То, что... гл. 36 Вынужденные воспоминания

                ВЫНУЖДЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ.
...Даже лес не шумел от падающей воды, так как капли дождя были очень маленькими и еле заметными. Притихшие путники, как и вся мокрая природа вокруг них. Два измученных обстоятельствами человека ели молча. Аккуратно макая кусочки пропечённых моллюсков в тягучий мёд.  Улвас и Лёсинхо с удовольствием доедали свои раковины без остатка.

Эти улитки стали немного вкуснее-причмокивая, проговорил Улвас.
В этом нет ничего удивительного-ответил Лёсинхо. У этих моллюсков сейчас пустые кишки, поэтому они и стали немного вкусней. Видел бы ты, что они натворили в нашей сумке. Там по мимо слизи от них, ещё и полно всякого дерьма-закончил Лёсинхо.

Значит их надо потреблять когда они немного дней поголодают?-спросил Улвас.
Скорей всего после того, как они от голода очистят свои желудки-ответил Лёсинхо и добавил- и конечно в этом ещё и твоя заслуга. Ведь ты смог нас снабдить мёдом, очистив его от мусора. Я бы наверное со злости давно бы выкинул этот сладкий клубок липнувшего мусора и грязи куда нибудь подальше в лес и уже об этом даже и не вспоминал- закончил с улыбкой говорить и хвалить Улваса Лёсинхо.

Улвас доел первый и отряхивая руки от осколков раковины, встал и вылез из под мокрого плаща. Подкинув в костёр хвороста, он сходил за ёмкостью с водой. Вернувшись, он открыл её и протянул Лёсинхо. Лёсинхо молча взял сосуд и поднеся ко рту стал пить. Это была подслащённая мёдом дождевая вода. Пить её было очень приятно.

Вкусно!-сказал Лёсинхо отрываясь от горлышка контейнера и протянул его Улвасу.
Тот только улыбнулся и взяв воду из рук Лёсинхо сделал тоже несколько глотков. Затем положив контейнер с водой в сумку, он опять залез под тёплый плащ к Лёсинхо.
Нам костёр необходимо перенести поближе к шалашу-проговорил Лёсинхо.

Зачем?-спросил Улвас- посидим здесь, а потом туда пойдём спать.
Можно и так-согласился Лёсинхо- надеюсь, что не замёрзнем ночью. Ведь ночь будет наверное из за сырости достаточно прохладная-закончил он.
Думаю, что не замёрзнем-предположил Улвас.

Мужчины молча сидели у костра, уставившись на небольшие, греющие их языки пламени, жадно облизывающие подброшенные в огонь Улвасом ветки.
Костёр приятно согревал сидячие, отдохнувшие и сытые организмы  двух людей. Улвас и Лёсинхо нормально за этот день отдохнули и они себя теперь довольно хорошо чувствовали. Им было тепло и внутри, и снаружи.
 
Понемногу из под густой растительности леса, где днём прячется тень, начинали вылезать и распространяться сумерки. Лёсинхо сидел и наслаждался полной тишиной и бездействием. Ему ничего не хотелось делать и это было просто какое то блаженство.
Лёсинхо- обратился Улвас -ты мне рассказывал о своей Мисе, а с кем ты жил до неё?. Вроде ты мне это говорил, но я как то от всех этих событий, окружающих нас, особенно и не запомнил.

А тебе это интересно?-недовольно спросил Лёсинхо.
Да-коротко ответил тот.
 Я помню тебе говорил, что её звали Селена... Не хочу... -мотая головой, сказал Лёсинхо и на некоторое время замолчал, уткнувшись в костёр.
...Я прожил с ней около двадцати лет и познал всё. Был на вершине счастья и любви, а потом оказался в пропасти предательства, лжи, наговора, отчаяния и разочарования- Лёсинхо встал и высунувшись на половину из плаща подбросил в костёр обломок толстой, сухой ветки.
 
Не хочу даже её вспоминать-проговорил Лёсинхо, усаживаясь на место и укрываясь опять с головой плащом.
Я смотрю ты её тоже сильно любил-продолжил разговор Улвас, пытаясь вывести Лёсинхо на беседу.

Всех женщин,  с которыми я имел хоть какие отношения- я любил. И никогда не заводил не каких интрижек с другими, к которым я был бы равнодушен, это мой принцип. Не знаю от куда он у меня взялся- Лёсинхо не надолго замолчал, усаживаясь поближе к Улвасу.
 У  нас было трое детей. Третий ребёнок ещё не родился, как ввели повсеместное ограничение на рождаемость. Если помнишь, тогда правительство щедро платило тем, кто находясь как мы в такой ситуации, избавлялись от ещё не родившегося третьего или второго ребёнка.  Мы на это не пошли, хотя и жили уже в семье с пошатнувшимися отношениями. Тогда я уже знал, что она мне изменяла, просто не знал с кем, да и это было для меня не важно,  как я сначала об этом думал- Лёсинхо замолчал.
 
Немного посидев в тишине Лёсинхо встал, чувства нахлынувшие на него заставили его это сделать. Он прошёлся по мокрой траве и собирая по сумрачной  поляне сырые от дождя   небольшие камни, стал обкладывать ими костёр.
 
Зачем ты это делаешь?-спросил Улвас.
Пусть камни прогреются, закину их потом в шалаш, будет там у нас теплее, а потом выбросим их, когда они остынут-сказал Лёсинхо не разгибаясь, чтоб Улвас не видел его слёз.

Извини за вопрос-сказал Улвас- а последний ваш ребёнок был от тебя?-Улвас внимательно посмотрел на Лёсинхо.
Лёсинхо сквозь сумерки поймал своими мокрыми глазами его прямой, вопросительный взгляд и через мгновение он отвёл свой и наклонился за следующим камнем.
 
Собирая в сумерках мокрые камни Лёсинхо продолжил-ребёнок мой, правда не знаю как он получился, вроде предохранялись как все девятнадцать лет, ведь все мои дети были спланированные,  а не случайные. Возможно она хотела таким образом привязать меня после этих измен к себе обратно при помощи этого ребёнка, не знаю- Лёсинхо бросил последний камень в костёр и выпрямился, тяжело дыша и вытирая об себя мокрые руки.
Я делал генетическую экспертизу, девочка от меня.

Я брал образцы слюны в тайне от жены, у спящего в кроватке ребёнка. Она до сих пор об этом не знает, да уже и не узнает никогда... Помню, когда я брал образец слюны, девочка в этот момент проснулась, открыла свои глазки, посмотрела на меня  и улыбнулась мне, наверное хотела сказать-папа, я твоя! Да не сумела....Ведь ей было то, всего девяносто дней от роду....

Вот такие дела-сказал Лёсинхо стоя у костра, спиной к Улвасу. По его тёмным волосам стекали на плечи  капли воды. По его мокрому лицу стекали капли дождя, смешиваясь с солёными, тихими  слезами  и тем самым хорошо маскируя их от Улваса. Он так некоторое время стоял замерев и о чём то думая...
Ладно, хватит-сказал он выйдя из своего состояния и полез под плащ, садясь рядом с Улвасом.

Под растительностью сумерки сменились полной темнотой, а сами сумерки уже растеклись по всей открытой и мокрой от дождя поляне .
 Приближалась очередная ночь.

Ты хочешь кушать?-спросил Улвас.
Нет, .не хочу-ответил Лёсинхо,-скоро пойду спать.
Где то далеко в этот момент они услышали очень далёкий рёв какого то монстра. Но это было настолько далеко, что на мужчин это никак не подействовало. Среди густой растительности они себя считали в полной безопасности. Близко расположенная  к их лагерю растительность всегда своим треском и шорохом могла предупредить мужчин о приближающейся опасности.

Что то мне спать охота-проговорил Лёсинхо и очередной раз выбравшись из под плаща, положил рядом с костром параллельно два копья. Он стал обломками мелких веток накладывать на них нагретые от костра камни.

 Пожилой мужчина видел, что Лёсинхо без причины суетится. Улвас был умным и рассудительным человеком и он видел, что Лёсинхо просто не сиделось на месте, наверное из за подступившего волнения, из за всплывших, неприятных воспоминаний, которые как струны тронул Улвас, задавая своему другу эти тяжёлые вопросы о его прошлой жизни, которые теперь заиграли неприятной мелодией у Лёсинхо в его голове и душе.

Выложив на лежащих копьях целый ряд камней он сказал- Улвас помоги мне донести их до шалаша. Только осторожней, в этом нужна некоторая сноровка-закончил Лёсинхо и наклонился.

Улвас послушно встал. Мужчины, держа руками копья так, чтоб между ними не увеличилось расстояние, а то сразу все камни проскочат сквозь копья. Они подняли их и отнесли к шалашу. Эти двое сделав так несколько раз, перенесли все нагретые камни в шалаш. Лёсинхо орудуя там в темноте копьём, выложил их в три ряда, так,что мужчины могли ложиться спать и находились бы оба между тёплых рядов камней.

Хорошо получилось?-спросил Улвас, раздвинув шалаш и пытаясь увидеть, как там теперь. Но в этот момент, влажной от дождя  рукой, держащей отодвинутый в сторону мокрый плащ, он ощутил какое идёт тепло из шалаша.
Можно спать-сказал Лёсинхо.

Улвас снял со своих плеч плащ. Лёсинхо взял его из рук Улваса и постелил его на сухую траву и на горячие камни, мокрой поверхностью плаща вниз. В шалаше было тепло и сухо. Лёсинхо залез первый и расположился среди ряда тёплых камней, которые приятно грели из под плаща.

Залезай!-крикнул он Улвасу.
Пожилой мужчина появился сразу за Лёсинхо , ведь оставшись без плаща ему не было  смысла дольше мокнуть снаружи.
Постеленного на почву плаща хватило даже на то, что бы слегка укрыть мужчинам ноги, так как с выхода из шалаша немного тянуло сырой прохладой.

 Стояла полная тишина, только мелкий дождь издавал незамысловатую мелодию.  Мелкие капли собирались где то вверху в кронах деревьев. Листья не выдерживали тяжести воды и прогибались. На плащ сверху падали капли разной величины и капая на части плаща с разной плотностью и натяжением материала звук от них был разный.

Мелодия воды была не хитрая, но успокаивающая. Не смотря на это Лёсинхо спать уже не хотел. В его голову лезли разные мысли и воспоминания. Они были неприятные и тяжёлые. Потихоньку, через некоторое время Лёсинхо периодически начал шмыгать своим носом. Чувства в этой темноте накрыли его полностью и он им отдался без сопротивлений.
С него ручьём текли слёзы.
 
 Улвас же лежал тихо и неподвижно, и Лёсинхо не знал спит ли он или нет.
Кап, кап, кап-то там то здесь раздавался звук падающих капель, и больше ничего, полная тишина , кроме этого звука-мелодии, придуманной этой планетой из простых капель чистого, как слёзы Лёсинхо дождя....

Не спишь?-вдруг раздался тихий голос Улваса.
Нет-чуть позже со вздохом, шмыгая своим носом, ответил Лёсинхо.
Тебе что, плохо?-спросил Улвас.
Нет, мне обычно-ответил Лёсинхо и через некоторое время сказал- я чувствовал, что моя жена мне изменяет на протяжении шести, последних лет...-вдруг Лёсинхо начал свой монолог.
 
Улвас понимал, что его другу необходимо выговорится и он не думал его перебивать или теперь о чём то спрашивать.

Лёсинхо продолжал говорить-... но это серьёзное обвинение и я не мог вот так взять и обвинить человека в таком тяжком поступке. Я просто наблюдал. Лёсинхо вздохнул, немного помолчав, продолжил- свою жену наверное я знал достаточно хорошо и всегда ложась с ней постель я чувствовал, был ли кто то у неё недавно до меня или нет. Не знаю как это у меня получалось, но это была не паранойя. По чуть чуть, понемногу  картинка её жизни за моей спиной вырисовывалась и стали иногда попадаться и всякие доказательства её измен. У меня был очень хороший друг, с которым я был знаком ещё до нашего брака с Селеной. Наверное он один знал как я сильно её любил. Я ему рассказывал о том что я чувствую и переживаю, о том что я её подозреваю... Дружба у нас была крепкая. Дома он у меня бывал достаточно часто. У нас было много общих интересов. Он у нас часто ужинал, мы немного выпивали, он часто оставался у меня ночевать. Он видел, что моя семья разваливается. Для своего удобства он из дома принёс свои тапочки и домашнюю одежду. Не знаю но мне казалось, что принесённые тапочки это ещё одна ступень укрепления нашей дружбы, нашего с ним сближения. Только последние три месяца из  моих шестилетних подозрений я понял, что моя жена спит с моим лучшим другом. И принесённые в мой дом тапочки, показали кто здесь был хозяин.

 Это была вершина цинизма с его стороны. Так продолжалось очень долго, вернее сказать все эти годы она мне с ним  изменяла.  Не знаю, что произошло между ними потом, но могу сказать, что он перестал её добиваться, она и так приросла уже к нему сама. От этого она наверное падала в его глазах, может быть она ему уже просто надоела, возможно он как и со своей бывшей женой, стал её просто доводить своими различными выходками. Она психовала от него, злилась, но он не переживал, он знал, что от этого она ещё больше от него зависит, он знал, что наступит ночь, я засну, он её разбудит и всё у него получится. Один раз он довёл её до лёгкого психа при мне. Тогда уже у меня с ней ничего общего не было, я жил с ней просто ради наших детей. Мне конечно это не понравилось, но я подумал, что он просто злит её потому, что она делает мне своими изменами тоже плохо и больно, я думал, что это его своеобразный знак солидарности для меня, но это было не то, в тот момент у меня складывались уже последние части головоломки, по поводу её измен с ним.
 
Он просто уже насытился ей, перешагнул её и стал над ней просто глумится и считать её просто каким то куском мяса. А она трепетала перед ним, искала встречи с ним. Под разными предлогами начала ездить к нему домой, уже потеряв всякий страх и осторожность передо мной.

...Лёсинхо замолчал, молчал и Улвас. Всё та же тишина, больше никакого шума, только всё та же  незамысловатая мелодия падающей воды снаружи и влажный шёпот Лёсинхо внутри тёмного шалаша.

Лёсинхо продолжал- ...только исходя из этого её поведения, я понял теперь кто с ней спит. Немного погодя, чтоб в этом убедится окончательно, я решил устроить у себя ещё один ужин и ещё одну его ночёвку у нас.

Ночь проходила тихо, но он так храпел,что я не спал практически всю ночь, так получилось, из за этого его храпа, что под утро мой обычно чуткий сон превратился в мёртвый и я проспал эту измену, проснувшись только через минут пять после этого. Но всё равно, всё было видно. Раздетый он в другой комнате, она только в одном халате в остывшей за ночь нашей кухне, увидев рано проснувшегося меня, она  нервно мешала кофе в чашке, с напуганными глазами, почему то вдруг подобревшая ко мне в это утро и потом вообще весь этот проклятый для меня день...

 Одинаково холодные постели его и её, там где мы все спали ночь.....В общем в этот момент я потерял всё-жену, друга и веру во всё лучшее. Возможно, если бы я её не любил, если бы я ей изменял, или изменяла она мне не с моим лучшим другом, то всё было бы не настолько ужасно, но в тот момент у меня зашаталась почва под ногами. Жизнь оказалась намного хуже ,чем я о ней думал. Жизнь оказалась такой, какой она мне была не нужна...

Возмущённый и возбуждённый  Лёсинхо, когда то окружённый такой несправедливостью на Югрос, теперь излагал всё своему другу Улвасу с большими эмоциями. Он то говорил тихо и медленно, почти шёпотом, то совсем затихал на некоторое время, переживая заново, когда то происшедшие с ним события. После этого, переборов в себе скорбные ощущения уже давно свершившихся событий, которые уже никак не вычеркнуть из своей отравленной жизни и испорченной плохими событиями своей памяти, он продолжал свой грустный монолог.

...И эта жизнь осталась там, где то далеко за звёздами-продолжил он.  Конечно я их не застал вместе  и это давало им возможность от всего этого отказываться, но мне уже было всё равно....

Следующей ночью после этого проклятого дня она прыгнула обнажённая ко мне в постель, чего уже не было несколько месяцев подряд... Что она думала? Что проведя ночь со мной, я всё забуду или подумаю-как она меня всё таки любит и мне весь этот кошмар  просто показался? Друга я выгнал из дома в это же утро. Я первый раз за двадцать лет видел на его лице такую ехидную улыбочку в свой адрес, которую теперь никогда не забуду. Тогда он посмеялся надо мной как над неудачником или ... -Лёсинхо опять замолчал, глотая свои слёзы.

...Здесь другая жизнь и другой мир и думаю, что здесь если поселятся люди, они не будут из за скуки или из за отсутствия нравственности изменять друг другу или спать с кем попало, ради животного, мимолётного  удовольствия, а потом утром легко смотреть в глаза тому, человеку, которому они своей похотью сделали больно...
 
Лёсинхо продолжал свой монолог. Он чувствовал, что Улвас знает, что он плачет, но пожилой мужчина был намного старше Лёсинхо и он знал, что его старший друг поймёт его правильно, потому что Улвас был правильным человеком с планеты Югрос...
Я отравленный жизнью человек, жизнь меня отравила... -Лёсинхо замолчал.
Ты я вижу её не простил?-спросил Улвас.

Нет, не могу, мне до сих пор слишком плохо и больно-ответил Лёсинхо.
Может если простишь, всё пройдёт и забудется, и перестанешь тогда тут от меня прятать свои слёзы-тихо сказал Улвас.
 
Лёсинхо немного замолчал, поняв,что Улвас всё это время видел его реакцию на периодически  навалившиеся на него чувства несправедливости, обиды, одиночества и отчаяния.

Я пока не могу простить-ответил Лёсинхо. Я если и виноват перед ней в чём то, но только не в том в чём обвинила она меня,слишком она меня использовала. Мы с ней взрослые люди, а мои несчастные дети пострадали от этого больше всего... 
 Больше не хочу!-Лёсинхо замолчал.

Не спрашивай меня больше не о чём-тихо сказал Лёсинхо.
Хорошо друг больше не буду-сказал Улвас и положил свою тёплую руку на живот Лёсинхо.
Мы с тобой договорились?- очень серьёзно переспросил Лёсинхо.
Да, договорились-тихо ответил Улвас, видя как тяжело его другу даются такие воспоминания.
Мужчины замолчали....

...Улвас сдержит этот договор между ними и не только потому, что он очень порядочный и тактичный человек, а потому, что к великому горю Лёсинхо,Улвасу осталось жить всего несколько дней...