Воскресни, Жоржик!

   Жоржик родился поэтом, потому что поэтом надо родиться, - не иначе, и, не успев опериться, уже страдал стихами и всё про любовь. Он был похож на весеннюю птицу, на соловья, - так красиво звучали его трогательные словеса, и сам поэт представлялся таким нежным, соблазнительным для чувствительных девиц разного  возраста.

        Еще цветы в лугах не запылали,
        Еще в лесах вчерашние печали...
        А ты прошла весенними шагами
        С красивыми, как у любви, глазами.

        Как хорошо, что ты живешь на свете,
        Как теплый дождь, как тихий ветер...
        Смешай своею легкою рукою
        Мою печаль с зеленою травою.

   Он мог бы и лучше, - не было на него своей Анны Керн... И накликал! Появилась на горизонте дева, знавшая про любовь,- по простоте пареной репы, - больше, чем надо, - не то что те, кому не удалось...
   Труженик пера проникся всем телом и дал волю поэтической фантазии.

        Сними усталость как рукой
        И сердцем обними мои заботы!

   Она обняла его дословно, как умела, - оказывается, и жалеть надо уметь, - и он затих, набираясь впечатлений для будущих стихов.
        А она, как волна, - и пришла, и ушла,
        Как от тела душа, - отошла, не спеша...
   Жоржик увяз в унынии, как в патоке, готовый тихо умереть.
   Не надо, Жоржик! Настоящие поэты умирают не единожды, - умирают, чтобы воскреснуть для новых открытий, и у тебя еще всё впереди!