Легенда о Финисте. Глава 31

Глава 31. Новая ставка царя обезьян

Утром девятого бранного дня, когда началось генеральное побоище-сражение за Реку, Асмодав, в лихорадочном нетерпении и сильном возбуждении от предчувствия кровавых событий, со своим воинским начальством начал перебираться на царский плот-ковчег – свою новую походную ставку, которая размещалась в просторном шатре-яранге (Я-Ра-н-Га – Я Солнцу Не Дорога).
Рядовые обезьяны также устанавливали на больших плотах надстройки-укрытия, из-за которых можно было обстреливать лодии аратов стрелами луков и арбалетов, метать копья и камни из пращей. Ещё одним опасным оружием обезьян были ловчие накидные сети и абордажные арканы с крючьями, которые те заготовили в большом количестве, а умение высоко прыгать и цепляться за такелаж в сочетании с большой физической силой и массой неандерталоидов делали их очень опасными противниками, особенно при подавляющем численном превосходстве…
Новые и новые когорты и легионы неандерталоидов на плотах и связках плотов устремлялись из устья Маны на стремнину Великой Реки. Где их на подступах к родному городу поджидали негостеприимные аратские матросы, казаки и сеча злая не на жизнь, а на смерть.
В шатровом дворце Асмодава с самого раннего утра стоял вой и причитания. Царский гарем, осиротевший без внимания очарованного аратской царевной Повелителя, оплакивал свою сиротскую долю. Сегодня обезьяньим дамам было объявлено, что с собой на штурм Яр-города государь жён и детей не берёт, а оставляет под неусыпной охраной почти сотни свирепых евнухов. Слёзы безутешных отвергнутых самок не тронули холодного сердца Господина – он, не оглядываясь, покинул свой походный гаремный дворец. Кликнув своих приближённых воинских начальников, царь быстрым шагом взошёл по приставному трапу на палубу ковчега и осмотрел акваторию Реки – место догорающего побоища. Царь приказал расчистить водную дорогу, чтобы громоздкий плот-ковчег смог протиснуться на оперативный простор Быстронесущего. Походный шатёр Асмодава был установлен на самом большом плоту, связанном из нескольких тысяч стволов деревьев. Чтобы очистить Реку от горящих завалов, обезьяны начали сплавлять вначале более мелкие плоты, экипажам которых было приказано растаскивать брёвна.
Только к вечеру, когда по руслу Маны прошло несколько сотен всё больших и больших плотов, неандертальцам удалось достаточно расчистить Реку от заломов и догорающих после вчерашнего побоища деревьев. Лишь убедившись, что громоздкий плот вышел на простор Легкокрылого, Царь обезьян перебрался с палубы ковчега, где в нетерпении наблюдал за суетливой работой шестами и огромными гребными вёслами своих плотогонов, в свою новую резиденцию вместе со своей ставкой и тайной комнатой с капищем.
Солнце отплыло за горизонт, и начали сгущаться сумерки, когда тяжёлый и неповоротливый большегрузный плот-ковчег с треском и шумом навалился на верхнюю оконечность острова Посадный, в полутора километрах от Яр-города, жёстко причалил, сев на мель почти половиной днища. Полторы сотни гребцов-плотогонов, как только остановилось движение ковчега, начали энергично вбивать в дно реки вокруг плота заострённые снизу колья, специально заготовленные ещё в Манском лагере. Кровавый закат своим прощальным багровым светом освещал уже догорающую панораму грандиозного побоища, целый полк рабочих обезьян, как муравьи облепив ковчег со всех сторон, начали быстро обкладывать его по периметру крупными валунами, чтобы превратить в настоящую крепость. Одна часть рабочих таскала валуны на палубу плота-монстра и сталкивала их в прорезанные между брёвнами проёмы, а другая  обкладывала плот снаружи, возводя из валунов подобие крепостных стен, постоянно наращивая вертикальный деревянный каркас, оплетая стену снаружи гибкими ивовыми стволами наподобие плетня. По мере засыпания валунами первого ряда, делали снаружи второй, третий… пятый ряд каменно-деревянной стены, насыпая её всё выше и выше. Уже через три часа ставка была окружена высокой шестиметровой стеной сложенных в деревянном, оплетённом ивняком, каркасе из цельных стволов деревьев, вертикально поставленных заострённых сверху брёвен-карандашей, создающих конструкцию стен, зафиксированных между собой толстыми плетёными канатами. Ни ворот, ни люков, ни дверей, ни бойниц в крепостных стенах предусмотрено не было, –   обезьяны, в отличие от аратских воинов, прекрасно умели лазить по вертикальным поверхностям. Ставка-крепость делалась как временное сооружение только на время штурма Яр-города. Потайной подземный лаз из шатра Асмодава за наружные стены в воду Быстронесущего внутри шатра запирался огромным округлым валуном, сдвинуть который с места в одиночку мог лишь великан Асмодав. Тайну подземного хода знала только самая приближённая личная охрана царя – его телохранители. Выглянув было из-за хмурых туч, полная луна ужаснулась увиденному результату дневного побоища и снова скрылась из виду. Томно вздыхающий царь обезьяньего войска мечтательно вглядывался ввысь Яра, в тёмные очертания суровой и неприступной аратской крепости, её каменных ощетинившихся зубчатых стен с многочисленными бойницами, её восьмиметрового частокола первого нижнего контура крепостного пояса. Всматривался царь и в тёмные, завешанные шторами окна высокой башни-детинца. Где-то там его ненаглядная… Царь, сгорая от нетерпения, вошёл в потаённую комнату капища, где кроме жертвенного камня и истуканов-идолов всей поганой восьмёрки на возвышении стояло большое трон-кресло для «дорогого» гостя. По стенам капища на полках и на вертикальных стойках стен, сделанных из разрезанных пополам стволов деревьев, у которых с внутренней стороны были оставлены обрезки сучьев, как крюки-вешалки, стояли и висели ряды сотен женских человеческих черепов, источая так необходимую для капища остаточную энергию страха, боли и ужаса. Настоящее логовище людоеда… Все эти женщины, девушки и девчушки были когда-то личными гастрономическими трофеями Царя Ханумана и его предшественника. Как правило, сладкую добычу цари съедали в одиночестве, предпочитая человеческое мясо всем другим видам пищи…
Царь начал подготовку к камланию,  –  ему срочно была нужна встреча со своим Тёмным Повелителем. Он надел на шею сыромятный ремешок, на котором были привязаны два небольших ритуальных барабана, выдолбленных и вырезанных из цельных чурбаков дерева ольхи, с натянутой на торец корпуса человеческой кожей. Один барабан был звонкий, другой – более глухой.
Асмодав снял с шеи заветную ладанку с Оком Преисподней, которое, достав из кожаного кармашка, поставил на специальное место – в глазницу третьего глаза головы идола Молоха на Западной стене алтаря, и начал читать мантру своему поганому Хозяину. Но Молох почему-то не отвечал на его призыв. Снова и снова проводил камлание Царь обезьян, всё глубже погружаясь в исступление, кружась в шаманском танце, отбивая неистовый ритм плечевой костью съеденной когда-то ещё его дядей Хануманом аринской принцессы Аглаи, которая не вынесла напора обезьяньей любви и умерла, истекши кровью от обширных разрывов…
Почти после часа безуспешных попыток вызвать Повелителя усердия его увенчались успехом, но тот, кто явился на призыв царя, был для него неожиданен. Первое, что увидел Асмодав, были козлиные ноги с копытами, и только потом их обладатель появился целиком – огромный, грязный, вонючий и непрерывно гримасничающий Козёл – князь Асмодей собственной персоной. Паскудно улыбаясь, Тёмный Повелитель поинтересовался настроением Асмодава и его планами, вцепившись колючим и брезгливым взглядом в самую потаённую глубину ментального процесса примитивного обезьяньего мозга. Ревизия поля желаний Асмодава не устроила иерарха, и он решил навести там свой собственный порядок. Асмодей – один из лучших тёмных лицедеев околоземного пространства, да, что там скромничать, бесспорно, лучший: лучший лицедей, лучший драматург и лучший режиссёр-постановщик… Какие спектакли-розыгрыши, водевили, комедии, правда, часто в итоге оказывающиеся драмами-трагедиями, устраивал слабым на передок сладострастникам обоих полов, чтобы поймать их и заклеймить своим тавро и лично присоединить к своему каторжному стаду блудниц, изменников, сладострастников и детоубийц, в свои изощрённые и извращённые театральные сети. Как сценарист в театральных делах, в коварстве Асмодей уступал одному только чёрному Архангелу Люциферу, но в бездонном многообразии сюжетов, в выдумке, розыгрышах и экспромтах не уступал никому – равных ему не было. Видавшие виды ангелы-хранители диву давались, даже сам Архангел Варахиил – лучший Небесный постановщик, продюсер и режиссёр, удивлялся его безграничной выдумке, остроумию и фантазии в организации козней. Его Архиплутейшество и Архишулерство вместе со своим напарником князем Тьмы Бельфегором, повелителем дьяволицы Лени, исправно, со своими погаными свитами, в соответствии со своими прямыми служебными обязанностями, браковали бесчисленное множество некачественного человеческого материала, можно сказать, были передовиками-ударниками всего поганого мира. Говорили, что даже Варахиил любил тайком перелистывать наиболее смешные комедии и водевили Асмодея, но, думаю, что, всё же, это – неправда… То, что Асмодей взялся вести личное дело поганого неандертальца, уровень развития которого не слишком отличался от природной гигантской гориллы, а если и отличался, то не в лучшую сторону, показывало, какое важное значение Преисподняя придавала этому проекту.
Асмодей повелевающим жестом ввёл Асмодава в глубокий гипноз. Давненько ему не приходилось иметь дело со столь примитивным мыслительным аппаратом. Тёмный Князь вывел на проектный максимум регуляторы уровня эмоций по вожделению, сладострастию и влечению к аратской принцессе Настеньке. Чтобы закрепить эффект, Асмодей вызвал в капище свою родную сестрёнку поганую графиню Похоть. Графиня не стала терять драгоценного времени и провела в мистическом непреодолимом сне Асмодава образцово-показательный секс мастер-класс дьяволицы-суккубы самой высочайшей квалификации по совращению обезьяньего царя. Асмодав, сексуальные фантазии и желания которого были достаточно примитивными, был ошеломлён и эмоционально взорвался как небольшая тестостероновая бомба: ничего подобного он не мог себе не то что нафантазировать или представить, а даже ни о чём подобном не подозревал. Суккуба, принявшая личину скромной девственницы Настеньки, уже через пять минут совращения вытворяла такое, что очи каннибала повылазили из орбит, да так туда и не вернулись до самого окончания совращения.
Ошеломлённого обрушившимся на него обольщением и страстью Асмодава с трудом вывели из состояния глубокого непреодолимого гипнотического сна. Дьяволица Похоть в довершение своего невероятного обольщения явилась Асмодаву в явленной личине царевны Насти, которая страстно поцеловала ещё не остывшего от обуревающей его страсти и растаяла в его объятьях, когда царь попытался её обнять, чтобы продолжить наслаждение. Прошептав на прощание: «До завтра», суккуба удалилась. Асмодей тоже решил, что сеанс закрепления Асмодавовой страсти к царевне Насте удался и что завтра это сыграет нужную и надёжную роль, как мотивирующий фактор при штурме аратской крепости. Сказав Асмодаву, что Настя завтра ждёт – не дождётся свидания с ним в крепости, довольный результатами обольщения Асмодей удалился – его ждали ещё сотни тысяч неотложных дел…
Оставшийся в одиночестве эмоционально ошеломлённый бурей страстей обезьяний царь около часа приходил в себя, – время для него остановилось, а все остальные ценности, кроме сладострастного вожделения к Насте, перестали его интересовать абсолютно. Он даже напрочь забыл о войне и о своём готовящемся к тяжёлой осаде и штурму войске… Видимо, Дьяволица Похоть, как говорится, немного перестаралась, что дало непредсказуемый и незапланированный Нечистой силой эффект. Возможно, вмешались ещё какие-то судьбоносные силы, присутствие которых Светлые тоже иногда ощущали, точнее регистрировали осторожное вмешательство, считая их про себя Высшими кураторами Проекта. Тайное присутствие Высших больше ничем другим себя никогда не проявляло. Так, вдруг, как бы сам собой завязывался дополнительный узелок в программе важного проекта или, как бы сама собой, появилась неожиданная, но для будущего очень важная и судьбоносная сюжетная линия, которая ещё сыграет в будущем свою индивидуальную партию. Высшие для Светлых также ни в какие контакты со Светлыми не входили, но внимательно наблюдали за происходящим. В общем, теперь в развитии сюжета, видимо, вмешались ещё какие-то неведомые Силы…
Асмодав, окончательно пришедший в себя, с холодной расчётливостью решил, что дожидаться утра он не станет. Не надевая своих воинских доспехов и даже сняв с себя верхнюю одежду, отодвинул камень-валун, закрывавший вход в потайной лаз.