р17- Когда кончается детство

http://www.proza.ru/2014/09/26/615    - начало
http://www.proza.ru/2014/11/19/215    - предыдущая глава



ТИМОШИНО ГОРЕ


- Ирина Юрьевна! –  не своим  голосом застонал ученик и упал головой в тетрадь, вместо того, чтобы уже наконец начать решать задачу.

Репетитор  вздрогнула и уставилась на десятиклассника испуганным взглядом. Любимый ученик,  хитрец и  большой лентяй  Тимоша загоревал более чем натурально.

Обхватив голову руками и пряча лицо, на ноте глубокого отчаяния выдал свою страшную тайну: 

- У меня в семь лет детство кончилось!

Математичка онемела. Горе-репетитору еще  не доводилось видеть богатыря-хоккеиста в  плачевном состоянии. Юрьна не на шутку перепугалась, мгновенно прокрутив в голове жуткие картинки  от внезапной смерти родственников на глазах у малолетки до… даже страшно подумать... до насилия над ребенком! 

Репетитор по своей жизни  знает, как страшно кончается детство.

Но каким молодцом  два года держался! Как стойко  Тимофей переносил личную драму! Виду не подавал! Улыбался! И  не выдержал, прорвало.

Всё приставала к нему с ненавистной математикой, словом обижала, унижала всячески, чтобы за ум взялся, и знать не знала, какие дела  творятся. Нет, чтобы задуматься,  что-то же  мешает  бедолаге учиться?

Какая  уж тут математика, какие задачки?  Горе у человека. Беда. Разобраться, помочь надо.

С чего начать-то? Вопрос наводящий задать?  Поаккуратнее  как-нибудь,  чтобы не травмировать психику  несчастного  сироты-горемыки. Ведь сколько лет прошло, а он, не дитя малое, детина  здоровенный, богатырь, всё  еще горе в душе носит. Что за горе такое горькое?

На эту мозговерть  у Юрьны ушло минуты две гробовой паузы.

- Тимофей,  а как это случилось? -  совершенно потерявшись в догадках,  вкрадчиво полюбопытствовала  сочувствующая и приготовилась слушать, скорбно сложив брови домиком.

Шмыгнув носом и тряхнув головой, Тимофей начал горькую  исповедь.

- Я, конечно,  не верил в Деда Мороза.  Но  верил!  Он прилетал! Мы ему каждый год ёлку ставили, форточку  открывали и  на кухню уходили.  Ждали. Всей семьей. Отец, мать, я, бабушка. Долго ждали. А когда заходили, под елкой лежали подарки. Однажды случайно дверь не вовремя открыл. А там -  мать под елкой. На карачках ползает. И форточка открыта. Так вот, как Дед Мороз прилетал! Скандал то я ей закатил: "Инга Александровна! Что вы себе позволяете!" Но понял.  Что детство моё. Кончилось.





ПИЖАМА


Когда  кончилось детство у самой  Юрьны, репетитор точно сказать не может. Может быть, детство кончается, когда появляется тайна, о которой никому нельзя говорить? Своя или чужая? Когда появится горе, чужое или своё? Когда появится страх или отчаяние? Когда потускнеет и погаснет радость?

Сначала появилась чужая тайна, Юрьна получила первый жизненный урок и немножко повзрослела. Такой мощный урок, что и теперь физически не может проявить любопытство, находясь одна в чужой квартире. Даже если звонят и говорят - открой шкаф, возьми постельное белье. Не может открыть чужой шкаф.

А дело было так. У Юрьны в детском саду подружка была, Катя, очень они с ней хорошо веселились. У подружки была старшая  сестра, скучная какая-то, и мама, Жанна Ивановна, веселая, она в детском саду театральные постановки, песни и танцы ставила. Всё умела. И на аккордеоне играть умела. Когда Жанна Ивановна приходила в группу, наступало настоящее счастье. Пели и плясали от души, как только в детском саду от души и можно петь и танцевать.

Катя часто приходила к Юрьне в гости. Веселились, хохотали, прыгали, и, устав окончательно, садились пить чай с зефиром и пастилой, приготовленный мамой.

Юрьна у Кати дома ни разу не была. А очень интересно было и очень хотелось побывать у Кати в гостях. Очень-очень хотелось. Так только дети хотеть умеют. Катя ей говорила, вот купим папе новую пижаму, тогда приходи. Каждый раз, когда  приставала с просьбой к подруге, слышала одно и то же - когда купим новую пижаму. А Юрьна ей однажды ответила - что меня-то стесняться, я же настоящая верная подруга, никому не скажу! Катя промолчала.

Однажды по какой-то надобности Юрьна вместе с мамой зашли «на минуточку» к Жанне Ивановне. Может быть лекарство отдать. Мать с дочкой стояли в прихожей. Дальше не проходили и не раздевались. В доме стоял приятный сладковатый запах. Пахло яблоками. Наивная девочка обрадовалась, что её сейчас вкусными яблоками угостят.

А потом Катиного папу  увидела. Бесцветный худой мужчина лет сорока в серой застиранной  пижаме мимо них с мамой как тень прошел и не поздоровался. Запах яблок усилился, стал каким-то тревожным.

Катя молчала. Жалко её папу было, прямо до слез, и Юрьна точно подумала, что никому-никому не расскажет, что увидела в доме подруги, хотя, по правде сказать, ничего не поняла. Чего-то испугалась, о чем взрослых спрашивать совсем не хотелось.

Через неделю папа  подруги умер.

Было больно за Катиного папу, за Катю и за ту пижаму, которую так и не успели купить.

Вот тогда Юрьна самостоятельно догадалась, что любопытство - жестокая вещь. Есть такое у каждого человека, что ему больно будет, даже если узнает самая любимая подруга. Если хоть один человек узнает.

С  тех пор у нее  и появился запрет на любопытство. Ни одной дверцы в чужой квартире не может открыть. Вопросов лишних не задает. И запах горя определяет точно, тот самый тревожный  запах яблок, запах валокордина. А когда кому-то вяжет кофточку, то торопится, старается успеть, пижаму вспоминает.

 

БЕДА


Чужое горе хоть и страшное, но не свое. Своего горя нет, значит всё в порядке. Юрьна волновалась за Катю, не понимала, как можно жить без папы, с неизбывным горем в душе, повзрослев до времени, но за себя была спокойна. Еще целый год. А потом и у неё в доме появился запах горя – тот самый тревожный запах яблок. 

Чего Юрьна совершенно не выносила, так это  родительских ссор.  В воздухе повисала грозовая туча, мрачнело как-то неодолимо. Маленькая Юрьна бросалась к родителям, цеплялась за одежду, висела на ней, пытаясь помирить.

– Папочка, не надо! Мамочка, не надо!   

Всё без толку. Не действовало. Не обращали на ребенка внимания, ругались всё громче. Тогда Юрьна хватала серого друга-медведя, прижимала к себе и уходила в угол. Ей казалось, что родители ссорятся из-за неё, что она во всем виновата и должна стоять в углу, чтобы родители увидели, простили её и помирились.

Опять не помогало, не смотрели родные на ребенка, собой занимались. Во рту малышки появлялся противный кошачий вкус, и начинало тошнить. Юрьна глотала гадкую слюну сколько могла, и наконец сгибалась пополам от рвоты. Вот тогда непутевые родители, наконец, обращали  внимание на дитя.

Ссоры кончалась одинаково – дитя приводили в чувство, и в доме наступал мир. Считай,  маленькая Юрьна жертвовала своим здоровьем  для мира в семье. Хорошо, что родители ссорились редко, иначе Юрьна вряд ли выжила.

Мирить родителей хорошо, но нельзя же болеть-то до бесконечности!

Детские горести  забываются быстро. Приходит новый день, светит солнце, жизнь начинается снова, нормальная детская жизнь. У детей дел полно с утра до вечера, печалиться некогда.

Надо в садик ходить, а потом дотемна во дворе играть, в салки, вышибалы, классики, на велосипеде гонять, пока родители домой не загонят. 

И вот уже школа. Ранец, бантик, форма с фартучком, чернильница, перочистка. После обеда уроки сделать и снова во двор, гулять, гулять, гулять.

Юрьна уже три месяца учится в школе, родителей практически не видит. Папа работает и днем, и ночью, приходит только спать. Трудная у папы работа,  никогда не знаешь, когда домой придет.

Там, на работе, прибор большой, ускоритель, работает без остановки, вот и приходится работать круглые сутки.  Устает очень, даже сказки  на ночь дочери как раньше не читает и не шутит,  как бывало. Теперь Юрьна сама  поет ему колыбельные песни и гладит по голове, пока папа не уснет. Жалеет папу. Ждет допоздна.

Однажды, когда отец придет поздно, между папой и мамой на пороге квартиры вспыхнет ссора. Папа ничего не ответит маме, просто возьмет и упадет лицом вниз прямо в пальто. Будет лежать неподвижно. Юрьна подумает, что папа решил пошутить, сейчас встанет, и будут смеяться вместе, но странная шутка затянулась.

- Папа, вставай, не надо так шутить!

Мама побежит к соседям, соседи вызовут "Скорую". Папу как был, в пальто с закрытыми глазами, перенесут на кровать, придут люди в белых халатах и в доме запахнет яблоками, как год назад в квартире подруги пахло смертью.

Жизнь первоклашки поделится той ночью пополам, на до и после. Утром в школу пойдет совсем другая девочка. Девочка, у которой в семье есть горе, о котором она должна изо всех сил молчать.

Девочка в ту ночь поймет, что семья у неё не такая как у  подруг. Несчастливая. Ненормальная семья. Родители ссорятся и папа страшно болен, может в любой день умереть. Теперь девочка будет жить с тайной и молчать о беде, улыбаться изо всех сил, чтобы никто-никто ничего не узнал.

Будет каждый день притворяться счастливым ребенком, таить от людей взрослую тревогу и печаль.

Откуда ей знать, что «в каждом дому по кому», что не такая уж её семья особенная. Что нормальных семей в природе не бывает, все семьи чем-то ненормальные, и у всех детей своя беда.

Папа у Юрьны физик-экспериментатор, открывает новые частицы.  Папа поправится, его будут показывать по телевизору, но только семьям физиков  известно, какой ценой даются победы. 

Жизнь потечет своим чередом дальше и дальше, со своими радостями и заботами, с новыми друзьями и новыми городами.

 

АШНИКИ


В четвертый класс Юрьна пойдет в новом городе-новостройке и попадет в лучший в школе класс "А". Город строится для физиков, чтобы делали новые открытия и двигали науку вперед. Строится город и строится огромный подземный прибор, похожий на кольцо метрополитена, – синхрофазотрон.

Юрьна знакомится с новым классом и с удивлением обнаруживает, что дети в нём не такие, как в Дубне или Москве, где школьнице довелось учиться. Дети самостоятельные,  дружные и вольные, совершенно не зависят ни от родителей, ни от учителей. Гуляют  по вечерам не дворовой компанией, а классом.

Кругом леса. Можно уйти далеко в лес, играть в войну в еще не заросших после войны окопах и блиндажах. Если повезет, находить настоящие патроны и снаряды.

Город строится на бывшем рубеже обороны Москвы, есть речка и грандиозная полуразрушенная мельница красного кирпича, вся в пробоинах от немецких мин. Её через поле и речку далеко видно.

Одноклассники-ровесники  кажутся Юрьне  взрослее её самой.  Может быть, секрет кроется в том, что, в отличие от нее,  у них есть старшие братья и сестры. Юрьна сама старшая сестра, ей всё приходится познавать  своим умом, а они младшие,  впитывают дома готовую мудрость  от старших детей.

Как бы там ни было, с одноклассниками Юрьне несказанно везет. Живут по-настоящему, осмысленно живут. И дружат, и ссорятся, и играют со знанием дела, вдумчивые ребята, знают, что и когда делать. Когда шалить, когда влюбляться. Всё по плану. Всё вовремя.

На экраны выходят новые фильмы – «Республика ШКИД», «Фантомас», «Неуловимые мстители». Образуется много срочных дел – испробовать  известные из истории способы школьной бузы, подбрасывать учителям страшные записки с угрозами и подписью «Фантомас», по вечерам до одури качаться на качелях,  оря песни на весь двор и искоса поглядывая на особ противоположного пола.

У детей, начиная с песочницы, вообще дел по горло – только успевай.

Томный возраст большой, красивой первой любви, как у Наташи Ростовой, неуклонно приближается, одноклассники чувствуют это, глядя на свои стремительно растущие конечности. Последние глотки младенческой свободы  особенно сладки.

Еще можно  съезжать с ледяных гор на собственном заду, еще не стыдно  прыгать через скакалку, играть в «вышибалы» и «салки», но ашники остро ощущают, что это счастье в старшие классы с собой не возьмешь.

Тема уходящего времени встаёт вопросом – а все ли сделано, какие  подвиги еще не совершены?

Дух  детства, энергичный, заводной, беспокойный, не дает сидеть на месте, толкает к «геройским» поступкам, будоражит кровь, настойчиво сверлит головы одной и той же мыслью - время не ждет!


БИОЛОГИЯ НА МЕСТНОСТИ

И вот уже восьмой класс, пора любви. Ашники отчаянно влюбляются в лучших традициях произведений русской литературы из школьной программы а ля Наташа Ростова, Печорин, Онегин,Татьяна и всякие там Тургеневские девушки.

Одноклассники переживают поголовно каждый свою сладкую драму на безопасном расстоянии друг от друга. Бесконтактно. Даже смотреть на объект притязаний выше сил. Сплоховать в такой момент влюбленные боятся смертельно.

Наступает месяц май, все цветет, щебечет и радуется. Только ашники грустят, заранее паникуя,  что придется  отвечать последнюю неприличную тему «про это». Учебник анатомии подходит к концу.

На вопросы о размножении, начиная с пятого класса - с лютиков, жучков  и паучков –  традиционно вызывается отвечать отличник Николай. Что бы делали без него одноклассники, когда  дело доходило до скользкой темы? Даже с курицей невозможно победить смущение, а что будет, когда  дело дойдет до людей?

Учительница проявляет деликатность, просит прочитать параграф самостоятельно.  Ашники  читают и дрожат – на кого падет небесная кара? Колька опережает учительницу, подняв руку:

- Вопрос можно?
- Можно. Что-то не ясно?
- А когда у нас будут практические занятия? На местности?

Задав вопрос, довольный спаситель с первой парты разворачивается корпусом к классу. С простецкой улыбкой  торжествующе озирает испуганных восьмиклассников. Класс  грохнул вместе с ним. Более трагикомичного урока биологии Юрьна  не припомнит.

Отличник Колька в очередной раз оказывается на высоте.

Проведя в  любовном опьянении целый год, «А» класс до такой степени устаёт,  что трезвеет, наконец, и понимает, что забыл сделать самое важное  -  отметить окончание детства!

 

ВЗРЫВ


Девятый класс. Критический возраст поиска смыслов. Одноклассники подросли и поняли, что школа скоро кончится, а ничего великого еще не совершили. Детство пропадает! Кончат школу, а вспомнить будет нечего!

В десятом классе  некогда. Сейчас в самый раз. Общим решением постановили ударно закончить детство. Нравственные проблемы отложили на потом. Великая цель – оставить хорошую память – затмевала остальные мелкие вопросы.

У ашников уже был неудачный опыт коллективного бегства с урока в конце восьмого класса по той же причине – за что первый аттестат-то получать, ничего ж не сделали? Идея сбежать с урока отвергнута – уже было. Теперь сбегать решили индивидуально. По очереди. Составили расписание.

Ученики образцового девятого «А» класса вышли на улицу. «Салюты», посвященные концу эпохи, полгода гремели по поселку физиков взрывами различной мощности.

Подрывными работами занимались каждый вечер. Взрывали все: хлопушки на растяжках в подъездах учителей, привязывая их к дверным ручкам учительских квартир, самодельные бомбы в лесу, пускали ракеты из старой фотопленки, и наконец, выкрали и сожгли классный журнал.

Досталось и молодому учителю физики. О том, что готовится подрыв, в классе знали человека три, не больше. Для всех было неожиданно.

Гоголь как всегда бегал по проходам между парт, периодически со скрипом разворачиваясь на каблуке. Когда он в очередной раз развернулся в середине класса, сверкнуло пламя, и раздался оглушительный взрыв. Он стоял на одной ноге, задрав другую и подняв руки. Орлом. Минуты две. В дыму. Класс замер в шоке.

- Кретины! - наконец отмер учитель и убежал в лаборантскую.

Бертолетова соль, добытая из  хлопушки, не подкачала. Физика с химией сработали. Давление каблука учителя оказалось достаточным для химической реакции с выделением кислорода. Опыт прошел удачно. Кто-то выучил на радостях формулу вещества и реакцию. Жаль, что никто не сказал  спасибо за такие старания!

Одноклассники  сидели одни еще пол урока до звонка, оглушенные, в полной тишине. Осмысляли разнообразные гуманитарные аспекты успешно проведенного эксперимента и гадали о том, что им за это будет.  В это время по классу из рук в руки переходил листок с  освещением научной стороны вопроса – формула химической реакции взрыва. Урок прошел плодотворно.

За «кретинов» вечером того же дня учитель получил отзыв – плакат: «С людьми надо помягше, а на вещи глядеть поширше!». Любимый ученик Николая Васильевича  лично приклеил отзыв клеем «Момент» к обитой дерматином двери в его квартиру.

Карательных мер ни  со стороны учителя, ни со стороны руководства школы не последовало. Гоголь своим молчанием убил двух зайцев сразу - проявил гуманность и оставил класс с грузом вины за содеянное навсегда.

Взрыв был стихийным, но изменил процесс преподавания физики в лучшую сторону. Учитель существенно сократил педагогические монологи и вернулся к своей непосредственной обязанности – изложению предмета.

Едва ли стоит стирать пыль с весов истории, проводить взвешивания, пытаться понять, что перевесит – идиотизм  глупой выходки одноклассников или странноватость уроков физики молодого учителя. Жизнь любит расставлять все по своим местам, действуя «на глазок», без точных замеров и завесов. Что тогда, по-видимому, и произошло.

У молодого педагога ближайшим пунктом биографии ясно вырисовывалась перспектива стать хорошим учителем. Конечно, ашники  были гадами, но и они изрядно поучаствовали в историческом процессе, в становлении, так сказать, настоящего учителя. Придали процессу ускорение. Выражаясь фигурально – «обстреляли новичка». Энергия взрыва хлопушки оказалась достаточной.

Как показало время, отметить окончание детства было мудрым решением. И если бы ашники вовремя не подошли к проблеме со всей ответственностью, не надурачились вволю, то не встречались бы через сорок лет с прежней радостью, и вспомнить  по большому счету было бы нечего.

Ничего нового они, конечно, не изобрели. Всё, что сделали, - честно следовали заветам классика, лишний раз подтвердив нестареющую мудрость слов Александра Сергеевича:

"Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел..."

Встречаясь значительно повзрослевшими, одноклассники испытывают непередаваемое  словами блаженство и про себя мечтают, чтобы минуты общей благости длились вечно.



КОГДА КОНЧАЕТСЯ ДЕТСТВО?


Так когда же всё-таки кончается детство? Юрьна привыкла основательно  разбираться в вопросах.

- Игнат, скажи мне, пожалуйста, у тебя детство кончилось? – репетитор пристает с вопросом к девятикласснику, вспоминая свой 9 «А» и его праздник окончания детства.

- Да, кончилось.
- А когда это произошло?
- Год назад.
- Как это было, если не секрет?
- Не секрет. Год назад  летом  начал читать Кафку.
- А потом?
- Еще Кафку.
- А дальше?
- Дальше Сартра.
- И что? Детство кончилось? Что кончилось? Радость?
- Радость кончилась.
- Значит,  детство кончается, когда кончается радость?
- Выходит так.

Игнату можно верить. Вдумчивый парень. Как и Юрьнины одноклассники в свое время, играет на гитаре. У них с другом Валерием-Ньютоном есть своя группа, аппаратура, репетиции. Читают Сартра и Камю, пишут музыку, стихи. Уроки делать им недосуг.

Эстеты. Купили старинные печатные машинки и стучат на них, сочиняют рассказы. Курят иностранные сигареты «оттуда». Знают, что курил Сальвадор Дали. Покупают фирменный табак и крутят самокрутки.

Гордятся нетипичным внешним видом. Носят такие же длинные кудрявые патлы, какие носили одноклассники Юрьны в старые добрые времена.  Одноклассники копировали битлов, Игнат с Валерием  копируют Джимми Мориссона. Продвинутые ребята.  Им будет, что вспомнить. Всё путем, если не считать треклятой математики.

Но всё равно, верить Игнату и Валерию можно.

- Валерий, у тебя детство кончилось?

Ученик молчит.

- Как ты считаешь, когда кончается детство?
- Никогда.

Может быть, Валерий прав? Что-то в этом есть!

- Меня вообще никто всерьез не воспринимает, - вдруг горюет продвинутый курящий гитарист, поклонник Моррисона и Кафки.

Выходит, зря всё лето давился Сартром, каждый день по строчке читал. Курить начал! И нате, взрослым не считают.

- И правильно делают! Если тебя воспринимать всерьез, получится, что ты отпетый негодяй.
- А может быть я и вправду негодяй?
- Да не морочь себе голову, какой из тебя негодяй? - Юрьна смеётся.
- Хочу быть негодяем. Вырасту и стану негодяем! - стоит на своем обиженный малый.

До чего же детям внимания не хватает! До чего же любви хочется! Любили бы  детей как надо, негодяев бы меньше было.

- Ксюша, у тебя детство кончилось?

Одиннадцатиклассница пожимает плечами.

- Не знаю. У моих одноклассников точно нет. Учительница поставила на голосование вопрос, где живет единорог, на радуге или в воображаемом мире? Проголосовали за радугу.
- А ты?
- Не знаю. В одиннадцать лет задумалась, что детство должно уже кончиться. Живу, живу дальше, и понимаю – ничего не изменилось и сейчас не меняется.  Какая была, такая и осталась.
- Может быть, человек никогда не меняется?
- Ну да.

Окончательную точку в вопросе ставит бабушка Игната - литературовед, вдова художника и мать архитектора.

- Людмила Анатольевна, скажите пожалуйста, когда кончается детство?

Людмила Анатольевна задумчиво прищуривается и после недолгой паузы отвечает  твердо и категорически:

- Никогда! Если у человека кончилось детство, то полноценным человеком его считать нельзя!


http://www.proza.ru/2014/11/30/261  - продолжение