Закончил это так:
     - Если эта штука могла, так походя мимоходом превратить в воду спирт в бутылке, перекрыть канализацию, то, что ОНО мог-ло сделать с нами, если б захотело. А ты на него с метлой!
     - Ты опять шутишь?
     - Нисколько.
     Он опустился рядом со мной за стол. И только сейчас я обра-тил внимание на то, что было написано на доске мелом: «Ты хо-тел знать, почему? Отвечаю…»
     Конец фразы был мною стёрт, когда я ещё только заходил в класс. Что это? Была ли эта фраза случайной или ответ на мой из-вечный вопрос? Может, и да, как известная огненная надпись на стене перед библейским царём Вальтасаром.
     Этого мне уже не узнать никогда, но с той поры у меня всё пошло распрекрасно, а вот у Грибова наоборот – всё под откос. ПОЧЕМУ?


Рецензии