Отбой. Голый рассказ

Перед отбоем комрот поставил всех в двух шереножный строй и начал орать. Орал он долго и в каждого. Кричал, что утром в роту приедет проверка из Москвы, что нужно постираться и побриться. 
Орал он всегда, но в этот раз как то особенно чувственно. Воодушевляюще. Комрат орал с душой и было страшно. Солдаты стояли ровно, слушали и ничего не понимали. Достаточно было ощущать его взгляд и все как то делалось само. 

На втором этаже сломалась электробритва. Волосы отрасли на пару лишних миллиметров. Кто то из сержантов раздобыл ручной агригат для стрижки и добрая половина роты обосновалась в уборной. Почти друг на друге, без разговоров, все по очереди обрезали друг другу волосы. Никто не видел, как за окном лежал мертвый снег. 
Он выпал какую то вечность назад и обещал пролежать еще столько же. Никто не замечал его. Никто по нему не ходил. 

Снег лежал ровно. И был мертвым, везде. Бесконечный, мертвый снег. 
Внутри стало пусто и страшно. Сколько это еще могло продолжаться. Неужели, все мы откуда то приехали, откуда то прорастаем, имеем какое то начало, кроме этой бесконечной снежной лесополосы. Не смотри в окно - в окне ничего нет. Есть только твоя голова и ее нужно побрить, чтобы завтра она была чистой и гладкой, а за окном ты ничего не увидишь. Там уже давно ничего нет. 

Потом кто то крикнул. 

Мы побежали по взлетке, туда, где не было электрического света. Каждый хотел увидеть первым, занять лучшее место. 
Почти без одежды. Холод и грязь. 
На кафельном полу, мимо умывальников, рядом с окном, отталкивая друг друга локтями, чтобы увидеть, как на холодном северном небе, прямо посреди звездной россыпи, зажигалось настоящее чудо. Переливающееся, угасающее, зеленое, синее, фиолетовое Чудо. 
Все пытались разглядеть что то посреди холода, леса и снега. Сорок обритых налысо, испуганных, уставших, жадных детей. 

И когда небо успокоилось и остыло – все замолчали. Кто то выругался и засмеялся. Кто то вернулся в уборную. 
Я постоял еще немного и почувствовал, как сзади кто то плачет. 

Мне показалось, совсем близко от меня. Я включил кран, смочил свежевыбритую голову холодной водой и подумал, что кирзачи нужно смазать и еще подшиваться утром нечем. А кто там плакал… я не обернулся.