Кутузовы. Война

Немцы принесли в станицу страх и голод. Кутузовы сидели взаперти, печь едва протапливали огородным бурьяном, ели жмых и мороженую свеклу, дрожали в ожидании регулярных налетов грабителей-полицаев. Осмелевшие соседи из раскулаченных сразу отрезали в свое пользование двор и сад, а Кутузовым выгородили для входа и выхода узкую тропу.
 
Новые тревоги и опасения за младшую дочь овладели бабушкой, когда в ее дом поселили немецкого офицера Отто. Станица была сильно разрушена, и всё подходящее жилье немцы взяли на учет. Постоялец кое-как объяснялся по-русски и пытался заговорить с Ниной, но она отмалчивалась. Однажды из управы заявились полицаи и потребовали, чтобы девушка вышла на рытье окопов. Отто был рядом и объявил прибывшим: «Дочь хозяйки обслуживает германского офицера и освобождается от трудовой мобилизации». Его заступничество удивило мать и дочь, они решили, что за этим кроется мужской расчет.
 
А Отто становился в разговорах все смелее и откровеннее. Он признался Нине, что ненавидит войну и не хочет воевать. До войны немец работал инженером-строителем, любил стариков-родителей и мечтал вернуться домой. Вежливый и предупредительный, он предлагал женщинам еду, заставлял денщика помогать по хозяйству, никогда не просил об услугах. Нина настолько расхрабрилась, что стала спорить и возражать квартиранту. Бабуля не находила себе места: мало ли, что у фрица на уме, ведь он – враг.
В январе 43-го Нина  столкнулась на улице с бывшей комсомолкой Шуркой Колядой. Проходя мимо, та шепнула: «Спрячься, тебя хотят расстрелять». Нина помчалась домой и с порога крикнула: «Мама, что мне делать!?» Догадались сразу: Шурка зря пугать не будет. Она давно спуталась с немцами и служила машинисткой в комендатуре, через ее руки проходили все приказы и списки на ликвидацию. Значит, дома никак оставаться нельзя.
Мать собрала теплую одежду, узелок с едой и на заре проводила дочь в степь. Там, в соломенных скирдах, Нина и ее подруга Лида Кашлатая скрывались две недели. Ночами пробирались домой, запасались скудной пищей – и снова в степь. А полицаям и офицеру бабушка сказала, что дочь ушла с подругой на хутора и где находится – не знает. Впрочем, оккупантам было не до поисков. Фронт неуклонно приближался к станице, и немцы начали поспешную эвакуацию.

 В ночь на 1 февраля 1943 бабушка услышала осторожный стук в окно: «Кто?» – «Свои, мать, открой». Открыла и увидела красноармейцев. «Мы разведчики. Немцы есть в станице?» Услышав ответ, порадовали: «Завтра наших ждите». Бабушка обняла солдата и заплакала. Через два месяца с частями 7 стрелковой бригады в Усть-Лабинскую вернулась мать и провела краткий отпуск в родном доме, разграбленном вплоть до сковороды и утюга.
Прежде всего, мать восстановила справедливость. Перемахнув через плетень, она нагрянула к соседям, выхватила из кобуры пистолет и срывающимся голосом крикнула: «Прибью сволочей! Вы что издеваетесь над старой и малой?» Муж и жена повалились ей в ноги, а она, охваченная гневом, с круглыми глазами, выпалила: «Чтоб за полчаса поставили забор на место!»

 Бабушка знала вспыльчивый характер матери и испугалась за жизнь соседей, но обошлось без крови. Через 3 дня снова прощались. Мать получила назначение на Воронежский фронт, вскоре уехала на учебу Нина, и бабушка осталась ждать дочерей и сына Георгия. Мой дядя служил механиком-водителем танка в танковом батальоне в составе войск 2 Дальневосточного фронта. В августе 1945 танкист Георгий Кутузов участвовал в прорыве японских укреплений и освобождении Южного Сахалина от японских оккупантов.
 В 1938 г. мать успешно закончила Усть-Лабинское педагогическое училище и была оставлена в базовой образцовой школе им. Ленвнучат. Арест брата не отразился на ее положении. В 1940 г. энергичную и способную учительницу избирают первым секретарем райкома комсомола, через год она становится кандидатом в члены ВКП(б).
 
Начало войны застало мать в Геленджике, среди слушателей партийной школы. Её стихотворение 1941 года точно передаёт настроение молодёжи в то незабываемое время.
 
На митинге я заявила, 
Что добровольцем ухожу.
За мать-отчизну дорогую,
Коль надо, голову сложу.
Все комсомольцы закричали:
«Ура! Мы все идём на фронт!
Коль наш вожак туда – мы тоже,
Мы с ней нигде не пропадём».
И разобьём фашистов-гадов:
Пусть знают это все они!
Вон вас, непрошенных поганцев,
С Советской праведной земли!
 
В декабре 41 мать вступила в ряды партии, и её послали на курсы Красного Креста. Летом 42 немцы вторглись на Кубань. 5 августа с отступающими частями 383 стрелковой дивизии Наталья оставила Усть-Лабинскую. С удостоверением хирургической военной сестры её зачислили в батарею артполка, и она принимает участие в тяжёлых боях за ст. Белореченскую: там была предпринята безуспешная попытка сдержать наступающего противника. Потом был 488 отдельный медсанбат и первое боевое задание: эвакуировать в тыл 13 тяжелораненых красноармейцев. С подругой Раей Мирошниченко тряслись на полуторке под бомбёжками в клубах пыли; перевязывали и стирали бинты; собирали каштаны и кислицы («на всю жизнь наелась каштанов, смотреть на них не могу»); поочерёдно дремали… И не потеряли ни одного бойца: одних пристроили у местных жителей в хуторах и станицах, других посадили на самолёт.
 
Осенью, когда начались кровопролитные бои на туапсинском направлении, мать заканчивает краткосрочные курсы младших политруков. Изучала огневую подготовку, штыковой бой, тактику и после учёбы заняла должность секретаря политотдела 7 отдельной стрелковой бригады в составе войск Туапсинского оборонительного района. Она обрабатывала и сводила воедино донесения из частей,   подразделений и передавала их секретной связью по инстанциям, принимала ночью по радио сводки Совинформбюро, размножала и направляла в каждую часть для политработников.
 Немцы планировали через Туапсе прорваться на побережье и по Черноморскому шоссе выйти в Закавказье. Их планы были сорваны героическим сопротивлением   войск Туапсинского оборонительного района. В обороне Туапсе 7 стрелковая бригада понесла огромные потери, и её остатками весной 1943 пополнили 23 стрелковую дивизию. На Воронежском фронте мать выполняла обязанности заместителя командира санроты по политчасти, а затем комсорга медсанбата. 
 После упразднения в армии института политруков Наталью откомандировали в 73 гвардейскую стрелковую дивизию и назначили зав. делопроизводством штаба.      
Дивизия сражалась на Курской дуге, на землях Украины и Молдавии. Мать знала подробности каждого боя, всех отличившихся воинов и нередко писала письма родственникам погибших. Через её руки проходили приказы, докладные, донесения; она вела строгий учет и следила за сохранностью документов. Регулярно проводила политзанятия в комендантском взводе штаба дивизии, разъясняла директивы ставки. Лейтенант Кутузова детально изучила канцелярскую работу. Командир дивизии генерал Козак, дважды Герой Советского  Союза, поручал ей редактировать документы и, собираясь диктовать, усаживал за машинку.

1 марта 1944 года в штаб дивизии поступило донесение о гибели Героя Советского Союза, начальника артиллерии 209 стрелкового полка старшего лейтенанта Владимира Засядко. Он был убит в бою при прорыве обороны противника у с. Водяное Кировоградской области. Мать хорошо знала Володю, он был любимцем дивизии: смелый, умный, обаятельный офицер. Потрясённая горечью утраты,   она занесла в полевую книжку очередное стихотворение.
 Сейчас пришла от генерала,
          Все документы просмотрел:
          Один приказ скорей размножить
          И ознакомить всех велел.
           Потом сказал он очень тихо,
           Всё трогая свои усы:
           - Теперь и ты, наверно, знаешь,
             Засядко умер... Напиши
             И передай НО-4,
             Чтоб все он сделал, как должно,
             Проверьте, быстро сообщите,
             Как следует, родным его.
             Сам голову склонил над папкой,
Молчу, стою я, не дыша,
И генерал сидит, ни слова.
(Забыл он, видно, про меня.)
Потом очнулся и добавил:
- Идите. Всё понятно Вам?
Кругом я круто повернулась,
Не веря слышанным словам.
 И сколько б ни было работы,
Из рук валится все сейчас.
Неужто правда нет Засядко?
Андрей, печатай-ка приказ.
Ведь я на днях его видала,
С ним говорила, он шутил.
Ах, как же я тогда не знала,
Что разговор последним был.
И пригласить я обещала
На праздник женщин к нам его,
Да только точно не сказала,
Не назвала ему число.
И вдруг такое сообщенье...
Смертей ведь много каждый день,
Пора привыкнуть, но, ей-богу,
Весь день хожу я словно тень.
Прощай, Герой. Таким я знала
Тебя во всех боях святых.
Народ, поверь, от нас услышит
Рассказ о подвигах твоих.
После войны мать разыскала сестёр Засядко – они жили в Казахстане – и переписывалась с ними  вплоть до кончины.
 
В штабе дивизии мать встретила мужчину, которого горячо полюбила. Это был  Филимон Рудой, её начальник. Он родился в 1915 году на Украине, с 1939 служил в Вооружённых Силах. В 73-й дивизии майор Рудой отвечал за укомплектование личного состава частей и подразделений свежими пополнениями. За образцовое выполнение служебных обязанностей, оперативность и инициативу в ходе боёв на Украине и в Венгрии он был награждён орденами Отечественной войны 1 и 2 степени. После войны Филимон Рудой вернулся в Гродно, к семье, и надежды матери на замужество не сбылись. Я знаю отца только по фотографии военных лет. Рядом с подтянутыми, молодцеватыми сослуживцами стоит в расслабленной позе, положив левую руку на ремень, уже немолодой, высокий черноволосый мужчина с нераскрывшейся улыбкой на усталом лице.
 
День Победы гвардейцы встретили в Австрии, оставив позади Болгарию, Румынию Венгрию, Югославию. Через пол-Европы мать воротилась домой в Усть-Лабинскую к овдовевшей бабушке. Отец помнил обо мне.  Осенью 46-го он без предупреждения приехал в станицу и открыл дверь нашего дома. Гостя встретила растерявшаяся бабушка и послала за матерью младшую дочь Нину. Отец подержал меня на руках, выпил стакан чаю и, оставив деньги, ушел на вокзал. Мать работала тогда в райотделе милиции. Она отпросилась у начальника и, взволнованная новостью, устремилась домой. «Где Филя?» – крикнула она с порога и помчалась на вокзал. На её глазах поезд скрылся за поворотом.
Лишь через 10 лет после войны мать вышла замуж: всё ждала, верила. Моим отчимом стал Анатолий КАРПУСЬ, классный электросварщик и умелец на все руки. Отец умер на родине в начале 80-х; мать узнала об этом от боевых друзей.