Урок человечности

Что объединяет учителя по физике, тренера, воспитателя в детском садике и преподавателя по высшей математике в ВУЗе? Это люди, которые дают знания, делятся умениями. А внутренне каждый из них, кроме профзнаний должен иметь большое и доброе сердце! Проходит время, и каких-то учителей мы вычеркиваем из памяти, имя других вызывает саднящую боль, как застарелая заноза… Не всем ведь дан талант учить, не всякое преподавательское сердце готово любить своих бестолковых учеников…

Принимать коллоквиум по химии пришел и лектор – профессор Борис Владимирович Унковский. Скисли сразу те студенты, кто ходил на лекции лишь в свободное от студенческой жизни время. Посерьезнели остальные. Ответ перед ним держать выпало нам троим – Валерке, Саше и мне. Наши зачетки он отложил поближе к себе…

- Ты – москвич? – первый вопрос профессора застал Валерку врасплох.
- Нет, - парень растерялся. Обычно такие вопросы на отвлеченные темы задаются, чтобы немного растормошить студента, когда оценивать результат невозможно из-за полного дебилизма на листочке с ответом. Но Валерка был хорошим студентом, старательным. Тогда почему?
- В общежитии живешь?
- Женат?
- А детишки есть?
Вопросы профессора все больше смущали бывшего десантника.
Повернувшись к своей коллеге, профессор тихонько прошептал: «Ну когда ж ему учиться? Он же в общаге живет, да жена молодая… Да еще после армии. Им с женой над внуками для бабушек работать надо, а тут коллоквиум». Но тут Бориса Владимировича вызвали на кафедру. Валера перешел в руки другому преподу.

- Ты уже женат? – вернувшись, лектор взял зачетку Сашки Малинина, красавца и тайной мечты всех однокурсниц. Статный блондин знал себе цену, шел по жизни уверенно и с улыбкой свысока.
- Нет.
- Приезжий или москвич?
- Москвич.
- Мама по утрам, наверное, оладушками потчует?
- Нет, бабушка…
- Девчонки табунами, наверное, за тобой бегают? – от вопроса щеки у нашего красавца слегка порозовели.
- А в наш институт почему пришел?
- Хочется наукой заниматься, - Сашка всегда славился идейностью и некоторыми амбициями.
Профессор снова повернулся к коллеге, которая сидела справа от меня. «С родителями живет. Ну как тут совместить и желание личной свободы, влюбленности, и учебу? Вон синяки под глазами какие – поди учится только по ночам, когда всех барышень по домам разведет».

Я уткнулась в свой листок практически носом. Первый вопрос знала, во втором отчаянно плавала… Скоро мой черед идти на заклание.
- Ишь, черноглазая какая! Не москвичка? Откуда? – лектор просмотрел бегло мой листок и отложил в сторону.
- Не москвичка. Из Кисловодска.
- В общежитии живешь? Сколько вас в комнате?
- Я и девочка из Коломны.
- Так она на выходные, наверное, к маме уезжает, а ты одна остаешься?
- Да.
- А родные в Москве есть?
- Неет…
- Но ведь тяжело, наверное, из-под маминого крылышка, да сразу в чужой город?
Глаза предательски зачесались… Я не ожидала услышать в голосе лектора сочувствие, теплоту. Это обескуражило и лишило способности думать.
- Тут неточности есть во втором вопросе, - он взял мой листок снова.
Минуты три, может и больше, он объяснял мне ошибки, повторяя часть лекции. А пока я выполняла задание  на закрепление материала, он разговаривал со вторым преподавателем: «Видно же – домашний ребенок… А тут общежитие – шумное, со своими законами… Да и не объясняют обычно в школах эту тему нормально. Надо ей помочь понять!»

Много в моей жизни было разных учителей и преподавателей, а вот этот урок человечности – самый яркий! Профессор  каждому студенту искал оправдание в нерадивости, каждого пытался понять, не для укора, а чтобы войти в его положение и дать немножко тепла!