Избушка. Парамский порог. Возвращение. Встреча

                МУЗИС А.И.

                НА БЕРЕГАХ УГРЮМ-РЕКИ
                .....................................................
             4.Избушка.Парамский порог.Возвращение.Встреча
   И снова Витим. Еще вчера - передовая техника, самолет "АН-2", аэровизу- 
альные полеты  над Муйской впадиной,  Северо-Муйским хребтом,  озером
Леприндо и песками Чары,  а сегодня - дедовское зимовье на ручье Камени-
стом:  приземистая избушка  с двумя подслеповатыми окошками,  в углу на
камнях железная печурка,  черные закопченные стены,  нары-полки  - то ли
жилье, то ли баня.  Первое впечатление двоякое,  но нет, сомнений быть не
может,  это бывшая баня переделанная под жилье.  И мы  у его порога,  как
старуха у разбитого корыта. Но все же заходим.
   У окна стол - прочный, добротный, вделанный в стену как подоконник. За
этим столом можно есть, писать, читать, а при случае и разделать тушку за-
йца или ногу оленя.  На полочке - светильник, в углу на полу несколько кар-
тофелин. Жилье. А нам как раз и нужно жилье - сгодилась бы даже баня, но
такой "дом" совсем хорошо.
   Контраст со  вчерашним днем велик,  но в том  что мы здесь  повинен как
раз вчерашний день.  Во время полета  на АН-2 нами была обнаружена  вы-
сокая терраса прислоненная к подножью Северо-Муйских гор. Терраса бы-
ла сложена  валунно-галечными  отложениями,  перекрытыми  сверху,  как
нам показалось, буро-красной глиной. Сначала я просто отметил ее присут-     -2-
ствие на карте  и занес в дневник то,  что видел,  потом сфотографировал и
мы полетели дальше.  Я видел еще много интересного в том полете, но ког-
да мы приземлились, когда стих гул мотора, когда можно было подумать и
обдумать все виденное - и суровая красота Леприндо и необычность сыпу-
чих песков  посреди  однообразной  зелени болот  -  все отошло  на второй
план.  Я думал об этой террасе.  Ее положение  на склоне Северо-Муйских
гор было необычным. Буро-красный  цвет  глин  и мощная  валунно-галеч-
ная толща  не имели аналогов,  в ее подножье можно было ожидать новые,
еще не известные мне осадки,  но...  подступы к террасе  были закрыты бо-
лотами, подойти к ней при том минимуме времени, что оставался у нас, ка-
залось мне  невозможным. Я старался не думать о ней - и без этой террасы
хватало забот. Впереди был трудный поход на Леприндо,  а дорога, я ее ви-
дел с самолета,  не манила.  Необходимо было  посетить  Парамский порог,
собрать фауну  в террасах Барголино,  раскопать  и  задокументировать вы-
сокие террасы  в Нелятах...  но терраса  у ручья Каменистого  не шла с ума.
Мне казалось,  что это самое интересное для меня место  в Муйской котло-
вине и просто преступление  уехать не посетив ее.  Но я зажмурился покре-
пче, прогнал эти мысли.
   - Едем на Парам, - сказал я тогда своим спутникам.
   И мы поехали - я, Леша Спиркин и Павел Иванович Болдюсов. Гудел мо-
мотор, тянулись по сторонам берега Витима - знакомые, словно я знал их с
детства.  Еще бы,  я столько  думал о них,  видел с самолета,  раскапывал в
Спицино, Догапчане, Толмачевском, отрисовывал на карте.
   Кстати о карте.  Во время полета  я не  пользовался  своим  стотысячным
планшетом.  Земля проплывала  под крылом так быстро,  что для наблюде-
ния нужна карта более мелкого масштаба,  я пользовался миллионкой, взя-
той у пилотов.  И вот...  гудел мотор,  проплывали берега,  а впереди  - что
это?  -  у подножья  Северо-Муйских гор  знакомая терраса.  Она тянулась
вдоль склона  ровной линией  буро-красного цвета,  выдержанной по прос-
тиранию и уровню,  а,  главное,  она казалась совсем близкой от реки. Пос-
мотреть. Проверить.  Убедиться в правильности своих предположений. Но
я в цейтноте.  Дожди и олени  слишком задержали нас.  Десятого июля мы       -3-
должны быть в Сюльбане,  а еще лучше уже уйти из него. Что делать? Как
я расскажу товарищам, что проехал мимо такого интересного места?
   Мой взгляд падает на карту  и я чуть не опрокинул лодку,  настолько ре-
зко и непроизвольно  было мое движение.  Увлеченный анализом рельефа, 
я совсем не обращал внимания  на условные знаки,  показывающие тропы,
зимовья,  населенные пункты.  А сейчас я вдруг увидел,  что около "моей"
террасы - в 4-х км от нее - на берегу Витима стоит зимовье и от него к тер-
расе ведет тропа!
   И мы заночевали.  Ночлег  поистине романтический. Мы со Спиркиным
захватили  с собой  на всякий  случай  спальные мешки.  Павел Иванович
взял с собой телогрейку.  Так что ночевать можно.  Но продукты в дорогу
Алла положила из расчета  только "перекусить".  Ни чайника,  ни котелка,
ни соли...
   В открытую дверь избушки-бани виден широкий зеленый луг, за ним за-
бор леса,  а еще дальше черно-зеленый массив Северо-Муйских гор.  У их
подножья терраса, к которой мы пойдем завтра. У Леши не хватает терпе-
ния. Он берет молоток и уходит "посмотреть дорогу".  Я остаюсь, так как 
немного устал от поездки по Витиму.  Но не это главное.  Мы приехали в
6-30 вечера, прошел час пока привели в порядок жилье... Заготовили дров,
подмели,  передохнули.  На обработку террасы  - я считаю самую беглую,
так как времени у нас все-таки нет  - нужно часа четыре,  а может случит-
ся мы потратим  на нее весь день,  такие дела не следует делать на закате,
под угрозой нехватки времени.
   - Завтра! Завтра утром! - Так говорят не только лентяи.  Правда, у дело-
вого человека  эта фраза звучит иначе  - утро вечера мудренее.  Но отдых
все-таки  неполноценный,  слишком тесно,  слишком жарко.  И на пустой
желудок.
 ...В избушке жарко даже при открытой двери.  Донимают комары.  На но-
чь вместо умывания мажемся диметилфталатом,  но и он не помогает. Ко-
маров полная изба.  Звонко и противно они жужжат над головой,  кусают
сквозь рубашку и не дают покоя. Нет, так не отдохнешь.  Поднимаемся и        -4-
устраиваем дымокур: выгребаем из печки горячие угольки, кидаем на них
траву - все это помещается в какой-то жестяной коробке, найденной в му-
соре за домом  -  и вот изба  наполняется  дымом.  Комары  пускаются на
утек,  мы следом за ними,  но минут через пять  дым из избы  вытягивает,
мы выгоняем остатки комаров и закрываем дверь. Тихо. Спокойно. Хоро-
шо.  Можно отдыхать.  В избе два топчана. Кладем на каждый по мешку.
На одном топчане,  что поуже,  ложится Павел Иванович, второй занима-
ем я и Леша. Лежим поверх спальных мешков в одних трусах: о том, что-
бы накрыться не может быть и речи  - жара африканская.  Я не выдержи-
ваю, встаю и приоткрываю дверь.
   - От жара,  так жара, -ворчит дед, - я уже хотел вскакивать траву рвать,
да на пол ложиться.
   В приоткрытую дверь тянет прохладой,  но комары не залетают:  то ли
из избы еще тянет дымком, то ли комары уже сели.  Дрема накатывается
как темнота.  Перед тем как заснуть  я все-таки встаю  и прикрываю две-
рь, а затем сон.
   А утром  тоже без завтрака, зимовье поставлено так, что до ближайшей
воды с полкилометра.  Дед говорит, что раньше здесь были где-то колод-
цы. Но где их сейчас сыщешь.  Зимовье,  оно и есть зимовье.  Последние
20 лет здесь живут только зимой охотники.
   Пробуем  перекусить  баклажанной  икрой,  кусок  застревает  в горле.    
Нет, без чая, без воды - не завтрак.
   Павел Иванович остается, а я и Леша выходим в маршрут. Минуем по-
ляну с густой, выше пояса, травой,  затем идем сравнительно чистым со-
сновым бором. Тихо, лишь трещат сучья под ногами. Подходим к ручью
Каменистому.  Леша  в  резиновых  сапогах  переходит  ручей  запросто,
мне же приходится поискать поваленную лесину, наконец и я на той сто-
роне, где Леша. Теперь можно и перекусить. У нас с собой по куску хле-
ба с сахаром - но, главное, вода.  Выпиваю кружку, еще одну и еще...  до     -5-
чего же вкусна чистая, холодная вода, бегущая с гор.
   Затем мы продолжаем свой путь. То тут, то там попадаются кучки све-
жего медвежьего помета.
   - Вот тут я вчера встретил мохрю,  -  говорит мне Леша,  показывая на
одно из мест. - Я собрался было удирать, но он удрал первым.
   Романтично, конечно,  встретить в тайге зверя,  но лучше не встречать-
ся, особенно с "мохрей" - хозяином тайги.
   Наконец, мы на обнажении. Крутой 50-метровый обрыв.
                - - -
   Разрез и профиль Муйской котловины в принципе завершены.  Теперь
можно взглянуть и на Парамский порог.
   Павел Иванович  держит лодку  на стрежне  реки  и вместе с Витимом,
прорвавшимся сквозь Южно-Муйские горы,  мы устремляемся прямо на
север к центру Муйской котловины. Там, близ реки Муи, словно наткну-
вшись  на невидимую преграду,  река изгибается к востоку,  делает боль-
шую 25-километровую петлю  и снова продолжает  свой стремительный
бег на север.
   У начала этой излучины стоит поселок Толмачевский. Он открывается
нам за островами, прикрывающими устье реки Муи. Менее ста лет назад
Кропоткин встретил здесь восемь семей якутов.  Теперь на широкой тер-
расе около сотни домов.  Среди них  контора лесхоза,  продснаб,  школа-
десятилетка,  клуб,  три магазина.  Домам уже тесно  на муйской террасе.
Они взбираются по песчаным склонам на верх,  откуда  с пятидесятимет-
ровой высоты, из соснового бора открывается широкий вид на реку Мую.
Голубовато-зеленой лентой стекает она с запада. Домики теснятся как на
левом ее берегу, так и на правом. А у берегов - лодки, лодки...  Одни зак-
реплены цепями, другие привязаны за веревку и чувствуется, что хозяин
лодки только-только оставил ее,  быть может пошел за покупками  и ско-
ро вернется. А у взвоза пыхтят катера.  Сейчас это два маленьких "БМК",
но именно отсюда  в начале июня  увозил нашу  баржу 150-сильный "По-         -6-
бедит".   
   Две дороги желтыми лентами уводят от Толмачевского,  одна  - к лесо-
заготовительным участкам,  вторая - к поселку Муя.  Там стационарный
аэродром, метеостанция, поликлиника, контора связи и, конечно же, опя-
ть  школа  и клуб.  Там мы  выгружались  из самолета,  отсюда начинали
свой путь  по Угрюм-реке.  Мы шли  в Толмачевское по дороге,  которая
сейчас лежала  перед нами.  Вокруг зеленел  лиственнично-сосновый лес,
алел рододендровый кустарник, хрустел под ногами желтый песок, сине-
ли небеса,  а в просвет просек  виднелись черно-белые вершины далеких
гор.  Все обращало на себя наше внимание  - и маленькие  мохнатенькие
синеватые подснежники, и поверженные ветровалом сосны с удивитель-
но  плоской корневой системой,  и надписи  лесоохраны:  "Одна спичка -
причина пожаров, губящих лес на сотни гектаров".  Но больше всего, ко-
нечно, нас занимали сами пески. Мы копали шурфы, расчищали обрывы,
рассматривали ямы на месте вывороченных ветровалом сосен. Пески бы-
ли удивительно одинаковые. Некогда ветер свободно перемещал их с од-
ного места на другое и навеял холмы и гряды сходные с барханами сред-
неазиатских пустынь.  Давно это было.  Когда?  Вот если бы найти в пес-
ках кости ныне вымерших животных  -  мамонтов,  носорогов,  диких ло-
шадей или грызунов - тогда многое бы стало ясным...
   Контора лесхоза, которому здесь принадлежало почти все - и катера, и
автомашины, и дома - помещалась на полусклоне высокой песчаной тер-
расы.  Когда мы пришли, там было людно.  Однако управляющий лесхо-
зом  Константин Александрович Разумовский  принял нас без промедле-
ния. Сторожил здешних мест, он отлично знал и район,  и дело,  и людей
с которыми работал.  Разговор с ним был коротким и деловым, но не уте-
шительным.
   - Сами знаете, - сказал он. - Была возможность, дал вам катер без разго-
воров. А сейчас не могу. Да и катеров здесь нет, они на Параме стерегут
плоты.
   Я не смог скрыть огорчения и он, заметив это, добавил:
   - Есть еще катер у Купцова,  начальника сенокосных участков, но и он,
наверное,  сено стережет.  Попробуйте  съездить в Неляты.  Может быть        -7-
там, в отделении Управления Малых рек найдутся свободные катера.
   Поселок Неляты располагается на правом берегу Витима. Если пройти
от Толмачевского в Мую, а оттуда снова выйти на берег Витима, то ока-
жешься как раз напротив Нелят.  Если же спускаться по Витиму, то надо
проплыть по всей излучине.  Здесь река особенно широка  и многоводна.
Берега удалены друг от друга на ширину 1120 м. Усиленный водами при-
токов, Витим в паводок несет через нелятский створ до 11 тыс.куб.м. во-
ды в секунду!  Плывешь по Витиму - впереди горы, за кормой горы. Ши-
рокая гладь воды, низкие берега островов. Море!
   А берега у моря песчаные!
   Где бы мы не подъезжали к ним,  где бы ни пытались  их раскапывать -
везде мы вскрывали желто-серые хорошо отсортированные пески.
   - Ведь вишь какие они,  -  рассматривая вместе  с нами пески,  говорил
Павел Иванович. - Словно море здесь было или что?
   И не только ему казалось удивительным, как могли образоваться среди
гор подобные толщи.  Эту загадку природы  пытались решить многие ис-
следователи.  Некоторые из них предполагали,  что ветер занес сюда эти
пески и прикрыл ими неровное дно Муйской впадины. Но откуда принес
ветер эти пески? Ведь долгое время песчаные пустыни Кара-Кумов и Кы-
зыл-Кумов тоже считали эоловыми, то есть созданными ветром. А потом
установили,  что пески сначала были отложены древними  Аму-Дарьей и
Сыр-Дарьей и лишь затем перевеяны ветром.
   Тоже самое  было и с лёссами  Южной Украины.  Их также считали эо-
ловыми, а затем установили, что это сильно видоизмененные водно-лед-
никовые образования.
   Другие ученые  высказывали мнение,  что пески оставлены  талыми во-       -8-
дами древнего оледенения. Но водный режим горных рек не подтвержда-
ет этой теории. Горные потоки обладают колоссальной энергией. Они пе-
ретаскивают валуны  огромной величины и веса.  Могли ли они оставить
тут только тонкие песчинки, да еще в таком количестве?
   Нет,  трудно поверить что эти пески эоловые и уж совсем невероятно,
чтобы они оказались ледниковыми.
   Так откуда же они?
   Не на все и не сразу может дать ответ геолог.
   Скользит лодка вдоль берегов Угрюм-реки, которой когда-то в одино-
честве плыли Пашка Громов и Ибрагим.  Стучит дедовский мотор. Бли-
зятся Неляты - что ожидает нас там? 
   Но вот  Витим с разбега уткнулся  в барьер  Северо-Муйских гор  и в
поисках  выхода  повернул  на запад.  Еще не известно, где и какие  он
предпринимал усилия,  чтобы пробиться на соединение с Леной, но яс-
но одно...  Он пробился.  Долина в этом месте резко сужается, высокие
отвесные скалы обступают реку,  очень похожую здесь на участок про-
рыва  через  Южно-Муйские горы.  Но  разница  есть.  Южно-Муйские
горы - всего лишь хребет 25-30 км ширины с острым гребнем, изъеден-
ным выветриванием, со склонами, изборожденными ручьями или каро-
выми ледниками. Пересечь его "не трудно".  А Северо-Муйские горы -
я даже затрудняюсь  назвать их хребтом.  Во время полета  с Югером я 
увидел,  что это не хребет,  не линия.  Огромные плосковершинные го-
ры сплошной  громадой  тянулись справа и слева  от Витима и,  казало-
сь,  не было им ни конца, ни края.  Отдельные вершины или гребни по-
днимались над этим, я бы сказал, плато или плоскогорьем, но никак не
хребтом,  а долина Витима  была врезана  в него на глубину  около по-         -9-
лутора километров.  Поистине  нужны были  огромные усилия,  чтобы
прорваться Витиму на соединение с Леной.
   Вот и Неляты.  Здесь, помимо отделения УМРек - Управления Малых
рек - свой крупный продснаб, контора связи, гидропункт.  Здесь же ба-
зируется  отряд сейсмологов.  Народу не меньше,  чем в Толмачевском
или в Муе, но нужных нам людей мы не застаем.
   - УМРекомовцы все  на Парамском,  -  сообщают нам.  -  Вода падает,
сейчас там самая работа.
   Вода  на Витиме  падает также быстро,  как и поднимается.  Пока мы
доехали до Нелят,  ее уровень  опустился  на 1.5 м.  Песчаные отмели и
острова "вылезали" из Витима прямо на глазах.  В Боргалино - поселок
плотовщиков на левом берегу Витима  -  не усмотрели за плотами и не-
которые из них за день "обсохли", то есть оказались на песчаном остро-
ве. Лодки на берегах тоже очутились на 1.5 м выше воды, как на одной
линии.
   Боргалино  - маленький поселок,  мы останавливаемся около него не
надолго и плывем дальше. Туда, где Витим, наткнувшись с разбега  на
барьер Северо-Муйских гор,  резко поворачивает на запад.  Некоторое
время  в поисках выхода  он течет  вдоль подножья  Северо-Муйского
хребта,  а затем снова круто сворачивает на север.  Река здесь сдвигает
свои берега, долина резко сужается,  высокие отвесные скалы обступа-
ют реку, похожую здесь на узкую щель.
   Огромная масса воды, вынесенная в Муйскую котловину Витимом и
его притоками Муей и Кондой, добавленная дождями и талыми снего-
выми водами с гор,  не в силах сразу скатиться  через узкий проход до-       -10-
лины прорыва,  поперек которой к тому же лег известный на всю окру-
гу Парамский порог. У входа в долину прорыва Витим разливается, со-
здавая  обманчивое  впечатление  широкой и спокойной заводи.  На ее
берегу стоит "зимовье Парамское". Это сторожевой форпост у Парамс-
кого порога.  Но карта,  хотя и изготовлена совсем недавно  -  в 1952 г.,
все-таки  не поспевает за жизнью.  На месте бывшего зимовья  нам отк-
рывается поселок со многими домами, постоянными жителями, телефо-
нной связью с Барголино и Муей...  У поселка стояли катера - в том чи-
сле знакомый нам "Победит".   
   У Парамского  мы нагоняем сплавщиков,  которые незадолго до этого
прошли мимо Спицино.  Здесь заглушили свои моторы катера, пришвар-
товались к берегам барки, замерли плоты, или"сплотки",  как их называ-
ют местные жители; здесь собрались десятки тысяч кубометров древеси-
ны, сотни и тысячи тонн грузов.
   В поселке людно. Все ждут.  Чего? Ждут, когда спадет вода. Странное
и противоречивое сочетание.  Для того,  чтобы пройти  через шиверы на
южно-муйском участке Витима  целая флотилия  стояла  наготове,  ожи-
дая когда вода поднимется.  За несколько дней паводка из Романовского
на Многообещающую Косу, в Толмачевское, Мую, на Таксимо и другие
пункты среднего Витима пришли горючее, продукты,  автомашины, тра-
нспортеры, буровые станки и даже большой килевой катер, ранее плава-
вший  по Байкалу.  Теперь все они ждут,  когда  уровень воды  в Витиме
снизится.  Знают  -  поспешишь,  будет не до смеха.  Только туристам из
Новосибирска не терпится. У них впереди длинный путь по Лене, а срок
отпуска короток. Да и вообще - молодежь народ нетерпеливый.
   - Долго еще?  -  то и дело спрашивает  высокий  темнобровый парень в
синем тренировочном костюме и кедах,  явно не выдержавших труднос-
тей забайкальских переходов.
   - Метра три еще должно упасть, - отвечает ему старый сплавщик. - То-    
гда проход в камнях обнаружится. А пока, не приведи господь плыть...        -11-
   - Нечего сказать, транспорт!
   Чернобровый  критически оглядывает сгрудившиеся у поселка "несме-
лые" катера, на что старый сплавщик отвечает ему:
   - А ты,  мил  человек,  сюда годков двадцать пять назад заглянул.  Или
еще ране. Когда здесь на одних шитиках ходили...
   - Да как же на них плавали?  - удивляется чернобровый,  забыв сказать
деду, что двадцать пять лет назад он только родился.
   - А так и плавали,  -  в тон  ему  отвечает  старик.  -  Вниз самосплавом,
вверх по берегам шестами толкались.  А через пороги,  через шиверы бе-
регом волоком перетаскивали...
   Одного взгляда на Парамское достаточно, чтобы убедиться в безнадеж-
ности нашего предприятия. Но, чтобы поставить последние точки над "и",
мы, оставив лодку в поселке, идем по тропе к порогу, имя которого прои-
зносится по всей округе с уважением.  Тропа торная,  хорошая,  ходят по
ней часто  -  ведь здесь живут главным образом сплавщики.  Ведет тропа
высоким коренным берегом,  лесом,  иногда кручей и тогда видна темно-
серая гладь Витима.  Она лежит  меж крутых скал  без всякого намека на
беспокойство.  Душно.  Комары то и дело  заставляют опускать  сетку на
лицо. Быть дождю. Но пока небо чистое, синее. Лишь когда издали начи-
нает доноситься  приглушенный  рокот воды,  из-за вершин вылезают се-
рые облака.  Они быстро скрадывают синеву  и вот мы уже видим как да-
льние вершины заволакивает серая пелена дождя.
   Быть может потому,  что мы слишком часто поглядываем на небо,  Парамс-
кий порог  открывается нам  неожиданно.  На повороте,  стесненная скалами
вода бьет в скальный утес  левого берега и, отражаясь от него,  кружится бес-
порядочным  водоворотом.  Русло  загромождают  многочисленные  валуны.
Они еще более осложняют бег воды.  На участке  около двух с половиной ки-
лометров по всей ширине реки вода кипит как в котле.
   Сколько ни вглядывайся не увидишь ни одной живой,  тихой, гладкой полос--12-
ки. Буруны вздымаются до двух метров. Трудно представить себе, где здесь мо-
жет пройти катер или лодка. Впечатление, что только окажись на этом участке
- тебя подбросит снизу, ударит сбоку, потащит в сторону.  А у конца порога на
40 м  выдалась  в реку  большая скала  -  бычок запарамский.  Если отчаянному
смельчаку чудом и удается проскочить через это кипение порога, ему не мино-
вать встречи с "бычком".  Управлять  лодкой  почти невозможно.  В этой части
порога падение воды  на каждые 100 м составляет 1 м,  а скорость течения пре-
вышает 8 м в секунду!
   Глядя на порог, я вспомнил рассказы Разумовского о том,  что "Победит" ну-
жен на Параме стеречь плоты и о том, что катер "стережет сено".  Теперь я по-
нимал их. Витим коварен, хотя и кажется порой благодушным. Он может за су-
тки поднять  плоты и барки,  оторвать их от берегов,  и кинуть  в эту кипящую
пучину, - а тогда... вылавливай у Бодайбо плоты по бревнышку, сено по клочо-
чку; или может их также опустить на дно как обсохшие плоты у Барголино.
   Но даже если вода спадет, как говорят сплавщики, на три метра и позеленев-
шие от злости лысины валунов покажутся над поверхностью, и тогда я не пре-
дставляю себе  как здесь можно проплыть.  Недаром  даже такие опытные реч-
ники как Иван Суханов и Александр Добрынин, проходя через Парам, высажи-    
вают на берег  пассажиров:  опыт опытом,  а береженого,  как говорят старики,
бог бережет. Обойди-ка лучше сторонкой, недаром здесь такая хорошая тропа.
   ...Мы возвращаемся в Спицино.  Последняя надежда - достать катер на Пара-
мском, оказалась тщетной. Теперь остается только одно - отказаться от оленей
и просить вертолет для перебазировки на Леприндо.
   Скользит лодка вдоль берегов Угрюм-реки. Теперь, когда приходится плыть
против течения, Павел Иванович старается держаться близ кромки берега. Раз-
лив затопил высокую пойму и у самых бортов лодки проплывают, на половину
ушедшие в воду,  кусты тальника.  Мы плывем как вдоль  мангровых зарослей.
Дедовский мотор  гудит сильнее  чем мотор самолета,  а склонившиеся над во-
дой ветви движутся навстречу нам еле-еле. Павел Иванович торопится:
   - Старуха, считай, думает, что я с вами на Леприндо ушел, - пряча в усы улы-
бку кричит мне в ухо Павел Иванович.  Я киваю ему  и грустно улыбаюсь.  Хо- -13-
роший человек Павел Иванович.  Он несомненно пошел бы с нами  на Леприн-
до и мы с удовольствием взяли бы его.  Но на участке от Витима  до Леприндо
не проедешь. Нужны олени... Они не идут у меня из головы и хотя я и стараю-
сь не думать о том,  что придется отказаться от них, в голове моей уже склады-
вается текст радиограммы начальнику экспедиции: "15-17 июня моторной лод-
кой перебазируюсь в Неляты зпт прошу запланировать эти сроки вертолет для
переброски отряда район озера Леприндо тчк прошу передать через Многообе-
щающую косу распоряжение каюру Кириллову Иллариону Петровичу возвра-
щаться колхоз".
   Павел Иванович выжимает из своего мотора все что может, но ночь застает   
нас в пути.
   - Ничего, - говорит Павел Иванович. - Тут недалече зимовье. - И вскоре нап-
равляет лодку к берегу. Мы снова ночуем в дедовском зимовье на ручье Каме-
нистом... Дрема накатывается как темнота...
   - Олени! - в последний раз думаю я и засыпаю.
   ...Утро. День. Спицино. Анна Ивановна встречает нас  у порога. Оленей по-
прежнему нет и ничего о них не слышно.  Текст  заготовленной  радиограммы
лежит передо мной.  Пришло время отправлять ее. Ждать больше нечего.
   И все же я медлю. "Еще день", - думаю я.- Но что медлить? День ждать - день
потерять.
   Я никогда не думал, что мне придется давать такое большое количество ра-
диограмм  за сравнительно короткий срок.  Я считал дурным тоном в руковод-
стве партией  или отрядом поток радиограмм,  исходящий по любому  поводу 
к месту и не к месту. Я говорил, что работу начальника можно оценить по ра-
диожурналу - она обратно пропорциональна количеству поданных радиограмм.
   Больше того! В Москве я думал, что вообще смогу обойтись без регулярной
связи с базой.  "Зачем она мне,  - думал я. - Получу продукты,  возьму оленей
и до свидания до осени. Связь понадобится, - думал я, - лишь  чтобы дать сво- -14-
дку  о выполнении плана,  запросить  раз-другой вертолет с продуктами и по-
чтой, да на случай ЧП".
   И вот передо мною аппаратный журнал радиостанции.  Я листаю его и мыс-
ли мои теперь совсем иные.  "Чтобы я делал без связи?" - думаю я.  А все оле-
ни!  Кто бы мог подумать,  что это животное со 100% проходимостью не смо-
жет преодолеть несчастные 25 км, отделяющие Косу от Спицино. Ведь на Ал-
тае мы проходили с лошадьми и не такими горами. Правда, лошадей вели тог-
да мы сами, а сейчас я завишу от воли каюра. Направо он не может, налево не
знает дороги, а прямо - только на барже! К тому же с ним вот уже 16 дней нет
связи.
   Связь! Связь! Мне сейчас до зарезу нужна связь: с каюром, с Дегтяревым, с
Читой.  Но каюр  не имеет  рации.  Дегтярев ушел  в выкидной маршрут  и не
"вылез" в эфир в назначенный срок (26.VI). С Читой говорить трудно. Во-пе-
рвых, нам запрещены переговоры микрофоном, а ключом много не расскаже-
шь; во-вторых, у нас "село" накальное питание.  Два комплекта батарей, выс-
ланные нам из Читы,  не дошли до нас: первый - Дегтярев забыл в Чаре,  вто-
рой - Ланда увезла в свою партию.
   Перечитываю некоторые радиограммы. "19.VI.00 Потапову. Связи большой
водой Витиму  и притокам олени Спицино  не прошли вернулись  Многообе-
щающую Косу тчк  Связь каюром отсутствует зпт  Петров в выкидном марш-
руте тчк  Намереваюсь арендовать катер баржей Толмачевском зпт желатель-
но соединить рейс доставкой Дегтяреву людей грузов тчк Дату отправки бар-
жи телеграфирую  Толмачевского тчк  Прошу срочно ответить  когда можно
ждать самолет Мую".
   Радиограмма эта, так сказать, дипломатическая. Во-первых, она должна по-
дготовить  почву на случай,  если оленей  не окажется на месте.  В таком слу-
чае рейс не пропадет даром. Во-вторых, спецрейс баржи и катера стоит нема-
лые деньги и, хотя эти деньги идут по перечислению со счета экспедиции на   -15-
на счет Лесхоза,  все же лучше если они будут разделены на  меня и Дегтяре-
ва,  нежели повиснут на статье расходов  моего и без того небогатого отряда.
В-третьих,  я делал доброе дело для Дегтярева  - в Чите из-за задолженности
вертолета в партиях  восточной группы   задержались геолог Ланда,  два сту-
дента и грузы,  которые Дегтярев просил доставить ему еще дней 8-10 назад.
   Моя радиограмма пришлась экспедиции, как  говорят, "в жилу".  Уже утре-
нней связью мы получили неофициальное сообщение,  что Хахам уехал в аэ-
ропорт  заказывать самолет,  а при повторном сеансе  в 9 часов утра пришла
радиограмма:  "Завтра 6-30 местного запланирован борт Мую Ланда студен-
ты наличии погоды рейс состоится тчк Хахам".
   Ланда,  видимо,  сидит в аппаратной  и также радирует мне:  "Желательно
чтобы меня встретили Муе".
   Желательно! Неплохо сказано. От Спицино до Толмачевского  25км, а там
еще 6 км до Муи. А будет самолет или нет - неизвестно.
   "По возможности встречу, - отвечаю я, - хочу отправить образцы,  но если
самолет будет завтра, то утром не успею".
   На следующее утро  неофициальный разговор  с начальником  базовой ра-
диостанции  Иваном Лизневым.  Он сообщает:  "Хахам уехал  в порт узнать
насчет борта тчк  пока ничего  не известно тчк  погода у нас БД  не знаю бу-
дет ли борт ответ получишь в 18-00".
   "БД" на языке радистов  означает "плохо".  Мы и сами видим,  что погода
"БД".  Несколько дней в журнале ни одной радиограммы,  нельзя не только
летать, даже переговариваться по радио. На утренних сеансах Чита неизме-
нно отвечает на наши позывные  - "БД" и "гухор"  -  "слышу плохо" или "не
слышу".  Виновата,  правда,  не только погода.  Садится накальное питание.
Лизнев обещает выслать первой возможностью.
   И вот  такая возможность появляется.  26.VI перехватываем радиограмму:   -16-
"Васютиной  Вишневскому.  Сегодня отправили Читы второй вертолет  до-
ставки Ланду Косу.  Завтра он  перелетит в Чару,  затем в Катугино для ра-
боты вас...".  А вот радиограмма уже для нас: "18-00 часов вышел вертолет
Косу студентом зпт ночевка Тунгокочене будет на месте завтра тчк 6 часов
утра Мую вылетает Ланда на "АН-2" с грузом зпт  последующей переброс-
кой Косу вертолетом зпт который затем уходит Катугино =Хахам=".  Иван
Лизнев добавляет при этом лично Спиркину: "Тебе батареи посланы".
   К этому времени  я уже успел побывать в Толмачевском и вопрос с арен-
дой баржи разрешен - баржи нет и не будет. Катера лесхоза сторожат лес у
Парамского порога.  Вода прибывает  и малейший недогляд грозит самосп-
лавом и гибелью заготовленных для Бодайбо плотов. В управлении сеноко-
сными  участками готовы дать нам катер, но у них нет горючего. Чтобы по-
дняться через шиверы  в такую воду необходимо  около 600 кг солярки.  А
горючего нет ни у кого.  Ждут сплава сверху  из Романовского.  Прибудут
баржи - будет бензин, будет солярка.
   Но быть может Потапов и Ланда  все еще полагают,  что я могу перепра-
вить по Витиму на катере?  В журнале появляется  еще одна радиограмма:
"Потапову Хахаму Ланде  =  арендовать катер  баржей не удалось  тчк лю-
дей без груза  можем доставить  Спицино лодкой  тчк прошу  бортом дать
указание вертолету совершить посадку Спицино".
   Такая  радиограмма  дается мною  на всякий случай,  чтобы Ланда не по-
думала,  что мы не нуждаемся  в вертолете,  так как можем доставить свой
груз из Муи лодкой.
   Но все это отвлечение от сути, а суть в том, что олени по-прежнему в 4-
х км от Косы,  а мы в Спицино  и разделяющие нас 25 км  ничуть не стали
за это время короче.  26.VI Петров все еще "не вылез" в эфир. Видимо до-
жди задержали работу не только у меня,  но и в горах (тем более в горах!).   -17-
Да и вообще с Петровым  связаться очень трудно.  Он никогда не слушает
других, а сам "вылезает", когда вздумается.  Учитывая, что с паводком на-
чался сплав,  я через радиостанцию в Чаре прошу ликвидировать неотпра-
вленную еще Дегтяреву радиограмму  о посылке оленей через Кедровку и
Киндиканский перевал  и даю другую:  "Дегтяреву  прошу содействовать
сплаве оленей баржах плывущих сверху тчк  расчет мотористом пределах
50-70 руб. новыми произведу сам Спицино".
   Одновременно с радиограммой  Дегтяреву,  на которого я не надеюсь, и,
уже готовясь к худшему,  я запрашиваю Червякова: "Узнай существует ли
наземная связь Чары метеостанцией Леприндо зпт  какая лошадьми оленя-
ми лодкой?  Как часто ходят зпт  можно ли воспользоваться  обратном пу-
ти из Леприндо Чару".   
   Червяков отвечает:  Ему известно,  что на Леприндо садится вертолет,  а
относительно наземной связи он выяснит.
   Готовясь к худшему, я готовлю текст еще одной последней радиограммы:
"Потапову=  олени  из Многообещающей  Косы  в Спицино  не прошли зпт
все попытки  нанять баржу  даже за  наличный расчет  кончились неудачей 
тчк Создавшемся  положении считаю целесообразным отказаться от оленей
тчк  работу на Витиме  закончу 15-17 июля  моторной лодке этих же числах
переброшу  лагерь в Неляты зпт  прошу запланировать  эти сроки  вертолет
для переброски отряда  в район озера Леприндо тчк  также прошу передать
через Дегтярева распоряжение каюру Кирилову Иллариону Петровичу возв-
ращаться колхоз тчк табель на каюров и оленей дам июнь месяц".
   Заготовленный текст  этой радиограммы лежит передо мной.  Если не слу-
чится чудо,  а я на него  уже не рассчитываю,  послезавтра  эта радиограмма
пойдет в Читу. Послезавтра - потому что Леша Спиркин,  Виктор Статкевич
и Герка уехали в Догапчан на два дня.  Герка, как обычно,  повез в поликли-
нику жену и детишек, а Леше Спиркину я поручил там попутно обследовать      -18-
высокие террасы.  И вот наступило  это послезавтра.  Я дописывал  дневник,
когда пришла Алла и сказала, что едут наши. Гул моторной лодки слышался
внизу по Витиму задолго до того, как можно было увидеть саму лодку.  На-
конец они подъехали.  Я вышел из палатки,  чтобы встретить их,  взял часть
вещей - спальный мешок и вьючную суму - и понес к палаткам. И тут, вдруг, 
я услышал  как за моей спиной кто-то зовет меня.  Зовет тихо,  неправильно
называет мое отчество - Иванович, послышалось мне - но тем не менее зовет
именно меня.
   Я обернулся.  Ко мне шел человек, ведя в поводу... оленя. Я не сразу понял
кто это.  Человек был мал, измучен, шел тихо, согнувшись, голову его, види-
мо в защиту от комаров, покрывала какая-то тряпка. 
   - Иваныч!  Начальник!  Куда бежишь! Зову, зову, зачем не слышишь!
   Я опешил. Передо мной был наш каюр.  Как он попал сюда? Сплавился или
перебрел Таксима?  Последнее немыслимо.  И где остальные олени?
   Я бросился к нему, обнял.
   - Илларион Петрович! Дорогой! Прошли? Как хорошо!
   - Что хорошо?  Дорога совсем плохой!  Дожди! Сколько времени шли. Про-
дукты кончились, последние три дня совсем мало ел.
   - Сейчас. Сейчас мы вас накормим, - радостно и возбужденно говорил я.
   - Куда сейчас?  Продукты давай. Хозяйка там осталась. - Он махнул в сторо-
ну горы. - Три дня совсем мало ел. Скорей давай.
   Он,  как и  в первую  встречу,  ворчливо  торопил меня,  но теперь для моих
ушей его слова звучали сладкой музыкой.
   - Алла! - крикнул я. - Продукты Иллариону Петровичу! Консервы, сахар, масло,
все что есть, сколько он скажет.
   Алла ушла в кладовую, а у меня только сейчас нашлось время сообщить ему 
о радиограмме с Косы.
   Илларион Петрович вскинул на меня усталые удивленные глаза.
   - Какой дурак так говорил? Зачем врал? Как разговаривали с тобой я все
шел, шел. Вода большая. Дождь. Совсем плохо. Я мосты рубил. Стоять совсем   -19-
пропадешь, итак срок опаздал...               
   Лицо его - осунувшееся небритое, измученное дальней трудной дорогой, го-
ворило само за себя.  Я смотрел на него и думал:  "Дорогой ты мой!  Хороший
ты мой человек!"  И мне  было неловко,  что я поддался  на какое-то  время чу-
жим разговорам, позволил себе усомниться в нем.
   А когда  он пообедал,  получил продукты  и ушел к своей "хозяйке",  я вдруг
почувствовал, как время снова убыстрило свой бег...  Время... Время...
   Пора было выходить на Сюльбан!
                . . .