Потери и обретения. Святослав

Преддверие девяностых.

1991 год. В стране полным ходом началась подготовка к вы;борам в Верховный Совет СССР. Меня освободили от работы в музее завода и назначили заведующей городским агитпунктом, который разместили в бывшем ресторане на Комсомольской горке.

Тогда в свои 66 лет я была еще, на мой взгляд, молодая, энергичная. Агитпункт размещался в отдельной комнате. На столах газеты, списки избирателей, агитационная литература. В бывшем ресторане были и другие общества. Первым, с кем там я познакомилась – вахтер Святослав. Веселый, разговорчивый, отставной офицер милиции. Здесь он подрабатывал, видимо, не хотел сидеть дома.

Как у него, так и у меня, было достаточно свободного времени, и вахтер развлекал меня рассказами о том, как он общается с природой, о своих походах за целебными травами. Непременно заваривал свой фирменный чай и угощал. Чай, действительно, впечатляющий. Не поймешь, чем пахнет. Там шиповник, боярышник, зверобой и мята. А, угощая, солидно, добавлял:

– Да вы не бойтесь. Я, где попало, травы не собираю, а иду подальше от города – на Стрижамент. Это гора за Ставрополем. Вы были там? Ну, конечно, не были. А на Холодногорке были? Тоже не были. А в Татарском урочище?

За чаепитием он рассказывал о себе: любит музыку, собирает пластинки – их у него, как на книжной полке, во всю стену. Романсы. Не постеснялся пропеть первую строчку «Жалоб;но стонет ветер осенний…», «Я вас любил: любовь ещё, быть может…». Голос приятный и потому он не стеснялся его демонстрировать.

Наше дружеское знакомство длилось почти два месяца. Все больше и больше Святослав соблазнял меня походами на при;роду. По выходным, одевшись по-походному, с рюкзаками и палками мы отправлялись вначале автобусом, затем пешие кило;метровые переходы по балкам и пригоркам за Холодногоркой, в окрестностях Татарки и в ставропольских лесах.

Бродили, присаживались отдохнуть, с упоением вдыхая свежий чистый воздух. Простор. Прислушивались к голосам при;роды. А она «пела» на все лады. Там что-то зашуршало, наверное, проползал какой-нибудь червячок, а подальше дала о себе знать растревоженная ветерком травка. Стрекотали сверчки.

Святослав брал с собой и других знакомых женщин и муж;чин-друзей, всем отрядом мы отправлялись на природу. По пути попадались лекарственные травы, а в заброшенных садах – спелые яблоки, алыча, сливы. Нагруженные до предела, уставшие, но довольные, мы возвращались под вечер в город.

У Сенгилеевского озера в июньские жаркие дни на огромной травяной поляне спеет земляника. Там он забывал обо всех, с кем приезжал.

Как-то отправились мы за ягодами на машине его товарища. Товарищ с женой и детьми и мы со Святославом. Выбрали поляну под леском на высоком пригорке.

Озеро осталось в стороне. Оно отсюда еле виднелось. От пригорка к озеру вниз спускалась огромная поляна.

Остановились. Тишина звонкая и чистая. Что-то скажешь – как в пустую бочку: звук прозрачный, радостный. Где-то за деревцами цветущего боярышника, вдалеке в балке, приятно тихо рокотал одинокий трактор, да слышны из того же дале;ка неразборчивые голоса чем-то озабоченных людей. Отсюда люди казались совсем маленькими человечками.

Время цветения. Запахи дурманили. Трава на поляне разная. А тронешься с места, тут же из-под ног вышмыгивают маленькие ящерята. Совсем рядом, в траве, щебечут, перекликаясь, пичужки.

В лесной чаще, что осталась далеко позади, считает кукушка. Просчитает два - три раза, замолчит. И снова считает. Вот и попробуй узнать, сколько еще тебе жить осталось. Народная примета – спрашивать.

Увлекшись природой, я не заметила, как Святослав куда-то делся. Потом нашла его глазами на каком-то пригорке, он направлялся к озеру. Пересек балочку, одну, другую, то приседал, то поднимался, стал почти неразличимым на косогоре дальнего бугра.

Бродили по лугу его друзья с детьми, наполняли свои кор;зинки земляникой, мелкой, но сладкой и пахучей.

Я же держалась поближе к машине, накидывалась то на зем;лянику, то на травы. Приятно пахло душицей.

Клонилось солнце к обеду, и откуда-то из под зарослей леска неожиданно вынырнул Святослав, нагруженный разнотравьем и земляникой.

– Как отдых? – спросил, называя меня по имени и отчеству. – Довольны? Дружите со мной, не то еще увидите. В следующий раз пойдем за березовыми листьями в сторону Шпаковки. Знаете, чем они полезны?

– Не знаю, – призналась я. – По свободе преподайте урок. А сейчас нам пора возвращаться.

С тех пор между нами завязалась нормальная обычная дружба.

Делились впечатлениями, пили чай с травами там же, на горке, где оба работали, обменивались книгами.

Общественная работа в агитпункте заканчивалась, и Святослав, узнав, что у меня есть свободная жилплощадь, в которой я иногда держу квартирантов, живу одна, без детей, вдруг неожиданно попросился на квартиру, пояснив, что у него есть два взрослых сына, разведен. Квартира тоже есть, но хочет по;жить один.

Я выделила ему отдельную комнату, Святослав постепенно перенес свои необходимые вещи и неплохо устроился.

Соседи, да и родственники, любопытствовали, не вышла ли я замуж. Он был моложе меня на девять лет и не идеального телосложения, а я, напротив, еще не увяла, друзьям его нравилась, но он на меня виды не подавал.

Самым забавным было то, что мыслили мы с ним почти одинаково, не расходились наши интересы, а разногласие было в одном: я коммунист, а «коммуняк» он недолюбливал. На эту тему, при случае, я прекращала разговор на кухне. На кухне и были наши беседы.

Его бытом я поражалась, что-то советовала, но у него были свои привычки и законы. Не ел Святослав мяса. Зарядка. Стояние на голове. Очистка организма (это он закрывался в ван;ной), травяное чаепитие и много еще такого, чему я давалась диву. Так и прожили три года рядом, а может и больше. Объединяли музыка, походы на природу, да к зарядке я тоже пристрастилась.

К Святославу приезжала мать, очень интеллигентная женщина. Почти месяц жила в моем доме. У нее в Ставрополе двое сыновей – Лев и Святослав, два взрослых внука, но она пред;почла пожить у Святослава.

В те девяностые годы городская газета «Вечерний Ставрополь» ввела рубрику знакомств. Это была интересная реклама с рыцарем в доспехах и соответствующим текстом. Газета вы;ступала в роли свахи.

Однажды в одном из номеров я прочла объявление и по описанию узнала моего постояльца. А узнать было не так труд;но. Вот текст его объявления: «С умной, миловидной без детей ставропольчанкой лет сорока для союза и взаимной радости познакомится полноценный, хозяйственный, эрудированный, спокойный мужчина зрелого возраста, на военной пенсии по выслуге, ведет здоровый образ жизни. Вес 64 кг, рост 176 см. Люблю классическую музыку, романсы, песни, общаюсь с природой, знаю лекарственные растения, ценю юмор, кулинарию, квартиры пока нет. Абонент 156».

Тогда я уже выписывала «Вечерний Ставрополь» и однажды, читая такое объявление при нем, стоя за плитой, посмеявшись, пошутила:

– Вот бы мне такого!

– За чем остановка? – промолвил Святослав.

Святослав, пользуясь независимостью и свободой, постоян;но был занят встречами с женщинами, откликавшимися на его объявления. Встречался, знакомился, оставался на ночь, а по;том по новому объявлению посещал другую. Этим он был бо;лен, страдал и все искал и искал подругу жизни моложе его лет на десять и более. Я видела, как он страдал, и сочувствовала. А искал он подругу, родного человека, любимую женщину. Он следил за объявлениями женщин, ночами ходил по новым адресам, знакомился и разочаровывался.

И я решила над ним подшутить. Написала письмо: «Уважаемый абонент № 156. Возможно, я та, которую вы хотели бы встретить. Не скрою, считают меня миловидной. И мне, действительно, за сорок (мне тогда было больше 60!). Хочу союза и взаимной радости. Нужен нежный и преданный друг, на которого можно было бы положиться, который и в горе и в радости был бы всегда рядом. Жизнь так скупа на раздачу счастья. Я ставропольчанка, одинока. Все, что необходимо для жизни, имею.

Если не возражаете и не затруднит, предлагаю вначале об;меняться письмами. Напишите мне, и я отвечу на все Ваши вопросы. С уважением. Ольга Сергеевна. До востребования, на па;спорт №…»

После моего письма у абонента «№ 156» завязалась любовная переписка с некоей Ольгой Сергеевной. Часами Святослав просиживал в своей комнате. Писал Ольге Сергеевне (это мне!) ответы, просил о встречах, а я отписывалась, что пока не могу. Письма мои перечитывал и даже не стал бегать по новым знакомствам. Он был жалок оттого, что безнадежно влюбился в Ольгу Сергеевну, которую не видел и которую так жаждал по;встречать.

«Добрый день, Ольга Сергеевна! Милая Ольга Сергеевна! Из письма понял, что Вы внимательны. Я согласен с нашим обоюдным желанием: верная, нежная дружба, в счастье и горе рядом. У меня пока не получается, но до последнего вздоха буду надеяться. Письма – это что. Хочу увидеться. И у меня есть где. Я работаю вахтером (пусть вас не коробит), дежурю за столиком в большом вестибюле сутками. Позвоните и я встречу. У меня отменный чай. Я одинок. Не сложилось один раз, а теперь я очень внимателен, чтобы не ошибиться второй раз. Но я доверчив».

Я тоже наведывалась на почту, получала его письма и отвечала: «Святослав! Если выбрать главное из писем Ваших, то предстает усталый от поисков «жар-птицы» несчастный человек, потерявший надежду на свое, личное счастье, но по-настоящему не представляет, какое оно.

Счастье не высочайшая, но достаточно высокая ценность. Способность брать от жизни то, что жизнь дает, и давать ей все, что жизнь требует. Только давая, не спрашивая взамен, можно вызвать его к жизни.

Что же касается подружки, которая не бывает с Вами там, не может ощутить то, что Вы, не разделяет с Вами ту самую счастливую минуту радости, так, может быть, найдется.

Счастье в том, что Вас понимают. Это надо ценить. Все мы дети природы и тянемся к ней.

В жизни все так обманчиво, так несправедливо, что боязно в какой-то раз споткнуться. Среди нас хитрецов много. А счастья хочется. Быть любимой и любить. Когда женщина любима, она способна на многое…

Ольга Сергеевна».

Письмо было длинное. От моих посланий Святослав стал не;узнаваем. Переписка длилась. Пока он, получая письма, пытаясь, как можно скорее встретиться с этой чудесной Ольгой Сергеевной, но так долго не мог этого сделать, мучился. Ведь она прекрасна! Она думает так, как и он, чувствует так, как и он. Так чего же она тянет? Он писал, просил позвонить. Но звонить было нельзя, ведь Ольгой Сергеевной была я.

Кто - то из друзей намекнул Святославу – дескать, не она ли тебе пишет? И он не выдержал и спросил однажды: «А не вы ли мне пишете?». И я призналась.

Святослав обмяк, поняв, что исчезло все, что было у него в мечтах во время переписки с Ольгой Сергеевной. Ему я не под;ходила. Вернее, все было хорошо, но не подходил возраст. Ему нужна была женщина молодая. У меня жить было удобно, и он хотел бы видеть во мне сестру.

Осенью 1993 года я предложила Святославу съехать и по;искать счастье в других местах, так как проживая у меня и пользуясь моей житейской помощью, сдерживало его порывы. Возможно, он и думал, что, в конце концов, если с поисками подруги у него не получится, то сойду и я. Смирится, что старше, найдем общий язык и проживем до конца дней своих. Ему и со мной было весело.

Святослав съехал. Совершенно для меня безболезненно.

С тех пор, как он съехал, прошло 18 лет. И все эти годы он гонялся за своим счастьем и не находил себе покоя.

Мы со Святославом остались друзьями, иногда общались по телефону. До недавних пор он жил один в своей трехкомнатной квартире в престижном районе города.

Умную и миловидную подругу для взаимной радости, на мой взгляд, так и не встретил, хотя время от времени рядом с ним бывали женщины, помогавшие ему бороться с недугами и коротать время. По моим приметам, были и такие, которые мечтали о метрах, оставленных после… Некоторые «лечили» не тем. Долгожданная обоюдная любовь обошла его стороной. И мне его жалко.

Святослав уже не тот, каким был в девяностые, не стал ходить в походы за травами, подводит память, даже забыл переулок, где он жил в свое удовольствие в ожидании лучших времен в своей жизни, трудно вспоминает друзей и знакомых. Да и пластинки стоят на полках не востребованными.

Со Святославом мы перезванивались, когда рядом с ним не было очередной «благотворительницы», а когда по много меся;цев молчал, я знала, что он не один, и не беспокоила.

Однажды, это было еще в 2010 году, Святослав позвонил и еле слышным голосом сказал: «Я сильно болен. Что со мной – не знаю. Ты можешь… Найдешь…».

Я поехала, нашла его квартиру, он, действительно, нуждался в госпитализации. Тогда Святослав был один. Подлечился. Здоровье вернулось, и как-то в телефонном разговоре признался, что есть подруга, живет где-то на побережье Черного моря в Грузии.

«Да вот, добивается зарегистрировать брак», – как-то грустно добавил.

Какое-то время Святослав жил у нее в Пицунде. Она его обижала и он вернулся в Ставрополь. С конца весны 2011 года Святослав больше не звонил.

А дальше, по слухам, брак зарегистрировал, квартиру подарил, потом взбунтовался, вызвал милицию, а когда та приехала, его в Ставрополе уже не было. Новоявленная жена срочно увезла его в Грузию.

Не стало у него квартиры и имущества, а 11 января 2012 года не стало и его. Он скончался от острой сосудистой недостаточности. Ни сыновья, ни брат его извещены об этом не были, Там, в Грузии, и похоронен.

Святослав был четвертым мужем этой «чудесной» женщины, которых она хоронила. Все позади. Жизнь прожита. У каж;дого – своя…