Признание в любви

Несмотря на шумное ликование, по поводу начала первого весеннего месяца, март в этом году был на редкость холодным, неуютным. Столбик ртутного термометра, едва приблизившись к нулю, в начале марта, вдруг резко упал и, уйдя за десятиградусную отметку, так и остался там до конца месяца. Сильные морозы чередовались с холодными колючими ветрами, порой переходящими в снежные бураны. Сугробы намело выше изгородей, а местами до самых крыш одноэтажных домов. Дороги вдоль узких деревенских улиц превратились в тоннели.

 За весь март было несколько тихих солнечных деньков, которые всем подарили долгожданную радость. Тянуло на улицу, на природу. Обрадовались колхозники, фермеры, рыбаки, заготовители леса. Они торопились наверстать упущенное и выполнить работы впрок. Все знали, впереди паводок и весенняя распутица - полное бездорожье на многие дни.

 В первый же погожий мартовский день, Колька выкатил свой старенький буран с санями и, пребывая в прекрасном настроении, проверял нехитрый рыбацкий инвентарь. Он появился в деревне недавно. На заводе прошло сокращение. В свои двадцать шесть лет, он вернулся в родную деревню и занялся рыбным промыслом. Всё было готово к поездке на море, где у него давно было не проверено больше сотни заставок рыбацких сетей. Улов ожидался богатый, и Колька загодя нарастил боковины саней досками. Весельчак и каламбур по натуре, он оседлал свой буран, дал полный газ и с рёвом, пустив клубы дыма, помчался вдоль деревенской улицы.  Его отличное настроение подогрело неожиданное появление Ленки, местной почтальонки.  Она давно нравилась Кольке, и он остановился, когда они поравнялись. С сияющей улыбкой, спускаясь с гребня дорожного отвала, Ленка кокетливо спросила:
- И куда это мы собрались в такую погоду!?
- На кудыкину гору!
- А не боишься заблудиться, один - то!?
- А чего, поехали со мной!
- Не-е, мне, сейчас, некогда, работы много.
- Ну, ну. А вечером придёшь в клуб?
- Как настроение будет. Ну, я пошла. Пока.
- Пока.

Колька опустил солнцезащитные очки со лба и лихо, в своей манере, тронулся с места. Он не видел, как из - под Ленкиных ног рухнул снег и она, не сохранив равновесия, охнув, упала прямо в его рыбацкие сани. Придя в себя Ленка пыталась кричать и как - то покинуть эти чёртовы сани. Но её истеричный крик закручивался в снежную карусель и растворялся в шумном рокоте Бурана. Неловко ударившись несколько раз об сани, она смирилась со своей участью пленницы нелепого случая.
 
 Всю дорогу мысли Кольки были о Ленке.
- Надо быть, как – то, посмелее, порешительнее, а то тут городской повадился. Машина у него крутая. Вот, возьмёт она, назло всем деревенским, да и согласится на его настойчивые предложения покататься. Нет! Сегодня же надо сделать так, чтоб все знали – Ленка моя девушка! Но как!?

 Берег уже скрылся за горизонтом, когда Колька остановился у одной из вех, которыми помечали границы рыбацких участков. Хоть пурга и изменила снежный ландшафт моря, он не ошибся. На табличке, привязанной к вехе, значилась его фамилия. На море было тихо и безлюдно. В лучах весеннего солнца крохотными звёздочками тут и там мерцали снежинки на гребнях наметённых барханов, а в складках их просматривалась, едва уловимая синева. Небо было по – весеннему голубым. Казалось, что за горизонтом спряталась сказочная страна, оставив предательскую сизую полоску дымки по всему периметру. Дышалось легко, на душе было радостно. Предстоящая тяжёлая работа не могла изменить душевного ликования, какого - то непонятного внутреннего сладостного чувства. Хотелось взлететь и парить над всем этим снежным великолепием. Но надо было работать.

 Развернувшись, Колька не смог тронуться с места. У бурана, возле рыбацких саней стояла Ленка. Пуховик её был весь в снегу. Из - под капюшона глядели широко распахнутые, полные слёз глаза. Он не сразу догадался, как она очутилась тут. Неопределённость породила чувство испуга и страха. Он бросился к милому его сердцу силуэту и совсем рядом увидел глаза, в которых не было обиды. Она улыбнулась, он тоже. Она засмеялась, сначала застенчиво, но увидев его извиняющуюся улыбку, смеялась уже громко, от души. Они смеялись оба, глядя друг на друга, потом смех их перерос в весёлый радостный хохот.

 Среди снежных барханов, потревожив белое безмолвие, стояли два человека. Им было хорошо.