Завод. Странички записной книжки

Листаю свою книжку, читаю ее. Она закончилась вместе с годом. В записях огромный труд, напряжение сил, трата нервов, здоровья. Это работа. Это была моя жизнь.

Заканчивается 1973 год. В декабре Валеру перевели на ра;боту в Усть-Омчуг. Работа с бумагами ему не нравилась, но это была работа над составлением проекта, по которому будет ра;ботать буровой отряд.

А Сергей ему из армии писал часто, о чем Валера меня изве;щал: «Очень часто получаю письма от Сереги. Сначала писал с ошибками, сейчас вроде исправился. Посылок мне посылать не надо, все здесь есть. Лучше лишний раз пошлите Сережке, в ар;мии не развернешься».

Начался 1974 год. Что-то зашалило сердце. Руки сами не;произвольно тянутся под левую грудь. Многие начальники це;хов тоже стали частенько прислушиваться, как бьется их жиз;ненно важный мотор. Все стали сердитые.

Главный конструктор Мелешко начал решать, где лучше держать группу по выпуску товаросопроводительной докумен;тации: у него, или при типографии. Корякин прав. Группа долж;на быть при типографии. Обегала весь завод, искала место, куда переселить склад ГО, доставала в краевой типографии краску, олифу.

2 февраля 1974 года получила разрешение на открытие ти;пографского участка на заводе на два года без права печатания на сторону. Прибавились люди: наборщик ручного набора, пе;чатник, картонажницы.

Рабочий день закончился. Все ушли, а я сочиняю себе зада;ние на следующий день. Стемнело. Давно нет ни души в этой «колбасе», даже страшновато.

Планирую завтрашний день: встретиться с Мелешко, привезти шкафы, написать распоряжение о переводе Люды в кар;тонажники, решить вопрос с открыткой и показать ее Коря;кину. А еще пересмотреть оригинал документации на К-162. Что-то в нем напутано.

Утром надо повидать Еремеева по вопросу штатной едини;цы. Еремеев – начальник отдела труда и заработной платы Ему бы главным экономистом работать. Вот уж у кого трудно что- то выпросить.

Не забыть бы утром зайти в завком по вопросу отпусков. Успею ли все это за день? Это завтра. А сегодня мне удалось проскочить в кабинет к Синицыну и подписать приказ на вы;плату премии рабочим.

Теперь можно и домой. Думала, не дойду. Где-нибудь упаду. Весь день болело сердце. Эта проклятая гипоксия или ишемия (как ее там!) на нервной почве. Недалеко и до инфаркта.

Очередная планерка. Евдокия Ивановна Лисовская, началь;ник планового отдела, вошла после всех, как всегда стройная, одета со вкусом. Корякин привстал, с букетом и подарком по;дошел к ней, пожелал всего доброго, здоровья, благополучия и шутливо попросил не оставлять работу.

Мы поняли – ей 55. Она еще нужна заводу, с ней считаются. Евдокия Ивановна профессионально находит решения тех или иных производственных вопросов в Главке, но с Деминым не дружит, а проще сказать, друг друга не терпят.

Илья Сидорович Демин, главный экономист завода, мужик холеный, солидный – второй хозяин на заводе. С Лисовской пы;тается «три шкуры драть», а та – в слезы.

В своем кабинете он кричит, швыряет бумаги, бросает руч;ки, хлопает подтяжками. Так было однажды при мне. Кто-то с ним решал свой вопрос. Это в кабинете. За его пределами – че;ловек нормальный.

На заводе появился Юрий Данилович Мишин – родствен;ник Демина. Пришел в снабжение. Молодой, энергичный, сооб;разительный, заметный.

Планерка проходила тяжело. Все были злые. Чтобы делать план, не хватало комплектующих. Корякин буквально вытяги;вал нужное по слову с каждого, вытягивал с заместителя глав;ного конструктора по ширпотребу В. Варнавского. Это «вытя;гивание» возбудило директора, и он произнес длинную речь:

– Начинаете заболевать беспечностью? Разве можно так ве;сти работу? Что с вами случилось? Честно придите и скажите: «Не могу!». Переставим на другое место. На планерках между собой спорите.

– Ты идешь на его место? – бросил взгляд на кого-то. – Нет. А ты? Тоже нет? В один день партсобрание, партком, совещание. Вы хоть распишите, что когда.

– Вопросы качества надо спросить с Рябова. Положение с ре;ализацией страшное. Так какого черта вы все выставляете себя на посмешище? Почему сами не решаете общие вопросы? Люди ко мне гурьбой стоят. Вы меня задавили текучкой. А почему не сами по-настоящему, по-деловому?

Остановился. Помолчал.

– Нерешенных вопросов много: культура производства, са;нитарное состояние, содержание рабочих мест, – посмотрел на Жуковского. – Реализация. Надо решать. Нельзя терять ни ми;нуты. Посылайте кого только можно в командировки к постав;щикам и за деньгами к должникам.

Мы молчали, чувствовали, что директор прав. А он продол;жал:

– Как не стыдно? Люди болеют. Где ваша гражданская со;весть? Что конфузитесь? 11 тысяч после выдачи зарплаты сда;ли в банк. А ведь многие болеют не три дня, не пять – по три ме;сяца. Какая вас земля родила? Не отнести больным зарплату. А исполнительность?

Корякин еще долго говорил, касался многих недостатков, сетовал, рекомендовал парткому кое-кого «послушать» и как следует «всыпать».

Он прав. Начальники цехов, вспомогательных служб завели такой порядок общения, что нельзя с ним мириться. В ОКСе без главного инженера или директора не выпросишь плотника, чтобы починить сломанную дверь, вставить замок или выби;тое стекло. В транспортном – электрокар или автомашину для перевозки материалов; в инструментальном не изготовить в срок ту или иную деталь. И так везде...

Думаю, винить некого в том, что пошла такая нервная за;водская жизнь, что всему руководящему составу завода стало не хватать времени, все начали в чем-то не успевать.

Лихорадило всю страну. Залихорадило и завод.

У меня появились новые работники. В группу по подготов;ке рукописей, то есть, товаро-сопроводительной документации, приняла Валентину Головко. Образование высшее, владеет дву;мя языками. Это под стать. Наша документация выпускалась на пяти языках.

Начинаю наказывать своих рабочих. Лишила прогрессивки резчицу картона – за то, что сорвала работу других. Пришлось наказать и корректора.

Вот и переплетчица Мария Раззуваева криком берет. Мария Васильевна переплетное дело знает и этим отличается от мно;гих. Наказала, а у самой сердце болит.

Лазебный постоянно назначается с одной должности на другую. Прошел все. То он начальник цеха, то начальник отдела снабжения, то заместитель директора по производству, теперь – начальник управления качеством продукции.

Типография – это детище завода. Без нее остановилось бы производство. Попробуйте отправить без упаковки или без то;варо-сопроводительной документации продукцию. Так и будет лежать на складе.

22 февраля 1974 года. Завтра праздник Советской Армии.

Работать стало трудно. Нами, по существу, никто не руково;дит. Да никто из начальства и не спрашивает.

Мастера и начальники цехов идут за визами к Корякину, Синицыну, Зевакину, Медведеву. Лазебный тоже требует, чтобы и его виза была, намерен контролировать расход бумаги. Благо;даря Геннадию строительство типографии прошло без смет и проектов.

Март, но снег не тает. Стоят морозы, холодно. В моих цехах тесно. Добыла четыре металлических шкафа, поставила вдоль стены на улице и вынесла пока нужную, но устаревшую доку;ментацию. Начальник ОТК Рябов оскорбил за шкафы. Началь;ник ФСО Липнягов отнял полторы тонны гофрокартона.

План большой. 6 тысяч светильников – не шутка! Но это план месяца, а его, кровь из носа, выполнить надо!