Вы - подлец, сударь!

Дракон. Зачем ты приехал сюда?
Ланцелот. Чтобы убить тебя.
Дракон. Чего?
Ланцелот. Я вызываю тебя на бой,
          слышишь ты, дракон! Я вызываю тебя
          на бой в третий раз, слышишь?
Дракон. Дурак. Ну? Чего молчишь? Страшно?       
Ланцелот. Нет.

                Е.Д.Шварц. Дракон.



     Митрофану Евграфовичу, пожилому учителю математики в церковно-приходской школе Мытищ, такое и не снилось. Протопоп Макарий, частенько заходивший в дом учителя развеять скуку - поболтать по душам, обсудить Святое писание, разузнать местные сплетни, которые в достатке добывала словоохотливая и сердечная жена учителя Марфа Савельевна, бывшая на короткой ноге с женами и служанками тех, кто представлял хоть какую-либо значимость в их родных Мытищах, приехал из Москвы, куда ездил докладывать о состоянии его прихода, и сообщил, что рассказал архирею об успехах учеников Митрофана Евграфовича, да и о нем самом. И тот, якобы, заинтересовался, сказав, что хорошие учителя нужны Москве.
     - А он напрасно словами бросаться не будет, - огладив бороду, важно проговорил протопоп. - Убежден, замолвит слово, кому следует.
     - А что теперя будет-то? = заволновалась Марфа Савельевна.
     - Ну, хуже не станет, - ответил гость, ткнув пальцем вверх. - Главное, что об уважаемом Митрофане Евграфовиче узнали в первопрестольной, а там уж как бог положит.
     - Ну зачем же вы так обеспокоились обо мне, - смутился хозяин. - Мне и тут хорошо. Опять-таки и беседовать с умным человеком, как вы, приятственно. А там что? Чужой я там. Мы привыкли по-простому. Да и не молод я, чтобы бросать насиженное место.
     - И правда, батюшка, - поддержала мужа хозяйка. - Куда нам на старости лет начинать все сызнова?
     - Какая старость? - возмутился протопоп. - Сороковина с небольшим. Жить еще да и жить...
     - Вы  так говорите, словно все уже решено, - усмехнулся Митрофан Евграфович.
     - Архирей -человек дела, напрасно он интересоваться не станет, - убедительно вещал протопоп. - Непременно поведает, кому следует.
     - А как же мы без вас-то? Чай, привыкли друг к дружке, - запела хозяйка. - А там и поговорить-то будет не с кем - кругом чужие люди, со своими столичными обычаями да порядками. Зазорно им будет общаться с деревенщиной...
     - Какая же мы деревенщина? - осадил ее гость. - Такие же человецы суть. Не хуже.  А уж и я, так и быть, поделюсь: знакомцы с епархии шепнули, что и меня хотят перевести в Москву-то.
     - Да вы что! - всплеснула руками Марфа Савельевна. - Вот радость-то какая!
     - Да слухи это, - потупился протопоп. - Мало ли что людишки болтают.
     - Не скажите, - вступился за жену хозяин. - Ни с чего слухи не возникают, сам по себе колокол не зазвонит. Сами же говорили, что архирей слов на ветер не бросает.
     - Дак ить, не все от него зависит, - заключил отец Макарий. - Кстати, что-то я вашей Варюшки не вижу. Уж не приболела ли?
     - Да нет, в своей светелке сидит, кику вышивает, - ответила хозяйка.
     - Хорошая у вас девчушка растет, ей бы и женишка хорошего подобрать, - промолвил священнослужитель.
     - Это уж как бог даст, - ответил ему Митрофан Евграфович. - Тут нам не дано предугадать.
     - Ну, с божьей помощью все станет на свои места, - перекрестился протопоп. - ЧаЙ, не отдадите ее за какую отрыжку.
     - Упаси бог, - в страхе перекрестилась и Марфа Савельевна. - Такого и врагу пожелать неможно.
     Потом, обратившись к младшей дочери, игравшей с тряпичной куклой возле печи, сказала:
     - Манюшка, сбегай, позови сестрицу. Стажи: батюшка пришел, на нее взглянуть желает.
     Девочка живо соскочила с лавки и, перебирая коротенькими ножонками, побежала вверх в светелку.
     - Не споткнись, торопыга, - нежно бросил ей вслед батюшка.
     - И эта глянь, как подросла, - заметил протопоп. - Скоро и помощницей станет...      
     - Балуем мы ее, - укорил жену Митрофан Евграфович. = Излишне балуем.
     - Да ить как не баловать-то - махонькая еще, - оправдывалась Марфа Савельевна. - Успеет жизни-то хлебнуть.
     - Типун тебе на язык, - замахал на нее муж.
     Вскоре с вышивкой в руках спустилась вниз Варя. Она подошла к отцу Макарию под благословение и поцеловала ему руку.
     - Ты погляди, совсем заневестилась, - ласково проговорил тот. - Так и не заметишь, как придется и замуж выдавать.
     - Ну, что вы, - смутилась девушка и опустила голову. - Я уж с батюшкой да с матушкой...
     - Э, нет, - весело проговорил протопоп. - Каждая божья тварь должна иметь пару и, как сказано в Писании, плодиться и размножаться, создавать свой очаг. Ничего зазорного в этом нет.
     Видя, как смутилась и залилась краской дочь, Марфа Савельевна нежно сказала ей:
     - Варюшка, подогрей самовар, а то он совсем остыл. Да воды долей - половину уже выпили.
     Обрадованная тем, что внимание к ней переключено, девушка быстро схватила самовар и, поставив его возле печи, начала щепать лучину из полена, разожгла и долила воды.
     - Я пойду к себе? - спросила она.
     - Иди, иди, родная, - позволила мать.
     - Хорошая жена кому-то попадется, - глядя ей вслед, поговорил протопоп.
     Дальнейшие разговоры вертелись вокруг прихожан, их жизни, достоинствах и недостатках.
     Выпив еще пару стаканов чая с сушками, отец Макарий засобирался. На уговоры хозяев он ответил:
     - Пора и честь знать. Надо готовиться к вечерне. Да и не останний раз видимся...


     В самом начале весны, когда мартовское солнце начало пригревать, растопляя снег на крышах домов, а на карнизах появились первые, пока еще небольшие сосульки, в Мытищи незванно-негаданно приехала комиссия: протопоп Власий от имени епархии должен был освидетельствовать состояние местного прихода, а чиновник от отдела образования - уровень преподавания в школах городка.
     В один из дней Митрофану Евграфовичу сообщили, что завтра чиновник прибудет на его урок.
     Марфа Савельевна заволновалась:
     - Что будет-то?
     - Да полно тебе, - начал успокаивать ее муж. - Чать не снимать с должности будут, а просто послушают мои уроки. Не впервой...
     - Ты уж завтрева новый сюртук одевай, а не как всегда, в штопанном, - суетилась жена.
     - Да надо ли? - засомневался он. - Увидят меня ребята в таком обличье, замкнутся и пропал урок.
     - А ты им сегодня подскажи, чтобы подготовились получше да постарались, неровен час...
     - Да полно тебе выдумывать. Бог не выдаст, свинья не съест.
     Но когда жена вытащила из сундука пошитый три года назад к юбилею новый сюртук, больше не возражал и сел готовиться к уроку.
     Тем временем взволнованные неожиданной проверкой Марфа Савельевна с Варей внимательно осмотрели форменную одежду - не побила ли моль, не разошлись ли где швы? - стали чистить его и вывесили на улицу для проветривания.
     В класс, где шли занятия, принесли директорское кресло, поставив его подальше от окна, чтобы не дуло.
     Когда старый сторож Игнат позвонил в свой колоколец, возвещая о начале занятия, проверяющего в классе не оказалось. Не дожидаясь его, Митрофан Евграфович, как обычно, начал урок. Сегодня ребята повторяли деление трехзначных чисел на двузначные.
     Для начала учитель вызвал Васятку Никулишина еще раз вслух прочитать правила такого деления.
     Как и положено, Василий раскрыл учебник на нужной странице и, встав на колени перед учителем, начал складно читать.

     В этот момент дверь класса открылась и внутрь вошли директор школы и проверяющий из столицы.
     - Здравствуйте, дети, - поздоровался директор.
     - Здрасте, - хором ответили вставший со скамеек ученики.
     - Сегодня у вас на уроке будет присутствовать чиновник из самой Москвы, он посмотрит на ваше прилежание и успехи, - добавил директор.
     - Прошу вас, господин Кирьяков, - Митрофан Евграфович пригласил гостя, указывая на директорское кресло.
     - Прошу извинить меня, дела-с, - обратился директор к чиновнику и, когда тот благосклонно кивнул головой, обратился к учителю: - Продолжайте, Митрофан Евграфович.
     - Благодарствую, - склонил в поклоне голову тот и сказал ребятам:
     - Все запомнили это правило?
     - Да, - хором закричали те.
     - Ну, кто дерзнет решить пример?
     - Я, я, я, - послышалось с разных сторон.
     - Никто не боится? - спросил учитель. - Все ли готовы?
     - Все... готовы..., - снова прокричали ребята.
     - Тогда, отчаянные вы мои, я каждому раздам по примеру. Примеры у каждого будут свои, так что заглядывать к товарищам не имеет смысла. Уяснили?
     - Да..., да..., - подняли крик ученики.
     - Вы нас с господином Кирьяковым совершенно оглушили, - улыбнулся учитель. - Посмотрим, каковы вы в деле.
     Он раздал ребятам листочки бумаги, на которых были написаны исходные данные для вычисления.
     Ребята склонились над задачками и дружно засопели. Кто-то время от времени чесал в затылке, кто-то полез пальцем в нос и ковырялся в нем.
     Учитель спокойно сидел в торце стола, наблюдая за подопечными.
     Наконец, Ванюшка Сидякин поднял голову и протянул листок учителю.
     - Оставь пока при себе и проверь, верно ли ты решил, - произнес Митрофан Евграфович. - Подождем, пока остальные решат.
     Когда закончил решать и последний ученик, учитель предложил ребятам:
     - А теперь обменяйтесь решениями с соседом и проверьте его работу.
     Ребята так и сделали и снова склонились теперь уже над чужими задачками.
     Гришатка Сёмкин, проверявший работу Ванюшки, закричал:
     - Неправильно!
     - Чего неправильно? - возмутился было тот, но Митрофан Евграфович поднял руку и все замолчали.
     - Дай-ка мне, - попросил он Гришатку.
     Коротко посмотрев на решение, он заметил:
     - Ванюшка, ты действительно ошибся. - Совсем немного. Если ты будешь так ошибаться, это помешает тебе в жизни. Представь себе: ты пошел на ярмарку что-то покупать. А ты плохо считаешь и тебя обманули. Обидно будет?
     Ванюшка сопел, уставившись в стол, а учитель продолжил:
     - Или вот приняли тебя работать приказчиком в магазин. К тебе пришла покупать рыбу матушка Гриши и попросила тебя взвесить ей фунта два. Как ты сосчитаешь, сколько с нее взять? Ошибешься в одну сторону - себя и хозяина обманешь. Ошибешься в другую сторону - обманешь маму Гриши.И так, и эдак нехорошо. Так что надо быть внимательным. А ты, торопыга, явно поспешил. Я дам тебе на дом еще пару примеров - реши их и не торопись, как сейчас. И все у тебя будет хорошо. Договорились?
     - Угу, - буркнул мальчишка.
     - Поспешишь - людей насмешишь, - сказал Сёмка Чубров.
     Все засмеялись.
     - Ничего страшного, - прервал их веселье учитель. - Такое с каждым может случиться. Просто надо быть внимательным.    
     После уроков в одной из классных комнат были собраны все учителя во главе с директором и московской комиссией. Здесь же сидел и отец Макарий, преподававший в школе закон божий.
     - Господа, - обратился к своим подчиненным директор. - Сегодня все уроки проиходили в присутствии членов комиссии. Прошу выслушать их мнение и сделать соответствующие выводы для себя.
     Первым дали слово протопопу Власию, присутствующему на уроках словесности и закона божия. В целом его мнение было удовлетворительным, существенных замечаний он не имел.
     Чиновник от образования также не имел особых претензий к преподавателям. Особо он остановился на уроке, проведенном Митрофаном Евграфовичем:
     - Мне понравилась атмосфера в классе, которую смог организовать учитель математики. Дети не замкнуты, не напряжены излишне, что, естественно повышает уровень усвоения материала. Мне представляется весьма оригинальным способ дополнительного усвоения, предложенный детям. Я имею в виду проверку правильности решения задач самими ребятами. Казалось бы, игра, но в то же самое время они фактически и незаметно для себя выполнили второе задание, даже не ощутив этого. Это явная новация и я буду рекомендовать ее для внедрения в других школах.
     Мало того, мне понравилось, как доходчиво, на конкретных примерах, преподаватель объяснил им необходимость знания предмета, который он преподносит детям. Похвально, весьма похвально...
     Когда Митрофан Евграфович вернулся домой, прямо с порога Марфа Савельевна спросила:
     - Ну, как? Обошлось ли?    
     - Остались весьма довольны моими уроками. Удостоился похвалы, - не смог сдержать гордости муж.
     - Вот и слава богу, слава богу, - истово перекрестилась женщина. - А я уж извелась вся, в голову лезет невесть что...
     - Да что ты, матушка, полно тебе. И мы не хуже других, - начал успокаивать жену Митрофан Евграфович. - И мы не лыком шиты...
     - А отец Макарий как? Все ли ладно с ним? - не успокаивалась женщина.
     - И его поощрили, - коротко ответил муж. - Остались довольны его преподаванием. Особливо тем, как он организовал церковный хор.
     - Да уж, у него детки поют, словно ангелы в раю. Из и из других приходов ходят слушать. Да и отец Макарий так службу ведет, что иной раз заплакать хочется...
     - Да у вас за слезами далеко ходить не надо, - засмеялся Митрофан Евграфович. - Оне у вас всегда наготове!
     - Ой ли? - в тон ему ответила жена. - Да от радости и благости и поплакать не зазорно.
     - Ты вот что, - уже серьезно сказал муж. - Вечером обещали отец Макарий с матушкой Екатериной у нас быть. - Вы уж с Варюшкой-то расстарайтесь. А завтрева директор школы устраивает обед в честь отъезда комиссии, и мы удостоились приглашения. Так что готовься.
     - Батюшки-светы, - охнула она. - Кабы не осрамиться.
     - Будь такой, как есть и ладно, - успокоил ее муж. - Они-то приехали и уехали, а мы остаемся. Не велик почет.


     В один из апрельских дней, когда лёгкий морозец пощипывал щеки и хватал за нос, провожали в Москву семейство протопопа Макария. Мебель и домашний скарб везли два ломовых извозчика, сам протопоп с женой разместились в санях кучера.
     - Скучно нам будет без вас, не с кем словом перекинуться, - жаловалась Марфа Савельевна матушке Екатерине. - Как родных провожаем...
     - Как договорились, на Пасху приезжайте, станем ждать вас, - напомнила та. - А то, даст бог, и вы в первопрестольную переберетесь.
     - Ну, это еще вилами на воде написано, - ответила Марфа Савельевна. - А здесь-то мы пообвыкли, эвон сколь годков прожито.
     - А что делать? - ответила ей собеседница. - Наше дело бабье - куда иголка, туда и нитка.
     - Это так, только без вас вечерами-то не с кем будет душеньку излить.


     Дни летели незаметно, стекая один за другим, словно капли с весенних сосулек. Вот уже у Митрофана Евграфовича закончились занятия в школе, а известий из Москвы так и не поступало.
     - Видать, не вышло с твоим переводом в столицу, - иногда вздыхала Марфа Савельевна.
     - Ай ты по столичной жизни скучаешь? - смеясь, спрашивал ее муж. - Разве тебе здесь плохо?
     - Так ведь хотелось бы на московскую жизнь хоть одним глазком глянуть, - вздыхала она.
     - А ты забыла, что люди говорят: на большой каравай рот не разевай!
     Время от времени протопоп со случайными знакомыми посылал им весточку, описывая, как устроились они на Пречистинке, отец Макарий ведет службы и озадачен созданием церковного хора, чтобы тот был не хуже митищинского. Матушка Екатерина также посылала поклон Марфе Савельевне, непременно сообщая о  дороговизне жизни в Москве, о шельмецах-приказчиках, которые так и глядят, как бы обмишулить доверчивого покупателя. Писала она  и о том, что нравы здесь не такие простые и добросердечные, как у них, а к приезжим относятся с непонятным ей высокомерием и заносчивостью.
     - Вон ведь как, - каждый раз говорила Марфа Савельевна, в очередной раз перечитывая послание от подруги. - А у нас здесь все просто и без церемоний.
     - Так то столица, - вздымал палец вверх Митрофан Евграфович. - Главный град всея Руси. Это ж понимать надо!   
     А в конце июля пришел долгожданный вызов в Москву.
     Через пару дней Митрофан Евграфович вернулся из столицы и рассказал, что его назначили учителем в одну из школ за Калужской заставой. Он уже и подыскал довольно приличный дом, который сдают за весьма умеренную плату.
     - Ура! В Москву! - запрыгали девчонки.
     Семейство начало готовиться к переезду...


     Москва встретила их дождем.
     - Вымокли все до ниточки, - пожаловалась было старшая дочь, на что мать резонно заметила:
     - Дождь - это к удаче.
     - Там видно будет, - проговорил отец семейства. - Пойдите, посмотрите дом.   
     Пока под руководством нового хозяина возчики с помогавшим им дворником разгружали мебель, Марфа Савельевна с дочерьми осматривали свое новое жилище. Здесь было значительно просторнее, чем в их прежнем доме - каждому члену семьи можно было выделить пусть по небольшой, но зато отдельной комнате. Кроме того, здесь имелись гостиная, столовая и даже кладовая.   
     - Ого, как просторно, - восхищалась Варя.
     А Маняша полезла по лестнице в небольшой мезонин и кричала оттуда:
     - Можно, я буду жить здесь?
     - Нет, это будет папин кабинет, где он будет работать, не отвлекаясь на нас, - ответила мать.
     - Пойдем лучше выбирать себе комнаты, - предложила Варя сестренке.
     Варя выбрала себе угловую комнату, где окна располагались по разные стороны и где было довольно просторно. Младшей сестре досталась комната поменьше.
     После того, как мебель была внесена и расставлена по местам, Марфа Савельевна начала готовить обед, заметив при этом:
     - С нашей мебелью в мытищинской квартире было тесновато, а здесь ее почти не видно. И выглядит она как-то бедно. А полы-то мыть замучаешься...
     - Ну, мне теперь положили много больше жалованье, так что мы может даже нанять прислугу, - горделиво выпрямился Митрофан Евграфович.
     - Еще чего, - возмутилась жена. - Только деньги транжирить! А у нас вон одна дочь на выданье, не успеешь опомниться, как другая подрастет. А в помощницах у меня вон Варюшка есть.
     - Гляди сама. Коли станет тяжело, так по другому запоешь, - сказал муж.
     - Руки пока не отваливаются, - обрезала Марфа Савельевна. - Сами управимся, не велики барыни.
     - Смотри, остаешься одна на хозяйстве - Варюшка пойдет заканчивать гимназию, настаивал на своем муж, но супруга осталась при своем мнении.
     Директор школы, где начал преподавать Митрофан Евграфович, несколько раз посещал его уроки и, вызвав его к себе, отметил свободу общения между учителем и учениками и особенно - заметное повышение успеваемости учащихся.
     Судя по всему, он кому-то рассказал о новом учителе, иначе было невозможно объяснить то, что через три месяца приказом начальства Митрофана Евграфовича перевели работать в женскую гимназию, где училась его дочь. Это было не только повышение в должности, но и заметное увеличение оклада.
     В новом учебном заведении он быстро сошелся с молодым преподавателем географии Евдокимом Силантьевичем, также своеобразно преподающим свой предмет. И на Рождество пригласили его в гости.
     - Удобно ли? - застеснялся тот. - Мы так мало знакомы.
     - Полно вам, дорогой, - успокоил его старший коллега. - Не сидеть же вам, молодому и холостому, дома в такой светлый праздник. Будет ёлка, придет мой старый приятель отец Макарий с супругой и сынком... Так что ждем-с!
     - Благодарствую, - поклонился Евдоким Силантьевич. - Непременно буду...
     - Вот и договорились.
     На Рождество в доме учителя ярко горели свечи, в центре гостиной стояла богато украшенная ёлка, где на ветках среди игрушек виднелись подвешенные пряники, мандарины, яблоки, конфеты...
     Двенадцатилетний Василий, сын отца Макария и матушки Екатерины, поначалу дичился новой компании, а потом включился в общее веселье. Вокруг ёлки водили хоровод, а потом стали играть в фанты. Игру вел Евдоким Силантьевич, а Варя с закрытыми глазами водила.
     - Кому этот фант? - громко спрашивал Евдоким Силантьевич.         
     Варя называла чьё-то имя и смотрела, какой подарок с ёлки достался названному ею человеку. В это время молодой учитель снимал выбранный им пряник, конфету, либо фрукт и передавал тому, кого назвала девушка.
     - Не подглядывать! - время от времени Евдоким Силантьевич шутливо покрикивал на Варю, когда та пыталась хитрить, поглядывая сквозь расставленные пальчики.
     - Ну, как вам Москва? - спросил отец Макарий, когда все устали от игр и снова сели за стол. - Освоились в белокаменной?
     - Суетно больно, - ответила Марфа Савельевна.
     - Это с непривычки, - ответила матушка Екатерина. Я вон тоже вначале терялась, а нынче ничего, привыкла. И вы привыкните.
     - Дорогонько все здесь, - не унималась хозяйка.
     - Так и Митрофан Евграфович, небойсь, получает вдвое больше, чем в Мытищах, - укорил ее отец Макарий. - Грех жаловаться.
     - Да я не жалуюсь, - начала оправдываться Марфа Савельевна. - Просто здесь все по-другому, не как в Мытищах-то.
     - Что верно, то верно, - степенно заметил отец Макарий. - Бойкая здесь жизнь, деловая и разгульная.
     Маняша сидела возле ёлки, играя с подаренной ей куклой, а рядом примостился Василёк, читавший также подаренную ему книжку о витязе Громобое.
     Варя сидела за общим столом со взрослыми и изредка оглаживала подаренную ей подвеску с яшмой и агатами. Новогодний подарок явно пришелся ей по душе.
     - Главное, вам нужно быть осторожнее на улицах - вон сколь повозок, тарантасов да и просто верхи на лошадях разъезжают, - вступил в разговор Евдоким Силантьевич. - Неровен час, можно под лошадь попасть.
     Время от времени он поглядывал на Варю, а та, почувствовав этот взгляд, слегка розовела и опускала голову. Это не прошло мимо внимательных глаз взрослых. Когда же гости расходились, матушка Екатерина тихонько шепнула Марфе Савельевне:
     - Никак приглянулась ваша Варенька молодому-то учителю.
     - Ой, да не знаю, время покажет, - отмахнулась та.
     На следующий день Митрофан Евграфович нанял извозчика и повез семью осматривать Москву.
     - Покажи-ка нам, любезный столицу, а то мы так толком ее и не видели, - попросил он извозчика.
     - Чего ж не показать, обязательно покажем, барин, - важно ответил тот и тронул лошадей.
     Проезжая по центру столицы, дети, да и взрослые, с удовольствием рассматривали Манежную площадь, Охотный ряд, откуда по Варварке выехали на Красную площадь.
     Домой семейство возвратилось чрезвычайно довольное и раскрасневшееся от легкого морозца.
     - Какая она большая эта Москва! - воскликнула Маняша.
     - Э, милая, мы осмотрели только середку Москвы, - улыбнулся отец. - Мы еще не были с Замоскворечье, Зарядье, да мало ли что еще...
     - Я никогда еще не встречала Рождество так хорошо, - призналась Варя.
     - Ну, вот и ладно, вот и хорошо, - ответил отец.


     В начале июня в женской гимназии состоялся выпускной бал. По этому поводу Варе заказали красивое белое с вышивкой золотой нитью платье у местной модной портнихи, на что ушла достаточно большая сумма из бюджета семьи.
     Марфа Савельевна поворчала было по поводу столь значительных трат, но это, скорее, было не проявление скупости, а природная привычка экономить каждую копейку. Но подумав, она скоро смирилась: в таком платье, если его чуть переделать, и под венец не зазорно идти.
     На бал были приглашены выпускники мужской гимназии, был нанят оркестр из расположенной неподалеку пожарной части. Стены зала были украшены рисунками, искусственными цветами и вышивками выпускниц, повсюду развесили цветные шары с шелковыми ленточками.
     Торжественная часть началась выступление директора училища, который в строгом сюртуке с каким-то орденом на груди приветствовал всех собравшихся, поздравил выпускниц с окончанием родной альма матер и пожелал им счастливого пути в дальнейшей долгой и плодотворной жизни.
     Митрофан Евграфович, стоя в толпе преподавателей за спиной директора, отыскал глазами дочь и с удовлетворением отметил, что она выглядит не хуже других, а пожалуй даже лучше многих.
     "Господи, - вертелось у него в голове, - даже и не заметили, как она выросла и превратилась в красавицу".
     Потом было вручение аттестатов, когда каждую выпускницу вызывали на сцену и директор лично жал руку и произносил добрые напутственные слова. Девушки, выходя за документом, страшно смущались и подойдя к директору, непременно приседали в книксене. Вместе с аттестатом каждой заместитель директора вручал белую гвоздику - символ чистоты.
     Приглашенные гимназисты стояли своей стайкой и среди них выделялись трое, стоявшие поодаль от всех. В этой троице, как видно главенствовал высокий, не по годам повзрослевший молодой человек, который вел себя довольно надменно по отношению к своим товарищам. Он внимательно оглядел выпускниц, выбирая из них самую привлекательную.
     По окончании торжественной части были объявлены танцы. Опустевшую сцену занял оркестр и распорядитель бала объявил:
     - Па-де-катр! Кавалеры приглашают дам. Прошу вас, господа!
     При первых звуках оркестра ненадолго возникла легкая пауза и вот, наконец, самые смелые гимназисты отчаялись на выбор партнерш. В центре зала появилась одна пара, затем другая и вот уже большинство молодых людей весело выделывали па под ритмы оркестра.
     По окончании танца кавалеры проводили своих дам и, церемонно заложив руку за спину, поклонились.
     Дав некоторое время для отдыха, распорядитель объявил новый танец.
     Едва зазвучало вступление, высокий гимназист решительно направился в сторону Вари и церемонно предложил ей руку. Они вошли в круг танцующих...
     - Кто таков? - спросил Митрофан Евграфович стоящего подле Евдокима Силантьевича.
     - Сын действительного статского советника М., - ответил тот.
     - Весьма самоуверенный молодой человек, - заметил отец Вари.
     - Положение обязывает, - усмехнулся коллега.
     - А вы бы не хотели тряхнуть стариной? - спросил его Митрофан Евграфович. - Не настолько вы старше этих гимназистов.
     - Не знаю, удобно ли? - засмущался Евдоким Силантьевич.
     - Полноте, вы же не в классе, а выпускницы уже не ваши ученицы, - шутейно подтолкнул его локтем Митрофан Евграфович.
     - А и правда, - отчаянно махнул рукой тот. - Старый конь борозды не портит.
     - Ну, "старый конь", утрите нос молодым, - продолжал подбадривать приятеля Митрофан Евграфович.
     И когда объявили следующий танец, Евдоким Силантьевич решительно двинулся в сторону Вари. И вот они уже закружились под мелодию вальса.
     Когда закончился танец, Евдоким Силантьевич, церемонно поддерживая руку Вари, раскланялся с ней и вернулся к Митрофану Евграфовичу.
     - А наговаривали на себя, - проворчал тот. - Да вы, батенька, танцевали так, словно всю жизнь на балах провели.
     - Меня маменька учила, - слегка задохнувшись, ответил Евдоким   
Силантьевич. - Она бывало говаривала: в танцах человек свою душу раскрывает. Посему надо непременно учиться танцевать. Непременно!
     - Да вы же всех обставили! Вон молодежь танцует так, словно им кол в спину вставили. Никакой грациозности...
     - Вы меня совершенно захвалили, - смутился тот.
     Последующие танцы Варя танцевала только с высоким гимназистом, которого, как выяснилось звали Николаем. После каждого танца он оставался позади ее и едва звучали первые такты музыки, тут же приглашал ее на тур.
     По окончании бала он предложил:
     - Позвольте я отвезу вас на своей коляске.
     - Благодарствую, - ответила Варя. - Но я пойду с батюшкой, подышу свежим воздухом.
     - А кто ваш батюшка? - спросил он.
     - Да вон он, преподает в нашей гимназии математику.
     - Мы встретимся? - не отставал он.
     - У нас вся жизнь впереди, многое может случиться, - лукаво ответила она и, подойдя к отцу, взяла его под руку.
     Евдоким Силантьевич хотел было попрощаться с ними, но Митрофан Евграфович также взял его под руку и категорически объявил:
     - Э, нет, батенька. Сейчас мы идем к нам и непременно отпразднуем такой важный день. Тем более, что Марфа Савельевна напекла по этому случаю пирогов и ждет нас.
     - Удобно ли? - застеснялся тот. - Да и Варвара Митрофановна устала, ей отдых нужен.
     - Ты устала, дочка? - спросил отец.
     - Нисколечко, - весело ответила та, прижавшись к отцу. - Я сейчас готова, как птичка, взлететь на небо и летать высоко-высоко.
     - Ну, вот! - проговорил Митрофан Евграфьевич. - Какая может быть усталость в таком нежном возрасте?
     Вечером Варя, еще не отошедшая от восторженных переживаний бала, долго не могла уснуть. События дня стояли у нее перед глазами и она заново переживала их.
     Наконец, она не выдержала, открыла окно и выглянула в сад. Ночь была лунная, небо совершенно очистилось от облаков, в ветвях деревьев изредка шебуршали птицы... Не сдержав потока нахлынувших на нее чувств, она тихонько запела. А потом, словно опомнившись, закрыла рот ладошкой, прикрыла окно и нырнула под одеяло. И незаметно для себя уснула...
     Проснувшись утром, она застала мать, готовившую завтрак.
     - Что так рано, маменька? - спросила она.
     - Как это рано? - удивилась та. - Вон уже которые петухи пропели. Да и собираться надо - не забыла, что мы хотели пойти в церковь к отцу Макарию помолиться по случаю твоего окончания гимназии?
     - Ну, что снилось? - спросил дочку отец, входя в столовую. - Небойсь, ангелы трубили во все трубы?
     Варя засмеялась.
     - Счастливая ты у нас, - Митрофан Евграфович обнял дочь. - Такой день, как вчера, бывает только раз в жизни. А ты выглядела королевой. Кстати, ты, кажется, приглянулась этому долговязому гимназисту, что танцевал с тобой весь вечер.
     - Кто он? - спросила мать.
     - Да видишь ли, нашей дочерью заинтересовался сын самого действительного статского советника М., - ответил муж.
     - Не приведи, Господь, таких знакомств, - коротко бросила мать. - От них маленьким людям, вроде нас, одно горе. Не напрасно говорят: гусь свинье не товарищ.
     - Да полно вам, - остановил жену Митрофан Евграфович. - А вон, кстати, и Евдоким Силантьевич идет - как договаривались, вместе пойдем в церковь.
     По дороге в храм молодой учитель спросил Варю:
     - Варвара Митрофановна, чем думаете заняться после гимназии?
     - Хочет заняться репетиторством, - ответил вместо дочери отец.
     - Что же, доброе дело, - ответил Евдоким Силантьевич. - А мы с вашим батюшкой можем поспособствовать в этом - подыскать учеников и учениц, которые нуждаются в дополнительных занятиях.
     - Да я уже думал от этом и наметил несколько кандидатур, - сказал Митрофан Евграфович.
     В это время мимо них неторопливо проехала коляска. Сидевший в ней молодой и франтовато выглядевший седок приподнял шляпу и слегка поклонился.
     - Кто это? - удивленно спросила Марфа Савельевна и посмотрела на мужа.
     - Это господин М., сын того самого действительного статского советника, о котором мы говорили дома, - коротко ответил муж.


     Осенью, когда начались занятия в школах и гимназиях, Варя начала работать с отстающими учениками, благо таких в их районе оказалось немало. Правда, было утомительно ходить пешком по адресам, но, как посоветовал папа, для того, чтобы втянуться в работу и войти в необходимый ритм, она взяла для начала троих учеников. Одного из них приходилось натаскивать по грамматике, второго - по географии и третьего - по математике.
     Помогало ей то, что она закончила гимназию с отличием, да и знания еще довольно крепко держались в голове. По математике ее консультировал отец, а по географии над ней взял шефство Евдоким Силантьевич, помогавший ей не только спланировать урок, но и снабжавший необходимой литературой.
     Именно благодаря их протежированию о ней довольно быстро узнали родители других отстающих учеников, так что предложений о помощи у Веры было предостаточно.
     В апреле месяце ее пригласили в особняк действительного статского советника М. - младший сын с трудом осваивал математику и ему требовался репетитор.
     Поговорив с мальчиком, Варя поняла, что тот действительно ничего не понимает в математике, случай крайне запущенный. Посоветовавшись с батюшкой, она отказалась. Но те присылали гонца вновь и вновь, предлагая неплохие деньги за работу.
     В конце концов Варя согласилась, оговорив условия работы. Начинать занятия пришлось с самых азов - простейших правил сложения и вычитания.
     В один из дней, когда она уже закончила заниматься с мальчиком и собиралась уходить, в прихожей она столкнулась со старшим сыном хозяина Николаем, с которым танцевала на выпускном балу.
     Увидев ее, он искренне обрадовался
     - Вот видите, судьба снова свела нас, - сказал он, целуя ей руку.
     - Гора с горой не сходится, а человек с человеком..., - в тон ему ответила Варя. - Где вы сейчас?
     - Учусь в университете, - пояснил он. - Потому редко бываю дома. Мне говорили, что у Антошки новая учительница, но я не придал этому значения. А это оказались вы...
     - Простите, но мне необходимо идти, другие ученики ждут, - заторопилась Варя.
     - Да, да, конечно, - не стал ее удерживать Николай. - Надеюсь, теперь мы станем видеться чаще.
     - Прощайте, - заторопилась девушка. - Мне действительно надо идти.
     - Надеюсь, мы еще увидимся, - проговорил Николай, прощаясь с ней.
     Варя пришла на третий день, но Антошка лежал в постели с температурой, так что вести занятия не имело смысла. Она собралась было уходить, но ее остановил Николай.
     - Послушайте, Варя. У вас образовалось свободное время. Скажите, вы были в Кремле? - спросил он.
     - Нет, - как-то отвлеченно ответила она.
     - А не хотите там побывать, посмотреть?
     - Право, я не знаю, - неуверенно проговорила девушка.
     - Давайте сделаем так: я прикажу сейчас заложить коляску, мы съездим, посмотрим, а затем я отвезу вас домой. Договорились?
     Сегодня у Вари Антон был единственным учеником, с кем необходимо было проводить репетиторство, поэтому, подумав недолго, она согласилась.
     И вот уже коляска неторопливо везла их по Якиманке в сторону Кремля.
     Николай живо и со знанием дела рассказывал девушке о владельцах домов, о храме на Калужской заставе, о событиях, связанных с этой частью столицы.
     На Красной площади они ненадолго остановились, и Николай, указав на Лобное место, поведал ей, кого и за что здесь казнили, в том числе разбойника Пугачева. Через Спасскую башню они въехали на территорию Кремля.
     На Соборной площади они вышли из коляски и Варя несколько растерянно оглядывала окружающие площадь храмы.
     - Господи, какая красота! - искренне восхищалась она. - Даже не верится, что это создано человеческими руками.
     - Не хотите посмотреть их изнутри? - спросил Николай.
     - А можно? - посмотрела на него Варя.
     - Можно, - усмехнулся он. - С какого храма начнем?
     - Вот с этого, - девушка ткнула пальчиком в Успенский собор.
     - Пошли, - коротко сказал он и, взяв Варю под локоток, повел ее к выбранному собору.
     Перед входом она сняла шейный платок и укрыла им голову, а Николай снял шляпу с высокой тульей.
     Внутри собора было несколько темновато, тускло горели свечи. Когда глаза привыкли к полумраку, Варя перекрестилась и стала рассматривать роспись стен и свод собора. Николай не мешал ей, встав несколько в стороне.
     Выбрав момент, когда она, кажется, оглядела все, он повел ее к какой-то беседке, расположенной у задней стены.
     - Отсюда священники читали проповеди? - наивно спросила Варя.
     Николай снисходительно улыбнулся.
     - Нет, - ответил он. - Это царское место. Представь себе, что в нем сидел сам царь Иоанн Васильевич Грозный и строго поглядывал на бояр, теснящихся перед ним.. А вдоль стен - стрельцы, готовые по малейшему знаку царя схватить кого угодно и тащить в пыточную, а то и на плаху.
     - Ужас какой! - вздрогнула она. - Но в церковь с оружием...
     - Для Иоанна Васильевича запретов не существовало. А что творилось в его время... Я представляю, каково было наблюдать москвичам, когда виновных в чем-то, по мнению царя и Малюты Скуратова людей вешали на зубцах кремлевской стены.
     - Пожалуйста, не надо об этом, - попросила Варя.


     Лето в этом году выдалось довольно жаркое. Свободные от занятий в гимназии и от репетиторства, семейство Митрофана Евграфовича нередко выезжало на природу, пригласив в свою компанию Евдокима Силантьевича. Чаще всего они отправлялись на Новинский бульвар, где в тени деревьев пряталось окрестное население, устраивая пикники.Здесь же сновали назойливые лотошники, предлагавшие сладкую сельтерскую воду, пирожки, баранки, пряники, калачи, моченую антоновку, сохранившуюся еще с осени.
     А в иной праздничный день шли на гулянье на Девичье поле, где собиралась преимущественно молодежь из простого люда.
     Тем временем незаметно подкралась осень, напомнившая, что время безраздельных веселий закончилось.
     И снова потянулись для Вари серые будни - учеников у нее прибавилось и она, уходя с утра, возвращалась только ужину.
     Естественно, хождение по разным адресам утомляло ее, но молодой здоровый организм быстро восстанавливал силы, и с утра она снова шла учить бестолковых мальчишек и девчонок, которые отнимали у нее немало нервной энергии.
     Антошка М., благодаря стараниям Вари, явно делал успехи и почти догнал ровесников.  Варе даже заплатили сверх положенного и попросили, если он вновь начнет отставать, чтобы именно она подтянула до уровня одноклассников.
     В последний день занятий с ним Варя спросила, где его старший брат?
     - Так он же теперь в Германии учится, - гордо ответил Антошка. - Его папенька туда отправил. Обещал на Рождество приехать.
     - Выучится там, большим человеком станет, - только и сказала Варя. - Вот и ты должен идти по его следам. Негоже от брата отставать.
     - Да я математику плохо понимаю, - огорченно ответил мальчуган. - Не дается она мне.
     - Это потому, что ты так себя настроил, - поучала девушка. - А если поймешь ее красоту и полезность, сразу легче принимать станешь.
     - А вы еще придете ко мне? - Антошка умоляюще посмотрел на Варю.
     - Это не от меня зависит, - ответила та.
     В конце декабрьской четверти Антошке снова понадобилась помощь репетитора. Помня, каких успехов он достиг с помощью молодой учительницы, к нему вновь позвали Варю.
     Во второй половине декабря она по привычке направилась на занятия с Антошкой. Но слуга сказал, что он с родителями уехал на несколько дней в Петербург.
     Она уже собиралась уходить, как неожиданно наверху парадной лестницы появился Николай.
     - Варвара Митрофановна! - воскликнул он. - Какими судьбами?    
     Варя рассказала, что пришла на занятия с Антошкой, а того, оказывается, увезли. Её, к сожалению, не предупредили.
     - Давно приехали? - спросила она молодого барина исключительно для того, чтобы не молчать.
     - Позавчера, - ответил он. - Едва отоспался от столь долгого путешествия. Вы спешите?
     - Да в общем..., - начала было она, но Николай тут же взял ее под руку.
     - Вы позволите? Посидите со мной немного - я, откровенно говоря, совершенно одичал в этой неметчине. А потом вы не видели коллекцию картин в кабинете папа и в моей комнате. У нас есть истинные шедевры...
     - Ну, если это не займет много времени, - нерешительно проговорила Варя.
     Тем временем Николай незаметно кивнул своему молодому слуге и повел девушку осматривать картины.
     Кабинет хозяина дома ее совершенно разочаровал - он скорее был похож на будуар кокотки, чем на деловой кабинет. Бирюзовый цвет стен совершенно не гармонировал с росписью на овальном потолке, темными картинами, белым камином, бежевого цвета мебели. Он, скорее всего, напоминал купеческий склад, куда временно и в совершенном беспорядке поставили все эти дорогие вещи. Выпуклый свод потолка был более подходящ для церкви...
     Осмотрев картины и статуэтки на каминной доске, Варя только и нашлась, чтобы сдержанно выразить свое отношение к этой роскоши:
     - Мило и своеобразно...
     Николай откровенно захохотал.
     - Вы - прелесть! - воскликнул он. - Вы сразу уловили полное отсутствие вкуса у папа. Не правда ли, это больше напоминает склад раритетов, которые готовят к продаже на аукционе?
     Варя засмеялась, ее смущение и неловкость как-то сразу пропали.
     - В моей комнате также есть несколько уникальных картин, - продолжил Николай. - Причем картины художников, о которых даже не слышали у нас на Руси. Я привез их из Германии. К примеру, картину Шнорр фон Карольсфельда "Царь Соломон и царица Савская". Слышали о таком?
     - Кто такие царь Соломон и царица Савская, я, безусловно, знаю, а из художников мне более знакомы итальянцы, голландцы, испанцы и, само собой, русские...
     - Пойдемте, я вас познакомлю с Карольсфельдом, - Николай снова взял Варю под руку.
     Довольно просторная комната Николая была обставлена несравненно с большим вкусом, чем кабинет его отца. На резном столике из карельской березы из ведерка со льдом выглядывало горлышко бутылки шампанского, в вазе лежали фрукты - апельсины, порезанные на дольки ананас и лимон. В других вазах - конфеты и печенье...


     Марфа Савельевна Готовила обед, когда в дверь сильно застучали.
     - Господи, кто это барабанит? - слегка перепугалась она. - Маняша, поди открой!    
     Девочка кинулась к двери и, открыв ее, с удивлением уставилась на свою сестру - прическа ее была растрепана, платье слегка помято и даже местами порвано, лицо красное и заплаканное... Варя скинула с себя шубейку и,   придерживая платье на груди, бросилась в свою комнату и закрылась там. Вскоре оттуда донеслись отчаянные рыдания.
     Оставив кухонные дела, Марфа Савельевна кинулась к дочери.
     - Варюшка, милая, что случилось-то? Кто тебя обидел? - запричитала она.
     Рядом стояла растерянная младшенькая дочка, мать строго сказала ей:
     - Иди в свою комнату, займись игрушками.
     Варя лежала, уткнувшись лицом в подушку, плечи ее содрогались в такт плачу.
     - Доченька, родненькая, да что произошло-то? Скажи мне, бога ради, не держи в себе...
     Поглаживая дочь по спине, она вдруг обратила внимание на капельки запекшейся крови на подоле позади платья и тут поняла причину несчастья дочери.
     - Тебя снасильничали? Кто, скажи сне, кто этот негодный человек?
     Но Варя не отвечала, а только заплакала еще пуще.
     И тут только до матери дошло, что она ходила на занятия в дом действительного статского советника, у которого взрослый сын.
     - Господи, за что нам такое наказание? - заревела она в голос. - За что же нам такое горе?
     Вернувшегося со службы Митрофана Евграфовича встретила насмерть перепуганная Маняша.
     - Что с тобой? - спросил ее отец. - А где маменька с Варей?
     Девочка молча показала пальчиком в сторону комнаты сестры.
     Не переодеваясь в домашнее платье, он поспешил туда и увидел обнявшихся и плачущих мать и дочь.
     - Что случилось? - встревоженно спросил он.
     Но заплаканные женщины прижались друг к другу и, не переставая, ревели.
     После долгих расспросов он, наконец, понял причину несчастья, обрушившегося на его семью.
     В своем кабинете он долго сидел, подперев голову руками, раздумывая, что можно предпринять в таком случае.
     На следующий день он отправился к судье господину Зерницкому, чья дочь ранее училась в одном классе с Варей.
     - Митрофан Евграфович! - радушно встретил судья учителя. - Какими судьбами? Искренне рад Вас видеть!
     Но заметив какую-то обреченность в лице посетителя, сменил тон:
     - У Вас неприятности? Чем могу помочь? - уже по-деловому спросил он.
     Помолчав немного, словно не решаясь начать беседу, Митрофан Евграфович заговорил:
     - Евгений Викторович, я хотел бы, что всё, о чем я расскажу, осталось между нами. Даже супруге попрошу не рассказывать.
     - Господи, всенепременно-с. Судя по всему, у Вас случилось что-то из рук вон выходящее.
     - Именно так, - опустил голову Митрофан Евграфович. - Именно так-с.
     - Слушаю Вас, - судья пригласил учителя на диван и сам сел рядом.
     - Беда у нас непоправимая, - начал рассказывать посетитель. - Вы, вероятно, слышали, что дочь моя Варя по окончании гимназии начала заниматься репетиторством.
     - Как же, слышал немало похвальных слов о ней, - подтвердил судья.
     - Так вот, одним из ее учеников являлся младший сын действительного статского советника М. И в один из дней...
     Митрофан Евграфович, смущаясь, путаясь и спотыкаясь в словах, рассказал о постигшей их беде.
     Евгений Викторович выслушал его не перебивая, а когда тот закончил, искренне воскликнул:
     - Нет, посмотрите, какой сукин сын! Решил, что если его батюшка в высоких чинах, то ему все позволительно. Какая мерзость!
     - Я пришел к Вам с просьбой, чтобы на него завели дело, - сказал Митрофан Евграфович. - Нельзя же это оставлять без наказания!
     - Нельзя, - в какой-то задумчивости проговорил судья. - Никоим образом.
     Он подсел поближе к посетителю и тихо, почти шепча, заговорил:
     - Да только вот что, дорогой мой Митрофан Евграфович. Давайте отбросим эмоции и взглянем на это трезво. Конечно, можно завести судебное дело, провести следствие, но боюсь, что это ничего не даст. Свидетелей нет. Кроме того, судебная тяжба неизбежно приведет к огласке, и как будет выглядеть при этом Ваша дочь? Опозоренной, да-с! Клеймо на всю жизнь. А потом, с деньгами и связями М. замнет любое дело. И кто от этого проиграет?  Ответ однозначен - Вы. Как говорится, бодался теленок с дубом, да лоб себе расшиб.
     Поверьте моему опыту - Ваше дело окажется заведомо проигрышным, как это не прискорбно. А потом, насколько мне известно, этот негодяй учится в Германии. Сегодня он здесь, а завтра - там, попробуй достань его...
     Подумав, Митрофан Евграфович спросил:
     - Так Вы отказываетесь браться за это дело?
     - Я не отказываюсь, - судья положил руку на плечо учителя. - Я могу взяться за него, но оно закончится плачевно для Вас же самих. И любой другой судья скажет Вам то же самое. Вам это надо?
     - Как же быть в таком случае?
     - Поймите, что не только суд, но и общество представит Ваши претензии,
как стремление выдать Вашу дочь за богатого жениха.
     Митрофан Евграфович возмущенно вскинул было голову, но судья не дал ему заговорить:
     - Вы не обижайтесь, а спокойно подумайте на досуге. Подумайте и решите, как Вам поступить. И примите мои самые искренние сочувствия. За конфиденциальность не беспокойтесь - отсюда лишнее на волю не вылетит.
     Придя домой, Митрофан Евграфович горестно задумался: выходит, подлость, которую совершил молодой барин, остается безнаказанной?
     Домашние уже легли спать, а он все сидел в своем кабинете и думал, как ему наказать обидчика.
     Утром он одел свой парадный сюртук и собрался было уходить, как его остановила жена:
     - Далече собрался?
     - По делам, - коротко бросил он.
     Подойдя к дому действительного статского советника, он громко постучал. На вопрос слуги : "Вы к кому?", ответил:
     - Доложи молодому барину: учитель гимназии по личному делу.
     - Подождите в вестибюле, - важно ответил тот, оглядев Митрофана Евграфовича с ног до головы.
     Вскоре по лестнице спустился Николай в сопровождении двух друзей, которые вертелись возле него на балу.
     - Вы ко мне? - спросил он.
     - Да, - пытаясь сдержать себя, ответил пришедший. - Я - отец Вари, над которой вы надругались.
     - И что же вы хотите? - усмехнулся Николай. - Отступного? Сколько, скажите, я заплачу.
     Кровь ударила Митрофану Евграфовичу в голову. И уже не сдерживаясь, он крикнул:
     - Вы - подлец, сударь!
     И, не помня себя, размахнулся и отвесил наглецу звонкую пощечину.
     Николай дернулся было к учителю, но вовремя сдержался и прохрипел сквозь зубы:    
     - Я требую сатисфакции. Завтра я пришлю к вам своих секундантов.
     - Окажите честь, - в тон ему ответил Митрофан Евграфович и, не говоря ни слова более, повернулся и вышел.

   
     Возвращаясь от М., Митрофан Евграфович сразу же направился на квартиру к Евдокиму Силантьевичу. Рассказав ему о постигшей их беде, он попросил быть его секундантом.
     - Поймите, здесь у меня только два близких человека - вы и отец Макарий, - объяснил он. - Больше мне не к кому обратиться. Не просить же святого человека!
     Погоревав вместе с гостем о постигшей его беде, Евдоким Силантьевич сказал:
     - Но это же смертельно опасно. Вы когда-нибудь стреляли из пистолета?
     - Что вы, откуда? - искренне произнес гость.
     Хозяин не ответил ничего, а только низко опустил голову.
     - Я попрошу вас, дорогой мой коллега, если что случится со мной, не оставьте моих, если, конечно, это вам не претит.
     - Ну, что вы, с превеликим удовольствием. Вы же знаете, как я привязан к вашей семье. Только заранее не следует думать о плохом.
     - Вы же знаете: человек предполагает, а бог располагает. Все в руце божией.
     - А как сейчас Варвара Митрофановна?
     - Вы же можете представить ее состояние, - ответил Митрофан Евграфович. - Кстати, вы не хотели бы пойти к нам? Варя всегда была приветлива с вами...
     - Боюсь, что мой приход только усугубит ее состояние, - неуверенно проговорил Евдоким Силантьевич.
     - Она уже немного успокоилась. Право слово, пойдемте, а то мне тяжко держать в себе тайну.
     - Да разве ж ее утаишь? - вздохнул хозяин. - Рано или поздно все откроется. Впрочем, может быть, вы и правы и мне имеет смысл пойти к вам сейчас.
     Он захватил с собой какую-то книжку, и они направились к дому Митрофана Евграфовича.
     В квартире, сразу по входе, Евдоким Силантьевич уловил какую-то гнетущую атмосферу. "То ли еще будет, если, не приведи, Господи, что случится с хозяином", - тут же пронеслось в его голове.
     Какими-то посторонними разговорами он попытался развеять мрачное настроение хозяев, но это удавалось плохо.
     - А где Варвара Митрофановна? - спросил он. - Я принес ей интересную книжицу для досужего чтения.
     - У себя она, - Марфа Савельевна кивнула головой в сторону Вариной комнаты. - Который день сидит и не выходит на улицу.
     - Как она?
     - Спасибо отцу Макарию - он ежедневно бывает у нас и подолгу ведет душеспасительные беседы с Варей. И сегодня ушел совсем недавно. Знаете, она, кажется, стала немного успокаиваться.
     - Бог даст, все обойдется, - перекрестился Митрофан Евграфович.
     Когда Евдоким Силантьевич постучал в дверь комнаты девушки, та отозвалась, позволив ему войти.
     Варя в черном платье, но аккуратно причесанная, сидела на диване, поджав под себя ноги, и читала какую-то книжку.
     Он вошел и закрыл за собой дверь. А потом, поздоровавшись, сказал:
     - Простите мой неожиданный визит, но я по случаю купил на днях книжку, которую поспешил принести вам - крайне любопытный сюжет, доложу вам. Я так
увлекся, что прочитал ее за два дня...


     Дуэль была назначена в будний день, когда в Новинках практически не было народа.    
     Виктор, секундант Николая, пересказал им условия дуэли - стреляться на расстоянии десяти шагов. После первых неудачных выстрелов должен следовать повтор. Дуэль прекращается после ранения или убийство одного из участников.
     После этого он предложил им выбирать пистолеты.
     - Прошу вас, - позволил Николай сделать выбор Митрофану Евграфовичу.
     - Да мне, собственно,все равно, - несколько напряженно произнес тот и взял ближайшее к нему оружие.
     - Вы умеете им пользоваться? - спросил Виктор, видя нерешительность дуэлянта.
     - Думаю, что справлюсь, - ответил тот. - Надо навести ствол на противника и нажать вот этот крючок.
     - Это называется курок, - пояснил Виктор.
     Отмерив расстояние в десять шагов, секунданты прочертили на земле полосы, условно обозначающие барьер для каждого.
     - По моему сигналу вы начинаете сходиться, - снова сказал Виктор. - Барьер не переступать. Стрелять можно в любой момент, как только приблизитесь к барьеру. Понятно ли?
     - Понятно, - ответили оба дуэлянта и застыли в ожидании сигнала.
     - Прошу, господа, сходитесь! - Виктор махнул белым платком.
     Митрофан Евграфович, не глядя на соперника, неторопливо направился к метке на земле, одновременно приспосабливая пистолет к руке. И вдруг совершенно неожиданно для него раздался громкий хлопок и в тот же момент он почувствовал сильный и даже жгучий удар в грудь.
     "Что это?" - только и успел подумать он и тут же начал заваливаться, сраженный наповал.
     - Митрофан Евграфович, дорогой, - подбежал к нему Евдоким Силантьевич. - Что с вами?
     Он, стоя на коленях, приподнял приятеля, но тот смотрел на мир навек остановившимися глазами.
     - Господи, за что же? - закричал он в беспамятстве, не замечая, как уехала коляска с Николаем и его спутником. - Как же я скажу это Марфе Савельевне и Варваре Митрофановне? Что им сказать?
     Почти сразу после этой дуэли Николай М., дабы избежать законного наказания за запрещенные властями дуэли, уехал в Германию, откуда его было невозможно достать. Да и разбирательства никакого не было - действительный статский советник, используя свой высокий пост и связи, не позволил дать делу ход Подумаешь - убили какого-то учителишку...
     Смерть кормильца совершенно подкосила семью Митрофана Евграфовича. Благодаря хлопотам отца Макария и Евдокима Силантьевича, тело  погибшего отвезли в Мытищи и похоронили рядом с могилой его матери. Они же выхлопотали небольшую пенсию по случаю потери кормильца.
     Марфа Савельевна вместе с дочерьми категорически отказались жить в Москве и настояли на переезде в родные места. Пожилая женщина уже не могла самостоятельно вести домашнее хозяйство в прежней силе, поэтому существенную часть этой работы взяла на себя Варя.
     Довольно быстро и дешево была продана недавно приобретенная мебель и вот уже семейство было готово к отъезду.
     Провожать их пришло семейство отца Макария и, конечно же, Евдоким  Силантьевич.
     - Благослови вас Бог! - напутствовал их святой отец. - По возможности мы с матушкой Екатериной приедем, навестим вас.
     И как-то по-будничному положил в ридикюль Марфы Савельевны свернутые в трубочку ассигнации.
     - Ну, зачем же, батюшка? - заплакала та.
     - Тяжело вам будет заново осваиваться на старом месте. Пригодятся, - ответил он тоном, не терпящим возражений.
     А Евдоким Силантьевич, пожимая руку Варе, попросил позволения навещать ее.
     - Ну, конечно же, - ответила она. - Вы же наш друг.
     - Я хотел бы стать вашим другом, Варвара Митрофановна, - со значительной ноткой произнес он.
     Варя покраснела и, опустив голову, забралась в коляску. Та тут же тронулась, увозя несчастное семейство из столицы...