Штиль

                Полуночная Колыма. Фото Алексея Курило

Такого штиля на Колыме давно не было. Вся природа как будто замерла в ожидании чего-то важного, грандиозного. Легкий южный ветерок ласкал поверхность могучей реки по ее течению. Обычные в это время северные ветры, дующие против течения, создавали совершенно иную картину – короткие крутые волны так и норовили опрокинуться, образуя массу так называемых «барашек», а потом и вовсе вся река «закипала» в пенном водовороте. Ну а если к тому же где то горят торфяники, картина вообще становится, что называется, не для слабонервных! Красное небо, кроваво красная река, непрерывный рокот волн создают жутковатую картину. Ну а если учесть, что северные ветры, дующие с Северного Ледовитого океана, особой ласковостью ни когда не отличаются – заставляют реку поворачивать вспять, нередко загоняют в низовье Колымы отдельные льдины, перегораживая устье реки напрочь, середина лета в считанные часы превращается в позднюю промозглую осень, то сами понимаете, радости это не прибавляет.
А в это утро все шесть с половиной километров реки против Зеленого Мыса неимоверно четко отражали красоты северного края. Тот, кто был на Крайнем Севере, никогда не забудет нежных оттенков заполярного предзакатного или предрассветного неба. Изумительные закаты, плавно переходящие в еще более прекрасные рассветы, никого не могут оставить в покое! Дюралевая лодка Василия, восемнадцатилетнего юноши, страстного рыбака, охотника, всей душой влюбленного в этот суровый край, плавно рассекала зеркальную поверхность Колымы, оставляя за собой очень красивый пологий след,  напоминающий первый мазок художника на абсолютно чистом белом полотне.
Бензин в отцовской лодке был на исходе, и заправиться в то утро было негде. Василий вспомнил о «заначке» - двухсот литровой бочке авиационного бензина, заброшенного во время весеннего ледохода за прибрежные тальники в двух километрах от поселка. Отец подсказал:
- добавь побольше масла в бензин и, авось, сойдет.
Так Василий и сделал. Заправил двадцати литровые бензобаки смесью бензина и изрядной доли автомобильного масла и хорошенько перемешал все это. Дорога предстояла не близкая, а подвесной мотор «Москва-М» на аппетит не жаловался, поэтому запас бензина требовался не маленький. Вообще-то, Василий обычно мотался по Колыме и протокам на пару с отцом, но в будние дни отец на работе, а Васе в летние каникулы дома не сиделось. Дома скучно и душно, а душа требовала простора, скорости, обжигающего ветра и впечатлений.
Отплыв на веслах от илистого берега, Василий решил по пути проверить свою крупноячеистую  сеть, установленную несколько дней назад. Ежедневно он добирался сюда на «веточке» - легкой быстроходной весельной дощатой лодочке. Ну а сегодня решил проверить сеть  попутно. Мелочевка эту сеть проходила насквозь и только очень крупные экземпляры могли запутаться в ней. До сети оставалось не более двадцати метров, как вдруг верхняя тетива вместе с поплавками изогнулась чуть ли не под прямым углом, дрогнула и… плавно начала выпрямляться. Как и предположил Василий, в сети он обнаружил огромную дыру. Вероятно, лодка спугнула довольно крупную нельму, а это очень сильная и стремительная рыба до 13 килограмм на севере именуемая «вострушкой», то есть мальком.
Вася кое-как залатал дыру, отплыл от сети и рванул шнур стартера. Двигатель завелся, что называется, с пол оборота. Легкая, полупустая лодка в первый момент «встала на дыбы» градусов под тридцать и, набирая скорость, заскользила против течения Колымы мимо морпорта «Зеленый Мыс»  в сторону поселка Черского. Такой скорости на воде Василию еще не приходилось ощущать – чувствовалась мощь авиационного бензина. Даже изрядная порция масла не усмирила его. Теперь главное лишь бы двигатель выдержал повышенные нагрузки. Свечи, конечно, будут гореть, но на этот случай имеется запас - остается надеяться, что хватит.
Василий не расстроился, что нельма ушла, иначе пришлось бы возвращаться в поселок и тащить эту рыбину домой, карабкаясь на высокий обрывистый берег. Душа его рвалась вперед по этой глади мимо Черского, мимо аэропорта, вверх по Пантелеихе, прекрасной в это безветрие. В протоке берега резко сблизились по сравнению с просторами Колымы и шум мотора, отраженный от берегов, зазвучал ровно, успокаивающе. Вот протока разделилась на два рукава и Василий приготовил, на всякий случай, ружье – здесь уже могут встречаться утки. Но за первым же поворотом по ходу лодки появился великолепный орлан на фоне голубого неба практически весь черный. Он без особых усилий, обгоняя быстроходную лодку, зорко следил с высоты порядка пятидесяти метров за поверхностью протоки. Когда появлялись стаи уток, хищник резко пикировал, утки взлетали и убирались восвояси. А орлан с размахом крыльев до двух метров, грациозно возвращался на свою высоту и вновь следил за протокой. И так повторялось много раз. Василию это изрядно надоело:
- Вот зараза! И сам не гам, и другим не дам!
Не отпуская рукоятки двигателя, Василий одной рукой вскинул двустволку и, не целясь, выстрелил по птице, прекрасно понимая, что утиная дробь не принесет вреда орлу, но зато отпугнет его. Так оно и случилось – от хищника отделилось лишь одно легонькое перышко (значит, попал), орел повернул на девяносто градусов и скрылся за прибрежными лиственницами. Дальше охота была более удачной. Удалось подстрелить на ходу пять уток, но при этом израсходовать семь патронов – такое было не в его правилах. Поэтому на одной из остановок Василий пробрался сквозь заросли ивняка к ближайшему озерку, подкрался к стайке чирков, дождался, когда утки выстроятся в ряд и одним выстрелом подбил сразу троих. Вот теперь арифметика была в порядке.
Вообще-то Василий не терпел на охоте и рыбалке бравады, браконьерских методов, никогда не стрелял в лесу по мишеням в виде банок, бутылок, как это часто делали его сверстники. Но отказать себе, сравнять счет патронов и дичи не всегда удавалось. У каждого свои недостатки. А первый нравственный урок Вася получил на своей первой самостоятельной охоте, которую он запомнил на всю жизнь.  Но это все было три года назад. А сейчас  Василий уже чувствовал себя опытным охотником и рыбаком, ибо исколесил на отцовской дюралевой лодке все протоки Колымы от нижнего течения Анюя до нефтебазы Петушки. Вот только устье Колымы с выходом в море не доводилось посетить. Хотя знал, что гусей там не меряно, да и нерпу воочию хотелось увидеть.
Но даже без этого дальнего, для дюралевой лодки с десяти сильным мотором, похода Василию хватало впечатлений и приключений. Отец был на работе – из-за отдаленности от «материка» отпуск на Севере давали один раз в три года. Каждый год не наездишься. Лето - пора каникулы и друзья разъехались кто куда. В поселке Василию не интересно, поэтому на берегу его редко когда можно было увидеть. Разгрузит рыбу, ночь отдохнет и … вновь за дарами природы. Благо северная природа богата и ягодами и грибами, и рыбой и дичью – только не ленись. Морошка, смородина, черника, княженика – непередаваемый аромат радует северян долгую заполярную зиму.  А осенью пойдет ряпушка. И тоже нужно успеть. Ну а зимой останется только сети под толстым льдом Колымы проверять, да капканы и петли навещать, попутно охотиться на белых полярных куропаток.
Василий свернул в правую, более широкую протоку и помчался строго на юг вдоль видневшихся слева невысоких гор. Здесь на равнине в приустьевой части Колымы протоки имеют особое строение. Даже катера с большой осадкой без опаски могут ходить по любой протоке – главное, что бы корпус катера вписался между крутыми илистыми берегами, заросшими хвощем, или как его здесь называют – «гусиной травой».  И ни одного переката, ни одного камешка по берегам и в русле. Только вязкий, безнадежно засасывающий ил – если портянки не достаточно плотные, можно и без сапог остаться. Оттолкнуть лодку от берега и при этом сохранить трапы на дне судна в относительной чистоте – дело не такое уж простое. На сапогах по пуду грязи, даже если удачно вырвешься из этой липучей ловушки. Зато винты подвесного мотора могут без опаски работать почти у самого берега, не задевая дно. И только у слияния проток там,  где более мощные  потоки преграждают путь более мелким водотокам, образуются коварные мели, не видимые в мутной воде. И здесь только не зевай – можно так сесть, что не вдруг выкарабкаешься – лодку, как минимум, надолго присосет. И из лодки не выскочишь – по пояс можно провалиться в ил. А  мотор не помощник – только помеха. Одно спасение – шест и раскачка. Раскачка и шест. А если вдвоем, то в помощь еще и весла.
А вот и Амболиха, куда так стремился Василий. Частенько с отцом они наведывались в эту глухую протоку. Щекура доводилось не меряно ловить. Да и дичь попадалась частенько. Много уток, зайцев. А смородины и голубики ведрами набирали.
Василий свернул в небольшую протоку с крутыми обрывистыми берегами, из которых повсюду торчали корни прибрежных тальников и лиственниц.  Пришлось сразу заглушить двигатель и пересесть на весла – в такой протоке легко напороться на притопленый тяжелый ствол лиственницы и, в лучшем случае, срезать шпонку, в худшем – погнуть лопасти винта, а то и совсем его лишиться. Заросли ольхи почти сомкнулись над узкой протокой. И вдруг за спиной Василия, впереди по ходу лодки отчетливо послышался рокот переката.
- Как? Откуда? Перекатов здесь просто не может быть!
Берега протоки немного расступились, и впереди показался огромный завал из подмытых и поваленных деревьев и кустов. Именно он запрудил верхнюю часть протоки, и вода зажурчала через искусственную плотину. Василий уже второе лето не слышал шума перекатов – в низовье Колымы их просто не бывает. На душе как-то внезапно потеплело, появился прилив энергии – где перекат, там рыба, там жизнь. И точно, на берегах, чуть ниже переката и на самой искусственной плотине сидели орлы и зорко следили за поверхностью воды, высматривая зазевавшуюся рыбу. В таких местах водится или «тасуется» как сейчас модно говорить, исключительно только чебак – не большая, но очень вкусная рыбешка, главный трофей рыбаков – удочников. Чира, муксуна, щекура, омуля,  и уж тем более нельму, ряпушку на удочку не ловят и добывают исключительно сетями. А вот чебак, это особая статья. Далеко не всегда можно похвастаться ловлей чебака на удочку – такое впечатление, что большую часть года эта рыбка вообще не водится в водах Колымы и ее притоков. И только в середине июля, когда вода в протоках чуть-чуть прогревается, у чебака на неделю-другую вдруг появляется неимоверный жор. В это момент рыбаки забывают про свои сети и с наслаждением отдаются азартной ловле рыбы на поплавочную удочку. Ловится чебак в это время на любую приманку: на дождевого червя, на оводов и слепней, на хлеб, на мясо, на рыбий глаз и т.д. Потом страсти накаляются, стая рыб все разрастается и, когда заканчиваются припасенные запасы приманки, приходится переходить на комаров, насаживая их по несколько штук.  Хотя, нужно признать,  это крайне сложное дело – нанизать комара на крючок. И, в конце концов, азарт рыбной стаи доходит до такого предела, что достаточно пустому крючку коснуться поверхности воды, как десятки голодных пастей норовили им завладеть.  И вдруг, в один прекрасный момент, клев резко прекращается. Поверхность протоки очищается от ряби сплошных мелких водоворотов и… все затихает. Толи щука спугнула стаю, толи еще, что случилось в темных водах протоки – нам не ведомо, но… концерт окончен! Пора расходиться!
Вот и в этот день под перекатом, судя по всем приметам, скопилась большая стая чебака и орлы собрались сюда на рандеву конечно не просто так. Василий решил тоже, что называется, отдохнуть душой – насладиться поплавочной рыбалкой.
- Кыш пернатые! Порыбачили и хватит! Дайте другим насладиться!
Василий бесцеремонно спугнул с берега величественных орланов и причалил к крутому илистому берегу. Но орлы и не думали так легко сдаваться и основательно расселись на ветвях и стволах завала, зорко наблюдая, то за не прошеным гостем, то за журчащей под ними водой. Подходящего тальника по близости не нашлось и Василию пришлось пожертвовать молоденькой лиственницей. Ошкурил удилище, прикрепил снасть и дело пошло. Конечно, тяжеловатое получилось удилище, и к тому же смолянистое, но ничего не поделаешь – бамбук и орешник за полярным кругом не растут.
Однако, долго наслаждаться рыбалкой не пришлось. На противоположном берегу узкой протоки Василий заметил отчетливые свежие следы медведей: крупные – вероятно медведицы и чуть поменьше  – скорее всего пестуна, годовалого  медвежонка. Встреча с такой парочкой никогда не сулила ничего хорошего.  Медведи, судя по всему, тоже рыбачили у этого завала и, не исключено, что еще раз вернуться сюда, что бы полакомиться рыбкой. Перемахнуть медведю по завалу на этот берег – пара пустяков. Поэтому Василий не стал испытывать судьбу, смотал удочку и убрался восвояси, оставив поле брани на откуп орлам.
Промчавшись по основной протоке еще несколько километров, Василий решил остановиться на ночевку на отлогом берегу протоки. Лиственницы сменились низкорослым кустарником. Обзор увеличился, а значит вокруг заболоченная тундра, обилие озер и водоплавающей дичи. Открытое пространство придавало уверенности, а утром можно будет вволю поохотиться. Василий причалил, выгрузил все вещи, кроме сетей. Рыба в это время года мигрирует вверх по течению, поэтому установил вначале сеть с крупной ячеей, а выше по течению еще две с более мелкой ячеей. Последняя сеть оказалась в аккурат против стоянки – ожидалось, что она будет самой уловистой и к ужину, возможно, будет не плохая уха.
Соорудил костер, повесил котелок с водой и принялся за установку полога – маленькой одноместной палатки. Уха из двух увесистых чиров получилась отменной – хватит и на утро. Насладился терпким сладким чаем, полюбовался вечерними сумерками. А впрочем, вечерние или утренние – не разберешь. Настоящих темных ночей в этих широтах летом просто не бывает.
Забрался в полог, плотно запахнул от комаров полы палатки и с наслаждением улегся на импровизированную постель из веток и сухой травы. Курковая двустволка, на ночь заряжения двумя пулями, лежала рядом. После трудного насыщенного дня Василий уснул почти мгновенно. Лишь несколько минут шорохи прибрежных тальников да всплески на протоке тревожили его душу. Усталость взяла свое, и паренек спокойно задремал.
И снится Василию, что он разбегается, прыгает вверх  и летит над землей. И кажется, что достаточно силой воли, чтобы  не опускать ноги и противостоять земному притяжению. Говорят, человек летает во сне только когда растет – Василий «летал» до зрелого возраста.  Вот и верь народным приметам.
На смену  одним снам, нередко приходили другие, более мрачные, тревожные. Обычно они приходили, когда из-за неудобной позы затекали ноги, руки. Ощущение, что ты не спишь, но пошевелить конечностями не в состоянии – каждая из них по сотне килограмм весом и сдвинуть их с места не возможно. На тебя что-то падает, а ты не в силах ничего сделать. Понимаешь, что это всего лишь сон – стоит проснуться и весь кошмар улетучится. Но замкнутый круг – что бы проснуться, нужно пошевелиться, а ты не в состоянии это сделать. А что бы пошевелиться, нужно окончательно проснуться. Именно в таком состоянии был Василий в тот утренний час.
Проснулся рано, как будто кто его толкнул. Чувства тревоги не было, но ощущение каких-то перемен в окружающем мире не оставляло Василия. Он выбрался из своего уютного, но очень маленького ночного пристанища и с удовольствием размял свои затекшие конечности. Солнце уже озарило косу, ближайший лес, чуть видневшиеся вдалеке не высокие горы. Василий достал сапоги, портянки, обулся и направился к протоке за водой, а заодно и умыться.  И вдруг, остановился как вкопанный – прямо против палатки, в 15 метрах от его ночлега берег был истоптан медвежьими лапами, спутанная сеть валялась на берегу. А вокруг рыбья чешуя и прочие следы пиршества.
Василий сразу узнал по следам – это знакомая медведица с медвежонком резвились.
- А ведь я ничего не слышал! Как так? И медведи так близко подошли к человеку – потеряли нюх, что ли? Что-то тут не то! Какая-то мистика! Нет, пора сматываться – хватит играть в кошки мышки! Так и до беды не далеко.
Говорят, что есть люди, которые не испытывают чувство страха. Неправда! Это не так! Чувство страха, как элемент самосохранения присущ всему живому. Вот только одни от страха впадают в ступор, паникуют и, в конце концов, погибают. Другие, более сильные духом люди, умеют подавить свои страхи, мозг начинает интенсивно работать, ища выход из создавшейся ситуации с минимальным риском. Главное, не паниковать!
И на этот раз Василий не стал испытывать судьбу. Проверил и снял сети, собрал рыбу, свернул палатку, разогрел вчерашнюю уху, вскипятил чаю и не спеша позавтракал. Затем загрузил в лодку весь свой скарб и покинул это злополучное место. Но, как оказалось, приключения его в этот день только начинались.
Буквально на третьем крутом повороте у самой кромки воды, как из-под земли, вырос огромный лось с неимоверными по размеру рогами – лопатами, почти в полтора метра. Протока в этом месте была узкой, всего-то метров десять в ширину. Василий, от неожиданности, вместо того, что бы быстро проскочить опасное место, резко сбросил обороты и мотор… заглох! Лодка закачалась на своих же волнах посередине протоки в считанных метрах от сохатого.  Рядом в лодке лежали ружье и ровесник Василия, подарок отца, неразлучный фотоаппарат «Киев». Обо всем забыл молодой человек. И только любовался могучим хозяином заполярной тайги. Почти минуту зверь и человек рассматривали друг друга, но зверь оказался рассудительнее. Медленно развернувшись, лось, раздвигая и ломая прибрежные тальники, не спеша зашагал прочь от протоки. И только мощный круп качался из стороны в сторону.
Василий вспомнил про фотоаппарат, но… было уже поздно. Лося и след простыл! Немного успокоившись от неожиданного происшествия, парень дернул стартер, двигатель заработал, и лодка плавно заскользила по зеркальной поверхности протоки.  От  всех этих приключений настроение было отличное. Даже по взлетающим уткам не хотелось стрелять, чтобы не нарушать ту идиллию, что стояла вокруг в это утро.
И все-таки эта идиллия была нарушена! Где-то впереди по ходу прогремел один выстрел, потом другой, третий. Потом дуплет, и еще, еще.
- Что бы это значило? По уткам так не стреляют! Зверя добивают максимум вторым, от силы третьим выстрелом. А тут целая канонада. Не иначе, кто-то по мишеням палил. Стоило ли так далеко от поселка забираться, что бы баловством заниматься?
Даже для восемнадцатилетнего Василия это было загадкой – не терпел он дурачества на природе. Привык к лесу, к рекам, к охоте и рыбалке всегда относиться серьезно и лишний раз не нарушать покоя птиц, зверей, всего живого вокруг.
Протока немного расширилась и  взору Василия открылась довольно мерзкая картина. Посередине протоки метрах в десяти от берега стояла лодка с выключенным двигателем. В лодке стояли два мужика с дробовиками наперевес и беспрестанно палили в сторону берега. «Гусиная трава» на крутом илистом берегу протоки была выбита, раскрошена и смешана с землей в круге диаметром, как минимум, метров пять! А в центре круга, поджав передние лапы в позе сурка, сидел… зайчонок! Оглушенный ружейным грохотом, в глубоком стрессе, он был, тем не менее, живее всех живых.
Василий не стал останавливаться и досматривать эту садистскую кровавую сцену – день был испорчен основательно! Мужики явно были либо пьяные «в стельку», либо, что называется «отмороженные».
Мотор мерно гудел на одной ноте. Поворот сменялся другим поворотом. Протока постепенно расширилась,  берега отодвинулись, и настроение вновь приобрело лирические нотки. Скоро и устье Пантелеихи, аэропорт, поселок Черский, а там и рукой подать до Зеленого Мыса, до дома.
Вдруг мотор чихнул и оборвал свою монотонную песню.
- Так, топлива еще пол бака, шланг засориться не мог. Значит, нет искры. Скорее всего, что-то со свечей.
Василий выкрутил свечу и точно – один из контактов обгорел полностью и отвалился. Но это еще чудо, что свеча выдержала на такой дикой смеси сутки работы. Благо, на всякий случай было припасено несколько запасных свечей сверх обычных одной-двух. Однако радость оказалась преждевременной – свечи стали сгорать с неимоверной быстротой и уже на выходе на просторы Колымы была поставлена последняя запасная свеча. А впереди еще более пяти километров. Случись что, и… придется добираться на веслах.
А на Колыме по-прежнему стоял редкий по своей красоте штиль. Безоблачное небо отражалось в зеркале величественной реки. А сразу за Черским открылась волнующая всех северян картина – на рейде стояли прибывшие  сегодня первые корабли. Скорее всего, из Магадана или Находки.  Корабли из Архангельска и Мурманска доберутся сюда гораздо позже, ближе к завершению навигации.
Первые корабли – огромная радость.  Это конец сухой картошки и прочих сублиматов. Свежие продукты, новые товары, общение с моряками с «Большой земли» - все это так важно для жителей заполярных поселков, куда грузы доставляются только один раз в год морским путем. Самолетами много не навозишься. А дорог в этом царстве болот и тысяч озер просто не существует.
Вероятно почувствовав приподнятое настроение хозяина, мотор заработал ровно и свеча на этот раз не подвела. Василий на радостях с шиком обошел по кругу один из морских черно-белых исполинов и благополучно причалил к родному берегу. Осталось разгрузить и закрепить лодку, перенести мотор, рыбу, вещи по крутому склону от реки к дому. Учитывая полуторасуточную усталость, подъем на пятьдесят метров с увесистым мотором на плече ох как не кажутся шуткой.
Вот и все, последний рейс с вещами и… скорее спать! Сил нет даже на ужин. Тем более, что в доме все уже спят. Закончился очередной рядовой, хоть и весьма насыщенный впечатлениями поход, именуемый охотой, рыбалкой. Сколько их было и сколько еще будет у простого юноши с Зеленого Мыса, для которого разговор с природой возможен только на «Вы»! А те, кто не уважает природу – сидите дома! Красоты ее не для вас!
Это было последнее лето, когда Василий мог приехать на каникулы из техникума домой на Зеленый Мыс. Дальше предстоит диплом и… самостоятельная жизнь. И как там дальше дорожка повернется, никто не знает. Осенью Василий, один из первых в группе, женится и начнется его семейная жизнь. В этом году его всерьез и с уважением начали называть по имени – отчеству.
И это было уже навсегда!