Жестокость

АНГЛИЯ, КОНЕЦ 17** ГОДА


Ах, Англия, Англия…. Какой бы не рисовали тебя писатели, как они не критиковали бы тебя – несмотря ни на что, ты не меняешься. И, наверное, никогда не изменишься. Никогда. Если бы законы твои хоть чуточку изменились, то эта история ни за что бы не обратилась в трагедию. Но, что есть, то есть, а что было, то было, но давно прошло. И осуждать тебя, дорогая Англия, не имеет смысла. Ничего уже не изменить.


Я давно искал работу для себя. Искал… и нашел. Причем нашел совершенно неожиданно. Приходили люди из правительства – нужен новый палач. Я подумал, а почему бы мне им не стать. Ведь казнь людей, провинившихся в чем-то очень серьезном, ничуть не может вызвать сострадание. По крайней мере, у меня. Будь то вор или убийца – всё равно. Пострадал какой-то человек, и он должен быть отмщен. Этим и занимается суд
- отмщением, а карает палач.
Я согласился. Но в глубине души таилось нечто такое, что пыталось воздействовать на моё сознание, на мой разум и остановить меня. «Это не для тебя», - говорило сердце мне. Но я послушался разума.
С тех пор прошло года два. Я вжился в свою роль. Во мне как-бы сосуществовало две личности: моя маска – маска палача и я сам, тот прежний старый Я. Лицо палача никогда никто не мог увидеть – оно было закрыто для всех людей. Лишь немногие знали, кто кроется за маской. Мне неприятно было слышать разговоры обо мне, наполненные отменными ругательствами. Некоторые даже говорили прямо мне, что такой человек как палач не может жить и не должен существовать на земле, что с таким человеком страшно говорить, что за его спиной целая гора трупов, половина из которых невинна. Я не был согласен с этим – ведь я не виноват в том, что постановил суд. Я лишь исполнитель наказания, каратель, а обвинитель – сам суд. Но никто этого не понимал, да я и не хотел, чтобы общество отвергало меня, поэтому старался поменьше говорить на темы, касающиеся меня самого.
Мои две жизни разошлись далеко друг от друга – служба была моим долгом Отечеству, а собственно существование – лишь развлечением. Но совсем недавно они слились. Им пришлось слиться, чтобы решить духовную проблему. Интересно, чем закончится такой союз двух несовместимостей?


Случилось то, чего я не могу объяснить. Я лишь изложу факты. Сухие, как листы бумаги, факты. Вчера я увидел её. Она была прекрасна, и в то же время её бедное крестьянское платье выдавало её происхождение, несколько уродовало её. Прекрасные длинные локоны до плеч, большие ласковые глаза… Я не могу их забыть. Я не могу забыть её и не забуду никогда. Я не осмелился подойти, чтобы познакомиться. Я оробел перед ней, испугался. Только чего? Или кого? Её? Но её нельзя было бояться - она прекрасна, словно ангел. Событий? Неожиданных событий, которые обрушились на мою голову? Да, это они создали в моей душе страх, и теперь я боюсь их. Я боюсь говорить о них. Я боюсь писать о них, хотя они сами хотят выбраться наружу из меня. Скорее! Торопитесь! Вы мне так надоели! Идите прочь! Идите…
Нет. Завтра я всё равно должен с ней познакомиться. Хотя бы узнать её имя. Господи, помоги мне. Нет, а может не завтра. Может сегодня – ещё не так поздно. Нет, я должен подготовить себя к встрече, чтобы не выглядеть в её лице трусливым дураком. О Боже, терпение, где же ты? Завтра я наконец-то увижу её еще раз. Еще один раз. Завтра я услышу её голос. Все будет завтра. Будет прекрасный день. Я обещаю себе, что ничто не помешает мне осуществить мои планы.


Черт бы побрал всех! Планы рушатся, как башня из песка. Это невозможно. Эта невозможная работа. Какого дьявола Человек умудрился совершить преступление. Почему мера наказания – казнь? Почему я должен казнить его? Впрочем, за это я получаю деньги. Да и я сам выбрал для себя такую работу. Я не должен обвинять сам себя! Так нельзя! Я исполню свой долг!
Вновь я надеваю маску палача, становлюсь другим, чувствую, как каждая частица моего тела меняется, трансформируется. Чувства исчезают: их нет вообще. Я становлюсь бесчувственной машиной, марионеткой в руках суда, как хотите. Но я не остаюсь самим собой – это реальность. Жестокая реальность, подавляющая душу. Разум торжествует из-за победы над душой. Ха! Как это всё смешно. До наивности просто. Разум опять побеждает меня всего, одерживает верх. Я не сопротивляюсь, потому что не могу. Или не хочу. Какая к черту разница. Приговор должен быть исполнен.


Сегодня на площади собралось много народу. Мне нужно было казнить какого-то
мальчишку лет семнадцати, задержанного за кражу. Сколько он своровал, вы спрашиваете? Какое это имеет значение. Он вор. Земля должна быть очищена от всякого зла. Я есть очиститель. Женщина, рыдающая неподалеку, схватила меня за ногу и стала о чем-то меня просить. Скорее всего, преступник – её сын. Обычная ситуация, решаемая солдатами армии. Она встречается почти каждый раз. Я не имею право ничего сделать.
Казнь началась. Но сегодня я испытывал некое волнения, будто на меня смотрел мой родственник, упрекающий меня в совершаемом деянии. Странно. Даже самая первая казнь не вызвала у меня столько эмоций. На голову преступника надели черный мешок, якобы для того, чтобы тот не видел ужас смерти. Он его не увидит. Он не будет мучаться. Я обещаю.
Я выполнил своё обещание.
Я неимоверно устал. Такого еще никогда не было. Что-то странное творилось со мной. Мне никуда не хотелось идти. Я не хотел ни есть, ни спать. Я даже отказался от вчерашней идеи со знакомством. Жизнь мне казалась сегодня совершенно иной, другой, такой непохожей на прежнюю. Я впервые задумался об убитых мною людях. Что с ними происходит дальше? Наверно, их души попадают в Ад, или в Чистилище, а потом все-таки в Рай. Бог милосерден. Он простит любого раскаявшегося в совершенном поступке. Тогда получается, что я казню людей, а они потом попадают в Рай. Нет. Бог ещё и справедлив. Он не допустит такого.


Наступило утро следующего дня. Мрачное, ужасное небо было закутано в темное одеяло туч. Того гляди пойдет дождь. Тусклые краски приближения зимы давали о себе знать. Я проснулся рано – я вообще плохо спал. Каждая частица моего тела окуналась в море боли. Всё болело. До невозможности. Но я вспомнил её, и боль ушла, рассеялась. Мой ангел-хранитель защитил меня. Моя незнакомка изгнала боль. Я улыбнулся. Улыбнулся сам себе и ей, хотя она меня не видела и не могла видеть.
Я пошел в трактир, где она работала с недавних пор. Грязь чавкала под ногами, было ужасно холодно – но ничто не могло остановить меня.
Я вошел. Наши взгляды тут же вонзились, впились друг в друга, и ни у кого из нас не получалось оторвать друг от друга глаз. Я медленно подходил к ней, и из моих уст раздался неожиданный испуганный вопрос:
- Как тебя зовут?
В горле у меня пересохло. Я ожидал немедленного ответа. Время остановилось и пошло на попятную. Казалось, мой вопрос заблудился, и ему не удавалось выйти из лабиринта Секунд. Но я услышал ответ, который ждал еще с позавчерашнего дня. Ответ, который ждал, пожалуй, всю свою жизнь. Он выпорхнул из её рта и полетел, плавно касаясь воздуха, к моим ушам. Упоительный ответ заставил меня легко улыбнуться:
- Сара. Сара Уиллоу. А тебя?- тихо промолвила она, тоже слегка улыбнувшись.
Я почувствовал необыкновенное блаженство, обливающее моё сердце. Она также желает со мной познакомиться.
Дальше все закрутилось само собой, и по прошествии часа мы уже свободно разговаривали на любые темы.
- Ты видел вчерашнюю казнь? Как палач мог поступить так жестоко? А та женщина, мать казнённого. Как с нею обошлись! Это настоящее зверство и кощунство!- Она несколько потемнела в лице, её взгляд стал гневным и трепещущим от возмущения, которое вот-вот готово было вырваться наружу и разорвать всех в клочья.
Моё сердце похолодело. Я опять стал превращаться в монстра-палача. Я уже готов был прервать её речи, которые заставляли меня нервничать. Я готов был обругать её. Гнев порождал во мне злость, полную отчаяния. Наверно, за одну только её фразу я постарел лет на десять, лицо моё покрылось новыми морщинами. Но она не замечала моего гнева. Она увлеклась своим возмущением. Я даже сжал руки в кулаки, чтобы укротить свою злость. Наконец, она прекратила. Я отпустил свой гнев. Моя маска слетела с меня. Мой прежний облик вернулся ко мне. Я тогда уже начал понимать, что наше знакомство обречено на неудачу. Но я полюбил её еще сильнее. Что мне делать теперь? Я не знаю. Впервые я не могу найти ответ на этот вопрос.


Сегодня я совсем не могу уснуть. Меня мучает мой ангел-хранитель. Да. Я люблю ее. Но может ли она любить меня. Может ли она любить палача, убивающего других людей? Да, она пока не знает обо мне практически ничего. Но я знаю о ней достаточно, чтобы сказать: «Она не может любить меня. И никогда не полюбит. Никогда».
Сегодня я впервые чувствую себя раздавленным. Моё сердце разбито. Слезы наворачиваются на глаза. Да, я пла`чу. И одновременно смеюсь над собой. Никто и ничто мне не сможет теперь помочь.
Я надену на себя маску и постараюсь стать палачом. Вот он, единственный выход – стать только жестоким палачом и никем более. Только бесчувственной машиной. Прощай прежний Я. Мы, скорее всего, никогда уже не увидимся…


Господи! Как всё изменилось за это время. Я уже ничего не понимаю. Меня арестовали. За что? Я ведь ничего не сделала. Да это даже смешно, что меня обвиняют в воровстве. Опять воровство! Все кругом воруют и воруют! Я так и сказала этим полицейским – пока я тут у вас сижу, настоящий преступник разгуливает на свободе. Но кто мне поверит, тем более что я в этом городишке и месяца то не живу. Меня совсем никто не знает, кроме Него, пожалуй. О, Дэн, - это имя как бальзам на душу. Куда он подевался. В последнее время, еще до ареста, я его не видела. Как я по нему соскучилась. Я надеюсь, что меня скоро отсюда выпустят.


Что?! Этого быть не может! Суд! Они что, не нашли настоящего вора? Они что думают, что это я? Меня всю охватило чувство злобы. Мне хотелось мстить. Мстить за несправедливость. Всем было известно, что суды в Англии заканчиваются плачевно для обвиняемых. А я не хочу умирать молодой! Я ведь не умру? Нет? Все ведь будет хорошо?
Боже, кого я спрашиваю? Себя? Зачем? Я ведь не отвечу сама на свои вопросы. Сердце бешено стучит и вот-вот вырвется из груди, а в горле застрял комок отчаяния. Я чувствую себя полностью угнетенной. О, как мне плохо! Как страшно существовать в нашей стране….
Зачем же я так пессимистично оцениваю своё положение? Зачем я накачиваю себя? Нужно верить в лучшее. Нужно надеяться и ждать хорошего. Прочь все плохие мысли. Все прочь из головы! Я должна быть сильной и держаться, что бы ни случилось.



Я…я не буду жить. Все потеряно и утрачено. Я не буду существовать. Я умру. Какое это простое слово – умереть, но что оно таит за собой. Ужас, хаос, бездну эмоций…и – тьму, пустоту, крах, падение. Все. Вот и все. Теперь я получеловек-полупокойник. Моя душа уже почти мертва, а тело еще по-прежнему существует. Но вскоре всё решится. Душа сольется с телом, и их поглотит забытьё.
Мне не грустно в темнице, хоть я и совсем одна. Мне не хочется плакать, рыдать, что делала я на суде – это не поможет абсолютно ничем. Воспоминание навеиваются из глубины сознания: я вижу свой старенький домишко, своих родителей. Вот они. Прямо передо мной. Стоит только протянуть руку, и я дотронусь до них. Я пытаюсь это сделать, и иллюзия исчезает, растворяется в моих мыслях.
Вот уж я никак не думала, что закончу жизнь на этом отрезке времени и в этом месте. Я надеялась умереть в довольстве, в один день с любимым человеком. Ха! В один день. Как в сказке. Да, такого не может быть, но я всю свою жизнь верила в такой исход.
Мой любимый. Где он? Где Дэн? Когда я видела его в последний раз? Как это было давно. Я надеюсь, он не забыл меня. Я вспоминаю тот вечер, как лучшие минуты моей жизни. Тот вечер в таверне, когда мы так безудержно болтали. А потом он ушел. А потом меня арестовали. Что случилось с моей жизнью в тот момент? Нет ответа. И, очевидно, уже никогда не будет. Банально и просто – никогда.





Крах за крахом, падение за падением. Какой кошмар! Всё смешалось в единую массу. Её арестовали, её судили, Я должен буду казнить её. Нет, я не смогу. Это неосуществимо для меня – убить любимого человека. А как же закон? К черту закон! Его нет больше для меня! Я ненавижу его. Разве Сара могла совершить преступление. Она, миловидное создание, способна на такое? Конечно нет. Я должен что-то придумать. Что-то такое, что бы спасло меня и её одновременно. Думай, думай! Завтра казнь, которая не должна состояться! ...


Меня повели на казнь. Я смутно помню этот момент. Все перемешалось в голове. Лица кричащих людей, их одежды… - всё. Настроение было подавленным. Вернее, его совсем не было. Я вот-вот умру. Даже странно. Сейчас я есть, а пройдет всего каких-нибудь десять минут – и меня уже не будет. Не правда ли странно?
Я увидела его. Палача. Он был строг и черен, как обычно. От него веяло холодом, который пронизывал до костей. Я замерзла. Мне стало ужасно душно и в тот же момент зябко. Внезапно я заметила, что у палача тряслись руки. Нет. Мне наверно показалось. Я зажмурилась и снова открыла глаза – палач действительно нервничал. Странно, ведь он, жестокий и безнравственный, казался сейчас жалким. А что, если ему и вправду нелегко убивать.
Мое сердце пропиталось добротой к палачу. Такого раньше я никогда не чувствовала.
Пришло время казни. На меня надели черный мешок, и я положила свою голову на холодное жесткое шершавое дерево. Время замерло. Я слышала последние удары моего сердца и свое дыхание. Пульс участился. Вдруг, кто-то схватил меня за плечи. Я сдернула с себя мешок и застыла от удивления. Не может быть. Предо мной стоял на коленях палач. Он моментально сорвал с себя черную маску и открыл своё лицо. Это был Дэн! Слезы заструились у него по щекам, а я бросилась к нему на шею. Но он оттолкнул меня. Я упала.
- Прости,- начал он.- Я не мог тебе сказать, что я палач.
- Почему же ты не убил меня?- спросила я, растерявшись.
- Я люблю тебя. Нет, не говори, любишь меня или нет. Помолчи. Прости меня. Я не знал что сделать, когда узнал о твоей казни, и, самое главное, что Я должен был убить тебя. Я не мог. Я не смог бы никогда. Прости меня еще раз,- он плакал. Тогда я поняла, почему у палача дрожали руки. Он все это время думал обо мне.
Вдруг, из-под одежды Дэна сверкнуло лезвие кинжала.
- Не надо! Остановись!- кричала я. Но он не слышал меня. Его лицо искривилось от боли, и он свалился на землю. Я кинулась к нему.
- Прости. Я… я по-прежнему люблю тебя,- сорвалось с его губ тихим шепотом.
- Я тоже. Я тоже люблю тебя, Дэн. Ты ведь будешь жить? Я не сержусь на тебя, только живи. Пожалуйста!- Я пыталась привести его в чувства. Но он умер. Он УМЕР у меня на глазах. Бедный, беззащитный и МЕРТВЫЙ он лежал на земле рядом со мной.

Народ бесился и ликовал. Он не понимал того, что произошло здесь. Все радовались смерти палача. А я плакала. Я любила его, люблю, и буду любить…


Его хоронили. Кто-то кинул ему на могилу две розы. Две живых розы. Я никогда не думала, что они выглядят так холодно и надменно красиво. Ветер трепал их кроваво-красные лепестки, и те отпадали. По одному. Ветер кружил ими в воздухе, играл с ними. Так обыкновенно с людьми играет судьба. Так обыкновенно рушатся жизни многих.
Я не могла сдержать слез. Я плакала. Но мне сообщили, что моя казнь все-равно состоится. Никогда я не жаждала смерти так, как сейчас. Никогда я еще не предвкушала её сладостно-горький плод. Дэн, скоро мы увидимся. Я тоже умру. Все мучения и горечь утраты обратятся в радость освобождения от мирской суеты, преобразятся в радость встречи с потерянным ранее любимым человек. Так ли плохо умирать, или это лишь необъяснимая иллюзия жизни – боязнь смерти? Я найду ответ на этот вопрос.
Прощай мир. Прощайте все.

2006 г.