Ледоруб. Глава 12

Глава 12 – Предназначение.


(Ульян Красные повязки)

Это был ад. Преодолевая очередной шаг, Ульяну казалось, будто он прошел сотню. А пройдя сотню, приходилось останавливаться на долгие передышки. Первое время рана почти не болела, но чем чаще он напрягался, тем сильней обострялась боль. Теперь, чтобы сделать шаг, приходилось, скрипя зубами, переносить тяжелое, жгучее чувство по всей ноге.
Он опускал взгляд на рану, и видел, как тонкая, алая нить тянулась по сапогу и оставляла капли на снегу. К тому же восстановить силы так и не удалось. Драка в таверне отняла половину, а остальные растаяли в погоне. И если жажду можно было восстановить снегом, то голод преследовал воина не отставая ни на шаг. Когда парни отнесли Воржа, Ульян отрубил широкую ветвь, вместо трости, но опираться на нее весьма неудобно. В очередной раз ступая, он провалился под сугроб почти по пояс, трость, не имея мягкой прокладки, больно ударила в подмышку. От неожиданности и силе удара, боль в ране стрелой пролетела по телу и подкосила ноги. Опустившись на колени, Ульян осмотрел перевязку. Глубокая рана тонула в кровавом ручье, благо не таком интенсивном, как боялся Ульян. Тонкие щупальца тянулись в сторону и исчезали под штаниной.
«Знал, что этим все закончиться. – Подумал он. – Нужно было рассказать Отошаму, а не помогать парням»
Он чувствовал в этом свою вину. Корил себя за то, что позволил парню, не знавшем реальных битв, повести ребят на такое дело. Да и что могла дать им смерть больного лорда? Лишь чувство отмщения.
Ульян прекрасно знал, что это такое. Он не раз провожал души друзей к Богам, уже давным-давно похоронил всех родных, и никогда никого не любил. Ибо боялся новых ран на сердце. Но за что можно было себя корить сильней, нежели за беспомощность – за то, что никогда не мстил. Всю ненависть к врагу он выпускал в бою. Это придавало сил. А когда он увидел разбитые глаза Святозара, не смог помешать. Не смог заставить себя препятствовать этой мести, хоть и пронимал мизерные шансы уйти невредимыми. Может он вспомнил, что чувствовал когда-то и решил наконец покончить с этим.
Он попытался подняться, вопреки сильной боли, и даже ступил несколько шагов. Но пришлось остановиться, когда в глазах вдруг потемнело. Он почувствовал усталость, слабость. Как тяжелы руки, и какие мягкие ноги. С трудом удерживаясь он брел между деревьев, пока не наткнулся на большую ложбину, где росли кусты зимней ягоды. Красные, крупные ягодки плотно утканы на тонких, заснеженных ветвях, красовались аппетитным видом. Ульян не устоял и сломал одну веточку, затем другую и третью. Сладкий вкус приятно таял во рту, а липкий сок насыщал плоды вкусом. Присев на упавшее дерево, Ульян закинул голову, созерцая прекрасный навес живых ветвей, плотно спевшихся между собой. Ветер снял с игольчатых ветвей слой снег, и теперь они хвастались зеленным, колющим покровом, сквозь который с трудом пробивалось солнечное сияние.
Казалось более беззаботного вида Ульян никогда не видел. Где-то пели редкие сойки, весело щебетали воробьи, мирно поскрипывали кроны. Он видел, сквозь редкие просветы в живом потолке, как серые тучки медленно стекают к горизонту. Лишь холод напоминал о реальности, и не позволял мыслям улететь в мир грез. И вдруг что-то прервало эту канитель. Отняло чувство спокойствия и блаженства.
Послышались чьи-то тихие шаги, тонущие в хрусте снега. Ульян обернулся. Позади стоял низенький старичок. Весь в лохмотьях и большой головой. Седая борода тянулась чуть ли не к коленкам коротких ножек. Он жалостливо смотрел на незнакомца, словно увидел Бога.
- Наконец-то живой человек. – Просипел он. – Хвала богам. Я уж подумал, что умру в этом треклятом лесу. Посреди снега и деревьев.
Ульян не ответил. Он недоверчиво оглядел карлика и решил не разговаривать. Уж больно неожиданно тот появился. Такие встречи в лесу обычно заканчиваются трагедией. Как правило один из незнакомцев оказывается бесом. Поэтому рука Ульяна медленно потянулась к рукоятке меча на поясе.
- Какой грозный у тебя вид, странник – продолжил старичок – Только, видно изранен совсем. Вон, лужица под ногой кровавая. На тебя хищники напали? В этих места это не редкость…Послушай, добрый путник, не бойся меня, я ведь не волк какой-то. Просто, заблудился слегка. Эти деревья все одинаковые, не поймешь куда идешь или откуда пришел. Да и ты не выглядишь тем, кто понимает куда идет. Пойми, мне совсем не хочется блуждать здесь целые сутки, я и без того провел в этом лесу половину суток. Совсем выбился из сил. А все это путешествие на север…
- Повернись к горам лицом, и держи их на кончике носа, пока не дойдешь, а там повернешься правым ухом и дойдешь до ближайшего перевала. – Лаконично ответил Ульян.
Рука сжимала рукоять меча, а глаза мертво держались на незнакомце. Он не упускал ни единого движения. Будь-то жест рукой, пальцем, или глазами. Прошлый раз, как они решились сократить путь лесом, на их компанию устроили засаду несколько лесных бестий. Они кружились вокруг, словно стая стервятников и не давали отдохнуть ни секунды. То улюлюкая, как тихий, пронзительный ветер, то шурша снегом, как ураган. Это могло продолжаться сутками, пока наконец парни решились выманить противника на открытую местность и принять бой. Лишь тогда нечисть наконец отступила и больше не досаждала.
- Прости, путник, за это. – Произнес старец – Я очень рад, что встретил тебя. Но мне не добраться до гор одному. Я стар, и совсем выбился из сил. Стоит мне прикрыть глаза, как ноги подкашиваются, и мне приходится подолгу сидеть на пне, чтобы хоть как-то восстановить силы. Ты пойми, добрый путник, мне совсем не хочется тебе досаждать, но я сгину, без твоей помощи. А там за горами, когда доберемся, я смогу щедро отплатить тебе.
Ульян смотрел некоторое время, но так и не смог поверить старику.
- Чего же ты тропы не держался? – грубо спросил он.
- Я живу на побережье Южного моря, где никогда не видел гор, поэтому они для меня все одинаковы. – начал старик. – Я спрашивал в ближайшем городе дороги у прохожих, а мне говорили: «Иди лесом». Это я только сейчас понял, что от меня просто отмахнулись.
Старик улыбнулся, но Ульян не разделял этого настроения. С каменным выражением лица, он продолжал смотреть на незнакомца, словно тот мог в любую секунду обратиться волком.
- Я был бы признательным, если бы просто сопроводил меня, и ничего более. – Пожал плечами старик. – Это ведь не будет тебе в тягость.
Ульян некоторое время подумал, а потом кивнул.
- Будешь идти впереди. – Сказал он. – И не оборачивайся.
Старик невольно улыбнулся.
- Чего это ты? – Черные, словно две огромные гусеницы, с завитками, брови свелись вместе. – Боишься что ли? Это меня то? Старого и немощного? Да что я смогу противопоставить такому громиле, как ты. К тому же, лишь один из нас вооружен, а другой от земли вершок ростом.
- Тогда иди сам, и не смей преследовать, иначе – Ульян оголил сталь на два пальца. – Ты понимаешь, что будет.
- Странный ты. - Тяжело выдохнул старик. – Разговаривать хоть можно?
Ульян не ответил. Запрети старику говорить, он лопнет от нетерпения. Да, и самому не так скучно будет. Если кто-то не будет отвлекать от раны и боли, то до гор ему не добраться.
- И еще одно. – Вдруг произнес старик. – Там под кустиком моя трость лежит. Я оставил ее, когда отходил… Можешь поднять?
Щенячьи глаза калика умоляюще блестели, и Ульян не смог отказаться. Он тяжело нагнулся, чтобы заглянуть под веточку, но в этот момент, словно сильный поток черного ветра, на него наскочил этот монстр. Он обвил шею ногами, и обхватил голову руками, закрыв глаза. Ульян хотел скинуть его, но руки почему-то не слушались. Теперь боль не ощущалась, а тело совсем не слушалось, словно стало марионеткой. В голове загудело, темнота в глазах поплыла, а в ушах шумел тонкий свист.
- Иди. - Сказал стари, гадким, довольным голосом, приблизившись устами к уху.
И Ульян пошел. Вокруг все изменилось. Потускнело, стало каким-то далеким. Не чувствовался хруст снега под ногами, не слышался шелест ветра между ветвями. Лишь монотонный, тихий голос старика, сидевшего на плечах.
«Боли-башка. – подумал Ульян – Как я раньше не подумал?»
«А я рад, что не подумал! – Пронесся в голове довольный голос беса – С недавних пор люди стали более бдительны и вечно насторожены. Уже не бродят по лесу в одиночку. Не доверяют каждому встречному, и скептически относятся ко всему новому. Это совсем избавило меня от веселья. Ты первый за долгое время, кто наконец позволил себе помочь умоляющему старичку… последний так вообще зверобоем оказался.»
Ульян хотел было выругаться, но потерял ощущение тела полностью, и не смог даже губами пошевелить.
«Выметайся из моей головы, нечисть! – яростно подумал он, и попытался нахмуриться – Или…»
«Или что? – ухмыльнулся Боли-башка – Ничего ты мне не сделаешь, ничегошеньки, ясно? И из головы не вылезу… Это же кто такого развлечения лишать себя будет? Потерпи еще чуточку. По развлекай старичка. Вы люди легки на оскорбления и угрозы, но даже тот берендей не стал ничего делать мне. Как же ты сможешь мне навредить?»
«Берендей? – удивился Ульян – Разве они еще занимаются охотой?»
«Ты человек, и не можешь знать, что чувствуют проклятые души, но присутствие этих грозных зверей в облике человека не перепутаешь ни с чем иным. – Ответил бес. – Уж их величие на порядок затмевает даже тех противных, диких, глупых волкодлаков. Никогда не любил зверобоев… Но этот не стал пытаться голову с плеч сносить, хотя с легкостью мог, если бы захотел.»
«Зачем ты это делаешь? – зло подумал Ульян»
- Сейчас увидишь. – произнес чертенок, и спрыгнул с плеч.
Воин с трудом открыл глаза, привыкая к режущей яркости вокруг. Тело постепенно возвращало контроль, хотя чувствовалось, словно после долгого сна. Он зажмурился и снова открыл глаза, чтобы получше рассмотреть обстановку.
- Я бы подольше с тобой погулял, - произнес Боли-башка, бесшумно удаляясь – Но Меня попросили привести тебя именно сюда. Удачи.
- Постой, - просипел Ульян, овладевая голосом.
- Не поминай лихом. – бросил на последок бес и растворился за, облепленными снегом, кустами.
Ульян тяжело выдохнул, но не стал гнаться. Оглядев лес вокруг, он не поверил, что такое возможно. Над головой открывался просторный вид на спокойное небо. Вокруг плотно росли невысокие ели и высокие сосны, полностью облеплены снегом, словно состояли из него. Впереди он видел блинную тропинку, ведущую в никуда. Деревья сплошной стеной окружили тропу, создавая белый тоннель, но идти по нему Ульяну не особо хотелось.
Вдруг позади послышался шелест, словно маленькая птица скользила на потоке ветра, и он обернулся. Но там оказалось ничего, кроме одинокого домика, плотно увешанного куриными ножками. Где-то среди них торчала открытая дверь, а за ней виднелся чей-то силуэт. Ульян пригляделся, но обозреть удалось лишь плечо и, манящую пальцем, женскую руку в сером хитоне. Она вдруг исчезла, оставив дверь открытой.
Некоторое время он всматривался, ожидая, пока что-то произойдет, но не дождавшись внезапно выскакивающих из кустов бесов, он медленно направился к дому. Внутри оказалось пусто, темно и тихо. Посреди находился большой стол, под стенами многочисленные полочки и тумбочки, а в углу виднелся очаг и кровать. Ульян удивился, куда могла пропасть девушка, но не нашёл ни одной двери, ни окна, куда бы она могла выбраться. Походив из стороны в сторону, он хотел было уйти от греха по дальше, но вдруг взгляд пал на сидевшего под стеной человека, опустившего голову к полу. Его черные, длинные волосы, почти касались пола.
Он словно спал, хотя совсем не двигался. На ногах деревянные тапочки, одет в обычную рубаху. Ульян медленно подошел, обнажив меч. И ткнул человека в плечо. Тот не отреагировал, лишь продолжал сидеть. Тогда Ульян присел на колено и осмотрел незнакомца. В этот момент он и увидел большую рану на шее. Тяжело выдохнув, он положил руку на плече, и в этот момент тот вздрогну, издав нечто похожее на хриплый, усталый стон.


(Лебирия Людевит)

- Когда-то они сошли с небес, дабы узреть человеческое невежество, глупость, необузданную злобу и грязную, неприкрытую похоть. – Говорил верховный жрец. – Они смотрели, как мы копошимся в грязи, изобилуем скверной. Кичимся собственной дикой природе, и не отличаемся от тех же шакалов, диких животных. Мы прибывали в забвении, бродили в потемках и не имели понятия, что делаем. Тогда Боги дали нам способность мыслить, способность говорить, способность созидать, творить и разрушать. Они снизошли к нам с дарами, благодатью и окутали любовью, которая и есть наши души. И стали предки наши думать, научились говорить, писать, читать, строить города, создали сильное государство, превзошли всех на сей земле и стали править над всеми с Божей помощью, от их имени. Несли в этот мир лишь благо и процветание. Но видели в этом другие, ложные Боги, несправедливость и завидовали. Они изводили себя желание быть великими, сильными, почитаемыми. Снизошли к человеку ночью, тайно. Под покровом тьмы, что есть их суть. Под покровом ночи обращали их при помощи лжи и, оскверняющих дух, подарков. Но короли Истогора вернули в мир единство, принесли к отступникам, к обманутым, заблудшим душам истину веру. Принесли к глупым, невежественным народам за горами просветление и избавили их от влияния лжебогов, ложных Богом, коим они поклонялись, предав и позабыв истинных. Тех, которые подарили человеку все. Что это, если не наследие наших Богов? Что это, если не подаренная ими сила?
В храме чувствовалась противная сырость, и ползал затхлый, приторный запах гнилого мха. По каменным стенам, выложенным неотесанными, грубыми каменными глыбами, танцевали дикие тени, отбрасываемые многочисленными свечами. Тело Лебирии иногда пробивал озноб, но она терпела, натягивая легкую, вельветовую накидку на плечи. Несмотря на то, что снаружи солнце поднималось к зениту, в подземных помещениях, где и создавались храмы, всегда царила тьма. Спасали лишь многочисленные свечи, факелы и большие костры в просторных помещениях.
Лебирия упиралась коленями в мягкий, набитый перьями, коврик и, склонив голову под вуалью, слушала верховного жреца. Старик, окутавшись в темную рясу, вещал божественные проповеди, перед редкими прихожанами. Помещение большое и высокое, но из-за многочисленных колон, и массивных сталактитов, казалось тесным. В центре сводчатых образований в потолках, между колонами, свисали небольшие жаровни в несколько этажей, аж до самого пола. Из подобных гирлянд создавался длинный проход, в конце которого и находился большой каменный помост, перед которым и выстаивались прихожане.
Лебирия поднимала голову, чтобы видеть каменные лики богов. Над двумя, росшими по обе стороны от ступеней, широкими и высокими сталагмитами, свисали, словно перевернутый цветок, спиральные сталактит. В промежутке между этими пещерными клыками размещай свечи, и свет маленького, робкого огонька, волнами растекался по прозрачным жилам нависшей сосульки. С правой стороны, ближе к свечи, виднелись черты веселого лица, а с левой грустного. И все прекрасно знали, что одно бесформенное, карикатурное веселое лицо, означало хаотичность, эфемерность течения жизни и человека в целом. А левой, грустное – мудрость, порядок и преданность.
- Наши Боги несут в мир равновесие, как и их дети. – произнес Верховный – Поэтому не бойтесь, ибо вас оберегают ваши создатели. Принесите поцелуй Богу духа человеческого. Подарите стих Богу мудрости людской. И помолитесь за мир Единому.
Жрец отошел и прихожане, подняв голову, увидели за его спиной огромная трехконечная звезда, состоявшие из двух сталагмитов и одного сталактита, что росли к общему центру, где образовался большой нарост. Внутри этого нароста пылал огонь, просачивающийся сквозь многочисленные стеклянные жилы.
- Вы можете поджечь свечи, от этого вечного огня, внутри звезды, и поставить их на алтаре, где стоят идолы Богов. – произнес старик, указывая рукой в сторону длинной, свободной стены, под рядом огромных, мерцающих многочисленными огоньками, паникадил. – Там и просите Богов услышать вас, или делайте подношение.
По левую руку от Лебирии стояла ее матушка, Далибэма, а по левую Тимисса. Старуха в своем большом омюзе с белыми шлейфами, белой вуали, и черном, шерстяном платье. А девчушка в обычной одежде служанки. Рыжеватые волосы собраны в комок, платье зеленого цвета с низким подолом. Лебирия же в своем, которое одела утром. Фиолетовое платье, с белыми вставками, и большие рукава, словно лепесток Каллы, касающиеся холодного, мраморного пола. Позади них склонилось множество храмовников, которые проживают в этом храме.
Когда старик окончил речь, они поднялись и по одному подходили с свечами к Единому, просовывали руку в отверстие, поджигая свечу от священного огня, а затем медленно шли к алтарю.
- Ты уверена, что это было хорошей идеей? – шепнула Далибема, следуя позади дочки. – Кто знает, чем ваши проделки могут обернуться. Если бы лишь смертью Атея, но ведь и ты подставляешь себя под удар и весь замок. Не поступай столь опрометчиво. Будь умней и терпеливей.
- Поставь за нашу удачу свечи, и не волнуйся. – Ответила Лебирия – Боги на нашей стороне. У них не было причин отворачиваться и мешать нашим планам…
- А когда пришлось взять эту девчушку на попечение, Боги вам тоже сопутствовали? – Перебила старуха, становясь на колени, напротив маленьких идолов, в форме двуглавых человечков, с свечой в руках. – Мои кости слишком старые, для подобного паломничества, пускай и совсем не долгого. Обязательно становиться на колени? Нельзя сделать алтарь повыше?
Лебирия прикрыла глаза, словно усердно молилась, а затем слегка наклонилась к матушке.
- Вот видишь, к чему приводят неконтролируемые действия наших мужей. – с закрытыми глазами, шепнула она, а по губам проскользнула улыбка – То постоянные измены, то фатальные ошибки. То никому ненужные смерти высокородных особ. Оставь его хоть ненадолго без присмотра – тут же гибнут невинные изменники трона, которые так же не слушались указаний. Мужья наивные и не умеют держаться холодно и жестко, когда давят на их мужество, а сильные женщины могут. Вот почему мою голову будет украшать венец, а головы тех, кто имеет наглость не придерживаться плана и самовольничают, будут возвышаться на пиках. Могу поспорить - в той семье женщина имела не достаточно силы, поэтому ее чадо осиротело, а приглядывает за ней другая. Ты разве не заметила, что женщины в нашем роду куда сильнее, нежели кажутся… Не так ли, матушка?
Лебирия с хитрой ухмылкой покосилась на старуху и рядом стоящую Тимиссу. Девочка словно находилась в прострации, поэтому не поняла о чем говорит госпожа.
- Вы играете с огнем. – буркнула Далибэма – Заставляете других играть за вас. То бишь, без правил. И почему думаете, что эти так называемые преданные слуги, не станут играть за более выгодными правилами, только на других условиях, что не включают вас в их долю? И супротив такой преданности, где каждый стремиться откусить кусок побольше, нет защиты. И никакие взятки, должности, ни какая армия тебя не защитит, когда преданные друг всадит нож в спину. И даже если тебе помогут достичь тех целей, почему ты думаешь, что соратники не захотят получить то, что будешь иметь ты? Не хочу это говорить, но - попомни мои слова, когда все пойдет прахом… И пусть Боги не допустят этого.
- Вот, о чем я прошу. Лишь о покровительстве Богов. – Подхватила Лебирия. – И с чего ты взяла, что я доверяю кому-то из тех, кто получает деньги или положение, за свою преданность? Это так же смехотворно, как и глупо. Ты слишком печешься и не видишь, что происходит на самом деле. Те, кто получает деньги – так или иначе станут предателями короны, людьми, за которыми будут гоняться все охотники за головами, и не важно чью голову будет венчать золотой ореол власти. А все, кому присягают на верность и кто носит этот ореол в данный момент – наши хорошие союзники, которых будет очень жаль хоронить. Понимаешь? И механизм уже приведен в исполнение, и этому уже ничто не помешает, уж поверь… Скоро ты воззришь неизбежный восход новых владык империи.
Старуха тяжело выдохнула и, повернувшись к рядом сидевшей девушке, что робко сгорбилась, словно прячась от мира, произнесла.
- Не нужно так горбатится. – Далибэма положила, узловатую руку на спину девушки. – Похожа на скрученную личинку короеда… Ты видела их хоть раз? Нет? Ох, уверяю, мерзости страшнее ты не видела… Ну ка, помоги старухе оторвать кости от этого чертового пуфика.
- Да, моя госпожа. – быстро ответила Тимисса, и помогла.
- А тебе, моя дочь. – положив руку на плечо дочки, шепнула Далибэма – Желаю вернуть остатки разума, которые ты сожгла в пламени страсти к бесплодному низкорослую.
«А вы не изменяете своим предубеждениям. – Хотелось сказать Лебирии, смотря, как старуха ковыляет по коридору, созданному из многочисленных гирлянд из жаровней. – Жаль, что мы расходимся во мнениях. Атей добьется своего, уж я не позволю сбиться ему с намеченного пути»
Закончив молитву, она направилась к выходу, идя между колонами из сталагмитов, за которыми, словно грибы после дождя, прячась в тенях, виднелись многочисленные двери монашеских келий. На встречу ей шло много простолюдинов, и все опускали головы как можно ниже, не смея встречаться с грозным, надменным взглядом госпожи.
В этот месяц, каждый год монахи набирали послушников из бродячих, брошенных детишек. Иногда сюда приносили найденных, в придорожных хлевах, младенцев, и те служили здесь пожизненно. Поэтому в узких, полу темных, сырых и низких коридорах сновало много народу. От голых, скалистых стен отражалось какофоническое эхо, гуляющее в лабиринтах самого огромного храма Единого в мире. Лебирия шла словно королева, смотря лишь перед собой, но что-то не позволило ей пройти мимо очередной кельи, где переписывал манускрипты, тайнописи и прочие свитки, один из послушников. Он сразу не заметил идущей мимо госпожи, и поэтому это ее слегка взбесило. Но, когда парень все же повернулся, то не счел нужным опускать взгляд в знак покорения, как это делают все остальные, а решил устало вернуться к письму, старательно выводя каждую букву. Это заставило Лебирию направиться к нему.
- Ты новенький? – брезгливо, словно это было совсем не интересно, спросила она, разглядывая его работу.
- Уже год, – тихо, но уверенно ответил парень, не отвлекаясь от писанины – как живу и работаю здесь.
- Я знаю, лаконичность, ясность и преданность служению – ваше главное правило. И нельзя отвлекаться от заданной работы по пустякам, - произнесла Лебирия, гуляя по холодной, серой и безрадостной кельи, где повсюду лежали развернутые свитки – но я разрешаю.
Монах неохотно оторвался от писания. В глазах парня читалась нерешительность и нежелание продолжать разговор, но он никак это не проявлял. Пожалуй, муштра храмовников воспитала в нем скромного, стойкого, с железными нервами, человека. Он утомленно посмотрел Лебирии в глаза, но быстро отвел их, почувствовав их ядовитость, пробирающеюся в жилы.
- Верховный не позволяет игнорировать его приказ…
- Переживёт. – прервала она. – Я хочу, чтобы ты рассказал, чем занимаешься. Давно ли это делаешь, и где научился.
Парень переступил с ноги на ногу, словно разговоры его раздражали. Обдумывая как бы выкрутиться, она отложил перо в чернильницу и опустил руки по краям кафедры.
- Писать я умел еще до того, как очутился в этом замке. В родном городе, где народился. – Начал он, приковав взгляд к листу бумаге, испещрённого ровными, плавными буквами. – Меня научил отец… Он был писарем в местном храме.
Лебирия присела на твердую, неудобную кровать, закинув ногу на ногу.
- Продолжай. – произнесла она, взяв в руки пергамент.
- Как я уже говорил – выдавил парень, через силу перенося то, что кто-то позволил себе взять писание в руки. Но он продолжил – Попал я сюда год назад. После всех церемонии очищения, меня посвятили в монахи, а когда Верховный прознал о моих способностях, сразу назначил писарем. С тех пор я этим и занимаюсь. Каждый божий день тружусь над литерами, словами. Переписываю древнюю историю… и больше всего люблю старые поэмы, стихи, баллады и песни.
Он выглядел, как натянутая струна, готовая издавать яростные ноты, когда Лебирия позволила себя небрежно бросить эти писания рядом на комод. Она видела, как монах зол, но брезгливо игнорировала это. Поднявшись, она подошла вплотную к нему и тихо сказала:
- Покажи мне, как писарь творит свое нелегкое дело.
Парень молча принялся выводить буквы. Его рука дрогнула несколько раз, но на письме это совсем не отразилось.
- Работа не из легких. – подметила Лебирия.
- Но она воспитывает в человеке терпение и силу воли. – Спокойно ответил парень, погрузившись в дело.
Он даже не заметил, как Лебирия отошло к столу, где лежало куча разогнутых, и уже скрученных, свитков.
- Это все ты написал? – полюбопытствовала она. – Или это из храмовой библиотеки?
- Нет, это все мои работы – ответил парень не отвлекаясь. – Верховный не позволяет хранить свитки из библиотеки в кельях. К тому же им нужно время просохнуть. В здешней сырости бумага делает это дольше обычного.
Лебирия провела по желтой бумаге рукой. Стоявшая радом свеча озаряла все красиво выведенные буквы, завитки в уголках листа и разные карикатурные иллюстрации, а затем как бы невзначай опрокинула на них ее. Увлеченный парень даже не услышал странного шума. Когда бумага занялась небольшим огнем и начала интенсивно тлеть, превращаясь в черный, скрюченный пепел, Лебирия тихо подошла к парню и произнесла:
- Человек уважает того, кто почтительно относится к нему. – И легко, прогулочным шагом, вышла из кельи.
Когда парень с криком выскочил в коридор, было уже слишком поздно спасать плоды его годового труда. Но Либерию это совсем не заботило. Главное, что наглый монах теперь будет знать свое место.
Далибэма и Тимисса ожидали Лебирию у входа, окутавшись в шубки. Когда она вышла, в глаза ударил яркий, выжигающий привыкшие глаза к темноте, свет. Они сощурилась, чтобы сохранить хоть какую-то ясность, и видеть силуэты людей перед собой. Длинные, небрежно выложенные и скользкие ступеньки привели Лебирию и ее небольшую свиту к конюшням, где один из замковых слуг держал коней наготове.
- Ты чего так долго? – спросила Далибэма – Божественная благодать мешает ходить?
- Наслаждалась здешним гостеприимством. – беззаботно ответила Лебирия, взбираясь в седло. – Давайте вернемся, надеюсь письмо уже прибыло.
С высоты, где находился вход в гору, открывался чудесный вид на простор Томного Ущелья. И первое, что вырывал взгляд, из этого бескрайнего вида, скалистую челюсть, острые, массивные, серые под корнем и белые на кончика, клыки которой, впивались в белые тучки синего неба. Один ряд этих гигантских зубов тянулся на юг по левую руку, а другой по правую. А посреди этой пасти расположилась длинная, безмятежная долина, окутана белым одеялом. Лишь редкие леса высоких секвой, что возвышались над любой постройкой, любым холмом и деревом, стремились догнать скалистых соседей.
Длинная, извилистая тропинка вила по открытому, отлогому склону, направляясь в густой лес. За которым, расположившись на холме, в окружении заснеженных, томных, угрюмых стражей, возвышался каменные замок. Его две высокие башни, расположившиеся друг супротив, имели прямоугольную форму и словно соревновались в росте. Издали они и защитная стена вокруг двора походили на гигантскую корону. Лебирия издали видела еще несколько совсем маленьких, расположенных по периметру, башенок, где виднелись дозорные. Каменные стены серели на фоне белого покрова, поэтому казался грозным и величественным, а порывистый ветер терзал флаг, возвышавшимся над замком на высоком флагштоке. С такого расстояния нельзя разглядеть этот отрывок ткани, но Лебирия помнила, что на нем изображено.
Лазурное небо, на фоне которого белый барс карабкался на голую гору. Она помнила, как ей достался этот флаг, поэтому не брезговала пользоваться им, как своим, что всегда принадлежал семье. Атей не был высокородной особой, и семья его не оставила ничего стоящего, что могло бы показать, столь важная он особа. Поэтому ему также приходилось пользоваться этим флагом, как своим. Хотя лишний раз не упускал возможности скривить нос.
- Ты уверена, что привлечь королеву Льими, будет хорошей идеей? – не унималась Далибэма. - Она неплохо относится к нашей семье, а ее близняшки хорошенькие детишки… Которых не хватает вам с Атеем.
Лебирия устало обернулась на матушку.
- Я и Льими – хорошие подруги, и можем доверять друг другу. – ответила она, а потом добавила, пожав плечи. – Или хотя бы я ей. Она женщина слова, но слишком доверчивая. Несколько лестных слов о ее близняшках, и можно лепить из дружбы все, что душе угодно. Это ее слабое место, а нам непозволительно сейчас иметь подобное. Поэтому, пока цели не достигнуты – я не стану мамой, а ты бабушкой.
- Выпороть бы тебя, да слишком взрослая для этого. – Буркнула старуха – За что, ты так наказываешь меня, лишая внуков? Не уж то за принуждение к предыдущему браку?
- Нет-нет – улыбнулась Лебирия – За это я весьма благодарна. Если бы не тот брак с Гардирианом, мне бы не досталась подобная жизнь, но я не стану останавливаться на достигнутом. Не хочу оставаться обычной леди, женой обычного лорда, каких не счесть.
- Твой обычный лорд находится в завидной милости его величества. – Настойчиво произнесла Далибэма – Таким уж точно не все могут похвастаться. Да, половина из всех лордов и за весь год могут ни разу не увидеть короля, чтобы мило побеседовать. А твой низкорослый муж имеет привилегии, положение на голову выше любого из зажиточных, высокородных, всеми любимых и почитаемых лордов. Пользуется милостью императора без последствий. И вы не должны пренебрегать подобным положением. Это, как минимум, глупо. Оби лишь дурак не ценит то, что имеет.
Лебирия устало посмотрела на движущегося впереди проводника. Позади, перекачиваясь в такт медленной ходьбы коня, следовали Далибэма и Тимисса. Низкий, ветвистый потолок неохотно пропускал солнечные лучи, но снег на тропинке хорошо отражал свет, поэтому в тесном проходе было достаточно светло.
- А мы и не пренебрегаем. Отнюдь, матушка. – Наконец ответила она. – Атей долго заполучал подобное, лишь поэтому наши планы имеют шанс на успех. Он – хороший друг Радивита, а мне досталась участь доброй собеседницы королевы. Но что может иметь лорд, если его власть ограничивается одним замком и сотней рыцарей, семьдесят из которых пешие. Это и рядом не стояло с тем, что имеет император. Подобное даже ребенка не впечатлит, не то чтобы остальных лордов.
Лебирия оглянулась на девочку, что ехала позади колоны в полном молчании, и выглядела довольно подавленной и задумчивой. Значит то, что говорила Лебирия во время завтрака, дошло до девочки незамедлительно. Это радовало, хотя вид Тимиссы и вызывал жалость.
- Мы не играем в игры, где на кону лишь деньги, - шепнула Лебирия – Эта игра на жизнь и господство над империей. И если ты думаешь, что подобное не стоит таких усилий – то глубоко ошибаешься. Ибо я не верю, что человек, стремящийся к величию – должен подавлять это желание. Атей добьется своего, и я в этом ему помогу.
Далибэма иронично хмыкнула.
- Проворачивая делишки за спиной мужа? – пристально посмотрев дочке в глаза, произнесла она, а потом наклонилась и добавила – Тебе не кажется, что это может закончиться так же быстро и внезапно, как смерть родителей этой девчушки?
- У Атея своя роль, у меня своя. – легко ответила Лебирия – Я не служу во имя его целей. К тому же мы не обговаривали с ним Красных повязок, что имеют наглость врываться в города, убивать стражников, покушаться на жизнь безобидного лорда-калеки и отрубать руки любовникам моей подруги, которая так тебе симпатизирует. Она нуждается в помощи, дабы воздать по заслугам повинным в подобных зверствах, и я намерена показать, что со мною лучше дружить – нежели воевать. Или прикажешь и в это не лезть? Оставить растерянную, нуждающуюся Главету, что свила нас с Гардирианом, чей флаг возвышается на моим замком, в беде?
Далибэма не выглядела довольной ответом. Брови насуплены, красные глаза мутно высматривали понимание в глазах дочки, но все было тщетно.
- Я мать, прожившая в двое больше твоей бабушки, поэтому не тебе учить меня как жить. – Наконец ответила она. – Будет время, когда ты захочешь просить моего совета, узнать, что же ты сделала не так, но меня уже не будет. Поэтому, пока я жива, прошу, не дай мне увидеть, как ваши амбиции приведут вас к краю пропасти. Не хочу быть матерью, которая не смогла уберечь свое чадо…
- И не станешь. – уверено оборвала Лебирия. – Уверяю, матушка, этому не бывать.
Услышав ответ, который вовсе не облегчил ее душу, Далибэма придержала коня, погрузившись в мысли, и медленно последовала последней.
Деревянные, высокие ворота распахнулись, когда Лебирия подъехала к замку. Из кордегардии, что пряталась в тени огромных стен за воротами, находился рыцарь. Он присвистнул, когда свита из четырех человек прошла под поднятой клеткой, и на встречу госпоже выбежали трое рабов, живущих в конюшне. Они приняли коней за поводья, помогли спуститься и отвели животных в стояла. В, покрытом снегом, дворе оказалось пустовато. Высокие башни по обе стороны от него выглядели печально, угрюмо и одиноко. Пустые оконные отверстия безразлично всматривались на приезжих. Между башнями, в двое ниже были основные помещение, с помостом, где собирались гости, с спальнями слуг, кухней и большим холлом.
Но прежде чем Лебирия ступила на первую ступеньку, в конце которых возвышалась огромная, дубовая прямоугольная дверь в замок, к ней подбежал старик с листом бумаги.
- Это пришло только что, госпожа. – пробубнил он. – Вы говорили вручить незамедлительно.
Лебирия приняла конверт.
- О, это от королевы Льими – произнесла она, погрузившись в чтение. Глаза быстро бегали по строчкам и в них зарождалась радость.  – У меня хорошая новость. Мы едем в Старисполь… Тимисса, скажи слугам, чтобы приготовили все к отбытию.


(Артамир Ледоруб)

Воздух перед глазами расплывался. Он имел форму тысячи бесконечно длинных, водянистых щупалец, что тихо развивались на ветру, вдоль невидимого тоннеля. Но в пустом темном помещении ветра не было. Не ощущалось тепла, ни холода, ни запахов ни звуков. Пустота.
Артамир словно находился на дне стремительной реки, несущей разные, непонятный силуэты куда-то в непроглядную бездну. Он напряг слух, чтобы хоть что-то услышать, но тщетно. Тишина оглушала, сдавливала и даже удушала. Это словно та магия, которую он ощущал совсем недавно.
Он пытался вспомнить, что произошло, но все казалось каким-то мутным. Словно в плотном дыму. Хотелось крикнуть, но голоса не было. Он не чувствовал голоса. Хотелось пойти вперед, но ноги совсем не слушались. И лишь голова подчинялась Артамиру. Можно смотреть по сторонам, хотя вокруг абсолютно ничего нет.
- Ты глупец. – Послышался девичий голос. – Позволил себя поймать. И почти умер.
Потоки воздуха заволновались. Плавность течения нарушилась. Повернув голову, Артамир увидел, как из тьмы к нему просачивается чей-то силуэт. Сначала это было нечто неопределенное, окутанное водянистыми щупальцами, тонкое тело, но вскоре зверобой смог узнать в нем девушку. Черноволосая, большеглазая, низенькая и худенькая, словно подросток. Словно стебель расцветшего цветка. Она мило улыбнулась, словно узнала Артамира.
- А я ведь говорила: не лезь. – продолжила она – но ты не послушал, и теперь оказался в подобном положении. Скажи, ты добился того, чего хотел? Или все же, банально попался? Зря ты упирался, как маленький ребенок. Строил из себя непобедимого зверобоя, готового справиться с любой опасностью, а сам пал от одного удара какого-то барда.
Артамир прищурился. Он не мог узнать эту девушку. Никогда прежде не видел этих карих глаз, бледноватого, но такого живого цвета кожи. Тонких, хрупких ручонок и босых детских ног.  Хотя ее улыбка казалась знакомой и такой теплой. Тонкие, розовые гуды тонули в маленьких ямках в уголках рта. На ней развевалась просторная
- Ты наверняка растерян. – Продолжила она – Но не стоит паниковать, ты в безопасности… И вскоре сможешь отстоять свою честь вновь. Или, если это тебя не волнует, попытаться убить ведьму. Только теперь будешь действовать внимательней, и прислушаешься к советам.
Артамир хотел было возразить, но голоса все еще не было.
- Ох, если не можешь говорить - то просто подумай, и я услышу. – Улыбнулась девушка. – Мы в твоей голове, поэтому я буду слышать все о чем ты думаешь, и видеть все, что ты вспомнишь…
«Что? – Нахмуренное лицо Артамира выражало прохладу и неприязнь. В глазах читалась злость и нетерпение – Кто ты?»
Девушка вдруг изменилась, и вокруг головы появилось множество глаз.
- А так узнаешь? – спросила она.
«Ховала. – Выдавил Артамир голосом отнюдь не приветливым. – Это рандеву, или ты преследуешь меня? Снова.»
Облик девушки снова стал нормальным. Человеческим.
- Меня это забавляет меньше твоего – серьезно произнесла девушка, сложив руки на груди – Хочешь бестолково умереть – пожалуйста. Не стану мешать. Но есть те, которым ты обещал помочь. И я твой единственный шанс остаться в живых. Будешь и дальше притворятся инфантильным? Или может наконец откинешь свой детский нигилизм и подумаешь? Прошлый разговор не увенчался консенсусом, поэтому ты попал сюда. В мир, где душа стоит между мирами… Здесь-то и происходит все эти превращение в духов, призраков и прочее.
«Значит я умираю. – Подумал Артамир – Но доверять тебя все равно не могу…»
- Черт бы тебя побрал, зверобой. – Зло воскликнула девушка – Ну да ладно. Благо здесь я могу показать свои воспоминания. Поскольку я нахожусь в твоем теле, ты можешь видеть то, что я захочу. Но будет слегка неприятно.
Девушка сосредоточилась, и Артамир почувствовал, как течение воздуха начало изменяться. Дымные щупальца начали растворяться и вокруг начали помелькать неопределенные силуэты. Они пролетали словно картины на стене, что стремительно движется вдаль. Сначала это были лишь кусочки из непонятного прошлого, но вскоре все становилось ясней. Вокруг появлялось очертание предметов, голых стен. Вокруг большого стола мерцали маленькие каганцы, расположены на различных подставках. Они создавали огненный круг, в центре которого стол, а за ним двое человек. Черноволосая женщина и седеющий старик.
«Ведьма и Кобяк. – Узнал Артамир. – Но как?»
- Это всего лишь воспоминание. – Послышался голос Ховала. – Просто наблюдай.
Женщина выглядела расслабленно в отличие от старика. В ее легкой руке виднелся красочный бокал, наполненный красным вином. Уста расплылись в сдержанной улыбке, когда она отпила глоток.
- Не смотря на весь этот долгий путь, ты неустанно преодолеваешь его почти каждый день. – Начала она – Зачем? Разве тебе не хочется отдыхать, попивая столь редкий напиток, как вино? Или ты не хочешь наблюдать за плодами своего деяния? Неужто совесть замучила? Если ты надеешься получить от этого лекарство – то глубоко ошибаешься. Придется потерпеть.
Старик отвел взгляд.
- Если бы у меня было совесть, разве я бы прожил столько лет? – хмыкнул старик – Нет, это не глупые чувства, заставляют меня бродить в здешних лесах. Отнюдь… - Он откинулся на стуле, словно горбатый позвоночник совсем не мешает. – Если бы в моих иссохших жилах не тек прагматизм – разве я бы предал свою родину, своих богов, свою семью? Раз все смог бы сжечь дом, в котором были заперты десяток детей и беременных женщин? Нет, я слишком меркантилен и беспринципен, чтобы мучиться от чувства совести. Меня интересует лишь то, что нам поможет в достижении поставленной цели, и даже крайнее проявление мизантропии меня не пугает. Но что мне от тебе нужно сейчас, так это ускорение процесса…
- Ты думаешь я в этом не заинтересована? – С ударением произнесла ведьма. – Как ты, наверное, заметил – я не забрала твою жизнь, и даже позволила использовать свои силы в непонятных для меня целях. Поэтому не стоит бояться, что я вдруг ретируюсь, или еще чего-то.
- Свадьба слабая мотивация в подобном деле… - произнес старик, сложив руки на груди. – Как ни крути, произнесенной обещание – не дает полной уверенности в преданности…
- То же я могу сказать о тебе – перебила яга с хитрой улыбкой.
- Верно подмечено, - улыбнулся старик – но ты не учла, что я сбежать никуда не смогу. Моя жизнь в твоих руках. И сейчас лишь ты решаешь, как дело пойдет дальше… Понимаешь в чем суть? Ты можешь в любой момент отказаться от сделки и решить все прекратить, и не важно, что станет тому причиной. Будь то хоть плохое настроение или нечто более весомое. Ты всегда можешь повернуть обратно и взять с собой то, что принадлежит мне. А я нет. Моя судьба предрешена. Я заключённый, которому остается лишь уповать на чужие силы и верность. А мне ли не знать, что такое верность.
Ведьма растянула уста так, словно кичилась этой мыслью, но взгляд источал твердость и уверенность.
- Ты просто не знаешь, что сулит свадьба овдовевшей ведьме. – Наконец произнесла она. – Ты получишь то, что заказывал так или иначе. А наше соглашение приведется в действие по окончанию всего этого. И тогда посмотрим, кто из нас не держит слова. А насчет терзаний совести не стоит переживать, будь то хоть исключительным зверством, я исполню свою часть сделки. Уж поверь, человеческое от меня так же далеко, как небо от земли. К тому же, механизм приведён в действие. Целомудренная кровь дала начало тому, что ты хочешь провернуть. Ее душа обращена в духа, которым ты собираешься пугать крестьян. Будь уверен, это возымеет должное действие. Люди будут спать с открытыми глазами, а ты сможешь творить свои темные делишки не боясь разоблачение. Думаю, никто и не заподозрит, что именно ты их предал. Когда страх полностью окутает деревню, а люди потеряют остатки бдительности, мы сможем окончить начатое. Теперь главное не мешкать, и следовать рецепту.
Кобяк понятливо кивнул.
- Оставь это на меня. – Произнес он – План уже составлен и я сделаю все, что потребуется, чтобы не отклоняться от рецепта.
-Только нужна еще одна кровь, демоническая, и побыстрее, или придется подпитывать заклинание новыми смертями. – добавила Ведьма.
- Мои связи помогут нам добыть кровь полудемона. – произнес он.
- Никто лучше не подойдет, чем сильный оборотень. – ответила ведьма, откинувшись на спинку кресла – Их кровь уникальна. Даже в человеческом облике она пышет тьмой. Что уж говорить о том, когда он обращен зверем.
- Как насчет берендея? – глаза Кобяка внимательно посмотрели на женщину, та лишь спокойно кивнула. – Вот и прекрасно. Только придется потрудится, чтобы достать кровь когда он обращен.
Артамир наблюдал за разговором словно бестелесное тело, кружившее вокруг стола. Он хотел было ощупать каганец у стола, но вдруг все поплыло туманом и исчезло.
- Ты видишь, зверобой? – послышался голос девушки. – Видишь на столько глупым был твой поступок? Всем тем людям грозит неизбежная смерть, а ты позволил себе попасться в лапы этой уродливой, исковерканной изнутри, гадины. Как же ты заблуждался…
«Я не заблуждался. – спокойно ответил Артамир. – Говоря, что такие, как ты должны пребывать в мире ином. А смерть столь гнусных тварей, как яга не должна сравниваться с убийством человека. К тому же то, что я увидел ничего не доказывает. Лишь то, что я был прав на твой счет»
Девушка тяжело выдохнула. Артамир не видел, где она, но чувствовал ее присутствие рядом.
- Это доказательство того, что ты действовал слишком неосмотрительно и беспечно. – Послышался уставший, повторять одно и тоже, голос. – Это доказывает то, что я пытаюсь наконец открыть тебе глаза и увидеть, столь глупо было приходить к дому яги одному. Их замысел не ограничивается моей и твоей смертью и ты должен помешать свершиться тому, что они планируют.
«Предлагаешь неукоснительно выполнять твои приказы? И не брать во внимание, что именно ты стала причиной гибели охотников? Что они пытались с твоей помощью запугать людей в деревни, и добыть мою кровь, когда я обращен в зверя? – нахмурившись, спросил Артамир – Тебя предали и отдали яге. Твои же соплеменники, твои друзья и родственники. Почему ты защищаешь тех, кто лишил тебя жизни? Как-то это не похоже на душу обращённую в демона»
Перед глазами Артамира все расплылось, а затем начали появляться очертание женского, тонкого лица с большими глазами. Затем девушка появилась полностью, словно выныривая из черной воды.
- Их обманули. Ввели в заблуждение. – Печальным голосом, говорила она -  А что может быть слаще обещаний о легкой жизни, где не нужно будет трудиться под землей и питаться лишь грибами. Но даже учитывая это, думаешь я могу спокойно смотреть, как убивают людей ради нескольких золотых? Я просто хочу, чтобы это все прекратилось, и наконец упокоиться. Ты ведь понимаешь, что это такое? Как это жить, когда незачем, когда это приносит лишь боль? Пойми, если ты избавишь мир от этой яги и спасешь деревню от бойни – я смогу уйти достойно. Со спокойным сердцем.
В ее глазах Артамир видел искренность, горечь и тоску. Тусклый взгляд с надеждой всматривался в глаза зверобоя и ожидал понимания.
- Я была сиротой и выжила лишь благодаря их заботе. – Продолжила девушка – Но сладкие обещания Кобяка ввели людей в заблуждение. Да, меня использовали для того, чтобы запугивать людей. Чтобы избавить охотников от оружия, и чтобы ты наконец обратился медведем, дабы заполучить твою кровь. Но в моем сердце нет злости, зверобой, лишь боль. Я не могу контролировать свои действия, когда приказывает ведьма, но мыслю все еще как человек, которого исползают для массового жертвоприношения. Это не допустимо, зверобой.
Артамир опустил взгляд.
«Мне нужно знать больше. – ответил он с толикой сомнения. – Нужно понимать, что они задумали. Ты сможешь показать это?»
Девушка с облегчением улыбнулась.
- Разумеется. - Промолвила она – Я покажу тебе все, что нужно.
«Но не думай, что я тебе доверяю – холодно добавил он – Даже если ты признаешься во всех злодеяниях, мое мнение не станет иным. Ты будешь все той же проклятой душой, которая пыталась погубить жизнь охотников»
- Мне это и не нужно. – спокойно ответила Ховала – Я все прекрасно понимаю.
Обстановка вокруг снова изменилась. Появились тумбочки, комоды, которые Артамир уже видел прежде. Снова тот же стол и, источающие тусклый свет, каганцы. Только в этот раз за ним находилось трое людей. Ведьма, Кобяк и бард. Тот самый, который застал зверобоя врасплох.
- Дракон? – Бард скорчил удивленную рожицу. – Какой еще, к чертовой бабушке, дракон? Вы в своем уме?
- Те самые, о которых ты в песнях поешь. – Спокойно ответил старик. – Что тебя так пугает, сынок?
- То, что ты сошел с ума, собираясь совершить такой поступок. – ответил бард.
Его рыжие волосы длинные и объемистые, касались плеч. А утонченное лицо выражало недовольство. Оглядываясь вокруг на обстановку, взгляд парня выражал то, что обычно выражает взгляд княжной в конюшне, - омерзение и отвращение.
- Неужели тебе жаль каких-то крестьян из окраины империи? – скривился старик – Они рабы, как и все захваченные истогорцами народы, а мы их господа. Хоть и скрываем истинное лицо. Это люди лишь расходный материал в нашем элитарном обществе, и тебе это прекрасно известно. Никто из высокородных не станет жалеть о кончине нескольких десятков рабов.
- Это не дает тебе право отбрасывать моральность. – Хмыкнул бард. – даже учитывая способ моей жизни, я не жалую беспринципные убийства. Все, что вы задумали мне противно до глубины души, и я не желаю в этом принимать непосредственную участь. И даже косвенным образом мои действия не будут направлены на сопутствие вашим затеям.
Старик устало выдохнул, откинувшись на спинку стула. А ведьма лишь с любопытством наблюдала, не вмешиваясь в разговор.
- Категорично. – Задумчиво произнес он. – Интересно, что скажет он, узнав о твоем отказе? Не думаю, что утратив возможность дать под зад любому королю, он скажет тебе спасибо…
- Он будет в восторге, что я дал вам отпор, узнав, каким способом вы собирались достичь его признания. – Спокойно ответил бард.
Он выглядел довольно расслаблено, словно чувствовал себя защищённым от любой опасности. Ведьма, сидевшая в кресле источала почти осязаемый холод, но парня это совсем не трогало. Всем видом он нагло высказывал твердую позицию и пренебрежение к гостеприимству хозяйки.
- Послушай-ка меня, Креслав – Вдруг произнесла яга – Твой господин, который желает захватить власть в империи, не станет хвалить тебя за подобные выходки. И мне противно твое лицемерие. Ты занимаешься делами, которыми моральный человек никогда бы не стал заниматься, но не желаешь признавать, что уже давно по горло в крови невиновных. Твоими руками свершались гнусные дела, а в душе я ощущаю тьму сродни моей. И можешь сколько угодно переубеждать меня в обратном, но мы оба прекрасно знаем, что тебя в действительности удерживает от подобного поступка. Не так ли?
Креслав внимательно посмотрел на ведьму, а затем безразлично и надменно отвернулся.
- Не понимаю о чем ты. – Ответил он. – Убить сотню человек за ради каких-то призрачных идей о драконах – это вздор. Даже в голове не вмещается вся ересь, которую вы произносите. Мое мнение не смягчиться, как не крути. И мне глубоко наплевать на то, что ты там вздумала. Не хватало еще, чтобы ведьма указывала как мне поступать и сравнивала с собой…
- Хах, - громко перебила она – Да ты смельчак, я погляжу. Но знаешь, что? Таких убивать легче всего! Они сами приходят в лапы смерти и легко расстаются с жизнью… Знаешь, был как-то у меня смельчак, говоривший, что оторвет мне руки, а голову насадит на пику. Что я не смогу ответить ему на это ничем, и никакая магия его не берет. Что мол заговоренный он и такое прочее. Помниться, волосы его совсем рыжими были, как у истинного истогорца, но родился он в срединных землях Сиолна, а кровь его ситилийской была. В общем был он то ли из Брячислава, то ли из Крепичей, то ли из Гвозденцев. Не важно. Суть в том, что богатырь этот судьбу пытался обмануть. Как беспечен он был. Даже не заметил, как десяток собак, которых он притащил с собой, окружила его и разорвала на части. Наверное, до последнего недоумевал почему его собственные собаки растерзали. Но я вот, что скажу. Тот, кто думает, что может быть кем-то другим и обманывать всех – недооценивает силы врага… - ведьма подалась вперед к барду – Лишь одно слово, и твоя тайна станет достоянием общественности, а твое тело растерзают твои так называемые сородичи, братья или хозяин. Теперь ты понимаешь, что я имею ввиду? Ты меня не обдуришь цветом волос, я чувствую кровь, текущую в жилах.
Парень заметно напрягся. На щеках появились желваки, а в глазах играл огонь ненависти устремлённый в глаза яги. Теперь Артамир понял, почему тогда видел сожаление в глазах барда. Тонкие пальцы впились в гриф лютни, что стояла у его ног, прячась под длинным черным плащом.
- О какой крови идет речь? – нахмурился Кобяк – Не нравиться мне твои длинные метафоры о рыжих Брячеславцах.
- Не беспокойся. – Улыбнулась ведьма. – Думаю, парень понял, как его главное отличие от рабского народа может обернуться против него.
Теперь Креслав почувствовал некое облегчение, и потупил взгляд.
- Ты хочешь убедить всех, что я шпион этих нищих и грязных крестьян? – хмыкнул он. – Не выйдет. В столь смехотворные заявление никто не поверит.
- Послушай, парень. – Начал Кобяк – Мы пытаемся не только возродить крылатого демона, для наводнения ужасом всех врагов Истогора, но также собираемся преподнести хозяину всех тех, кто до сих пор не оставил попытки отвоевать свои земли. Тех, кто прячется в горах и никогда не показывается на публике дальше границ своих бывших земель. Эти гады прячутся под землей и логово их найти почти невозможно, но мы нашли шанс это сделать.
- И какой? – вдруг выпалил парень.
- Пускай это будет сюрпризом. – улыбнулась ведьма.
Креслав откинулся на стуле и натянул задумчивую гримасу.
- Мне не нравятся тайны. – Ответил он. – Я призван избавлять людей от этой тяготы. К тому же то, чем я здесь занимался – не просто прогулки по лесу. Эта работа куда важнее ваших завиральных планов, и мне не требуется много времени, чтобы расставить приоритеты… Бросайте это дело, пока кому-то не пришлось отвечать головой. Понимаете?
Старик тяжело выдохнул, явно не очень довольный услышанным. В его глазах виднелась усталость, но пререкаться он уже не хотел. В этот момент, ничего не произнося, резко поднялась ведьма и легко взмахнула рукой. Воздух вокруг барда вздрогнул и застыл.
- Придется подержать тебя здесь. – Наконец произнесла она. – Правда это меня совсем не радует. Но, когда ты увидишь то, что мы задумали, поймешь.
Артамир внимательно следил за разговором, и лишь сейчас заметил, что в дальнем уголку комнаты, куда свет почти не доходит, кто-то стоит. Прячась в тени, тот человек показывал лишь хрупкие ноги, видневшиеся из-под белой, длинной рубахи, чуть ниже колен. Приглядевшись, Артамир понял, что это девочка. Маленькая, хрупкая девочка. Она пряталась, не от разговаривавших за столом людей, а именно от него.
Хоть тень шкафа, за которым она пряталась, и закрывал ее полностью выше пояса, Артамир чувствовал, как ее взгляд уперся в его глаза. По телу побежали мурашки, но не так, как обычно, когда он ощущает нечто сверхъестественное, а вполне обычно. Словно у обычного человека. Это чувство, которое он давно забыл, поэтому ощутив его, сердце сильно сжалось.
Наблюдая за той девочкой, он даже не заметил, как образы Кобяка, яги и барда расплылись и исчезли. Теперь вокруг были лишь темные силуэты брошенного дома. Девочка совсем малого возраста. То ли восемь, то ли семь. Она стояла неподвижно, пока Артамир не попытался подойти. В испуге, ее ноги быстро затопотали под стеночкой, отдаляясь в темноту. Артамир поспешил нагнать ее. В сердце закрадывались тревожные чувства. Он пытался понять, что это значит, но не мог. То чувство, которое он испытывал уже давно стерлось из его памяти, поэтому внутри все кипело и бурлило.
Артамир шел в темноте, пока впереди не открылась дверь, за которой так ярко светило солнце, что пришлось сощуриться. Но он не останавливался, и продолжал идти. Силуэт девочки растворился в том свете, пока она удалялась все дальше, спеша убежать от Артамира. И как бы быстро он не шел, она оставалась на том же расстоянии. Вот он прошел во дверь и увидел заснеженный лес, плотно растущие сосны и силуэт девочки, за которой тянулся кровавый след.
В голове Зверобоя появлялись картинки, все сильнее будоража чувства. Теперь он понимал, что должен во чтобы то ни стало, догнать ее. Но, как только девочка исчезла из виду, перед глазами появилась Ховала и все видение рухнуло.
«Что это было? – нахмурившись спросил Артамир. – Что ты мне показывала?»
- Это не я. – Насторожено ответила девушка. – Это были твои воспоминания.
Ледоруб замер на секунду, пытаясь собрать мысли в порядок, но девушка перебила.
- Тебе нужно выбраться, и спасти всех, кто сейчас в деревне. – твердо произнесла она – Они начали то, что задумали и это не остановить никому, кроме тебя.
- Почему я? – неожиданно спросил Артамир.
Девушка выдохнула.
- Это будут иллюзии, которые заставят людей убивать себя и отдавать кровь на исполнение заклинания. – Ответила девушка. - Лишь ты не подаешься этому.
Артамир слегка отпрянул. Некоторое время он витал в размышлениях, и наконец произнес:
- И что же мне делать дальше?