Глава из романа дом разбитых зеркал

                Я  СКЛЕИЛ  РАЗБИТОЕ  ЗЕРКАЛО…

               
               
                «Я увожу к отверженным селеньям,
                Я увожу туда, где вечный стон,
                Я увожу к погибшим поколеньям…»
                ДАНТЕ Алигьери  «Божественная комедия» (1307-1321)

      

      Беспристрастное, беспощадное в мельчайших деталях отражение  реальности  внушает страх.
      Преодолев страх перед собственным  изображением в воде, человек захотел этот фантом удержать. Зыбкое живое зеркало  воды сменила постоянно неподвижная холодная плоскость дутого, хрустального и прессованного стекла. Появились зеркала плоские, выпуклые, вогнутые,  параболические, магические, собирающие и отражающие свет, дающие изображение мнимое, а потому и резкое. Выпуклое зеркало (выгнутое в сторону наблюдателя) создает уменьшенное мнимое изображение, которое формируется позади  зеркала. Вогнутое зеркало заставляет лучи, идущие от предмета, сходиться, создавая действительное изображение перед зеркалом…
      Люди с давних пор полюбили плоское  зеркало. А почему?  А потому что оно, как им казалось,    было самым «правдивым» из всех зеркал, из-за того,  что оно отражает лучи под тем же углом,  под каким они падают, причём так, что мнимое изображение, видимое в зеркале, имеет те же размеры и форму, что и реальный предмет.  И людям  казалось совсем не важным  то обстоятельство, что  в прямом зеркале левый и правый края предмета меняются местами, поскольку луч света от правого  края предмета отражается зеркалом в левую часть глаза и наоборот. Люди  давно заметили эту «маленькую»  ложь «честного», плоского зеркала, но никогда не придавали этому  никакого значения.
      С тех пор человек  стал   видеть лицо другого человека в действительном  его образе, а   своё лицо  в зеркале – в мнимом!  Но эта разница в так называемом   беспристрастном отражении реальности никого не  смутила: подумаешь, какой пустяк!   Да и разве это главное? Что требовалось всегда от зеркала в первую очередь?  Чтобы оно создавало резкое, отчетливое  изображение (пусть и мнимое!), прекрасного предмета в образе женской красоты на фоне  стремительно бегущего времени, чтобы зеркало раздвигало стены, создавая  (пусть и мнимый!) простор жилища, чтобы  оно усиливало силу света свечей,  жирандолей  и люстр!  Людям с помощью зеркала понравилось жить в мнимом мире…
      Это было  старинное  восьмиугольное зеркало в широкой и глубокой резной раме из морёного, чёрного  позолоченного дерева, которая вместила в себя  символы и элементы почти  всех стилей разных эпох. Изготовь  его древний мастер о шестнадцати углах, то есть почти круглым, то  оно  вполне бы  походило на кошачий глаз,  пристально смотрящий на мир из причудливых зарослей навечно застывших усоногих,  цветков и вьющихся растений, фантастически роскошных гирлянд, связок фруктов и цветов, которые украшали  раму.
      Трудно сказать, где и когда было изготовлено это зеркало. Скорее  всего,  это было венецианское зеркало. И  изготовлено оно было  на острове Мурано из дутого и хрустального  зеркального стекла, выплавленного из речного песка реки По,  а может даже из завезенного  из  Истрии  чистого кварца,  или  щебня морских раковин   в  эпоху утонченной цивилизации и галантной куртуазной любви времён Арсинои Божественной, построенной на власти женщины с присущей ей очаровательной деспотией.
      Ещё трудней сказать  что-либо  конкретное о раме, – в какой стране она изготовлена,  какой эпохе и стилю она соответствует?  В ней наблюдались почти все разновидности стиля – ренессанс, барокко и рококо;  классицизм, югендстиль,  сецессион  и «новое искусство»  начала  ХХ  века. Вполне возможно, что рама  могла быть изготовлена в Австрии, а может быть в Саксонии, Нюренберге, в Голландии, в Англии, в Испании и Португалии. Но, скорее всего, и само зеркало и первая  к нему  рама из морёного,  резного, чёрного дерева  была изготовлена в предместье Сен-Антуан  во Франции самим изобретателем литого стекла Бернаром Перро. Об этом говорит  необычно толстое  стекло зеркала и его большой формат.  Достичь такого результата можно было только  по  французскому методу. По нему стеклянную массу разливали как можно более равномерно по совершенно гладкому металлическому столу, затем вальцевали для придания большей  крепости и медленно охлаждали. Шлифовалось стекло вручную  наждаком и алмазной пылью,  а потом шлифовалось точильными колёсами, изготовленными из дерева или пробки,  которые вращались  на  вертикальной оси  в наполненном водой деревянном  ящике.
      Озеркаливание, амальгамирование стекла  происходило  по древнему методу: на гладком столе расстилался оловянный лист, после него шёл тонкий слой ртути, а поверх расстилался лист  стекла. Но можно ли сегодня определить,  по какому методу изготовлено  данное  зеркальное стекло? Сложно. Бывали случаи, когда венецианским мастерам удавалось получать при  распиливании больших цилиндров из  дутого стекла  довольно  большие форматы. Но чем больше площадь  прямой плоскости, тем сложней  проводить полировочную  шлифовку  и  огранку – шлифование и полировку граней…
      Трудно, очень трудно сейчас определить  даже приблизительно возраст этого  старого зеркального стекла. Только обрамление его – рама, словно многослойный культурный пласт,  как бы намекает на свою весьма долгую жизнь среди разных людей и народов многих стран  и тех  земель, которых уже  давно  нет на карте мира. Сколько неприступных замков развеяно в пыль  безжалостным временем и людьми. Сколько рек пересохло и засыпано,  сколько   лесов вырублено и сожжено за   долгую,  многовековую жизнь этого  зеркала? Много. Те,  кто смотрелся в него   двести лет назад, уже не узнали  бы  сегодня своего родного края, города, местности. Все  могучие  дубы и  медоносные липы  вырублены, земля отравлена и загажена.
      А зеркало, как и его рама, прожило дольше своих создателей и многочисленных владельцев – может,  пятьсот, а то и  шестьсот лет!  Это много или мало  для  хрупкого зеркала?  Какая  волшебная сила охраняла его от гибели, по чьему завету отражало оно  разные времена и эпохи? Никто не знает. Тайна.
      После рождения  этого зеркала, его  первое обрамление было скромным и по-своему «траурным», рама была изготовлена из чёрного  дерева с резным аканфом – растительным  орнаментом, производным от сходного с чертополохом растения. И это понятно: такое  большое из толстого гранёного стекла  зеркало, даже в простой деревянной раме  стоило тогда, полтысячи лет назад, очень дорого! Продав его, можно было жить безбедно несколько десятков лет, или купить маленький замок. А что касается чертополоха, то его тогда было столько же, как и в современном мире, в природе и в обществе…
       Позднее, когда зеркало попало к более  могущественному и очень богатому  владельцу,  уже другой резчик по дереву  дополнил  аканф  резной арабеской,  покрыл резную раму  болюсом – красновато-коричневой глиной и позолотил её. Мрачная действительность, отраженная  зеркалом  и обрамлённая    золотом, уже не  казалась такой мрачной.  А,  кроме того, что отображение было мнимым, оно еще и стало приукрашенным. Чего ещё надо тщеславному человеку? Но  зеркало   не  было в этом   виновато. Оно просто послушно исполняло то, что хотели от него люди. Всякому человеку хочется видеть свою физиономию  в обрамлении лаврового, позолоченного  венка, но только  не  на фоне зарослей крапивы…
      Прошло ещё полвека, а может и  целый век, и позолоченную, резную раму  украсили наставные украшения из кусочков платины, красного, зеленоватого и лимонно-жёлтого золота, связью которых служили золотые волнистые листели. Скрылось под ними  от глаз людских  мрачное,  чёрное дерево  вместе с мрачной эпохой.  Поверх его легло жизнерадостное (как казалось людям) декоративное изобилие элементов – гирлянды в забавных изгибах,  резные декоры с цветами и  фруктами, волнистые линии веток, купидоны и  путти – бескрылые, нагие малыши, всё это как прообраз рая  стало  двигаться,  имитировать  иную жизнь.  Так в зеркале и в его раме появился рокайль, а с ним и движение формы и света, беспокойное скопление  реалистически трактованных резных  цветов, драпри, плодов и трофеев. И становилось непонятным: где фантазия, а где реальность?  По краям рамы стали извиваться в длину,  в немыслимых позах женские  фигурки с маленькими головками и соблазнительными улыбками на устах…
      Зеркальное, толстое стекло продолжало из века в век служить своим быстро сменяющимся владельцам, а его рама, как капризная цыганка стала одевать всё  новые и модные  яркие одежды  поверх   обветшавших, вчерашних юбок. Но не рама в этом была виновата, а тщеславные, глупые  люди.
      Каждый из них желал внести свой вклад во всемирную иллюзию, которая ими называлась «настоящей жизнью». Это изготовленное из толстого стекла  зеркало было  похоже на некий  деревенский пруд,  внезапно схваченный в ясную  ночь  свирепым  рождественским морозом. Под зеркалом хрустально прозрачного льда застыла  до  будущих славных времен прошлая  жизнь. Она будет спать  до тех пор, пока  солнечный луч или  тёплый, любознательный взгляд  Художника не  растопит эту уснувшую на время случайную  ледяную  легенду о совершенном Человеке.
      Проходили века.     Из века в век  потомки  бывших владельцев  зеркала продолжали украшать зеркальную раму, как будто  именно от неё зависит ценность зеркального стекла.  Последним «писком моды» было обрамление  старинного зеркала  элементами «югендстиля» – поверх  причудливо-сказочного  обрамления  художников  многих веков, кем-то из культуртрегеров,  были наложены  на раму металлические,  гибкие  цветочные стебли – ирисы, лотосы и розы  в духе затейливо-изысканных  японских и китайских гравюр.  Вблизи это смотрелось как легкая кисея над  роскошным садом ушедших веков.  А издали –  это украшение смотрелось как терновый венец на челе всего прошлого, как колючая, заградительная проволока  по всему,  восьмиугольному периметру волшебного застывшего стеклянного пруда.  Новый стиль обрамлял новую эпоху в её  человеконенавистническом смысле…
      Ну, а как само зеркало? Оно продолжало честно служить. Его удивительно прозрачная  с голубовато-зеленым отливом  холодная масса, полная магического великолепия и тайны в глубине  громадной рамы,  порождала непрерывно  колыхающийся    поток светотени,  где  при   желании можно было  узреть и незримое. Туда можно было войти вместе со своим коробом чувств и остаться там  до будущих веков, чтобы потом, в далёком будущем мелькнуть перед взором зрителя и поразить его воображение. Каждый атом  старинной ртутно-оловянной пленки как губка впитывал в себя образы людей вместе с их судьбами.   Холодная стеклянная масса пропускала через себя их добрые и злые чувства и, увы,  на свою беду,  старело от  этих излишних эмоциональных перегрузок, но,  в основном,    от потока излучаемой людьми лжи.
      И чем тяжелее от  обильных   элементов разных эпох становилась сама  рама, тем больше   тяготела она  к ассиметрии, а заодно с ней  ассиметричным   становилось и само зеркало.
      Потом  люди  придумали  систему двойных зеркал, чтобы  с её помощью порождать иллюзорно  бесконечное множество двойников  их владельца, или же создавать в уютном, тёплом кабинете  по  воле безумного мечтателя-полководца  бесконечно громадную армию оловянных солдатиков. Это было так забавно, что после таких  забав совсем не жалко было посылать в дальний поход вполне реальных,  живых солдат, заставлять их переходить Альпы, сражаться  и гибнуть в иноземных краях  ради чужих интересов…
      А так называемые учёные люди, пытались с помощью зеркал  увидеть  иной мир, мир четвертого измерения,  и вообще, узреть  хотя бы приблизительно  бесконечный мир воочию.  Только  через зеркало, считали они,  незримая  бесконечность Вселенной, может стать зримой.  Только через систему зеркал можно представить, как  любой предмет  по законам перспективы постепенно   превращается  идеально прямую  линию, в  монорельс   поезда Времени.  Он  как луч света,  уходит по идеальной прямой в никуда.  А потом можно уже домыслить: этот луч  должен  возвратиться назад, к точке отправления, но уже почему-то  не прямой, а по кривой великого Лобачевского.  И вот он вывод – Вселенная бесконечна потому, что она круглая, она – бесконечно необъятный шар…   
      Вот, оказывается,  какое это  чудо – зеркало! И что бы мы без него знали, что делали?
      Зеркала всегда были  инструментом людей, живущих  иллюзиями или  болезненным тщеславием и гордыней. Зеркала всегда были послушным орудием фальшивых по   своей  сути  людей –  красивых, но коварных и пустых женщин, болезненно тщеславных актеров-лицедеев и  лицедеев-политиков.  Зеркало помогало им  создавать вместо лица  магическую, лживую личину, соблазняющую и покоряющую  толпу своей нарочитой оригинальностью. Только такие  психические типы с весьма непритязательной внешностью больше всех проводят свое время у зеркала, чтобы с помощью магического лицедейства творить свою историю.  Нормальный, с благородными чертами человек смотрит в зеркало мельком и  только с одной целью, – нет ли  каких-нибудь огрехов в его одежде…
      Нет, это зеркало никогда не лгало, лгали  самим себе  только  люди,  оно же  добросовестно отражало их ложь. На протяжении веков зеркало старательно  отображало их показное благородство, заученные, многократно отрепетированные жесты, походку и гримасы,  начиная от  «тёплой» улыбки и кончая «благородным» недоумением и гневом. Зеркало послушно отражало  всё  то  внешнее и лживое, к чему прикоснулась рука человека: созданную  с помощью грима  «красоту» и так называемую «вечную молодость».
      Почти во всём можно было  самовлюблённому  властолюбцу и тщеславному лицедею обмануть людей, но только не зеркало. 
      Только зеркало честно и бесстрастно отражало глаза человека.  Глаза  как зеркало души невозможно  было «облагородить». И если они ясно говорили окружающим о ничтожестве души  их носителя, то никакая тушь и крем, и тени  не помогали человеку скрыть свою суть.  Зеркало  беспощадно   отображало  взгляд человека, и человек часто боялся смотреть в свои зрачки.  Шло время, и человек стал бояться человека, для него ничего не было страшней физиономии  двуногого…
      Этим  своим   «нехорошим»  качеством  зеркала с давних пор не нравились человеку. Плохо жить на свете, если нельзя обмануть зеркало!  Подумаешь, обычная вещь, которая должна служить  только на благо человеку, а  она, эта  дрянная стекляшка,  что делает?!  А не лучше её разбить, и вообще…
      Известно, что во время разных бунтов и революций, во время  грабежей и погромов, в первую очередь били зеркала. 
      Известно также и то, что очень много зеркал было разбито в первой половине ХХ века, почти в сто  раз больше чем  за предыдущие четыреста лет! Интересно, не правда ли? За что же творцы  научно-технического прогресса так взъелись на безобидное зеркальное стекло, на эту, как  считают физики, всего лишь переохлажденную жидкость с высокой степенью вязкости, на этот вечный лёд, который никогда не тает под жарким,  летним солнцем?  За объективное отражение им  реальности,  а главное,  честную фиксацию  далеко не лучших изменений  во внешнем  облике самих людей.
      Особенно во время погромов страдали большие, напольные зеркала. Погромщики  разбивали их с особой яростью. В  них они  воочию видели своё физическое и моральное  уродство – свой маленький рост, свои кривые ноги, низкие лбы, безумные глаза  и    выходящие  вперёд хищные челюсти.
      Так уж случилось в  ХХ веке, то ли  виной  этому было чрезмерное  излучение Солнца, то ли необычное расположение планет в Солнечной системе, то ли  необычное прохождение через пылевое облако самой Солнечной системы, но случилось самое непредсказуемое – несколько миллиардов двуногих существ, вдруг, неожиданно стали бесноватыми. А тут ещё люди  заметили, что старое зеркало стало отражать, невиданный  ранее, убыстрённый поток   времени, люди  заметили, что в новом веке они стали стремительно стареть. Вчерашние юноши-гимназисты становились командирами дивизий, армий и  наркомами,  и где-то, через два-три года,  стали седеть и лысеть, некоторых стали одолевать психопатические припадки, склонность к садомазохизму, к самоубийству,  как у Аркадия Гайдара,  «светлого и лучистого детского писателя».   И это было ужасно.  Но старому зеркалу было всё равно,  оно как бы утверждало: смотри на себя, гнусь вонючая, и мучайся…
      Ещё вчера шестнадцатилетний комдив Голиков,  через каких три четыре года гражданской войны вдруг становится алкоголиком и психопатом, с  психологией пятидесятилетнего детского писателя и режет перед зеркалом себе вены и грудь от невыносимой духовной безнадежности.
      А потом наступили так называемые мирные времена, когда была объявлена охота  на «врагов»  среди своих.  И пошло-поехало. Наступила  эпоха   взаимного  уничтожения   двуногих особей. В этой братоубийственной  войне выживали самые мелкие, коротконогие, кривоногие и самые подлые, коварные существа…
      И старое зеркало старательно  и честно воспроизводило на своей студёной глади их мерзкие,  деформированные новым беспощадным временем физиономии.  При этом,  зеркало  отметило одну самую важную деталь,  – в новой эпохе исчезли красивые, благородные, породистые   лица мужчин…
      А это самое главное для будущего нации.
      А что  поделаешь.  Из всего главного, что  потеряла эпоха нового века – это настоящие люди. Общество, увлекшись всеобщим благоденствием земного рая, потеряло  настоящих людей, – элитное зерно было сгноено под дырявыми  крышами бараков, а худородное семя и плевелы остались.
      Ушли, навсегда ушли  из мира красивые и  благородные  образы.  Их место  в этом  мире заняли малокалиберные  серые крысёныши, с их крайне заметными  ассиметричными  лицами, с тонкими от постоянной злобы и зависти губами,  искривленным  влево, тонкогубым жабьим ртом. 
      Зеркало как могло старательно перебрасывало слева направо общие черты жёлчной и   злобной физиономии, чтобы как-то смягчить мрачный образ нового хозяина  жизни, но тщетно!    И люди-погромщики это всё видели!  Они в этом  старинном волшебном зеркале видели себя без всяких прекрас: буйными, свирепыми, беспощадными,  лишенными всякой  благодати скотами. И люди, не осознавая того, что они изменились в самую худшую сторону, всё свое недовольство собой и своим  быстротекущим  временем взяли и выместили на старинном зеркале!  Глупые, злые люди  взяли  и разбили  вдребезги  старое, честное зеркало на мельчайшие кусочки.  А сколько было разбито старинных зеркал в Зимнем  дворце, когда туда ворвались пьяные и вооруженные, потерявшие  человеческий вид,  матросы?  Один Бог ведает…
      А  я  взял и склеил  старое,  честное  Зеркало.

      И на этом всё  закончилось.  Склеил и склеил – это моё личное дело! Главное, что зеркало  вдруг  благодарно  заговорило. О чём  сказало оно  мне?  О многом, о том, что другим  не доступно…
      Я склеил разбитое зеркало.    И  только сейчас я понял, что с точки зрения многих людей,  мне  незачем  было  так старательно  реставрировать  прошлое.
     По их мнению, мне надо было выбрать из его осколков самое забавное, смешное, развлекательно-историческое, анекдотическое  и тогда  всё было бы тип-топ, целый сериал, и неплохие денежки, а с  ними – и покой,  и благоденствие,  и даже слава!  А что ещё надо  человеку в этой жизни?  Больше ничего. Так, по крайней мере, рассуждают мои современники, так считает нынешняя молодежь, которая пустилась в сиюминутное,    безумное и чрезмерно  весёлое   шоу  с такой поспешностью, как будто   завтра или послезавтра сойдёт с  вершин небесных  селевая лавина и всех их поглотит…   
      «И зачем, и  почему и  на кой черт,  тебе, дураку, это нужно? Разве тебе не хочется покоя и умиротворения? – спрашивают  меня  некоторые люди, которые после недолгих реформенных  мытарств, обрели, наконец,  свое заветное счастье в щедрых  благах   новой повседневности.  – «А затем, - отвечаю я им, –   а затем, что вы и ваши предки совсем недавно мучили и корежили мою душу, загадили мне мозги нелепыми идеями, а сегодня вы стали другими, а я остался тем, каким вы меня, и  подобных  мне,  желали видеть всегда и навеки! А вот теперь смотрите в это зеркало на себя, на своих отцов и дедов,  – на палачей и  их жертв,  и на жертв-палачей,  и на всю эту гнусь,  которой и те, и другие  были замараны!».
      Я склеил это несчастное древнее  зеркало, а оказалось, что эти люди не  заслуживают того, чтобы   смотреть на себя в него! Им это неприятно. А мне приятно в них  разочаровываться? Сначала в них, а потом в себе. Ведь все они – мои современники. А что они от меня сегодня хотят? Чтобы  я из  нескольких уголовных дел  НКВД, из которых только одно заканчивается решением  Особого отдела о  заключении на пять лет лишения свободы  в особый лагерь «жены врага народа», а остальные  к  «крайней мере социальной защиты»  – расстрелу, написал забавный сценарий для  авантюрного, исторического сериала?  Это  равносильно тому, что если взять и написать игривую комедию, где главным героем   был бы слепоглухой человек, инвалидность которого  стала   бы оселком  юмора  и «здорового смеха»  для  так называемых здоровых во всех отношениях  второстепенных героев…
      Всё то и все те, кто создает иллюзию, лгут. Лжет система двойных зеркал, лгут люди с двойной моралью, лжет двойная бухгалтерия и двойная   документация, особенно персональная – составленное личное дело в отделе кадров по месту работы,   это одно,  а   тщательно оформленная «ориентировка» на него в недрах органов политического сыска – это совершенно  другое.
       Лгут ли  так  называемые подлинные документы – паспорта, свидетельства о рождении, о браке и смерти, личные заявления?
      Лгут, если даже они оформлены по всем правилам государственной властью на имя какого-нибудь разведчика (или шпиона).  И в то же время, они не лгут, когда выписаны в свое время  и по насущной необходимости  законопослушному, рядовому гражданину.
      Все зависит от человека, от людей: от заказчика и потребителя.  Какое вам нужно зеркало, такое и изготовит его вам  зеркальных дел мастер – можно и потешное, кривое, а можно и  льстящее, увеличительное, а можно и магическое,  глядя в которое, якобы можно увидеть своё будущее…
      Какой нужен подлинный документ эпохе такой и изготовят  его  чиновники. Они могут  вам   даже  воспроизвести  давно  утраченный  подлинный аттестат успеваемости, и даже похвальный лист некогда неуспевающего гимназиста, нарушителя дисциплины,  отъявленного хулигана и  юного революционера. Главное в этом деле – наличие чистых подлинных бланков и печатей, всё остальное дело техники и  «исторической»  цензуры. И кто тогда посмеет сомневаться в исторической подлинности личных документов вождя?
      Известно так же,  как  много имеется и по сию пору множество  простреленных у самого сердца комсомольских и партийных билетов почти в каждом  областном музее.  А кто задумывался из нас, почему их так много? Неужели    пуля-дура  ищет только  пламенное сердце  партийного бойца, а не его остальные члены?  Даже опытный снайпер берет на прицел  в первую очередь только голову солдата, а уж потом в зависимости от обстоятельств  разные участки его тела…
      Вот лежат передо мной несколько десятков заявлений шедших когда-то на озере Хасан  в атаку рядовых красноармейцев с просьбой принять их в ряды ВКП (б)…
       У десяти заявлений один и тот же пафосный, неестественный язык, как будто  все они  писались заранее под диктовку политрука, только фамилии разные и дни месяца тоже разные, но написаны они были  за неделю до наступления.
      А может и в самом деле,  они писались под диктовку?  Ну, разве мог нормальный, полуграмотный мужик-красноармеец сочинить такой выдержанный  во всех своих идеологических тонкостях документ:
               
                «В комсомольскую организацию  N –ской  части роты ОБС-40.
                От Колесникова Василия.

                Заявление.

      Прошу комсомольскую организацию роты дать мне  рекомендацию для вступления в кандидаты ВКП(б). Защищая  с оружием в руках неприкосновенность границ  СССР, я хочу, если придется умереть, то только коммунистом.  Член ВЛКСМ с 1929 г.  16  февраля. Билет № 6289673,  Колесников В.».

      За день до генеральной атаки, 5 августа появилось еще несколько  подобных заявлений, но более в патетических  тонах, как, например, заявление  комсомольца  товарища Щедловского:
               
                «В партбюро при части 6820.
               
                Заявление.

      Я, как и все товарищи, тем более комсомольцы, учтя сложившуюся обстановку, считаю необходимым еще раз подтвердить свою преданность нашей партии Ленина-Сталина.
      Все требования выполню только по уставу, только отлично. Обязуюсь громить врагов беспощадно, быть только в передовых рядах, отдать жизнь за защиту родины, за её победу.
      Прошу не отказать.                Щедловский».
               
      И в таком духе еще несколько заявлений, все хотят умереть  только коммунистами. Отчего же молодым людям не хочется просто жить и верить в свою счастливую звезду в роли обычного комсомольца или даже того же самого, по выражению товарища Сталина, «честного, беспартийного большевика»?  А потому что вся эта идеологическая ахинея писалась под диктовку политруков начальника Главного политического управления  РККА товарища  Льва Захаровича Мехлиса. 
      Главному политруку Красной Армии эта ахинея нужна была для отчета о   большой работе по политико-воспитательной работе, проделанной в рядах Красной Армии и для…  успешного, громкого доклада на предстоящем съезде партии. А раз так, то, без сомнения, все эти документы-заявления от начала до конца лживы.
      И может быть на этом фоне  организованной  лжи самым искренним является заявление  танкиста, механика-водителя, написанное им в Военный Совет 1-й армии Краснознаменного Дальневосточного фронта, сразу же после военной операции на озере Хасан:

                В   партбюро  40-й дивизии
                От Румянцева Степана

                Заявление.

      Прошу зачислить меня в партию большевиков. Хочу  поступить на командирские курсы РККА, хочу всю жизнь служить в Красной Армии.

12 августа  1938 года.                Румянцев.


      В этом документе всё ясно – его автор писал о том,  о  чём   искренне  думал, а думал он верно: какая может быть  военная  карьера у беспартийного красноармейца, даже если он и самый лучший механик-водитель танка? Это, во-первых, а во-вторых, лучше быть живым членом партии,  чем коммунистом  посмертно, а в-третьих, лучше быть командиром танковой дивизии, чем бригадиром  самой знаменитой тракторной  колхозной бригады.  Нет, ещё раз нет, старое зеркало не ошибается! Зайчик никогда не ошибается, когда выбирает себе на бахче очередной арбуз.
      Ах, эти так называемые подлинные документы! 
      Как в них, в самых подлинных текстах,   можно отличить ложь от правды?   Что может  быть подлиней из всех документов кроме следственных  дел, где каждый допросный лист и даже абзац  подписывается собственноручно  подследственным?!  Увы, и  там  можно при желании обнаружить море  навязанной, внушённой лжи, случаев болезненного самоизвета-саморазоблачения, самоуничижения, которое  паче  гордости, признания, доходящие до  садомазохизма… Там существовал непрерывный конвейер фальсификации  уголовных дел,  с  бессчислееными ложными  справками и лжесвитедельствами. Все эти сомнительного содержания  доказательства находятся в заклеенных плотных конвертах, вскрывать которые и сегодня запрещено.
      Да, верно, в голову приходит самая, что ни на есть, банальная догадка: всему виной – пытки психологические и физические. А так ли это?  Нет никаких сомнений, что на предварительных допросах арестованных били,  происходила так называемая  психологическая обработка подследственных. Да,  такое  было, но при этом не вёлся протокол допроса. А почему?  Кто-нибудь об этом задумывался? Никто. А те из историков, кто  кое-как  и думал об этом, считали, что «врагам народа» признаваться было не в чем, что они были чисты, как ангелы, и  любые, нелепые показания  подписывали под пытками или в надежде сохранить жизнь. Последнее  утверждение  отпадает как сплошная нелепица. В самом деле, если я подписываю под пытками признания в государственном перевороте, или покушении  на жизнь вождя, разве я этим могу сохранить себе жизнь? Нет!
      Старое, добротное зеркало никогда не лжет. Передо мной лежат несколько десятков дел НКВД той эпохи. Вот два  довольно громких дела арестованных комдива Рокоссовского и комбрига Горбатова. Их тоже допрашивали с «особым пристрастием» следователи НКВД, одному даже угрожали раздавить сапогами детородные органы, вырвать глаза и  вложить их в ладонь допрашиваемого, но ни первый, ни  второй,    ни в чем не признались. Оба были освобождены…
      Маршал  Василий Блюхер не сказал ни слова о военном заговоре против Сталина, так и погиб на допросе. Единственно, что он признал, так это нечеловеческое обращение с красноармейцами  во время  военных учений,  длительных маршах пехоты без воды и пищи (солдатам вместо хлеба выдавалась солёная рыба), в результате чего от переутомления и жажды во время переходов гибли сотни рядовых Красной Армии…
      Подобную стойкость проявляли и другие арестованные, в том числе и женщины и дети. После  войны, например, следствие по делу Еврейского антифашистского комитета шло четыре года. Подследственными были  в основном «хилые интеллигенты» – не самые стойкие на земле люди. И всё равно: те, кто давал показания, давали их после многомесячных допросов. Некоторые так и не признали за собой никакой вины. А раз так, то эти документы, касающиеся этих людей,   не лгут,  и лгать не могут.
      И в то же время есть и другие материалы, написанные собственноручно, с абзацами и даже комментариями, «стойкими ленинцами, мужественными коммунистами,  советскими генералами и маршалами».
       Одним из таких  хитроумных признаний являются показания, написанные  в  Лубянской  тюрьме  Михаилом Николаевичем Тухачевским на 143 страницах. Не признание, а  чуть ли  социально-политическая монография.  Показания Тухачевского аккуратно составлены   из  нескольких  глав, с подпунктами, исправлениями и вставками. Написаны они чётким, ровным почерком со всеми знаками препинания, абзацами  и примечаниями.  В них подследственный поэтапно и тщательно вскрывает мельчайшие детали  военного заговора против Сталина и его ближайшего окружения, выдумать которые не смог бы ни один следователь. На всех листах данного дела нет ни одного пятнышка крови, потёков от  слез или слюны подследственного…  Старые  зеркала не лгут.      
      В нашем, земном мире нет никакой ценности, а если бы она в нём была, то не имела бы никакой ценности, ибо ценность, имеющая абсолютную ценность должна лежать вне этого мира,  там, где нет никаких предложений этики, которая не может быть выражена здесь, ибо она трансцендентальна. Эта  «больная философия» характерна для всех демонов эпохи просвещения и эпохи научно-технического прогресса. Немецкая философия противоречива и пессимистична, зато немецкая  теоретическая и прикладная наука, особенно практическая  химия  всегда была  на недосягаемой высоте. (1)
        В одном из моих  зеркал отобразились две реальные исторические фигуры –Иван Христофорович Айдинов и его супруга Зинаида Николаевна Айдинова(урождённая княгиня Львова) двое учёных-химиков, два практика, две жертвы своей эпохи.
        А вот еще одно дело НКВД за 1938 год. Оно касается уже не военного заговора, а дела «троцкистско-зиновьевской банды», проникшей   в  недра  Наркомата  тяжелой промышленности, находившемся под руководством  самого Серго Орджоникидзе, через одного  из его заместителей – Айдинова Ивана Христофоровича (Дело № 17581 от  14.12.37г.; Р-9479). Здесь всё чисто и благородно, ни одного кровяного пятна на протоколе допроса, только от вопроса-ответа под каждым абзацем меняется подпись несчастного Ивана Христофоровича, на последнем листе она уже – неузнаваема.  А что вы хотели?  С каждым признанием в страшных государственных преступлениях, начиная от мелкого вредительства и кончая диверсиями с одновременной гибелью ценных сотрудников, человек все ближе и ближе подводит сам себя к расстрельной стенке. А ещё в этом деле Айдинова мы видим самое важное обстоятельство: подследственный как  самый опытный  химик-технолог, как  это ни странно,  консультировал своих следователей в области  органической химии, чтобы их вопросы подследственному не выглядели безграмотными и глупыми, невежественными.  Несчастный инженер, он их жалел, не хотел, чтобы его могильщики не выглядели невеждами…
      И в самом деле, ну не могут  же следователи НКВД обладать универсальными знаниями великих ученых-энциклопедистов!
      Это  уже потом,  через   десятки  лет,  из этих служащих карательных органов деятели искусств,   всех видов и  жанров, особенно в  кино,  сделают сотрудниками  «компетентных органов».
       А тогда в основном это были люди случайные, верхогляды, которые по возможностям своего высшего,  властного превосходства  над бесправными учёными могли  присваивать чужие знания в своих корыстных целях. В  начале  следственного дела  они пользовались услугами зависимых от них во всех отношениях  специалистов-академиков, а потом, играя на слабых местах самого учёного-арестанта, приобретали в данном деле необходимый научно-технический лексикон, а дальше уже было дело техники. Что говорить, первые два поколения ВЧК-НКВД в основном были полуграмотными людьми. Не верите?  Прочитайте, так называемые  рабочие материалы НКВД.
      Ну  да  аллах с ними, с этими  детьми случая.  Дело   в ином. В чём, например, загадка столь быстрых признаний  всех  бывших советских генералов и маршалов, высокопоставленных наркомов и их доблестных заместителей, хозяйственников самого высокого уровня? Это просто нереально – в такие короткие сроки довести такое количество людей до состояния, в котором они  покорно подписывают любые поклёпы на себя и других. Однако это было, и старое зеркало не врет.
      Сколько было придумано разных объяснений, чтобы оправдать удивительную нестойкость перед следственными органами красных генералов, а с ними  и, уходящей в небытие,  хвалёной «ленинской гвардии».  Здесь указывались и пытки, и изуверские психологические трюки,  типа уговоров о том, что признание жертв нужно для пользы партии, и даже применение психотропных средств. И  только одно объяснение, лежащее на поверхности, было не замечено, коварно  ускользнуло от пристального внимания нынешних, заказных, платных и модных историков.
      Представьте себе, что перед арестованным заговорщиком, вредителем, шпионом, следователь выкладывает на стол многочисленные, подлинные доносы своих сослуживцев и соседей, а также и товарищей по заговору, по инакомыслию, по общей идее.  Несчастный подследственный читает показания-доносы  на себя, и видит, что и то правда, и это правда, и там тоже правда – да говорил я это, да сомневался я в этом, да не нравилась мне эта жизнь, но она и другим  тоже не нравилась, черт возьми.  Ладно,  я с этим согласен, но зачем мои друзья и близкие предали меня?  За что? 
      Вот он удар неотразимой силы! Именно тогда человек может сломаться  сразу и заговорить в тот же день, в день первого предварительного допроса. Именно тогда теряется у подследственного вера в человека, именно тогда иссякает у него воля жить. Жить в кругу предателей тошно, невыносимо и бессмысленно.
       Старое зеркало  не лжет, а зайчик никогда не ошибается.  Не верите?  Если не верите, тогда пойдите на сельский рынок в июле-августе и,  если вам повезет, и   вы увидите на кожуре  одного из арбузов  две белых отметины от  передних  резцов зайца,  то смело берите этот  чудо-плод,   –  арбуз будет самым лучшим в мире, самым вызревшим, самым ароматным, самым сладким.  Зайчик никогда не ошибается!  Да!  Это истина!   И старое зеркало, как и  честный документ, тоже  никогда не ошибается.
      Я склеил разбитое зеркало, но не полностью. Много, очень много осталось мельчайших осколков на полу.  А реставрированное мною зеркало стало походить на кошачий глаз с вертикальной,  черной  щелью посередине.      Говорят, что глаза кошки – это окна в иной мир. 
       Я  всмотрелся в чёрную щель  и  понял, что соприкосновение с  мраком – чудовищная, надмирная трагедия нашего ХХ века.
       Я склеил разбитое зеркало, и у меня получился некий  текстовой триптих эпохи, которую многие до сих пор  называют эпохой сталинизма, а я, почему-то, продолжаю называть  этот  период  эпохой крушения  русского  добротолюбия.  Но прав ли я, если многие в этом  со мной  не согласны?  Не знаю, и не хочу знать.  Получилось то, что получилось – текстовой триптих из информации склеенного зеркала. И не больше…
      Хотя некоторые  читатели-критики (а сегодня они  ещё есть) утверждают, что у меня получился некий документально-психологический роман, который, по их мнению, намного правдоподобней  некоторых современных  исторических монографий  и научно-популярных  книг об этой «славной»  эпохе. Не знаю, так ли это, видимо читателям-критикам видней, ведь все они вкупе  намного умней и мудрей меня, одинокого, жалкого реставратора прошлого…
      Некоторые из читателей-мудрецов считают, что  я  мало рассказал о том, о чём мне поведало склеенное  зеркало, мол-де, надо было бы поведать обо всём  масштабнее, а не так как здесь – о  Лаврентии Берии, об Иване Айдинове и его жене Зине. Если уж  имеешь дело с эпохой, обними её нежно за талию и погладь  её чуть пониже…
       Что ж, может быть некоторые читатели моих рукописей и правы – да, надо делать всё  масштабно,  солидно, крепко и  на века,  но не всё от меня зависит, а  только от Бога.  Даст Он мне ещё некоторые силы и несколько лет жизни, может быть,  и появится когда-нибудь  фундаментальная  трилогия  об истории  человеческой глупости под скромным названием: «Я склеил разбитое зеркало»…
      Может быть. Может быть. Вот оно…
               
               
                СТАРИННОЕ ЗЕРКАЛО
               
                Я – зеркало, я отражаю,
                Не потакая никому,
                И ничего не искажаю
                По разуменью своему.
                А суеты и безобразья
                Я насмотрелось на веку,         
                Которыми   ни в коем разе
                Я поделиться не могу.      
                Я разобьюсь, когда устану,
                Как  разбиваются  сердца,
                Но в глубине моих кристаллов
                Всё будет видно до конца. 
                И в каждом  дребезге блестящем
                Да отразится лунный лик!
                Пусть даже в бытности летящей
                Он на мгновение возник.

                Анатолий Брагин
               

         
Авторские примечания.
1. Эти вечные повторения и вариации на электомагнитную тему о вечной Жизни. Уход и возвращение. «Ты возвращаешь  человека в тление, и говоришь: «возвратитесь, сыны человеческие! Ибо  пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний…» –  говорится в Библии об идеальном  Времени  и о  Тысячелетнем Царстве Божьем (Пс. 89,4).
Вне этого мира, вне нашего материального мира, должно быть идеальное Время, когда наши «состоявшиеся» души в некоторой степени корректируются и получают новый импульс от Мирового Сознания и меняют Знак Бытия (Карму?) для дальнейшего  познания прямого Знания. Как долго это длится? И каким образом воспринимается в «потусторонней» Вселенной (в Царстве Божьем) идеальное Время, сочетающее мгновенность с неподвижностью? Достаточно продолжительным, но не вечным. Даже в привычных для нас категориях линейного времени, вся эта  божественная Идиллия, увы, представляет собой всего лишь  неуловимый миг. Вспышка могучей гипнотически-созерцательной воли, и смутное ощущение простого факта: земная жизнь есть вынужденная (случайная?) «командировка» в Ад.  А вслед за  ним сверхглубинная интуиция порождает столь же размытое предчувствие обычной формы личностного бытия, вплоть до  райской  жизни на  благодатном русском  Острове  Блаженства. И правда, доколе терпеть? Не должно быть вечных мук  как и  вечного блаженства И не нами, не нами, а вельми мудрыми людьми  сказано: «Знаем, что вся тварь стенает и мучается доныне» (Рим.8,22). Люди чувствуют «потустороннее» всеединство и, сами того не понимая, в глубине души предпочитают  иные миры. На подсознательном уровне они, как магнит притягивают человека к себе. Отсюда непроизвольная мотивация совершить «досрочный побег из Ада, пройти  все мытарства и Чистилище и оказаться в Раю. Такая перспектива более привлекательна, нежели мучения «на жестокой, проклятой земле» (Колыме). Особенно  часто  этот феномен проявляется перед зеркалом. Что в нём  видит «третий глаз» каждого из нас? Отражение  бесконечного взаимного истребления  двух типов актуальной реальности? Последовательное тяготение «ассиметричной симметрии»»  к симметрии «правильной» (нашей, привычной)?  Астральные, эфирные образы «антилюдей из зазеркалья»? Иногда их контуры  выхватыаются из «пустоты»  холодных зеркал чувствительной фотоплёнкой, особенно при яркой магниевой вспышке и через отражение  в зеркале и тогда   холодеют наши сердца от мистического ужаса, ибо  непосредственного доступа к информации, находящейся за световым барьером, ни сами люди, ни их самые  сверхчувствительные  приборы до сих пор  иметь не могут. Сложным и непостижимым  остаётся для нас это проявление в зеркале  упорядоченно сложившихся на миг форм «тонкой материи», близкое присутствие  антиматериальных структур, их зримое  пространственное углубление   за материальный барьер.