Двести метров

         Нет, все-таки геологическую разведку никак не сравнить с поисковыми и съемочными работами, где геолог, уходя в маршрут, порой на несколько дней, находится наедине с природой и у него есть время и возможность испытать себя, поразмышлять о бренности бытия, насладиться красотами окружающего мира. А Василию в этом плане, плане одиночества, везло. Рабочих, как правило, не хватало и тех, которые были, закрепляли в первую очередь за женщинами-геологами, за менее выносливыми и малоопытными геологами-мужчинами. «Волку-одиночке» Василию  рабочих не оставалось. И ту работу, которую обычно выполняли двое – геолог и рабочий, Василий выполнял один. При этом, никаких скидок, так сказать, на «усечённость штатов» никто не делал.
Маршруты в одиночку, это конечно грубейшее нарушение техники безопасности. Случись что в маршруте – сорвался со скалы, подвернул ногу, напоролся на зверя – на быструю помощь рассчитывать не приходится. Никто тебе не поможет, и не будет искать, пока не пройдет контрольный срок. И мамочке по мобильнику не пожалуешься. Шучу, конечно -  в семидесятых о таких атрибутах никто и понятия не имел, да и сейчас сотовая связь далеко не везде протянула свои щупальца. Однако отшельничество дает и огромные плюсы. Во-первых, резко обостряются все органы чувств, мозг работает исключительно четко. Одинокий геолог, путник, турист не шумит, не разговаривает (разве что сам с собой – бывают и такие), и если к тому же и не курит, то у него появляется масса возможностей раскрывать тайны окружающего мира. Сколько раз Василию доводилось наблюдать, как различное зверье не замечая его, черкающего полевую книжку, приближалось чуть ли не вплотную. Ощущения при этом возникают неописуемые. Чувство сопричастности с природой придает немало сил, поднимается настроение.
        Но бывают случаи и весьма-весьма неприятные. Сколько их было за время полевых скитаний Василия?  И не только за время геологических маршрутов, но и во время одиноких походов еще до приобщения к профессии в техникуме, а потом в институте. Летом родители были на работе, а школьник Василий дома усидеть не мог и уходил в одиночку в лес, в горы на Кавказе, в тайгу, тундру на севере, колесил по протокам Нижнего течения Колымы. Один из малоприятных случаев произошел с Василием на Дальнем Востоке в створе Шантарских островов.
Река Тугур и ее притоки преподнесли в том году геологам такую массу сюрпризов, что сразу и не перечислишь. Представления Василия о Приморской Дальневосточной тайге за один только полевой сезон менялись от восторга до проклятий и вновь до восторга. Вместить все эти перепады настроений в один рассказ не представляется возможным, поэтому выберем только часть эпизодов, а остальное оставим для последующих повествований.
И так, для читателя далекого от геологии немного сугубо профессиональной информации. При поисках россыпных и коренных месторождений тяжелых металлов, как то золото, платина и тому подобное геологи отбирают шлиховые пробы из русел и террас основных водотоков района. Мелкие распадки, ручьи которые летом пересыхают, подвергаются донному опробованию – то есть просто отбирается илистая фракция. Таким образом, нужно каждый ручей, каждый приток речек пройти снизу доверху или наоборот. Перепад высот в районе работ составлял от 500 до 1000 метров. И в таких условиях логично было бы опробовать один ручей снизу вверх, затем по водоразделу перебираться в другой распадок и продолжать маршрут вниз по новому ручью. Тем более, что между истоками ручьев расстояние порой не превышало нескольких сот метров. Но не тут-то было.
          Как и в любом горном регионе, леса в Приморье имеют четкую высотную градацию:  долины больших рек и нижние части хребтов покрыты преимущественно лиственными лесами, а выше по склонам они заменяются преимущественно хвойными породами деревьев. Далее могут идти так называемые альпийские луга или сразу голые «курумники» - развалы горных пород. В районе работ того года была маленькая изюминка – водоразделы сплошь были покрыты густыми зарослями кедрового стланика и густые елово-пихтовые леса сразу сменялись зарослями стланика, что называется «в три наката». Нижние, почти горизонтальные стволы, толщиной с ногу человека лишали возможности людей перемещаться по земле, даже в три погибели согнувшись. Прыжкам по первому ярусу стланика мешал второй ярус веток толщиною с человеческую руку. Ну а эквилибристика по второму яруса это вообще дело не мыслимое. Во-первых, ветви третьего яруса нестерпимо хлещут тебя по лицу.  Во-вторых, за спиной рюкзак с пробами, инструментами в виде лопаты, лотка для промывки проб, геологического молотка и  плюс обязательные ружье или карабин. Все это не придает устойчивости путнику. И не следует забывать, что кора стланика, это жуткий наждак, который нещадно рвет сапоги,  превращает в лохмотья даже самую грубую «брезентуху» - геологический костюм из плотной брезентовой ткани.
         Но однажды Василию показалось, что преодолеть 200-300 метров зарослей стланика  проще, чем спускаться в долину реки, пять километров по ней огибать гору и вновь маршрутом подниматься те же 500-600 метров по вертикали, что бы оказаться рядом с исходной точкой. Следует отметить, что и дорога по долине была далека от идеальной. Пожарища двадцатилетней давности, заросшие густым молодняком, были еще одним бичом и для людей и для животных.
Короче, Василий решился эти пару сотен метров преодолеть. Самым оптимальным оказалось передвижение ползком. Но рюкзак с торчащими инструментами и тяжелый карабин постоянно цепляются за ветви и стволы. Пришлось снять их с плеч и толкать впереди себя, что не сильно облегчало движение. Благо земля под кустами стланика ровная, устланная кедровой хвоей и… ни одной травинки, ни одной сухой ветки на пути, как это обычно бывает в лесу.
          Через сотню метров Василий решил передохнуть. Упершись спиною на рюкзак, он в блаженстве вытянул ноги. Тишина. Даже птицы не щебечут, и ветер не шумит в кроне стланика. Но блаженство длилось не долго. Василий вдруг отчетливо осознал, что вторгся в чужую, враждебную стихию. Заросли стланика – излюбленное место обитания медведей. А их в дальневосточной тайге более,  чем достаточно – не зря каждого геолога обязали носить с собой оружие. Медведь в этих дебрях хозяин. Он перемещается здесь свободно и бесшумно. Ветви стланика ему не помеха, и прямо стоячее двуногое ему не конкурент. И случись встретиться человеку с медведем в этих условиях – карабин не поможет. Нет того простора, в котором привык действовать человек с ружьем.  В общем, ситуация не для слабо нервных.
          Невольный ужас охватил Василия, но… ненадолго. Возвращаться было уже поздно – позади столько же, сколько впереди. А значит, только вперед. Решение принято, и страх постепенно отступил. Но, в то же время, все чувства обострились до предела.  Можно ли в такой ситуации не бояться? Конечно, нет. Во враждебной среде чувство страха испытывает все живое, в том числе и человек. Вот только одни от страха впадают в панику, куда-то бегут, мечутся и … в конце концов погибают. Сильный духом человек свой страх как негодную ветошь заталкивает до поры в самые отдаленные уголки своей души, анализирует ситуацию и … начинает действовать. Это его успокаивает и страх улетучивается окончательно.
          Ну а когда заросли стланика резко оборвались и сменились россыпью курумника, покрытого только мхом и лишайниками, радости Василия не было предела. Внизу открылась великолепная картина долины реки и распадка, который предстояло через каждые 500 метров опробовать и сделать описание в полевой книжке. Очень скоро курумник сменился ольшаником, а еще ниже зашумел елово-березовый лес, защебетали птицы. На душе стало легко и свободно. Так же легко и свободно шагалось от точки к точке. Жизнь прекрасна.
А вот и водичка появилась в распадке. Зажурчал среди камней кристально чистый ручей. Пора доставать из рюкзака лоток и мыть первую шлиховую пробу. Выбрать место, набрать грунт, промыть его ледяной проточной воде и извлечь из грунта несколько грамм самого ценного, тяжелого материала – дело считанных минут. Далее, все это нужно тщательно зафиксировать в полевой книжке, начиная от погоды, характеристики рельефа, русла и кончая визуальным описанием шлиха – того сгустка информации, который позволит позже, в камеральный период судить о золотоносности этого участка территории.
          Василий даже не заметил, как в нескольких метрах от него на обрывистой террасе появился молодой олень и стал настороженно следить за движениями геолога. Василий замер и просто любовался грациозностью лесного красавца. Удовлетворив свое любопытство, олень медленно развернулся и бесшумно скрылся в густых зарослях тальника. А на душе у Василия еще долго  сохранялось чувство приподнятости. Василий привык передвигаться по тайге тихо, бесшумно и звери и птицы подпускали его порой очень близко. Он мысленно, а иногда и в полголоса разговаривал с лесными жителями, как будто они могли понять человеческую речь.
         Маршрут закончен. Рюкзак изрядно оттягивает плечи, но до лагеря еще далеко. Обратный путь по уже знакомым звериным тропам вдоль реки. Эта дорога уже не утомляет – звери давно позаботились о выборе оптимального маршрута среди прибрежных зарослей. Не нужно высматривать удобные места для отбора проб, следить за расстоянием, отмечать характерные приметы местности. Все уже знакомо и зафиксировано прошлыми маршрутами.
Лагерь геологов стоял на берегу речушки. Речка была настолько небольшой, что двух недель стоянки было достаточно, чтобы на сотни метров от лагеря рыба исчезла. Поэтому Василий сделал привал за километр от лагеря, быстро соорудил удочку и выхватил несколько увесистых хариусов, да пяток небольших форелей.  Для тех, кто понимает, нет ничего вкуснее, чем свежий пожаренный или малосольный хариус, кумжа, форель. Водился в речке и ленок, но это уже совсем другая история.