Николай. Письма 1988-1990 гг

11.05.88 (записка) 

Алла! Мне тоже сейчас очень трудно. Нужно время, чтобы залечились раны. Не надо спешить, иначе наломаем дров. Мой телефон (рабочий), где я бываю по четвер-гам до обеда – 277-28-01. Целую. Николай.

P.S. Если все так, как написано в поздравлении (открытка прилагается), все бу-дет хорошо. Очень жалею, что вернул тебе стихи, которые ты мне писала про меня. Они мне очень нужны. Эту открытку я тебе оставляю для прочтения и заберу ее при ближайшей встрече, я тебе ее не возвращаю.

17.05.88

Объявление! Меняю стихи на день рождения (записная книжка) на свидетель-ство о браке. Целую. Николай.

С 8 июня по 5 июля 1988г Алла и Маша жили в Пицунде, Коля - у нас дома, с моей мамой.  В Пицунду от Коли пришло два письма. К сожалению, они не сохра-нились.

01.11.88

Алла и Маша! Кушайте торт. Алла! Используй два ноябрьских талона на сахар для своих друзей. Николай.

P.S.  Поставь печать.

02.04.89 (от сестры Николая - Аллы Бабенко)

Здравствуйте, Алла и Коля! Вот решила написать вам письмо. Во-первых, спа-сибо за фотографии и икону, все получила. Во-вторых, приезжайте к нам в гости все-гда, в любое время!
Я была в отпуске в феврале. Побелила и покрасила подсобные помещения: кух-ню, ванную, коридор. Так сказать, развлекалась во время отпуска. Света и Лена при-езжали на каникулы. Сейчас все учатся, мы дома втроем. Володя, я и Саша. Текучка заела: работа, домашние дела, магазины. Вот сегодня выбрала время и пишу вам письма. Лене, Свете и вам. Погода скверная: дождь, снег, слякоть, ветер. Ждем сухой погоды.  К маю будет хорошая погода.
Алла и Коля! Как вы поживаете, чем занимаетесь? Вам, конечно, легче в смыс-ле проживания в таком прекрасном культурном центре, чем нам, провинциалам. В этом году исполняется 30 лет, как я работаю на ОХМК. Собиралась в отпуск в Моск-ву, просила путевку в Измайловский комплекс, да где там. Разве нам дадут, не заслу-жили, а хотела просто отдохнуть, походить с экскурсиями везде. Очень я обиделась на наш профсоюз. Да ладно, дело прошлое. Дома «отдохнула». Коля! Нам приобрели для технического отдела 2 компьютера, один персонально для моего родного бюро нормирования, не дадут спокойно доработать до пенсии, сам уйдешь. Как ты думаешь, по готовой программе я что-нибудь соображу, или лучше сразу на расчет? ( Я шучу, так как покуда освоят, пройдет немало времени). А я по специальности и рентгенщик, и шлифовщик, и электромонтер (это вторые профессии) к моей инженерной должности.
В кооператив ни в какой не вступаем, Володя собирается этим летом заняться бахчами, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы ни плакало. Мне некогда этим занимать-ся, у меня внук, который взрослеет и вместе с ним надо решать его проблемы. Этой осенью он идет в первый класс! Это неимоверные испытания в первую очередь роди-телям. Саша читает бегло, считает, а вот писать не хочет. Это уже наша с ним больная проблема. Мне осталось «отбарабанить» еще два года. Сейчас Света заканчивает 3-ий курс. Я так уже устала, а с учебой проблем добавится.
Вот вам и описала наше житье-бытье. Выписала пластинки: романсы в испол-нении Образцовой, популярные оркестровые пьесы, 3-4 пластинки Высоцкого.
С удовольствием слушаю, Коля, все эти вещи (кроме Высоцкого), знакомые мне еще с улицы Матросова, дом 16.
Володя и Витя ведь еще в свое время увлекались классикой, а сейчас, слушая эти вещи, я возвращаюсь в дни, прожитые в г. Магнитогорске. В общем, заканчиваю. Целуем. Алла, Саша и Володя. Привет Таисии Васильевне. До свидания!

9 апреля 1989г – последний день совместной жизни Аллы с Николаем.

28.04.89. (Запись из дневника Аллы).

«Я получила по почте Колино исковое заявление  о  разводе  -  повестку  в  суд  и  письмо,  которое,  видимо, предполагалось зачитать на суде, намеченном на 30 мая. Это письмо резануло меня своей неожиданной грубостью и явным искажением очевидных фактов. Поражала даже не столько его оценка наших взаимоотношений - в  конце концов, каждый имеет право на собственное видение происходящего, - сколько форма изложения этих фактов. Некоторые, мягко говоря, нелитературные выражения объяснимы в устной речи раздраженных и выведенных из себя людей, но выписывать подобные обороты на бумаге, зная, что они будут зачитаны судебным секретарем в присутствии посторонних, значит совершенно не  уважать  себя. Это заявление убивало меня наповал,  я едва могла  поверить, что его написал человек, которого я любила и которого, как мне казалось, неплохо знала.  Письмо представляло собой эмоциональный поток  жалоб  на  меня, вступившую  с  ним в близкие отношения без любви, принудившую его зарегистрировать брак и требовавшую деньги на свое содержание, постоянно оскорбляя при этом его мужское достоинство».
(По прошествии нескольких лет это письмо я уничтожила -  не хочу хранить ничего, что делает меня злой). 

04.07.89

Дорогая Алла! Вот нас формально и ничего не связывает. Но чем больше про-ходит время, тем ты мне становишься дороже! Те два года, что мы были мужем и же-ной, были для меня страшно тяжелы и ужасны, но только сейчас я понимаю, что это были муки счастья. Сейчас я все вспоминаю с нежностью, особенно период май-июнь перед твоей поездкой на юг. Наконец-то я понял, что твое дерганье меня было не сры-ванием злобы на мне, а попыткой приблизить меня к тому светлому идеалу настояще-го мужчины, который ты хочешь видеть в своем муже. Чего же мне хочется сейчас? Мне хочется, чтобы ты была счастлива. Моя роль в твоей жизни была таковой, что я «помог» ответить тебе на вопрос: кто твой муж. Ты всегда любила Валеру, и твой иде-ал настоящего мужчины – это идеальный вариант Валеры. И только от того мужчины, кого любит женщина, у нее рождается ребенок. (Маша).
У меня остались твои стихи ко мне, твои письма, твои фотографии. Они фор-мируют во мне идеал настоящей женщины, которая очень походит на тебя. Мне не важно, веришь ли ты сейчас этому письму, но доказательством моей искренности по-служит наша с тобой встреча через много лет, когда своими светлыми мыслями о тебе я заслужу твоего прощения. Итак, я думаю о тебе только светло. Я не прошу у тебя прощения, Алла, я его заслужу. Самое страшное для меня сейчас это то, что сейчас, в настоящем и будущем тебе будет очень трудно и тяжело: тебя никто не понимает. Ко-гда я начал тебя понимать, я сделал ненужный, непоправимый шаг – развод. Я только сейчас понимаю, что было несколько других вариантов (скажем, пожить год друг без друга – это ты предложила, пожить, осмыслить свои ошибки, вернуться обновленны-ми друг к другу, как после твоего, да и моего отпуска в прошлом году).  Но самый главный вариант – это бережное отношение друг к другу. Алла! У тебя доброе сердце, но острый язык. Твой язык сыграл роль могильщика нашей любви и нашего брака. А любовь была – по крайней мере с моей стороны. И мне не стыдно сознаться в этом. Спасибо тебе, Алла, за то, что я любил тебя. Я не жалею, что был твоим мужем. Жизнь была трудной, но не серой. А сейчас я мечтаю о том времени, когда ты мне улыбнешься. Не спешу ставить штамп в паспорт о разводе. Страшно. Мучают иллюзии, что не все потеряно.
Прощай, непонятое счастье, потерянная любовь. Будь счастлива с Валерой. Моя вина, что я нашел тебя слишком поздно, и нет мне за это прощения.
Твое несчастье Николай.

P.S.  Алла! Будь счастлива, это будет мне утешением. Ты мое несостоявшееся счастье.

05.07.89

Милая, Алка! Так много хочется сказать тебе хорошего, что не знаю, с чего на-чать. Может быть, придется повториться, что я тебе сказал, но у меня в голове все пе-репуталось, что я тебе сказал и еще не сказал. Оказывается, я тебя любил всегда, с на-шего знакомства и до сих пор. Вот почему я так долго тянул и не решался уйти. Ах, Алка, зачем ты меня бранила, ведь по пустякам? Ты не убила во мне любовь к тебе, но загнала ее так далеко, что с тоски захотелось уйти куда глаза глядят. И только после уходов, когда я могу чувствовать к тебе то, что есть на самом деле, любовная тоска к тебе расцветает пышным цветом. Это май прошлого года, это и то, что происходит со мной сейчас. Я не просто люблю тебя, я хочу любить тебя. Мы, вероятно, встречались с тобой в прошлых жизнях, потому что мысли, цели, взгляды у нас с тобой одинако-вые. Вместе нам с тобой тяжело, однако врозь еще хуже. Развод лично для меня пока-зал бесполезность попыток ухода от тебя: мы связаны намертво. Мы приручили друг друга, и разлука только доказывает это. Я наколол дров и теперь твоя очередь делать в отместку мне (возмездие, но все равно зачем?) ряд ошибочных действий. Ни Валерий, ни кто-либо другой тебе не нужен. Но ты должна убедиться в этом на личном опыте. Я тебя на это спровоцировал (проклятый развод!) и за это буду расплачиваться. Но ты все равно вернешься ко мне, и мы будем вместе. А пока будь с Валерой, это моя вина, что я не сберег тебя. Не расписывайся только, и не ставь штамп в паспорте о разводе. Более того, я предлагаю вместе съездить, забрать выписки о разводе на глазах друг друга, порвать на месте и развода не было. Не хочу жить со страхом, что в любой мо-мент ты можешь взять выписку и поставить штамп в паспорт. Ты для меня, Алла, же-на, друг и учитель. Перестанешь быть женой, останешься другом и учителем. Но уже не исчезнешь из моей жизни. Буду как Рашид безнадежно любить и помогать, чем смогу. Но я уверен, что мы созданы друг для друга, и твои отношения с Валерой до-кажут это. Даже если вы поженитесь (со штампом или без) это ненадолго. Но я с этим смирился, это следствие моей вины. Я вернусь к тебе, вернусь на любых условиях, но, увы, это будет не скоро (а вдруг не вернусь – страшно!) Но я счастлив, Алка,что люб-лю тебя: в каждой женщине я ищу тебя, и если в ней нет ничего от тебя, даже не очень хочется разговаривать. На работе уже давно знают, кто из девушек мне нравится, по-тому что они напоминают мне жену Аллу.
Не страшно исковое заявление. Страшно, что я опустился до развода. Не могу понять и не могу себе простить, зачем это было нужно, что я добился? Разбитого ко-рыта?
Ты во многом была права, Алла, в том числе, и о сексе. Мне не нужно твое те-ло, мне нужна ты. Целиком и полностью.
Что я могу тебе обещать? Трудное счастье. Грызня между нами будет и не за-вуалированная любовь: цветы, ласковые слова, искренние, не из-под палки, нежность. Не будет больше  разводов и уходов и угроз об уходе. Все командировочные деньги как запросила. Все остальное в рабочем порядке. Самое главное, Алка, это любовь. Будет любовь, будет все. А пока надо ожидать возвращения друг к другу, ведь то, что сделал я – это спуск снежной лавины: спустил махину и жалей не жалей она сметет все напрочь на своем пути.
Алла! У меня к тебе просьба – совет. Не делай ничего назло мне. Ведь все, что сделал я, это было сделано назло тебе. Из мелочных обид сделал крах совместной жизни. А ведь нет смертельных обид, которые нельзя простить. Я не только прошу у тебя, Алла, прощения за все. Я заслужу это прощение. Я уже начал исправлять ошиб-ки, и твои счастливые глаза даже чужой жены (как тяжело писать – чужой жены) бу-дут мне утешением и наградой. Сейчас в любом случае мне не следует показываться тебе на глаза: полгода, как минимум. Но я не могу, я должен хоть изредка видеть тебя, твои глаза. Страшно слышать твой убивающий меня голос. Ну, что ж, поделом мне. Был бы умнее, все было бы по-другому.
А сейчас, честно говоря, не могу вспомнить ничего плохого. Вспоминаю лыж-ные поездки в Солнечное, Павловск. Экскурсию в Орешек.
Помнишь наше свадебное путешествие? Оно очень символично. Сначала боло-то, затем водопад, и только потом хорошая, нормальная дорога. Так, кажется, и будет в нашей с тобой жизни. Болото (склоки), водопад (развод), нормальная дорога (нор-мальная жизнь).
До свидания, любимая.

P.S. :
 
Алла, я никогда не забуду тебя: это мое счастье и проклятие, это мой крест.
Валера – это иллюзии. Не злорадство это, это боль за тебя.
Не руби с плеча, не бери пример с меня.
Алка, а ведь во всем виноват я!





13.07.89

Любимые места из писем А.К. к Н.Б. (письма в армию весной 1987г):

…А во мне меня – множество, и столько непохожих, ни в чем не совпадающих!
…А любой муж (увы, еще не верю, что бывает иначе) всегда гость: хорошо принимаешь – гостит, плохо – убежит, где попроще. Не обижайся, Коля, я стараюсь писать откровенно, все, что наболело. А как мечтается о таком, что придет не как гость, а как свой, для которого все мои беды и заботы станут его кровными, кото-рому не надо подсказывать, который бы сам все видел, понимал и не считал бы за обязанность, а за свое желание. Такое приходит после многих лет совместной жиз-ни, а у меня ее никогда не было. Что могу дать? Свои 36? Свою любовь? Свой труд-ный нелюдимый характер? Горько, грустно и страшно, и моя кошка заранее готовит прыжок в кусты, дать деру, пока не поздно, пока не больно, только не к кому-то (его просто нет), а от кого-то, кто уже есть, и которого уже больно терять (я имею в виду тебя, Коля).
Я для тебя не потерян и сейчас.

…С кем смотреть хорошие фильмы? Стало очень грустно, и жизнь вдруг ста-ла бесцветной. Не будет ни наших сидений на скамеечке или в парадке (спасибо тебе за них, Коля, за то, что подарил мне дни молодости,
Спасибо тебе за это же, Алла!
а не ограничился просто семейными отношениями, ведь праздник – не в них, это понимаешь лишь тогда, когда теряешь эту романтику начала).
Разлука сближает, уход разлучает.

…Есть в этой разлуке смысл и необходимость: не для того, чтоб передумать и переменить, нет, чтоб поскучать, оценить и привыкнуть к мысли, что нет больше тебя и меня, а есть мы.

Мы двое и нужны друг другу, а это редкость, счастье, которое надо беречь и лелеять.
Лучше не скажешь.

…А какова моя природа к тебе? Коля, я все время меняюсь, ты меня прируча-ешь понемногу, и сам это прекрасно замечаешь. И где-то хорошо и целесообразно нам побыть в разлуке (мне побыть в разлуке). Помнишь, ты как-то на новогоднем вечере сказал фразу, на которую я внешне, умом, обиделась, но интуитивно точно поняла и приняла: «больше всего ты мне нравишься, когда тебя нет». Когда тебя нет, мне уже никого не нужно, кроме тебя, и я вспоминаю лишь то, что нас сближает. Дело не в тебе, Коля, что я плохо приручаюсь, никто другой не сделал бы этого лучше со мной, я слишком долго была одна, если не сказать всегда, так как  в замужестве я чувствовала себя в такой же мере одинокой, если не больше. Мне вообще всегда лучше одной.
Тяга к одиночеству – это наша с тобой общая черта: мой уход горькое тому до-казательство.

…Коля, я не хочу никакого пессимизма в наших мыслях на будущее, мы и так ими переполнены по своей природе. Давай раз и навсегда решим: будет трудно, но мы оба будем стараться, чтоб было легче, потому что порознь будет обоим еще хуже.
Этим сказано все: мы должны быть вместе. Собственно говоря, мы вместе, а мучаемся от того, что пытаемся освободиться друг от друга. Но не все потеряно, пока хотя бы один из нас цепляется за другого. Настойчивости в налаживании отношений я научился у тебя, Алла. Какая ты в этом плане молодец! Неудачные попытки с каждым разом все больше расхолаживают, каждая попытка унижает и до слез расстраивает, но счастливый конец (примирение) все окупает.

…Коля, пиши, не стесняйся, все, что мешает тебе во мне,
Если хочешь, с удовольствием опишу.
я не сразу, но изменюсь и буду стараться быть такой, как надо, какой тебе хочется, как будет лучше для нас. Пиши побольше, почаще.
Спасибо, лапушка!

…Я не хочу, Коля, чтоб ты жил просто, по течению, ища, где лучше. Я хочу, чтоб ты рос вместе со мной и быстрее меня, чтоб я могла постоянно смотреть на тебя снизу вверх.

…Уж скорее бы получить от тебя письмо, длинное, откровенное, ласковое.
Алушка! Сразу же за этим письмом я напишу тебе письмо исповедь мужа Ни-колая, где опишу все, что мне понравилось и запомнилось за время нашей совместной жизни. Это поможет глубже понять друг друга. Ведь мы до сих пор не знаем друг дру-га: есть интуитивная тяга друг к другу и вера в то, что каждый нужен другому.

…Почувствовать бы в тебе ласку и опору, силу и мудрость. И не рассчитывай, что у меня к тебе будут материнские чувства, как ты мне усиленно предлагаешь. Ес-ли не захочешь или не сможешь быть сильным и уверенным, умным и надежным за-щитником – ВЫГОНЮ!
 Я тебя из своего сердца не выгоню уже никакую. Я целиком тебя принимаю, и ту, которая бросалась на меня с кулаками, и тем более, ласковую, любящую со счаст-ливыми глазами, немного застенчивую.

…Не жалость меня к тебе влечет, а вера и надежда, вера и надежда, что ты станешь мне опорой и другом.
До сих пор надеюсь, что ты станешь мне опорой и другом. Как и ты.

…Коля, не пойми мои письма так, что я учу тебя. Это то, что я поняла сама для себя, свои ошибки. Я скорее учу себя, мне просто нужен человек, перед которым я могла бы высказаться, а его нет.
Алла, мои письма тебе, это то же самое.

…Тебе проще уйти в себя, решив, что тебя выгнали. Это означает одно: ты меня не любишь. Тот, кто любит, сначала действует, а ты превыше всего бережешь свое Я и боишься уронить себя. Любовь не унижает, ты ничего в свои 35 еще не по-нял. И мне очень жаль. Я оптимистка и верю, что когда-нибудь раскачаю тебя, под-ниму из твоего сна и пассивности, научу понимать других и не быть потребителем…  … И к почтовому ящику буду бегать впустую, веря, что тебе когда-нибудь захочется писать мне каждый день, и найдется, что сказать.
Жуткое сбывшееся пророчество.

…И хотя я не люблю цитат, но здесь подарю тебе одну, которая где-то для меня играет роль мантры: «желай того, что бесконечно выше и бесконечно далее тебя».
Спасибо за подарок. Желаю идти вперед вместе с тобой.

Коля, мне все-таки очень грустно. Захоти, пожалуйста, быть надежным и сильным, я жду от тебя только этих слов. И, пожалуйста, пиши как можно чаще. Я хочу понять тебя до конца. Не бойся ничего, все зависит от нас.
Алла. Я не знаю, что дал я тебе за эти два года. Но ты настолько здорово в луч-шую сторону своего любимого ученика Бабенко, что просто обидно будет, если я буду принадлежать какой-нибудь другой женщине. Ты дала мне толчок, и со мной начались необратимые положительные перемены. И ты, Алла, меняешься в лучшую сторону. Ты никогда не бываешь мне так дорога, как сразу после занятий: такая одухотворенность! Но я не хочу быть обузой для тебя – это должен быть союз равных. Темного прошлого нет. Есть будущее. Светлое или темное. Надо хотя бы попробовать выбрать светлое и радостное. В этом я тебе союзник. А темное прошлое – это пища для самоанализа. И копаться в нем надо, чтобы не повторять ошибок для будущего, а не для того, чтобы терзать друг друга.

…И еще, милый мой, добренький толстенький Коленька! Очень хочу слышать от тебя слова ласки и иногда похвалы, пусть даже авансом. Мне сейчас страшно трудно и очень важно, чтобы кто-то в меня верил и поддерживал.
Сколько угодно и в любом количестве, и самое главное, искренних!

…И все-таки, спасибо, Коля, за то, что ты есть, за все то хорошее, что у нас было и за то, что будет. Я постараюсь, чтоб тебе было со мной хорошо и надежно, постараюсь менять свой характер и быть настоящей женой. И надеюсь, что ты бу-дешь умницей и сделаешь из меня нормальную женщину, которая во мне заложена, но не проявлена. Я не о сексе, вернее, не только о нем.
Спасибо тебе, Алла за то же самое. Даже если ты уже никогда не вернешься ко мне, я своими добрыми и светлыми мыслями о тебе буду строить из тебя ту самую женщину, которой ты хочешь стать и которая нужна мне. Я уже строю твой образ. Я, ты скоро это почувствуешь. Добрые мысли творят чудеса.

… Коля, у тебя, наверное, на языке вполне законный вопрос о любви. Пока я об этом не хочу писать. Той сумасшедшей влюбленности, как бывало, застилающей гла-за, не было и нет, но ни к чему хорошему она не приводила. Но тихо зреет очень хо-рошее чувство, которое не стоит на месте. Во всяком случае, поворот назад ему не угрожает. У меня нет сомнений в своем выборе, Коля, это главное. И все будет хо-рошо, я быстро откликаюсь на то, как аукнется.
Уже за одно, что тебе нравился, Алла, я запомню тебя на всю жизнь. Не сберег – моя вина. Но у меня есть надежда, что не все потеряно, что настанет время, и загля-нем в глаза друг друга, очищенные от грязного груза прошлого. И эти глаза никогда не будут в слезах. Будут светлые, радостные и счастливые.
Очень хочу тебя поцеловать. До свидания, Алушка.

17-20.07.89

Привет, любимая жена Алушка! Это письмо первое из серии писем «исповедь мужа Николая».
(далее следует четырнадцать строк, написанных и тщательно вымаранных рукой Николая)
..Дай бог, чтобы так случилось, Алла. Поможем ему в этом. Пока хотя бы один из нас борется за нас двоих, не все потеряно. Алка! Умом или сердцем, но эти два года ты отстаивала необходимость нашего союза. И я поражаюсь твоему терпению: это могло быть только в том случае, если ты была ко мне неравнодушна. Я счастлив, что хоть в прошлом я нравился тебе. Я всю жизнь буду жалеть, что потерял тебя. Ты нужна мне, а я нужен тебе. Настоящая расплата за эту истину ожидает впереди. Теперь твоя очередь наломать дров. Но, что бы ты ни сделала, Алушка, я прощаю тебя и за прошлое и за будущее и обещаю любить тебя такую, какая ты есть: ершистая, требовательная, бескомпромиссная. Трудный ты, Алла, человек, но я благодарен судьбе, что она меня столкнула с тобой. Ты своим неравнодушным отношением ко мне разбудила во мне что-то хорошее, и это уже не умрет во мне. Взамен я отплатил черной неблагодарностью: у меня сейчас состояние человека, который в пьяном состоянии избил ребенка.
Алла! Я, возможно, не сумею вернуть нас друг к другу: слишком велика моя вина. Но я клянусь искупить свою вину перед тобой: я не подозревал, что ты так доро-га мне. Я сейчас читаю только две вещи: Библию и записную книжку – твой подарок на мой день рождения со стихами. Хорошо, что никто не видит моего лица, когда я ее читаю (записную книжку). Чтобы оценить, что имеешь – надо потерять. Я навсегда буду стоять перед тобой на коленях с протянутой рукой. Что я наделал, любимая…

P.S. Позвони 292-22-92 С. Л. , если интересуешься, с кем я.

31.07.89

Алла! Состояние, в котором ты пребываешь сейчас, ужасное. И что самое не-приятное для меня, я не могу в данный момент что-то изменить в лучшую сторону в твоем состоянии, так как именно я и явился орудием порождения данной ситуации. Поэтому единственное, что я могу для тебя, Алла, сделать, это показать, как ты дошла до подобного состояния и какова моя роль. А мне надо (это все советуют, да я и сам это понимаю) исчезнуть с твоего горизонта хоть на некоторое время. Но мне хочется напоследок сделать два добрых дела в письменном виде.
1. Сделать для тебя твой психологический портрет в моей интерпретации и помочь советом (а вдруг правильный?) как выйти из депрессии.
2. Описать нашу совместную супружескую жизнь за эти два года: что в ней было для меня хорошего и неприятного. Это пригодится тебе в будущем.
Алла! Моя задача сейчас – это вернуть тебя в нормальное состояние с улыбка-ми и радостями жизни. Мне не надо, чтобы ты была моей, мне надо, чтобы ты была счастлива. Ты слишком много сделала для меня добра, и я сделаю все, для того, чтобы исправить свои ошибки и отплатить добром за добро. Я не осуждаю тебя за сегодняш-нее твое отношение ко мне. Заслужил. Но только помни, Алла, «возвышающийся да унизится, унижающийся да возвысится» (Библия). Тот, кто пытается унизить, унижа-ется вдвойне. Я не учу тебя, Алла. Я просто напоминаю. Мое терпение огромно. Но, к сожалению, твои оскорбления и унижения меня не смывают позора моего поступка – а жаль. Получается все наоборот – увеличивается общее количество грязи, в которой мы барахтаемся с тобой.
Алла! Ты сказала, что ты не христианка. Это не страшно. Страшно то, что ты не соблюдаешь два первых принципа йоги – яма и нияма. Я пишу это не для того, чтобы тебя уколоть, Алушка. Поверь, мне очень больно писать это. Из твоих высказываний я сделал вывод, что ты и сама это понимаешь. Просто я хочу написать, к каким последствиям это привело.
1. Что бы ни было написано в исковом заявлении (правда или ложь) – это тебя бы не вывело из душевного равновесия. Рерихи соблюдают только эти принципы и достигли сознания уровня святых и пророков.
2. Ты ведешь группу. Это тоже нарушение этих принципов, и ты это знаешь. Во-первых, ты, в принципе не имеешь права вести группу, права, которое получает ученик от учителя; во-вторых, ты берешь за это деньги. Веди группу, Алла, для меня это повод увидеть тебя. Но ведение группы это грех. Ты не предаешь себя в руки Отца Небесного и поэтому твои занятия – это черная магия. Я не оскорбляю тебя, Алла, а полностью разделяю твою вину и беру половину на себя.
Таким образом, Алла, если соблюдать яму и нияму (или христианские заповеди – это одно и тоже) или идти восьмеричным путем (все три понятия – одно и тоже) твоя жизнь кардинально изменится. Ты не христианка именно потому, что нельзя будет вести группу. Ну, что ж, каждый выбирает по себе религию, дорогу. Или ты, Алла, не веришь в яму и нияму, или тебе нужны деньги с группы. А обоснование, что ты честно их зарабатываешь, помогая людям – это самообман, хорошо если не лицемерие (ложь самому себе! А?) Ты имеешь многолетний стаж и опыт ведения группы, твои знания в теории намного больше моих. Это не лесть, это факт. Но если раньше я завидовал тебе (эпоха от начала твоих семинаров и почти до сегодняшних дней), то сейчас я во главу угла ставлю правильную практику: йога – яма и нияма, христианство – соблюдение заповедей и самоконтроль через молитву и покаяние. Алла! Ты очень далеко ушла от Бога. Сходи в церковь на исповедь и причастие. Ты вся черная внутри. Мне жутко рядом с тобой. Со времен апрельского расставания ты стала значительно мудрее (иначе нынешние встречи не состоялись бы) и мрачнее (ты суровее стала вести себя не только со мной, но и с окружающими). [Алла! Еще раз напоминаю, что мои письма – это не попытка оскорбления. Это боль за тебя и себя] 
Тебе сейчас нужен внутренний толчок для начала новой жизни. Влюбиться светло и безнадежно. И начать работу над собой, чтобы быть достойным объекта сво-ей любви. Я, к сожалению, в свою очередь созрел для романа (поверхностного) с лю-бой новой женщиной, лишь бы было побольше ласки и нежности. Не осуждай меня за откровенность, Алла. Это не желание флирта, это следствие неудавшейся (какая раз-ница по чьей вине) семейной жизни. В самом деле, какая разница по чьей (твоей или моей) вине разбилась наша семейная жизнь. Почаще читай мое исковое заявление, на-качивайся злобой, отвращением и ненавистью ко мне и вдохновляйся любовью к Ко-рякову. Алла! Опомнись. Найди в себе силы перебороть ненависть и злобу и мир из-менится к тебе, возьмет тебя под свое покровительство. И я буду в этом ему союзни-ком. Какие бы отношения у меня не были с другими женщинами, я всегда буду пом-нить о тебе, оказывать тебе поддержку. А позовешь – рассчитывай на любую помощь. Если не суждено нам быть вместе, то давай хоть не осуждать друг друга, не отталки-вать, а помогать. Неужели, Алла, ты такая мстительная, что отказываешь мне в эле-ментарном тепле. До развода мы сыграли друг для друга пакостную роль инструмента для выявления недостатков друг друга. Теперь я предлагаю не использовать друг друга как инструмент, а оказывать друг другу всемерную помощь и поддержку в движении наверх. Даже если ты откажешься от этого предложения, я буду работать один за двоих.

Вручена первая половина послания. (Ну, и реакция!)

198005, Ленинград, Измайловский пр., д.7, кв. 90.
 д.т. 251-23-05, р.т. 277-28-01

 
10.08.89

Здравствуй, родная Алушка! Я хочу описать историю наших с тобой отноше-ний с момента нашего знакомства и до моего ухода. Я буду писать не только хроноло-гию событий, но и свое эмоциональное отношение к ним. Мне бы очень хотелось, чтобы ты тоже описала эти не всегда понятные отношения и дала мне почитать. Не все нравится, но я верю, это было, было, было. Надо все понять и все простить. А кому это нужно – ворошить прошлое? – предвижу твой вопрос. Алушка, это письмо что-то вроде исповеди: мне его легко писать, потому что я пишу искренне. Неужели, Алушка, ты так очерствела и окаменела, что до тебя уже не достучишься? Что-то мне подсказывает, что это не так, иначе я бы на тебя никогда не обратил бы внимания и не полюбил.
К моменту нашего официального знакомства (14 июля 1986г) на втором заня-тии мне никто не нравился. До этого я мельком видел тебя в Солнечном. Я ждал этого знакомства с чувством больших перемен, так как Рашид сделал тебе очень хорошую рекламу. Я подошел к тебе после занятия и представился, попросил рекомендации как питаться. Тебя провожали Рашид и еще несколько человек, потом присоединился и я. Это было чувство первоклассника к своей первой учительнице. Ты была так высоко надо мной, что я даже не ревновал Рашида. Мне было очень хорошо от того, что ты существуешь, что я могу на тебя посмотреть. Мне казалось, что ты счастлива, что тебе никто не нужен, что ты так продвинулась в йоге, что отношения мужчина-женщина тебя не интересуют. Я жил от занятия до занятия. На годовщину Хиросимы ты повела группу на Ладогу. Такое приключение запоминается на всю жизнь: занятие ночью, костер, семинар. Но вот новый удар для меня: я по недоразумению не подготовил док-лад по «Четвертому измерению», и ты, Алла, дала такое публичное порицание мне, что я не ожидал такой словесной жестокости. После семинара было купание, но у меня были подрезаны крылья, и я не стал купаться. Я не обиделся на тебя, наоборот, как я мог подвести такого человека! Решил на семинарах вести себя тише воды, ниже травы, пока все не забудут это мое неудачное выступление. То, что я не подал голос в твою защиту на том печальном семинаре у Поздеевых, была не месть тебе, а закомплексованность. Теперь я раз и навсегда понял, что когда обижают дорогого тебе человека, надо сначала защитить его, а уж потом наедине с самим собой разбираться, прав он был или не прав – это ты меня в этом убедила.
Я очень переживал свою неудачу на Ладоге, но вот ты пригласила меня к себе на дачу, и я решил исправить свою ошибку на семинаре. И случилось чудо – наша с тобой первая близость. С субботы на воскресенье числа 23-24 августа – я уточню эту дату. Я понял, что в моей жизни начинается новый этап, и понял, что он будет труд-ным. Счастья я себе не обещал – в этом я не заблуждался и иллюзий себе не строил. Алла, это было неясное, интуитивное ощущение,  полного знания будущего, сама по-нимаешь, не было. Я очень много размышлял о тебе и понял, что ты одинока. Я видел, что тебе хорошо со мной, и был очень доволен нашими отношениями (октябрь-ноябрь-декабрь). Я и в мыслях не допускал, что это флирт. Как я скучал, когда ты бы-ла в сентябре на Балхаше! Мы очень непонятно расстались после дачного приключе-ния, как-то сурово. В конце октября мы сходили с тобой на выставку Глазунова, затем в кино «храни меня талисман» (помнишь Балутина в моей постели?), в кинотеатр «Спартак», в дом Офицеров на какого-то гипнотизера. А в «Спартак» мы пошли на 2 или 3 день после твоего возвращения с Балхаша. Смотрели либо «Фронкенштейн» ли-бо «Опасное сходство» с Жаном Маре. Дошли до набережной и целовались на берегу Невы. В ноябре появилось чувство ревности – она должна быть моей и больше ничьей. После моего дня рождения захотелось видеть тебя своей женой. Понимаешь, Алла, мне казалось, что ты очень хочешь, чтобы я нравился тебе, но у тебя какая-то роковая любовь, ты не можешь быть с ним (даже встречаться или видеться), а я – это утеши-тель, который очень успешно развевает грустные мысли. Мне до сих пор кажется, что это так, и это всегда отравляло мое поведение к тебе. Мы так ни разу не объяснились друг другу в любви, а ведь так хотелось! Я много раз подходил вплотную к объясне-нию, но ты, Алла, то насмешкой, то резкостью вдруг отталкивала меня. Новый год (1987). Его мы встретили на даче у Олега, а завершили в комнатке, которую я снимал на Чкалова. Это был не секс, это была любовь. Спасибо тебе, Алушка, за такие подар-ки.  Плохое, хотим или не хотим, всегда забывается, а хорошее, хотим или не хотим, всегда помнится – это самое ценное свойство памяти. Только для этого памяти надо дать некоторое время.
По утрам мне тогда хотелось целовать тебя спящую. Первый раз я попытался сделать в утро нашего первого сближения на даче в августе 86. Я вошел в комнату, ты уже не спала. Я присел на краешке кровати. «Катись отсюда. Сейчас придет мама».
В течение нашего знакомства и семейной жизни ты для меня менялась. Причем, скачком. Возможно, это связано со значительными перерывами в общении. Менялась – это просто становилась другой. Не лучше и не хуже, а просто другой. Перечисляю периоды.
1. Знакомство – Балхаш (июль-август 1986)
2. После Балхаша – декабрь (я понял, что ты станешь моей женой)
3. Январь- март 87 – период максимальной моральной поддержки с твоей сто-роны (армия – 45 дней, Марина Максимовна).
4. Апрель- июнь 1987: свадьба. Очень понравились твои деловые качества, но я вдруг слишком много стал думать о твоем отношении ко мне: любит ли меня?

… Вторая часть данного письма, к сожалению, отсутствует. На полях первой части приписка рукой Аллы, сделанная ею несколько лет спустя: «Конец письма сожгла – слишком много интимного и бестактности»

12.09.90

Здравствуй Алла! Ситуация, которую я сам себе создал, тяжелая. Описывать ее в деталях я не буду, чтобы не возбуждать в тебе чувства жалости. Все, что я прошу от тебя, Алла, это чтобы ты не таила на меня зла и простила все прошлое, настоящее и будущее. Моя вина перед тобой огромна. Однако я все равно прошу простить меня. Для меня настало время расплачиваться за все долги. Этим я буду заниматься всю ос-тавшуюся жизнь. Это мой крест.
Ленинград для меня потерян. Не судьба. Но он меня многому научил, и я ему за это благодарен.
Алла, мне очень хочется, чтобы у тебя, Маши и Таисии Васильевны было все хорошо. Дай вам бог счастья, пусть трудного, пусть хоть немного.
Алла, ты сильная: береги этот дар и используй его для добра.
В настоящий момент мне не от кого ждать помощи, поэтому я ни с кем не хочу поддерживать контакта. Потом, в будущем, если мне удастся обрести почву под нога-ми, мне, возможно, захочется повстречаться со всеми теми, кто был со мной рядом. А сейчас мне надо собраться и устраивать свою жизнь. С бездомностью в сорок лет. И тебя, Алла, тоже прошу не дергать меня: ты ведь понимаешь, насколько это тяжело для меня. Не надо иллюзий. Адрес общежития, где я живу, я тебе дам, совсем уходить в подполье я не собираюсь, но даже переписка на любую тему тяжела.
«Пусть все будет так, как должно быть, даже если не так, как нам хочется» - это из твоего поздравления мне. Очень жаль, что наши желания не совпадают с нашей жизненной программой. А сами желания такие склочные, что стыдно и тошно. И бес-конечный самообман и иллюзии. Нервы расшатались из-за состояния покинутости и ненужности, потеряна вера в себя: неужели нет выхода из этого тупика, в который я себя загнал?
Надо искать выход из тупика – буду просить помощи у Бога.
До свидания, Николай.

P.S.  Прости меня, Алла, что я такой непутевый, приношу несчастье себе и до-рогим мне людям. Прости и отпусти с миром.
Ярославль, 150049, ул. Салтыкова-Щедрина, д.21,ком.10. Б-ко Николаю.