Дачный вопрос

На заседании дачного сотоварищества вопрос встал о участке гражданина Заброскина.

- Перейдем теперь к неприятному, - сказала председатель Ольга Матвеевна. – Конечно, уважаемый Заброскин, как вам и было говорено в прошедший раз, наши вам напоминания уже кончились. Встаньте, прошу, чтобы каждый мог видеть, что вы точно здесь.

С одного из задних мест поднялся маленький человечек, одетый так плотно, будто в зале готовился пойти снег. Собрание начало оглядываться, но Заброскин этак привстал – и сразу опустился на место и съежился на нем.

- Итак, Заброскин, - продолжила председатель. - С сожалением, что о вас приходится говорить публично, я все ж представляю сведениям присутствующих дачников ваш участок. Помните ли вы, какая бывает мера за запущение участка пыреем и потусторонней растительностью?

Заброскин ответил на это молчанием.

- Трехлетнее небрежение дачника о участке, - председатель обратилась теперь как бы ко всему собранию, - как это вскоре случится с Заброскиным, приводит к изъятию администрацией земельного участка из собственности. Меж тем теперь уже второе лето – а мы всё вынуждены наблюдать прежнее отношение. Это нам досадно, Заброскин! Что вы скажете на это?

Заброскин начал опять вставать, да как бы засомневался – нужно ли вставать? – и хотел сесть, да только председатель подтвердила необходимость встать, сказав: «Не садитесь, Заброскин!» - и он не сел.

- Я, - начал он тихонько, - я, знаете ли…

- Говорите громче, - сказала председатель.

- Я, говорю, это, знаете ли, - сказал Заброскин громче и оттого тоньше, - что, говорю, я могу признать траву на огороде. Травы не опровергаю – есть трава. Когда ее, значит, я это, не полол, то она и закрыла весь огород, - Заброскин развел руки. – Трава свою работу знает.

- Так вы должны были ухаживать! А вы снова мне говорите про старое. Это уже было вами сказано.

- Я должен был ухаживать, это да, - Заброскин кивнул и пожал плечами. – Оттого, что не ухаживал, оттого и закрыла трава весь огород. А тама у меня было, - Заброскин принялся загибать пальцы: - было – раз! – клубника; два! – хрен; три! – эта, картошка; а теперь вот ничего. Трава по всему огороду работает.

- Понимаете ли вы жалобы соседей? Ваши травы весной опыляют соседей, противореча кропотливому их труду.

- Жалобы соседей я ценю и уважаю, - сказал Заброскин. – А только… (он пожал плечами) только ведь отчего я допустил такое разорение? Не от тунеядства я допустил! Я человек не лоботряс. Вон ведь как оно было: копали мы это картошку, и Ваську я звал помощником, и Настена Петровна лопаты нам чистила…

- Для чего вы нам тут про вашу картошку рассуждаете? – прервала Заброскина председатель. Вы, кажется, и это уже говорили.

- Так это, вы послушайте, и тама узнаем, что я говорили. Стали копать картошку. Картошки, конечно, никакой произведено землёю не было. Васька копал, а я собирал: у меня спина все погибчее, а Васька тот вообще колом давно сделался (Ольга Матвеевна уже начала улыбаться). Так набрал я картошки полведра. А Васька, как поглянул на такую картошку, так мне и говорит: «Что это за картошку ты насобирал?» А я другой картошки собирать не умею, это разве от моего уменья картошка зависит! Какую, говорю, сам выкопал, такую и я собрал! Другой не выдавали. Половину всех процентов отдаем медведке и жуку. Мы ж на их территории садили, вот и выходит налог… (Заброскин вздохнул). Пололи уж! (Он всплеснул руками). Пололи мы траву, только неинтересно стало картошку садить. Почвы нам другой не дадено, везде личина присутствует.

Тут кто-то из женщин подняла голос и подтвердила, что личина, точно, присутствует и что скоро уж невозможно будет от нее никак уберечься.

- И крот, - сказала она, - и медведка – все они есть наши истребители, и ближайшее будущее сообщает, что овощу расти будет невозможно.

Заброскин кивнул. Тут еще поднялся седой дачник и говорил так:

- Правильно все сказала кто-то из женшчин про медведку и крота, и правильно кивнул товаришч Заброскин. Я уж, знаете, не удержусь и скажу, что на таких земляных условиях скоро не смогу заниматься произведеньями. (Заброскин кивнул). Это, выходит, траву полешь, а от земли ничего не берешь. Позадьвчера пришиб вон еще крота шлангом, и откинул. Воняет кротом теперьно.

- Так-так-так, товарищи уважаемые дачники! – председатель застучала по кафедре. – Давайте не будемте уклоняться на крота и личину и сходить с земледельческой мысли. Все наши суждения могут исходить только из потребности управлять землею. Потому как обстановка с кротом всеобщая, то крот не считается за оправдание. Товарищ Заброскин может придумать своим оправданием то, что никак его не оправдывает, ибо все вы прочие исправно трудитесь в одних же условиях и участвуете в санитарных днях.

- Что правда, то правда, участвуем, - согласился седой дачник. - Нельзя не участвовать.

- Ольга уважаемая Матвеевна, - сказала кто-то из женщин, - Заброскин раньше всех благоразумно понял то, чего мы никак не поняли и продолжаем выкапывать инвалидскую картошку. Может, у вас имеется другой крот, а я своего крота знаю – это вредитель.

- Мне кажется, - сказала председатель, - что и это прошлым разом уже было кем-то высказано. И я тогда замечала, как это непедагогично. И это очень досадно, что среди землесобственников имеется еще некоторый такой, который попускаем прочими до легкомыслия. И уже от него самого исходит вредное влияние. Итак, товарищи дачники! Каковая есть земля, в таковую землю нам нужно насаждать. Стыдно, стыдно вам жаловаться на земное неудобство, потому что у нас тут нету Эдемского сада.

Тут в зале прошли шепота, что точно, Эдемского сада ни у кого нету, и вообще – Господня мера на всех одна.

- И мыши, - сказала еще другая дачница, - вхожи в наши дома, но это ведь мы принимаем. Наказание Господне оно всем одно – за грехи наши. Имеем что имеем... - она вздохнула и замолкла.

Седой дачник, ранее уж высказывавшийся, добавил еще:

- И грех, получается, был товаришчу Заброскину - говорить супротив крота. Крот - он общий крот. Нельзя супротив него говорить.

Председатель еще раз обратилась к Заброскину:

- Видите, Заброскин, что всегда мы оканчиваем на этом согласии с нашей землей.

Заброскин стоял съежившись и, кажется, видел то самое, о чем и говорилось.

- Ладно, - сказала тогда председатель, - не век об этом рассуждать. Но держите ввиду, что еще год времени – и ситуация поменяется для вас нежелательным способом. Понимаете вы это?

Заброскин это понимал, потому что стоял съежившись и смотрел на председателя.


Рецензии