08-28. Изгнанные из рая

Подобно героиням аргентинских сериалов я, поскользнувшись на обледеневших ступеньках лестницы, проехалась по ним вниз. К счастью, все закончилось только синяками, хотя и внушительными. Любопытна моя реакция на сей печальный факт - первая мысль, посетившая по завершению стремительного и незапланированного спуска: «Как замечательно! Я себе классно отмыла сегодня карму!» Судя по всему, фиксация памяти на Учении во мне  уже работает.

Еще совсем недавно меня привлекали в эзотеризме гармоничные, логичные, оптимистически мыслящие и вдохновляющие труды теософов, ведантистов, мыслителей–интеллектуалов типа Ауробиндо, Рериха, учеников Рамакришны. Господи, да кому же они не любы! У них всего только один недостаток – они строят Небо на Земле, пытаясь одухотворить материю. Когда-то это мне нравилось. Но, судя по всему, это иллюзия. Захваченность нашей души материальным – большое зло для нашей истинной природы. Не так-то просто отказаться от материи, с которой мы срослись. Страшно прыгнуть в бездну, перечеркнуть то, что мы считаем собой. А ведь духовная практика заключается именно в этом! Все остальное – костыли нашего Эго, желающего выгодно приспособить эзотеризм для своих целей. Мы охотно ищем компромисс вместо того, чтобы раз и навсегда понять, откуда мы, где наш истинный Дом, и сделать выбор. Такая духовная практика (школа Гурджиева, эзотерический буддизм и вообще любой предельный духовный путь для тех, кто уже проснулся или почувствовал настоятельную необходимость проснуться) не может быть приятным, не может доставлять удовольствия телу.

 Жертвовать всегда трудно. Но без жертвы ничего не получишь. Практика, которая гладит тебя по голове и зовет в далекие радужные страны, украшает нашу жизнь, но нас не меняет и не спасает. Если в нас нет нужды измениться – нам и практика не нужна. Если есть – нам нужна иная практика. Та, что заставляет нас чем-то  жертвовать и делать выбор в ее пользу, а не в пользу жизни.

Меня постоянно заносит в своих настроениях то в одну, то в другую крайность. Я поддаюсь всем внешним влияниям, а это как раз то, от чего я больше всего хочу избавиться. Всякий раз я собираюсь делать одно, но происходит нечто другое. Я убеждена в разрушительности критики и негативного подхода к чему бы то ни было, но, поскольку этот подход во мне присутствует, я все еще даю слово для его озвучивания моим отрицательным Персонам. Из двух зол – излагать свои мысли только позитивно, но отступать от того, что я действительно чувствую, или говорить правду,  рискуя нарушить этой правдой собственное благополучие – я предпочитаю правду. Права ли я, поступая таким образом? И что следует считать правдой в изменчивом мире наших внутренних Я?

Есть и другая сторона проблемы – умение слушать без возражения малоприятные истины о себе от других. Что для меня лучше: слышать их и страдать, но при этом иметь возможность что-то в себе изменить, или жить в сладкой лжи, но комфортно?  Гамлетовское «To be or not to be» на ту же тему. Как Гамлет, так и я, проблему так и не решили.

Есть такой фильм, который называется «Страна глухих». Он не только о глухонемых людях. Он о том, как слышащий человек устает от мира, где каждый живет только для себя, создавая свой личный космос, больше похожий на чистилище, чем на тихую обитель. Способный слышать выбирает страну глухих – научается жить в личном безмолвии. Мне часто хочется в страну глухих. Я не только не чувствую полного единомыслия со своими ближними, но и не верю в возможность обретения общего мира с кем-либо. Не считая, разве что, некоторых авторов книг,  которых знаю только по их произведениям. Почему моя душа постоянно ищет чего-то несбыточного, не удовлетворясь тем, что есть?

Душа – очень свободолюбивая сущность. Личность может быть склонной к подчинению, к заведенному порядку, но что-то внутри все равно подсознательно протестует, когда не мы управляем ситуацией, а она нами. Может быть,  основное качество души – свобода?

 Посвященные  упоминают  такое качество нашего истинного эго - нашей души, как счастье: «Я есть истина, бессмертие, блаженство». Мы привыкли утверждать, что истинная наша природа – абсолютное счастье. Но чем это доказано? Тем, что мы хотим счастья? Но мы чаще всего тянемся к тому, чего не имеем! А почему не «Я есть страдание»? Когда эта неожиданная мысль пришла мне в голову, я очень удивилась. Она, по крайней мере, объясняет наш постоянный мазохизм и причину падения нашего Истинного Эго в мир страстей. Иду в рассуждениях дальше: если мы – частица Бога, то может и его природа – страдание?

Религия есть у каждого человека, и она занимает в нашей жизни гораздо больше места, чем мы привыкли думать. Просто надо определить само понятие религии. Это не обязательно вера в бога, но обязательно приверженность каким-то идеалам или идеям, которые дают нам ощущение смысла или обозначают наши цели. Мне нравится определение религии, которое дал Эрих Фромм («Психоанализ и религия»): «любая разделяемая группой система мышления и действия, позволяющая индивиду вести осмысленное существование и дающая объект для преданного служения».

У меня с религией вечные проблемы, я мечусь между плохо уживающимися друг с другом «системами мышления и действия», не умея преданно служить одной единственной, вечно сомневаюсь, отрицаю и спорю с очевидным и нигде не нахожу себе места. Жизнь должна иметь смысл, но в чем он заключается? Я не знаю ответа, но это еще полбеды, большинство даже не подозревает, что их мучает этот вопрос и думают, что жизнь имеет прочный фундамент, что наше поколение прогрессивнее предыдущих, что рано или поздно все мы будем счастливы. К счастью, с возрастом эти глупые мечты заканчиваются. Кто-то начинает искать Бога, кто-то – ждать смерти. И то, и другое одинаково трудно.

После возвращения из Москвы мое настроение, поднявшись до своего пика, начало спадать, и горечь его падения оказалась пропорциональной тем радостям, которые мне пришлось вкусить за короткое, но дивное время переполненности энергией. Теперь наступает отрезвление. Трех праздничных недель, с их неприятностями и физическими недомоганиями всех подряд ближних, во время которых я не посещала занятий йоги, мне хватило, чтобы переосмыслить свои прежние высокие состояния и понять их природу. Я не хочу сказать, что сны, в которые я пребываю в обычной жизни лучше снов Ваджраяны. Просто я предпочла бы вообще не спать наяву, а для осуществления этой цели полезно время от времени хотя бы менять тематику снов, чтобы иметь возможность сравнивать свои  ощущения. 

Жизнь как она есть меня не удовлетворяет. Целиком отдать себя религии или какой-либо духовной школе, отказавшись от мира совсем или используя этот мир только в качестве объекта спасения и обращения других на путь истинный, я тоже не могу. Я или вижу изъян Пути, или не верю его носителям. Еще чаще – веря в искренность конкретного носителя Истины, я подозреваю, что он и сам  одурманен и обманут теми, кто стоит во главе этого Пути. Одна моя нога всегда стоит на Земле, вторая – упирается в Небо. Можно, находясь  ли в такой позе,  двигаться куда-либо?

Утешает, что не одна я нахожусь в подобном положении. Самосознание, разум и воображение нарушили равновесие животного состояния человека. Человек – часть природы, потому что подчинен ей и не может изменить ее законов. Он прикован к дому, в котором живет, и в то же время изгнан из него благодаря своему разуму. Не случайно в Библии есть притча о Блудном Сыне. Только человек, имеющий  разум, понимает свою беспомощность и ограниченность, он – единственное животное, которое бывает недовольно, которому становится скучно, которое ощущает себя изгнанным из рая. Разум принуждает человека постоянного впадать в крайности и делать свою жизнь проблемой. Человек пытается воссоздать единство и равновесие с миром с помощью мышления – он создает картины мира, исходя из которых можно было бы ответить на вопрос, что он должен делать и где находиться. Будь человек бестелесным, подобным тому Истинному Эго, о котором говорят буддисты, его цель легко была бы достигнута. Тот, у кого нет тела, не боится его потерять, ему не за что цепляться в жизни  и, возможно, не о чем мечтать. Насколько это странное состояние действительно может быть «вечным и бесконечным счастьем», мне трудно представить, но, вероятно, причин для страха перед переменами у такого существа быть не должно.

 К сожалению, человек наделен не только сознанием, но и телом, и он должен реагировать на свое существование, опираясь на свои чувства и действия. Его временным спасением может стать лишь такая система мира, где реализуются и его ум, и чувства, ощущения, действия, например, вера в нечто, что превосходит человека. Он начинает искать Бога.

Все люди стремятся к чему-то, выходящему за пределы физического удовлетворения. «Как лучшие, так и худшие проявления в человеке суть выражения его духа, а не движение плоти.  ...Если личность не добилась успеха, объединяя свои усилия в достижении высшего Я, то она направляет их на низшие цели; если у человека нет представления о космической картине мира и своем месте в нем, он создает иллюзорную картину, за которую будет цепляться с той же настойчивостью, с какой религиозный человек верит в свои догмы»( Эрих Фромм «Психоанализ и религия»).
 
Даже самая идиотская ориентация, когда ее разделяет значительное число людей, дает нам чувство безопасности и стабильности. Нет ничего такого, сколь угодно нелепого, что не создавало бы нам комфорт, когда это разделяется группой. Убедительным доказательством тому служат все случаи массового безумия, свидетелями которых мы бываем.

Человек не может не быть ответственен за свой выбор и свои поступки, даже понимая, что у него «нет воли», и что он «не может делать». К сожалению, это понимание не избавляет нас от тревоги и сомнений. Удивительное созвучие моим мыслям я нашла у Сартра: «Ангел приказал Аврааму принести в жертву сына. Хорошо, если это на самом деле был ангел, который пришел и сказал: ты – Авраам и ты пожертвуешь своим сыном. Но каждый вправе спросить: действительно ли это ангел и действительно ли я Авраам? Где доказательства?( Ж.П.Сартр «Экзистенциализм – это гуманизм»)

Я никогда не получу такого доказательства. Если даже я услышу голос свыше, мне придется решать, является ли он голосом ангела, мистификацией или моим больным воображением. Наличие разума заставляет меня брать ответственность за поступок, даже в том случае, когда я осознаю, что  моей жизни все случается и зависит от такого, какие внешние влияния подействуют на меня в большей степени. И снова цитата из Сартра: «Человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-таки свободен, потому что однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает».

Человеческий мозг – удивительнейшая штука. Он не может не думать – не перебирать впечатления, слова, не создавать образы, иногда зацикливаясь на одной и той же мысли, ведя бесконечные диалоги с самим собой – отрывочные и порой бессвязные. Остановить эту мешанину совершенно невозможно, она не мешает нам только потому, что мы к ней привыкли и совершенно не замечаем. Успенский называет это явление снами. Мы видим сны не только ночью, когда более сознательная часть мозга отдыхает и не контролирует процесс перебора впечатлений. Сны продолжаются  наяву, днем они, подобно звездам, невидимым на небе из-за солнечного света, просто становятся менее заметны для нас. Сколько раз бывало, что я, направляясь в одно из своих пеших путешествий – в магазин или по делам работы - обнаруживала себя настолько глубоко погруженной в свои собственные мысли и образы, что целые куски пути полностью выпадали из сознания. Где я находилась это время? Что происходило вокруг? Как оказалась на этом месте, если я совершенно не контролировала свой путь, идя «на автомате»? Только если нечто необычное врывалось извне в мой мир, кто-то или что-то, заставляющие меня отреагировать или сменить маршрут, принять решение, я просыпалась на некоторое время.

Надо признать, что состояние снов наяву в нашей жизни занимает большее время, чем периоды короткой сознательности. А наши умозаключения? Не идут ли они всегда по одним и тем же, проторенным дорожкам, повторяя типичные наши реагирования, записавшиеся в долговременную память мозга? В сущности именно эти глубинные записи и определяют наше бытие и наш выбор в простых ситуациях. Мы реагируем на жизнь привычным образом. Новые решения мы принимаем лишь под воздействием новых внешних обстоятельств – что-то переполняет предел нашего терпения или, настойчиво и длительно влияя на нас по принципу рекламы, заставляет действовать. И снова инициатива - не за нами, а за внешним миром.

Где же наше истинное Я? Есть ли оно вообще? Может быть оно – только наши  долговременные мозговые записи, наше подсознание, управляющее поведением? Но и оно успешно может быть перепрограммировано в любом направлении - было бы  только время, терпение и невозможность вырваться на свободу от настойчивого влияния внешних «программистов». Грустно? Пожалуй.

Противореча самой себе же, той, что выше ссылается на Сартра,  я делаю вывод, что истинной свободы выбора у нас нет. Да, нам всегда приходится выбирать, ведь даже если я ничего не выбираю, тем самым я выбираю пассивность. Но мое решение принимается исходя из того, какое из внешних влияний на меня пересилит. Например, моя возможность снова погрузиться с головой в дела моих буддистов зависит не столько от моего сознательного выбора, сколько от случайных обстоятельств: от наличия или отсутствия стрессовых ситуаций в нашей семье или на работе, от наличия активной агитации со стороны наших активных практикующих, от возникновения у меня новых дивных состояний после наших занятий в зале. Любое внешнее обстоятельство способно изменить мое настроение в ту или иную сторону, как было уже не раз. Я снова не смогу сделать окончательного выбора в своих снах и так и буду метаться между Небом и Землей, одновременно и любя, и ненавидя и то, и другое.