Акула

 Как хорошо, что я была членом профсоюза! Как мне повезло, что тем самым членам в то время   давали не только пиво в буфете, как говаривали классики советской литературы, но и после многолетних  мытарств, путевку «мать и дитя» в третьесортный пансионат.
 На курорт меня собирал и провожал весь наш якутский поселок Алексеевск. Почти каждый провожающий, держа в руках мою путевку, считал своим долгом предупредить молодую мать-одиночку  о грозящих на отдыхе опасностях. Некоторые, внимательно вчитываясь в пункт назначения на  авиабилетах, откровенно дивились моей смелости на столь дальнее путешествие с малым дитём. Я же  радовалась тому, что успела все-таки получить эту злосчастную путевку на море в молодом возрасте, что смогу подлечить трехгодовалого сыночка, что хоть месяц побуду в тепле и на свободе, подальше от назойливых глаз и ядовитых языков односельчан.
    Черное море встретило нас как любимых родственников: полным штилем и прекрасной погодой. Пансионат располагался прямо на берегу, имел довольно протяженный песочный пляж с   разноцветными грибками, которые как солдатики строем стояли в две шеренги на охране тел отдыхающих от  солнечных ударов. И вот, под шум морского прибоя, под радостные крики отдыхающих при встрече с  бегущими волнами, переодетая в яркий сарафан и немыслимый купальник, я превратилась в реального отдыхающего. Душа запела, гормоны заиграли, сердце в предвкушении приключений уже томилось в сладкой истоме, хотелось новых ярких впечатлений, совсем не похожих на прежние. И они не заставили себя долго ждать.
Окна комнаты, где мы поселились с сыном, выходили в сторону моря. Первую ночь я долго не могла уснуть: мешали какие-то странные крики, и даже скорее стоны со стороны моря. За завтраком соседи по столу прояснили официальную версию. Оказывается, по ночам так кричали дельфины, которые случайно попадали в рыбацкие сети. Бедные животные жалобно кричали, как малые дети, до самого утра, пока рыбаки утром не выпускали их на свободу. Мне еще не приходилось видеть дельфинов вживую, но я точно знала, что они дружелюбны и для людей не опасны. У местного сторожа я поинтересовалась, нет ли в этих местах акул. Я их почему-то панически боялась. Старик, как-то подозрительно усмехаясь, ответил мне, мол, случается, мелкие заплывают, в смысле взрослые, но размером небольшие примерно с тебя.
На море мы с сыном ходили, как на работу, два раза в день строго по расписанию: утром до наступления жары и после дневного сна поближе к вечеру. Обычно мы располагались под желтым грибком рядом с морем. Там же обосновалась моя ровесница из Москвы, с которой мы впоследствии подружились  ;  Зоя ; с дочкой. Мы вместе следили за купанием детей, ходили в столовую, развлекали ребятишек, между делом постреливали глазками, отдыхали сами, иногда подменяя друг друга. 
Берег полон отдыхающих. Он просто кишит телами противоположного пола, разного возраста, калибра и цвета. Я;; женщина свободная, молодая, совсем недавно подошла к двадцати пяти, в то время находилась в активных поисках воздыхателя. И вот я, такая дамочка в новом купальнике ; верх на тонюсеньких шнурочках и трусики на завязочках ;;решила поплавать на матрасе вдоль берега, показать себя во всей красе Черноморскому побережью.
 Ласковое  солнышко довольно быстро меня разморило. Закимарила я в этом распрекрасном виде ; видимо сказались вчерашние ночные посиделки с Зоей. Сколько я так плавала ; не знаю. Открываю глаза и периферическим зрением метрах в десяти вижу толстый загнутый черный плавник. Акулы! От меня сейчас ничего не останется! Мысль о сыне носилась в голове, как электрон по орбите. Я чуть не умерла от разрыва сердца.  Когда я подняла голову и увидела, что я на своем матрасе одна-одинёшенька нахожусь на самой середине Черного моря, вот тогда страх и ужас молниеносно сковал и мой последний разум.  Скорее всего, он со мной уже расстался. Материнский инстинкт сработал и показал, в какой стороне находится мой сын. Он подсказал так же, куда надо грести всеми имеющимися конечностями. Я начала  тихонько грести руками, боясь свалиться с матраса и утонуть,  плавала-то еле-еле.  С приближением берега силы мои удваивались, руки работали как хороший экскаватор, мой матрас уже летел, как на подводных крыльях, оставляя позади мощные буруны. В азарте спасения от акулы я не сразу заметила, что матраса подо мной уже нет, а я все еще окапываюсь в песке с галькой, не замечая, что из песка торчала уже только моя нелепая голова. Жить захочешь, не так раскорячишься…               
Очнулась я от смеха и оживленных  разговоров рядом с собой. Когда пришла в себя и огляделась, я обнаружила, что нахожусь в другой стороне пляжа, и надо мной смеются незнакомые люди. Стресс стрессом, но я-то все-таки барышня! Я резко встаю и с гордо поднятой головой направляюсь в сторону своего грибка. Через мгновение сила звука дружного смеха окружающих стала нарастать с каждым моим шагом. Тут я невольно стала оглядывать себя, и, не раздумывая, как спецназовец, метнулась спасаться в  свой окоп. Оказывается, обе части купальника покинули мое тело и остались в море. Вторая волна ужаса охватила бедную барышню. Лежу в окопе с едва прикрытой тазобедренной композицией, а в мыслях пролетают сотни вариантов выхода из этой дурацкой ситуации. Выбор остановился на одном: надо срочно эвакуироваться   из окопа, лежа на животе ящерицей двигаться вперед ногами к морю. Сразу стало легче на душе после  принятия решения и постановки задачи. Под дружное улюлюканье зрителей, а их собралось немало, я преодолела несколько метров до воды, оставляя на гальке с песком глубокий ров, а на животе и ногах кровавые царапины. Очутившись в воде, я испытала радость и наслаждение, не меньшую, чем Ихтиандр  из фильма «Человек-амфибия» при погружении в воду. Ссадины были такими мелочами по сравнению с пережитым, что легкое пощипывание ран  даже приятно  бодрило. Стыд ушёл на второй план, я  отдыхала, наслаждалась жизнью, радовалась, что смогла оторваться от акул, и одновременно искала глазами наш заветный желтый грибок. «Далековато брести придется», ; подумала я. 
Пляж со стороны моря напоминал амфитеатр, в котором зрители расселись ровными рядами на песке. Как по третьему звонку в настоящем театре, мои наблюдатели превратились из ленивых,  распластанных на песке загорающих тел в активных и дисциплинированных зрителей. Меня, как   главную героиню самой интересной пьесы, так же как и зрителей, волновал вопрос: когда и как всё закончится.
  Зрителям хотелось действий, а мне –  наоборот, поскорее добраться до желанного грибка. Побрела я тихим сапом по шею в воде к своей цели, еще не зная, как буду выбираться на сушу. Долго я стояла в воде напротив заветного желтого грибка, ждала, когда интерес к моей особе на берегу иссякнет совсем. Минут через двадцать про меня все забыли и погрузились в свои отпускные проблемы.
В нескольких метрах от меня объявилась девушка, охранявшая своего купающегося ребенка. На обращение помочь мне, она любезно дала мне маленькое полотенце, которым едва прикрыв свою наготу, я смогла добраться до грибка. Было ужасно стыдно, смешно и обидно. Стыдно, что меня обнаженную видели посторонние люди. Стыдно, что поверила байкам  сторожа  про акулу. Смешно, когда представила себя летящей на матрасе, как  зарылась в окоп, как ящеркой пятилась в море. Обидно, что надо мной все смеялись в то время, когда я так страдала, обидно, что  никто не помог. Обидно, что такой соблазнительный, совсем новый купальник лежит где-то на дне моря без дела, а я осталась без любимой вещи, и  теперь  не в чем  повыпендриваться.
    Пару дней я не ходила в столовую, не хотела встречаться со своими зрителями, но голод не тетка.  Все проходит, и это пройдет. И прошло. После этого события парни не давали мне прохода, приглашали  наперебой, то на танцы, то  погулять. Меня же  до самого отъезда  постоянно мучил вопрос, видел  очередной воздыхатель меня в тот день или нет, и почему не пришел на помощь.
И все равно, как непредсказуемо, интересно, и как хорошо жить на свете!