Ата - Мекен
И вдруг тишину разрывает тоненький детский плач, полный страха, недоумения, беспомощности. Красные капельки крови с его пуповины падают на землю, как маковые лепестки. А рядом обессиленная, счастливая мать белой лебедью распростерлась над крошечным тельцем... Голубым бездонным куполом небо нежно раскинулось над ними. А могучая Мать – Земля – затаила дыханье. И птицы замерли в полете...
Родина моя, Великая, бескрайняя Родина, я сын твой, я твоя плоть. Я иду от желтой от ковыля степи с зелеными островками полыни. Юркая ящерица, затаившись в траве, внезапно исчезает под камнем. Песчаный тушканчик, вытянувшись, как солдатик на сопке, с любопытством издали смотрит в мою сторону. А вдали дробный топот джейранов вспугивает тишину. И огромный орел невесомо парит в высоте. Я скачу на волшебном иноходце. Его шелковая грива золотом развевается на ветру. И, едва касаясь копытами земли, мой тулпар стелется над землей, как большая птица. Бесконечные холмы уходят из-под ног, а навстречу бегут другие. И разноцветными глазками глядят на нас полевые цветы, качая головками. Я лечу на сказочном, серебристом самолете и седые от снега вершины преграждают путь. И жемчужным блеском отсвечивают моря, реки и озера. Это все – моя Родина. Широкая, бескрайняя, могучая. На ее необозримых просторах наливаются колосья пшеницы, и тучные стада скота пасутся на зеленой траве. А в земных недрах покоятся неисчислимые богатства. И взмывают в невообразимую высь космоса дерзкие ракеты Байконура.
И звонкий голос домбры стелется над моею Землею, связывая прошлое, настоящее и будущее. В его древних, но сложных по технике исполнения, даже для настоящего техногенного времени, кюях, в его языке, народ которого говорил стихами, обнажается трепетная и гордая душа моего народа, его воспоминания, думы и чаяния. Сквозь горький ропот домбры я слышу топот низкорослых коней джунгар и плач моего народа. Тучным табунам которого, было мало места на необъятных просторах, свежая баранина, сваренная целиком, была дежурным блюдом, вроде яичницы.
Обобранный до нитки, насильно приведенный к оседлости и научившийся сеять, народ был лишен и последнего каравая, и опустошены продразверсткой его закрома. И не разрешалось даже подбирать колосья после жатвы на пустых полях. За это расстреливали на месте. Мой народ истребляли голодом. Лучшие умы моего народа, цвет нации, ликвидировали в годы репрессии. Лучших мужчин нация потеряла в годы Великой Отечественной. Лучших детей потерял народ в холодные дни декабря. Твоих юных дочерей и сыновей обливали в трескучий мороз ледяной водой из брандспойтов, травили собаками, избивали полицейскими дубинками за то, что они посмели осознать себя как нацию и заявили о праве на самоопределение. Никто, из «15 республик свободных», за 70 лет жесткого режима за железным занавесом не мог и допустить такой крамольной мысли. А они пошли на верную смерть… против Империи. Первые. Мой народ не имел свободы. Все 70 лет моя Родина была сырьевым придатком Империи, полигоном. Казахский миллиард золота пшеницы, животноводство, цветные и черные металлы, уголь, нефть, газ. Семипалатинский ядерный полигон. Испытательный полигон бактериологического оружия на Острове Аральского моря, Барса-Кельмес. Полигон Байконур. Людские ресурсы: пушечное мясо для войн, рабсила для великих строек Века.
Мировоззрение народа, его идеал определяет его судьбу. У какого народа вы найдете такое кредо или объяснение ему: в далекие времена у нашего общего предка было три сына. И когда настал его смертный час, он разделил все богатство на четыре равные части. На недоуменный вопрос сыновей: «Для кого же предназначена четвертая часть?». Умирающий ответил: « Это для гостя – «Конактын сыбагасы». Поэтому, при встрече гостей мы не оказываем ему милости, а отдаем ему должное. Более того, гость священен для хозяина. Враг, переступивший порог, перестает им быть в пределах дома. Хозяин не имеет права спрашивать о цели визита, и обязан накормить и напоить любого вошедшего в дом. Гость же может гостить сколько ему угодно, не объясняя ничего. И вправе попросить любую понравившуюся вещь в доме хозяина, независимо от ее цены. Его законную долю в имуществе каждого из нас оговорил наш прародитель. Это – аксиома. Кумыс, айран – «ак», называемый в народе, однозначно предназначен для угощения. Старый человек – священен, старшие – безоговорочно почитаемы, дети – безраздельно любимы. И в этом - характер моего народа. Мой народ чужд национальным распрям. У него щедрая душа и жалостливое сердце. Необъятные просторы, бесчисленные табуны, вольная жизнь воспитали в моем народе неистребимое добродушие и детскость, мягкотелость, неторопливость, незлобивость, вопреки не безоблачной его судьбе... Обманчивая близость линии горизонта манила загадочностью и доступностью, рождая неиссякаемую любознательность и тягу к знаниям, романтичность и мечтательность. Кочевая жизнь требовала универсальности и гибкости мышления, цепкой памяти и багажа знаний.
В центре Евраазии, в самом ее сердце, на карте мира есть моя страна — "Казахстан», на площади которой вместилось бы несколько государств. И везде, где бы я ни был: на севере, юге, востоке, западе моей Родины, в больших городах или в малых селениях, – я вижу родные лица, слышу родную речь. В наших жилах течет общая кровь наших предков. «Мы – эхо, долгое эхо друг друга». Это – моя Земля, Ата – Мекен, впитавшая в себя капли крови с моей пуповины в первый миг моего существования на Земле, когда из материнского лона я вышел на орбиту своей судьбы. Красные лепестки мака рассыпались на земле...
Я бегу босоногим мальчишкой по зеленой траве. И с размаху падаю плашмя на землю. И, раскинув руки, припадаю к ней, прижимаюсь лицом. Острый запах полыни терпко щекочет ноздри. А теплая земля отпечаталась песчинками на лице. И я, как сказочный богатырь, наполняюсь ее мощью и силой. Я твой сын, я твоя песчинка, Любовь моя, жизнь моя, Жер – Ана...
Свидетельство о публикации №214112502185