Верка в яслях

— Пап, пока-пока?? (с трагичным надрывом)
Губы дрожат, глаза полные слёз… Это ритуал. Верка насмотрелась, что другие дети, когда их передают воспитательнице, ревут и не хотят отлучаться от родителей. Вера в ясли-сад идёт спокойно. Но, видимо, надо реветь, раз все вокруг ревут. И она старается соответствовать. Нагибаюсь к ней, чтобы она поцеловала меня в щёку и машу рукой, прощаясь. Верка подаёт ручку воспитательнице, коротко, для порядку, всплакивает, но уже через пятнадцать-двадцать секунд, за дверью раздаётся хозяйственное "та-ак…". Вера пошла осматриваться.
Чтобы малыши привыкали к яслям постепенно, их пока не оставляют на целый день, график пребывания в саду – по нарастающей. В обед, мама придёт её забирать и услышит первую жалобу: один мальчик попытался ударить Веру игрушкой по голове (наверное, такая манера знакомства) и, в ответ, получил правой снизу, в челюсть – только пятки сверкнули. Вроде бы, я её драться не учил! Где нахваталась? Мама, конечно, испытывает в душе гордость за дочу, что та не даёт себя в обиду, но в воспитательных целях начинает выговаривать: "Вера! Как тебе не стыдно драться? Извинись перед Никитой".
— Тя-а!! – возмущается в ответ дочка и грозит Никите кулачком издалека. Извиняться она не намерена. Стоит, набычившись, с осознанием своей правоты, и ждёт, когда прекратятся отчитывания. Потом, всё так же независимо, шагает в раздевалку и натягивает ботинки, всем своим видом показывая, что с неё на сегодня хватит, она – домой.
По дороге от садика до дома, Вера считает своим долгом измерить глубину каждой лужи. Разбегается и прыгает, хохоча и уворачиваясь от летящих брызг. Потом несётся на детскую площадку и завороженно наблюдает за детьми постарше, как ловко они лазают по лесенкам и прочим игровым конструкциям. Тут же решает, что ей тоже непременно нужно забраться на самый верх и, выбрав самую высокую лестницу, карабкается на неё. Ступеньки широки, не рассчитаны на такую кроху и Верка, сосредоточенно сопя, подтягивается на каждую перекладину. Мама не успела догнать и предотвратить восхождение и теперь испуганно мечется внизу, не зная как снять с верхотуры малолетнюю "скалолазку". А Верка, тем временем, добравшись до самой последней перекладины, оглядывает открывшийся сверху мир, восторженно выдыхая: "Ух-х!!" Затем, крепко уцепившись руками за перекладину и повиснув, нащупывает ногами опору снизу и, под мамины причитания, неспешно спускается. Получив шлепок по заднице за непослушание, но абсолютно не расстроившись, шагает к дому.
Вечером, когда я прихожу домой, мне приносят по очереди всех кукол – поздороваться. С виноватым видом демонстрирует книжку, из которой были выдраны страницы. "Кто это сделал?" — интересуюсь.
— Я… — вздыхает дочь и разводит руками: так получилось.. Услышав от меня, что книжку я отремонтирую, сразу воспряла духом и согласно трясёт головой в ответ на объяснения, что так больше делать не надо.
Ужинаем, обсуждаем с женой новости. Верка возится в комнате. Прибегает. В каждой руке по кубику. Тянет за собой в комнату. Она там построила из кубиков башню – выше своего роста. Теперь, чтобы продолжить строительство, ей требуется, чтобы папа поднял её и она смогла дотянуться с очередным кубиком до верха.
Вручаю ей лукошко клубники, которую прихватил по дороге домой.
— О! Нимника!!! – радуется Верка, загребая сразу обеими руками ягоды.
— И маняка дай! (молока) – требует она.
Минут через десять, прибегает ко мне: вся в клубничном соке и довольная. Вручает мне книжку со сказкой про Колобка и устраивается рядом: "Папа, та-ать!" (Папа, читать!). Пока читаю ей, комментирует картинки, показывая мне, как звери охотились за Колобком, а хитрая Иса (лиса) сделала Ам!! И сё (и всё).
Послушав сказку, собирает по комнате своих кукол, выкладывает их в ряд и накрывает полотенцем, стащенным у мамы из кухни. Пора спать!