Так здорово

 У меня есть своя комната. Очень симпатичная и я её люблю. В ней у меня есть забавная высокая кровать с выезжающей лестницей. В кровати этой много ящиков, в них живут мои игрушки. И в выезжающей лестнице ящики тоже. В каждой ступеньке. В верхней ступеньке - самые маленькие ящички, а в нижней - самые большие.

   Есть ещё в моей комнате любимые лестница от пола до потолка, кольца, турник на толстых веревках и канат и еще и веревочная лестница в придачу. Я на этих лестницах и канатах уже так натренировалась, просто как настоящая акробатка! Уже умею даже висеть на веревочном турнике вверх ногами, держась за него одними ступнями.

   Есть в ней и шкаф с моими любимыми платьями, и стены с картинками. И есть даже потолок с солнышком и облачками. Их нарисовала мама, когда я жила у неё в животике. И теперь, когда я просыпаюсь утром, даже если на улице ещё темно или пасмурно — я всё равно вижу своё личное солнышко. И от этого мне становится веселей.

   В общем, чего уж там говорить, - повезло. Комната у меня просто замечательная и живётся мне в ней очень даже здорово. Только вот иногда всё же мне кажется, что это как-то не совсем честно, что мама, папа и младшая сестренка Маша спят все вместе, в одной комнате, а я одна - в другой. И тогда мне тоже хочется поспать рядом с мамой или с папой.

   Бывает у меня такое настроение, когда как-то очень уж скучно одной спать. Я тогда прошу, что бы мне разрешили сегодня поспать с мамой. Иногда разрешают. Не так часто, как хотелось бы, но - случается. Папе тогда приходится идти спать в зал, на диван. Видимо поэтому и разрешают мне спать с мамой нечасто.

   А ещё пару раз папа раскладывал в зале диван и мы спали с ним вдвоём на этом диване. Это тоже было очень здорово. Наверное, даже интересней, чем с мамой. Диван раскладывался и становился таким огромным, занимал почти весь проход, по которому мы ходили днём, и это было очень необычное и удивительное приключение.

   Как-то раз я заболела. У меня была температура, и побаливало ухо. И мама сказала, что она не может оставлять такого больного ребенка на ночь одного и отправила папу спать на диван. А меня уложила на его место. И мы все легли спать.

   А ночью я проснулась и никак не могла уснуть. У меня болела голова и как-то не спалось. Как я не старалась и не вертелась — ничего не получалось.

   Я стала озираться и увидела, что между нами с мамой сопит моя маленькая сестренка Машка. Она совсем ещё кроха, поэтому живет в комнате с мамой и папой. У неё своя маленькая кроватка. И спит она вообще-то в ней. Но ближе к утру, или когда у неё какие-то неприятности, например, - режется зуб, Маша начинает хныкать и проситься в кровать к маме и папе.

Наверное, в этот раз у Маши опять случились эти самые неприятности. Или, может быть, было уже близко к утру, а я просто не заметила...

   И вот мы лежим втроём на большой кровати. Машка сопит и ищет во сне мамины волосы, мама тревожно на меня посматривает и ждёт, когда померяется моя температура, а я смотрю по сторонам и радуюсь тому, что наконец мне повезло и я могу не спать ночью. И вот теперь я вижу, как это оно всё - ночью. Из большой кровати видно большое окно. В окне видно деревья. Они черные. А перед деревьями светят фонари. И там где фонарь попадает на деревья, деревья не черные, а темно-зелено-оранжевые и все листочки у них видно - черно-оранжево-зелёные. И видно как листочки от ветра трепещутся на ветру. Над деревьями видно небо какое-то темно-фиолетово-оранжевое всё в маленьких рваных облачках такого же цвета, только чуть-чуть посветлей.

А если приглядеться, в проплешинах облаков видны даже  звёздочки, хотя из-за света фонарей они какие-то очень бледные. И всё это, - и звезды, и фонари, и деревья отражаются в большой зеркальной двери шкафа и от этого всё это выглядит совсем красиво.

И такая тишина, что слышно как шумит увлажнитель, хотя днём я никогда не замечала, что он шумит. А мама со мной болтает шепотом и не ругается на меня за то, что я не сплю.

И так мне это всё было интересно, что я почти забыла про голову и собиралась уже так болтать с мамой до утра, но тут мама объявила, что, оказывается, у меня очень высокая температура. Потому и голова. И принесла какую-то жутко сладкую микстуру.

     Я попробовала её и стала кукситься и ныть и говорить, что не буду пить такую сладкую. А мама говорит:
Нет, ну вы посмотрите! Конфет ей дай три кило, так она их с сахаром смешает и в один присест проглотит, а тут ей микстура сладкая!

Но всё-таки принесла воды. И я выпила микстуру. Мы ещё поболтали, а потом подлая микстура сделала своё дело — голова прошла и я всё-таки заснула. Так и не проболтав с мамой до утра.

На следующий вечер мы сидели за столом и пили чай. Мама меня уговаривала есть малиновое варенье.

- Ты только попробуй! Это же сплошное объедение! - говорила мама. - Это же бабушка нам из собственной малины сделала! Вкуснее любого мороженного. Я бы сейчас взяла бы и полбанки бы так просто съела. А если ещё и с чаем!

- Ну ма-а-ам... - Гудела я. - Ну не лю-ю-юблю я варенье! Давай лучше я конфету съем!

- Да при чём тут конфета! - разозлилась мама. - Да ты знаешь, что малиновое варенье самое лучшее жаропонижающее! А у тебя вон вчера температура какая была! Опять хочешь полночи не спать? И чтоб голова болела? - Возмущалась мама.

Я взяла маленькую ложечку. И немножечко съела.

- Ну?! Вкусно же? - с радостной надеждой поинтересовалась мама.

- Варе-е-енье... - Печально протянула я.

И ты знаешь, мам.. Если честно...

- Что ещё? - холодно поинтересовалась мама.

- Если честно... Мне очень понравилось не спать ночью. И смотреть, как сопит Машка, и в окно смотреть, и с тобой шептаться. Я ведь не могу просто так ночью не спать. А ведь это оказывается, - так здорово...

- А как же голова? - удивилась мама.

А голова. Ну голова, это конечно плохо. Лучше бы без головы. Но если так надо для дела, то можно и потерпеть. - Улыбнулась я.

В тот вечер я съела очень мало варенья. Во-первых, - не люблю я его всё-таки, а во-вторых - хотелось, чтоб температура поднялась снова, и мы снова лежали и болтали и Машка сопела между нами.

Но проснулась я только утром. То ли температура не поднялась из-за этой ложечки варенья, то ли поднялась, но голова не болела. Но всю ночь я опять проспала. Как во все обычные дни. И утром мне было немножечко обидно.

А на следующий день я совсем выздоровела, и меня отправили спать в свою комнату. Я опять стала ходить в садик и гулять и ходить на рисование и на танцы и делать много всего прочего интересного.

И я совсем забыла об этой ночной истории, но, как-то раз, я была в резиновых сапогах и стояла в луже, которая была около тротуара прям под детской площадкой. В этом месте почему-то всегда получалась лужа. И все дети приходили сюда и залезали в эту лужу. И самые маленькие обязательно набирали в сапоги воды и их вели домой.
 
 Стояла я, значит, в этой самой луже и о чём-то думала очень важном. И возила туда-сюда сапогом и разглядывала травинки и листочки, которые прилипали к моем сапогу, когда я его вытаскивала наверх. И старалась сделать так, что бы они с сапога слезли, но в то время как одни слезли, с другой стороны обязательно налезали другие.

А по тротуару в этом время проходила какая-то тётенька с маленькой собачкой. Собачка была в красной жилетке и что-то всё время искала. Тётя вдруг остановилась рядом со мной, покачала головой и говорит:

- Ну что же ты стоишь то в такой холодной луже! И всё стоишь и стоишь! И ведь зима уже скоро. Кто ж зимой в лужи то вообще лазит! И куда же это мама твоя смотрит! Простудишься ведь! И заболеешь! И будешь потом с температурой-то маяться!

И я вдруг всё вспомнила, про ту ночь и про маму и Машку и звездочки в рваных чёрно-фиолетово-оранжевых облаках. И я вдруг улыбнулась этой тёте и говорю:

- Ну и хорошо, если заболею! Это ведь так здорово, когда у тебя температура!

Тётка выпучила глаза, ещё раз покачала головой и сказала своей собачке:

- А ну-ка! Идём отсюдава, Веник! - и потащила свою маленькую собачку дальше прогуливаться.

А я вылезла из лужи побежала на площадку. У меня было много других важных дел и, конечно же, — болеть из-за какой-то там лужи я вовсе не собиралась.