По мотивам нашей истории

Не выпадать из контекста


Как жалко, что люди не прислушиваются к кошкам и котам! Как жалко, что люди пекутся о какой-то культуре, забывая о продуктах. Между тем продукты нужно обнюхивать тщательно, чтобы не съесть чего-нибудь вредного.

Кошка Киррико и в ус не дула, что такое культура. Тем более она и понятия не имела, что такое история или генетика.  Киррико просто знала, как надо себя вести в обществе или наедине. И кошка помнила. Она вообще ничего не забывала. Ее память жила на кончике хвоста, пушистого и длинного. С генетикой тоже все просто: кошкина пра-пра-пра-пра-прабабушка передала много рассказов, достойных того, чтобы навсегда поместиться на кончике хвоста и время от времени ударять хозяйку по боку, чтобы не забывала.

Так, например,  Киррико различала вагоны, когда их считала, сидя на железнодорожной насыпи. Открытые платформы, пахнущие хвоей или берестой, были самыми бесполезными. В таких прицепах возили лес. Мышей не водилось, потому что не было там ни продуктов, ни людей. В закрытых поездах ездили разные пассажиры...

Одну историю про длинный закрытый поезд Киррико расскажет своим котятам, когда они подрастут, а те своим, итак из поколения в поколение должна передаваться память на кончике хвоста.

Кошкам на поезде можно уехать очень далеко и даже пересечь государственную границу. Важно вернуться, как это и сделала пра-пра-пра-пра-прабабушка Мурка, пользуясь кошачьим статусом. Занесло Мурку бог знает куда, в далекую Сибирь. По шпалам она туда и попала. Однажды зимой, когда было очень холодно и дрова лежали вдоль насыпи обледеневшие, кошка запрыгнула в закрытый вагон, набитый людьми. Мурка решила, раз много людей, можно отогреться, а потом опять отправиться своим ходом, по шпалам. Держала путь кошка на восток, туда, где солнышко восходит первым. Далекие предки были родом оттуда, и решила Мурка навестить их, не ведая, через какую страну придется пройти.

Дома людей кошка не боялась, но сторонилась в чужой Сибири. Все здесь казалось странным, непонятным, а порою и смешным. Разных людей было так много, что терялась Мурка среди большого количества сапог и ботинок, валенок и туфель на каблуке. Запахи гари, пороха и сторожевых псов особенно заставляли держаться Мурку настороже. Злые собаки растерзали бы ее, если бы не солдаты, державшие овчарок. Да и умела Мурка прятаться, передвигалась она по ночам, когда солдаты с овчарками спали где-то далеко от дороги, в каких-то своих лагерях. Заборы с колючей проволокой Мурка всегда обходила, стремясь к станциям, где находились бабушки и ребятишки, подкармливавшие бродягу. Мурка прекрасно охотилась, находя на шпалах грызунов, не гнушаясь и птицами.

В тот морозный день кошка запрыгнула к людям в вагон, потому что оголодала и почувствовала: дальше идти трудно. Внутри были мужчины, парни и старики, больные и здоровые, веселые и задумчивые, злые и добрые. Кошка сразу выбрала защитника — молодого доброго парня, горячего телом и с открытой душой. Он пригрел ее на груди и не выпускал почти всю дорогу.

Посреди вагона находилась печь, рядом с которой лежали ледяные дрова. Люди мерзли и пытались разжечь печку. Мурка с Яном — так называли парня — сидели в сторонке и молча наблюдали, как самые отчаянные бросались на деревянные кровати, нары, и выбивали ногами доски. В это время другие мужчины возились с подметками от сапог, поднося к ним горящую деревянную палочку, лучину. Много чему научилась Мурка во время этого путешествия! Узнала много слов, обычаев и характеров.

Ян был очень ласков с ней. Они спали вместе у самого выхода, куда почему-то оттеснили парня старшие. «Пусть кошка тебя греет!» - сказал один недобрый человек и ударил Яна. Мурка теснее прижалась к защитнику, промолчала. Ночью Ян плакал, а Мурка вылизывала ему волосы.

Печь не топила, как следует, и в вагоне было холодно, несмотря на дыхания десятков людей. Мурка не расставалась с Яном, хотя понимала, что с парнем творится неладное, и что ей надо бы позаботиться о себе. Можно сменить покровителя или выпрыгнуть ночью из вагона, чтобы продолжить путь. Кошка уже отдохнула, ее подкормили хлебом, и дорога позвала следовать своим ходом дальше. Страна рождающегося солнышка манила Мурку, а зов родственников как бы шептал: «Бросай этих людей, сами разберутся!»

Кошка решила уйти ночью. С Яном уже давно что-то происходило. Его тело перестало согревать, сердце билось слабо, и все ближе и ближе они с кошкой пододвигались к самому краю вагона, к огромным щелям, откуда несло студеным воздухом. Посреди ночи Мурка заметила, что парень разделся, скинув с себя ватные штаны и тельняшку. Почти голый, он был ледяным, как труп в снегу, такие находки Мурка встречала на железнодорожном полотне в Сибири. 

Как жалко, что Ян перестал с ней разговаривать! А ведь она узнала его историю. Они были родом почти из одних мест, с теплого и богатого запада. Оттуда, где много полей и хлеба, мышей и довольства, хозяйства и порядка. Ян работал в поле, собирая урожай на себя, кормил семью, а когда началась война, пошел воевать. Попал в плен, а теперь вот в этот поезд. Он рассказал ей, как скучает по дому, родной Латвии, как любит свою Родину и как ненавидит какого-то Сталина. Имя последнего Мурка слышала много раз от разных-разных людей и решила, что это главный людоед в той стране, через которую ей пришлось идти.

Сейчас ее друг почти не дышал. Он лежал раздетый у самой двери и, по-видимому, не хотел бороться за свою жизнь. Мурка сидела рядом, склонив головку, и жалобно мяукала. Из людей никто не подошел. Никто не протянул руку помощи. Никто не откликнулся.

В этот момент хвост Мурки зашевелился сам по себе. Со всей силы он ударил кошку по боку, и та бросилась в ярости на ледяное тело парня. Мурка вонзилась когтями в самое сердце, расцарапала до крови грудь Яна, как будто пытаясь вырвать почти остановившееся сердце.

Кошка боролась за жизнь человека и победила, отстояла друга. Поведение Мурки привлекло людей, они столпились вокруг и сначала молча наблюдали, а потом оттащили Яна поближе к печи. У самого главного и авторитетного пассажира нашлась фляга со спиртом. Яна стали растирать, и кошка поняла, что она свою миссию выполнила. Мурка незаметно, под шумок, проскользнула к щели, и пока еще не рассвело, спрыгнула на железнодорожную насыпь...