Король Генрих VI Часть вторая, 3-2

АКТ ТРЕТИЙ
СЦЕНА  ВТОРАЯ

Бери. Сент Эдмунд. Государственная резиденция.

(Поспешно входят несколько убийц.)

ПЕРВЫЙ УБИЙЦА:
Иди-ка, доложи Суффолку,
Что герцог навсегда умолкнул.

ВТОРОЙ УБИЙЦА:
Когда бы знать, что каяться так будет!
Боюсь, за зверство нас народ осудит.

(Входит Суффолк.)

ПЕРВЫЙ УБИЙЦА:
Заткни свой рот!
К нам лорд идёт.

СУФФОЛК:
Здорово, лиходеи!
Сработала идея?

ПЕРВЫЙ УБИЙЦА:
Кто обречён, милорд,
Всегда умрёт.

СУФФОЛК:
Ты у истоков истины стоишь:
И умертвляешь хорошо, и говоришь.
Я подвиг без награды не оставлю,
Пока же – пэрам, королю представлю
Несчастный случай, что произошёл.
Сработано, надеюсь, хорошо?


ПЕРВЫЙ УБИЙЦА:
Комар, и тот, здесь носа не подточит.

СУФФОЛК:
Идите прочь под полог мрачной ночи.

(Убийцы уходят.)

(Под звуки фанфар входят король, королева, кардинал, Бофор, Сомерсет и свита.)

КОРОЛЬ:
Ведите дядю, он передо мной
Оковы сбросит, что гнетут виной.

СУФФОЛК:
Я, государь, исполню вашу волю:
Через минуту будет здесь, не боле.

(Уходит.)

КОРОЛЬ:
Места займите, лорды, по ранжиру,
Ни брани отдавайтесь вы, а миру.
Вы дядю наговором не судите,
А коли есть улики, предъявите.

КОРОЛЕВА:
Избави бог его от наговоров,
От этого далёк вельможи норов.
Я обращалась к господу не раз,
Чтоб оправдал его господь и спас.

КОРОЛЬ:
Прекрасный миг ты подарила, Мэг.
(Возвращается Суффолк.)
Ты бледен и дрожишь?
А где же дядя?
Предчувствую беду, на лорда глядя.

СУФФОЛК:
Ему вердикт теперь не нужен:
В постели мёртвым обнаружен.

КОРОЛЕВА:
Да что же это? Что же?

КАРДИНАЛ:
На всё, мадам, – суд божий.
Он ночью мне сегодня снился,
И, будто речи вдруг лишился.

(Король лишается чувств.)

КОРОЛЕВА:
Супруг, да что с тобою?
Поник ты головою.
Во власть тоски отдался,
И от неё скончался?

СОМЕРСЕТ:
Не умирают от тоски.
Потрите королю виски.

КОРОЛЕВА:
Так помогите ж, помогите!
Скорей за доктором бегите!
О, Генрих, суженый ты мой,
Хотя бы очи приоткрой!

СУФФОЛК:
Он оживает. Потерпите.

КОРОЛЬ:
Вы все меня убить хотите!

КОРОЛЕВА:
Сама я, словно, на ноже.
В себя приходите уже?

СУФФОЛК:
Вы успокойтесь, государь.

КОРОЛЬ:
Не ты ль прокаркал, ворон-тварь,
Сию убийственную весть,
Которой мне не перенесть?
Ты, сотнежалая змея,
Укрывшись в перьях соловья,
Поёшь мне: «успокойся,
И ничего не бойся!»
Долой же с глаз моих, долой!
Гоните прочь его метлой!
Представлю жало на мгновенье,
И мерзко мне прикосновенье.
Глядишь, а будто ранишь,
Безжалостно тиранишь.
К тебе, жестокий василиск,
Любому прикоснуться – риск.
Но коли ты уж рядом,
Трави змеиным  ядом.
Когда нет Хамфри, то поверьте:
Мне жить теперь – страшнее смерти.

КОРОЛЕВА:
За что браните так Суффолка?
Здесь лорд не виноват нисколько.
По-христиански сожалеет,
Хоть и претензии имеет.
Любой разумный не способен
Убить того, кто не удобен.
Он и моим врагом считался,
Но разве он меня боялся?
Когда бы можно слёзы лить
И тем усопших воскресить,
Я б отдыхать не стала,
А день и ночь рыдала.
Двор ссоры наши наблюдал,
И небылицы сочинял,
Все эти небылицы
Мне отомстят сторицей.
И чернь в углах проснётся,
Где сплетней отзовётся.
Народ забродит, загудит,
Меня в убийстве обвинит.
Так королева станет
Низвергнута устами.
Незавидный конец –
Бесчестия венец.

КОРОЛЬ:
Скорблю по Глостеру безмерно!

КОРОЛЕВА:
Ах, кто бы знал, как мне-то скверно.
Похоже, я отравлена заразой,
А лик обезображен мой проказой.
Не потому ль не смотришь ты и глух,
И, как гадюка, потерял свой слух?
Ну что ж, гадюка, королеву жаль,
Умрёт она – тебе её не жаль.
Ужели Глостер радости забрал,
А ты со мной их вовсе не знавал?
Воздвигни статую ему и поклоняйся,
Мой образ в паб отдай, и надругайся.
Не зря же ветры так жестоко дули,
Что дважды к берегам родным вернули,
Однако же, стихиям вопреки,
Меня английские украли моряки.
Родные ж ветры не ленились дуть:
«Ты мчишься к скорпионьему гнезду»!
Я в унисон с попутным ветром пела,
И к берегам твоим пристать хотела.
Грозили ветры разнести о скалы,
Пережила я в те часы немало.
Эол убийцей быть не захотел,
Он знал, что мастер ты заплечных дел.
Не в море ты утопишь, а в слезах
На суше у мильонов на глазах.
И ни о скалы грудь моя разбита:
О камень сердца, что прочней гранита.
Когда утёсы меловой страны
Растаяли с родимой стороны,
И Англия вдали нарисовалась,
Я с сердцем бриллиантовым рассталась:
И бросила сердечко к берегам,
Как бросила б себя к твоим ногам.
Теперь, когда от сна того очнулась,
Я вижу, как жестоко обманулась.
К туманному стремилась Альбиону,
Цепляясь слепо за английскую корону.
Суффолк не раз речами ублажал,
Когда тебя до неба возвышал,
Как стряпали Дидо, Асканий дело,
Забыв о Трое, что уже горела.
Чем мы отличны от безумцев двух,
Всё одинаково: и действия, и дух.
Нет больше сил и некуда терпеть:
Уж Генрих плачет, надо умереть.

(Шум за сценой. Входят Ворвик, Солсбери. На заднем фоне теснятся люди.)

ВОРВИК:
Мой государь, прошёл в стране слушок,
Что завелись при вас и бес, и волк.
Бофор, Суффолк преступно сговорились
И потому мы Глостера лишились.
Народ до буйства ныне дюже падкий,
Шумит, как рой, лишившись в улье матки.
Я усмирю народный гнев пока,
Он не узнает всё наверняка.

КОРОЛЬ:
Что умер он: сомнений в этом нет.
Как так случилось? – вот в чём весь секрет.
Не знает Генрих. Ведает лишь Бог.
Ах, если б он узнать нам всё помог.
Идите же с усопшим попрощаться,
Попробуйте в причинах разобраться.

ВОРВИК:
До мелочей во всём я разберусь.
(В сторону Солсбери.)
Народ удерживай, покуда не вернусь.

(Уходят.)

КОРОЛЬ:
О, ты, кто всё на свете знаешь,
Зачем на думы обрекаешь,
Что Хамфри кем-то умерщвлён,
И обречён на вечный сон?
Коль ошибаюсь я, прости,
И душу правдой освяти.
Я сотней жарких поцелуев
Пойду и дядю расцелую,
Пролью я море слёз на лик,
Где головою он поник,
Рукою к трупу прикоснусь,
Но от печали не проснусь.

(Возвращается Ворвик. Вносят тело покойного Глостера.)

ВОРВИК:
Взгляните, государь, на тело.

КОРОЛЬ:
Душа моя в могилу отлетела.
Я, кроме смерти ничего не вижу,
Которую нутром уже предвижу.

ВОРВИК:
Как точно, что Христос за нас страдает,
Так верно и душа предполагает:
В трагедии виновны кровопийцы.
Лишили жизни Глостера убийцы.

СУФФОЛК:
Не говоришь ты, Ворвик, а клянёшься!
А ежели, случится, ошибёшься?

ВОРВИК:
Убийцы, видимо, спешили,
Когда несчастного душили:
Прихлынув, кровь так и, остыла
И тёмной маской лик закрыла.
Ведь лица при смерти людей
Любого полотна бледней.
А сердце Глостера так билось,
Что кровь к лицу его стремилась,
Увы, румянец не помог,
Под пыткой герцог занемог.
Насильник так его терзал,
Что Глостер выпучил глаза.
Здесь явный признак удушенья,
Улик полно: в том нет сомненья.
Власы взлохмачены борьбой,
Кровь – над разорванной ноздрёй.
Как на кресте, распяты руки:
Их истязали смерти муки.
Здесь доказательств – миллион.
Сомнений нет – он умерщвлён
СУФФОЛК:
И как же герцога убили?
Я и Бофор его хранили.
Ужель решили, в самом деле,
Что мы убить его посмели?

ВОРВИК:
Но, будучи его врагом,
Срывали зло своё на нём.
Вы на замок его закрыли,
А смерть сквозь щели пропустили.

КОРОЛЕВА:
И что ж?
Вы в смерти герцога вините сих вельмож?

ВОРВИК:
Телёнок истекает кровью:
Мясник решил судьбу коровью.
И кто же, если не мясник
Его разделал на шашлык?
В гнезде орла перо попалось:
Всё, что от курочки осталось,
Нет в клюве хищника примет,
Кого задрал он на обед.
Вот также можно посмотреть,
Вельможи, и на эту смерть.

КОРОЛЕВА:
Суффолк – мясник, но где же нож?
И без когтей Бофор чего ж?

СУФФОЛК:
Я не похож на палача,
Людей не режу по ночам.
Но шпага, видно, заржавела,
Её употреблю я в дело,
Чтоб сердце лживое пронзить,
О чём хочу и объявить.
Желаешь, гордый лорд Йоркшира,
Чтоб был убийцей я за ширмой.

(Кардинал, Сомерсет и часть присутствующих уходят.)

ВОРВИК:
Судьбе своей я не перечу.
Суффолку лживому отвечу.

КОРОЛЕВА:
Суффолк превыше всех обид,
Он дело доброе творит.
И потому вне всяких розней,
Каким бы ни были вы грозным.

ВОРВИК:
Мадам, не лучше ль помолчать,
Чем эту погань защищать.
Подобные напевы –
Не в пользу королевы.

СУФФОЛК:
Не лорд ты, а мужик тупой,
И в деле, и в речах – застой.
Исход такой весьма возможен:
Зачат ты на позорном ложе.
Невилей осквернив кровать,
С мужланом забавлялась мать.
Молчал бы лучше, мужичок,
Ты к роду древнему – дичок.

ВОРВИК:
Отняв у палача награду,
Тебя убить, мерзавец, надо,
Но грех настолько твой высок,
Что ты за каждый волосок
Убитого ответишь,
И смерть на плахе встретишь.
Когда б здесь не был государь,
Я б уничтожил тебя, тварь,
И ты бы, ползая, просил,
Чтоб я тебя за всё простил.
Ты оболгал здесь мать мою,
Поведав правду про свою,
Клянусь как пред иконой:
Рождён ты незаконно.
И после покаяний всех,
За самый страшный в мире грех
Тебя бы в ад препроводил,
Где б ты, вампир, навек почил.

СУФФОЛК:
Война меж нами! –
Не до мира.
А не боишься ли вампира?

ВОРВИК:
Иди и под ноги гляди!
В крови вампира будет морда:
Дань – в упокой души милорда.

(Суффолк и Ворвик уходят.)

КОРОЛЬ:
Нет лат прочнее правды в мире,
И тяжелей неправды гири.
Боец за правду – на коне,
Обманщик – гол, хоть и в броне.

(Шум за сценой.)

КОРОЛЕВА:
Что там за шум?
Приходит нехорошее на ум.

(Суффолк и Ворвик возвращаются с обнажёнными мечами.)

КОРОЛЬ:
Похоже, вы, вельможи, взбеленились! –
Пред королём с оружьем объявились.

СУФФОЛК:
В такое трудно даже, государь, поверить:
Я атакован Ворвиком и чернью Бери.

СОЛСБЕРИ (обращаясь к рвущейся толпе):
Не рвитесь, вас король услышит:
Высоким помыслом он дышит.
Народ, мой государь, взбешён,
Конец Суффолка предрешён:
Казнён быть должен изувер,
Иль изгнан вон – другим в пример.
Коль вы не примите решенье,
Народ себе на утешенье
Казнит его тяжелой смертью,
Так всё и будет, уж поверьте.
Суффолку здесь спасенья нет,
За Хамфри он несёт ответ.
Да и за вас боятся люди,
Не ровен час и вас погубит,
А потому изгнать пора
Угрозу с царского двора.
Любым указам вопреки
Взошли на ниве сорняки,
Змея меж ними проползёт
К монарху, а когда уснёт,
Ужалит государя в грудь,
Чтоб вечным сном ему заснуть.
Так пробуждайтесь поскорей,
Гоните гада от дверей.
В стогу уже иголка
С отравой от Суффолка,
Ваш дядя – не последний:
Враг топчется в передней.

НАРОД (за сценой):
Дрожит от ярости земля!
Желаем слышать короля!

СУФФОЛК:
Уже ли все устои – прахом?
Как говорят они с монархом!
А вы, лорд Солсбери, у черни
Посол их уличных речений?

НАРОД (за сценой):
Пока – не молнии, а – гром!
Ответь, король! На штурм идём!

КОРОЛЬ:
Иди им, Солсбери, скажи:
Доверьем буду дорожить.
И даже если б не просили,
Желанье их оставлю в силе.
Нутро моё мне говорит:
Суффолка волчий аппетит
С минутой каждой злее,
Страшней не знал зверей я.
Клянусь величием небес,
Чей защищаю интерес,
Три дня Суффолку жить осталось.
Простит народ мне эту малость.

(Солсбери уходит.)

КРОЛЕВА:
Прошу вас, Генрих, пытку прекратите!
Суффолка благородного простите.

КОРОЛЬ:
Суффолку приписавши благородство,
Себя ты облекаешь на юродство.
Ты, королева, гнев мой умножаешь,
Когда его манере подражаешь.
Любое слово, что даю, держу,
За клятву же я голову сложу.
Три дня – убраться гаду из владений,
Иначе – смерть, других не будет мнений.
Прошу меня, вас Ворвик, проводить,
Нам  предстоит так много обсудить.

(Все, кроме королевы и Суффолка удаляются.)

КОРОЛЕВА:
Пусть вас преследуют и горе, и беда!
Пусть вам не выбраться из ада никогда!
Да будет бес товарищем вам там,
А месть тройная ходит по пятам!

СУФФОЛК:
Не до проклятий ныне, королева,
Грозит беда и справа мне и слева.

КОРОЛЕВА:
Как баба – трус.
Суровым быть ты тщишься.
Ужель врагов ты проклинать боишься?

СУФФОЛК:
Чума на них!
Какой в проклятьях толк?
От стонов мандрагоры враг бы смолк.
Таким бы языком их убивал,
Любой бы недруг сразу спасовал.
И воплем  мандрагоры изводил,
Сквозь зубы я б ругательства цедил,
Как Зависть в отвратительной пещере
Месть исторгал на недругов без меры.
Глаза мои метали б искры гнева,
Утробный глас вешал бы им из чрева
Всю ненависть, какою заражён,
Антагонизм, которым заряжён.
Их в сердце я, конечно, проклинаю,
Хотя к сочувствию отнюдь не призываю.
Пусть им напитком будет только яд!
Десертом – желчь, не сладкий виноград.
Пусть жарятся на солнце  эти крысы
Под скудной сенью тонких кипарисов.
Пусть василиски их сопровождают,
А змеи обвивают и кусают,
Где музыка – зловещее шипенье,
И ада бесконечное томленье.

КОРОЛЕВА:
Довольно, ты себя уже измучил.
И мне речами бранными наскучил.
Проклятия, как в зеркале лучи,
Тебя разят, как блики от свечи.

СУФФОЛК:
То просишь ты меня всё клясть,
То умоляешь в милость впасть.
Божусь землёй, что изгнала,
Я, обнажившись догола,
И, стоя не вершине  снежной,
И то бы клял их страстью прежней,
На темень не взирая, хлад,
И несказанно был бы рад.

КОРОЛЕВА:
Ну, перестань, тебя прошу,
Дай руку скорбью орошу.
Не окропляй её дождём,
Моя печаль растает в нём.
Когда б могла облобызать,
Оставив вечную печать,
Она б напоминала,
Как без тебя страдала.
Пора, мой милый, уходить,
Чтоб всё в разлуке оценить,
Голодный, думая о пище, –
Живой, пока идёт и ищет.
Оголодав, тебя верну,
В твою ужасную страну,
А, может, убегу сама
Отсюда, где моя тюрьма.
Ни слова боле! Уходи!
Нет-нет! Прошу я: погоди.
Как цепи, замкнутые руки
Для тех, кто осуждён разлукой,
Уста их поцелуи множат,
Влюблённый жизнь за них положит.
Как с жизнью я с тобой прощаюсь.
Пора уже. Я удаляюсь.

СУФФОЛК:
Я изгнан десять раз судьбою:
Монархом, трижды три – тобою.
Что мне достоинства отчизны?
Где нет тебя, там нет и жизни.
Мир существует только там,
Где нашим благостно устам.
Прощайте и живите всласть,
Дай Бог вам счастия и власть.
Да будет жить мечта моя! –
Пока вы живы, жив и я.

(Входит Вокс.)

КОРОЛЕВА:
Куда же, Вокс, вы так спешите?
Хотя бы слово оброните.

ВОКС:
Спешу к монарху, и поверьте,
Что кардинал на грани смерти.
Увы, совсем плохой  Бофор:
Глаза таращит, мелет вздор.
То будто с Хамфри говорит,
То короля позвать велит,
Чтоб пошептать на ухо,
Что недостойно слуха.
Вот к государю и бегу,
Пока больного стерегут.

КОРОЛЕВА:
Да, бесполезны здесь врачи.
Иди, монарха огорчи.
(Вокс уходит.)
Весь этот свет, вся эта чушь
Не для меня – для жалких душ!
Дождями тучи льются в море,
А я слезами плачу горе.
Теперь, когда ушёл Суффолк,
Весь мир для радостей замолк.
И ни один Суффолк – причина,
Моих всех радостей кончина,
Ведь если нас король застанет,
Всему – конец: тебя не станет!

СУФФОЛК:
Как жить мне без тебя, скажи,
Погибнуть лучше прикажи.
Умру я подле смертью сладкой,
Зарывшись в кружевах и складках.
Покой в объятьях обретя,
Засну, как малое дитя.
Кто очи вдалеке закроет,
Кто поцелуем успокоит,
Чтоб улетевшая душа
Жила на небе не греша?
Смерть при тебе – пустяшна,
А без тебя – мне страшно.
Пусть государь осудит,
И будет то, что будет.

КОРОЛЕВА:
Горька разлука, но вкуси,
И зелье при себе носи:
Ведь поздно или рано
Она излечит рану.
Найдешь во Франции приют,
Команду дам: тебя найдут.

СУФФОЛК:
Иду, любовь моя, иду.

КОРОЛЕВА:
Моё ты сердце забираешь.

СУФФОЛК:
Ты ювелиру доверяешь
Сей драгоценный сувенир,
Цены ему не знает мир!
Ладья разбита на де части:
Весь скарб – на дно.

КОРОЛЕВА:
А снасти – к власти.

(Расходятся в разные стороны.)