28. Потомки князя Довмонта Псковского

ГОРОД  БАРСА. Сборник очерков, посвященных истории Пскова.

                «В славном и Богом хранимом граде Пскове…»
                Псковская летопись.
**********
Иллюстрация: Псков. Церковь Петра и Павла с Буя в Окольном городе на левом берегу Псковы (Петра и Павла на Брезе). 1540 г.
По преданию, там, где ныне стоит эта ц-вь, князь Довмонт 5 марта 1299 года разбил немецкое войско, одержав свою последнюю победу. Еще одно предание гласит, что в последующие времена его потомкам принадлежало городовое место близ этой церкви.               
**********
                28. ПОТОМКИ  КНЯЗЯ  ДОВМОНТА  ПСКОВСКОГО.

    В этой главе речь идет о вероятных потомках легендарного князя.

                ДАВИД,  СЫН  ДОВМОНТА.

    Крепости, храмы, иконы, летописи, монументы – прекрасные памятники достойным людям, способствующие тому, чтобы их имена не забылись и через многие столетия. Героев и святых называют вечно живыми. Но «вечно живой» - это не то, что просто живой, в общепринятом понимании жизни как таковой. Живую «вечную жизнь» обеспечивают не материальные и духовные ценности, а нечто иное – живая кровь новых поколений. Есть некоторые основания полагать, что князь Довмонт Псковский оказался удостоен и такой памятью, что его прямые потомки живы до сих пор. В жилах этих людей течет кровь прославленного на Руси средневекового воителя. 

    Существовало одно псковское предание, устное и ничем не подтвержденное, что у Довмонта были дети, что его род не прекращался в Пскове до XVIII-того столетия, причем его потомкам принадлежало городовое место близ церкви Петра и Павла. Вероятно, речь идет о церкви Петра и Павла с Буя в Окольном городе на левом берегу Псковы, где, что также весьма вероятно, князь Довмонт в марте 1299 года одержал свою последнюю победу над немцами.
    Предположительно (но очень предположительно), этими потомками могли быть дворяне Домогацкие, позднее известные в Калуге. (К.Столярова, «Род Домогацких в истории Калужского края».)

    Другая ниточка берет свое начало в псковском Ивановском монастыре.
    Как известно, последние годы жизни княгини Марии, жены Довмонта, были связаны с этим монастырем, возможно, согласно церковному преданию, основанным Ефросиньей Рогволдовной (предположительной родственницей ее мужа) при уже существовавшем храме Иоанна Предтечи, - там княгиня Мария и была похоронена. 
    Ивановский монастырь долгое время сохранял привилегированное положение как княжеский, что было подтверждено Московским великим князем Василием III  после присоединения Пскова к Москве (жалованная грамота), в XVIII-том веке его расширили за счет закрытия других монастырей, в начале XIX-того века в нем жило больше ста насельниц – это много. Сам древний вросший в землю Ивановский (Иоанно-Предтеченский) собор, усыпальница легендарных псковских жен, подвергался многим починкам и переделкам, в результате чего был сильно искажен его первоначальный облик (а ведь его постройку относят к 1127-м годам!).
    При советской власти монастырь закрыли (1925 год), собор побывал клубом, общежитием, гаражом и торфяным складом. 
    В 1944 году во время штурма Пскова в древнее здание попало несколько снарядов, начался пожар… в полуразрушенном виде собор дотянул до 1949 года, когда начались работы по его спасению, продолжавшиеся десять лет (архитектор Максимов П.М.). Тогда было восстановлено древнее позакомарное покрытие собора, шлемовидные главы, прежние оконные и дверные проемы, древние формы надкупольных деревянных крестов. В общем, храму по возможности вернули его исторический вид. Несколько позднее разобрали колокольню и ограду, поскольку эти сооружения последующих веков вступали в противоречие со средневековым обликом собора. Они были нужны для отправления культа, но не имели исторической ценности.

    Вообще это противостояние научного, музейного подхода к православным храмам как памятникам старины и как собственно храмам остается острым и злободневным и по сию пору. Если старинное здание – церковь, то в нем надо молиться, если музей – то на него только смотрят, как на экспонат выставки. Если Ивановский собор продолжали бы рассматривать как богослужебный храм, то колокольня, уж в каком бы веке ее не построили, была ему необходима, а если он стал строго музейным объектом, то колокольня мешала видеть его первоначальную стать и просто была не нужна. Нет церковных служб – не нужны колокольные звоны. Создание архитектурных ансамблей из зданий разных эпох – дело очень сложное, оно по плечу только настоящим художникам, высокий профессионализм которых должен сочетаться с природным чутьем и тонким вкусом… то есть нужны и обширные знания, и большой талант… такие удачные сочетания, как можно видеть, например, в подмосковной Троице-Сергиевской лавре, где собор XVI-того века и колокольня XIX-того века, со всеми присущими разным эпохам и школам чертами стилей, воспринимаются как единое целое и удачно оттеняют друг друга, не подавляя, создавая настоящую красоту во всей ее возможной многогранности, - такие примеры, к сожалению, редки (в Ивановском монастыре когда-то не сумели справиться с этой сложной задачей).

    Итак, псковский Ивановский собор был восстановлен; параллельно его восстановлению в первоначальных, исторически значимых формах снесли колокольню, также другие окружавшие собор пристройки и постройки, искажавшие его облик, и  монастырское кладбище. Исследования и реставрация собора продолжились в 1970-1980 годах (архитектор С.П. Михайлов). Там еще было в чем покопаться, именно поэтому в 1978 году в соборе сделали неожиданную ценную находку - обнаружили клад небольших икон и предметы церковной утвари. Вообще старые клады всегда возвращают мысль к одному и тому же, – люди старались скрыть свои сокровища в тяжкий жизненный момент, но не вернулись за ними… наша нынешняя удача – это свидетельство их гибели, любой клад – последствия трагедии. Кто знает, при каких обстоятельствах были укрыты в одной из глубоких ниш на хорах эти иконы…

    В 1991 году противостояние музея и церкви для Ивановского собора было решено в пользу последней. Затем усилиями собственной иконописной школы, созданной через два года после открытия храма и образования прихода, храм начали расписывать. На это возразить вроде бы нечего - старинные росписи не сохранились, так пусть будут новые, хотя новые росписи, выполненные в манере позапрошлого века, не соответствуют старине здания. В начале 2007 года хозяином храма стал Крыпецкий мужской монастырь, в 2009 году соборная двухпролетная звонница (восстановлена на стене собора в старинном псковском стиле) получила новые колокола.

    Дай бог, чтобы амбициозные современные батюшки не пожелали перестроить средневековый памятник по своему вкусу, в целях придания ему недостающего блеску… «ложно понимаемое благолепие»… в XVIII-XIX-х веках именно это и приводило к потерям художественных ценностей, что можно рассматривать как настоящие трагедии для культурной жизни страны.

    Но это все о соборе в целом. Вернемся к древним гробницам.
    Помнится, во время моего посещения Пскова, еще в советское время, экскурсовод поведала нам о том, будто в городе, навевая на псковичей понятный ужас, ходили слухи об оскверненных, вскрытых еще в 1920-30-х годах захоронениях целомудренных средневековых княгинь,  разговоры о разбросанных костях, черепах с пулевыми отверстиями, найденных при реставрации, и разбитых надгробных плитах… Не знаю, что в этой страшной рассказке правда, а что нет. В сообщениях СМИ за последнее время я не нашла точных данных относительно того, сохранились ли находившиеся в церкви гробницы - либо в самом деле были разорены. Рассказывается о восстановлении на прежнем месте (у северной стены ближе к амвону) гробницы преподобной Евпраксии, основательницы м-ря, и о том, что эта гробница теперь покрыта новой парчовой шитой иконой с изображением легендарной первой игуменьи. Службы ей служат по прежнему, в день ее памяти – 29 (16 ст.ст.) октября, вместе с нею поминая других похороненных здесь некогда знатных известных женщин.

    Список похороненных в соборе княгинь включает около 14 имен: преподобная Евпраксия Псковская, Марфа Псковская (это Мария, супруга Довмонта), Васса, Голендуха, Иулия, Анна… и так далее. Есть еще одно имя – Наталия. Гробница Наталии находилась рядом с гробницей Марии, у южной стены, ближе к алтарю.
    «Монастырское предание связывало с именем Марии и Довмонта еще одно захоронение. Считалось, что рядом с Марией-Марфой была погребена ее невестка, жена единственного сына Марии и Довмонта некоего Давыда, которую звали Наталией. Но никаких данных, которые подтверждали бы это предание, до сих пор не найдено. Хотя князь с таким именем действительно приезжал в Псков из Литвы в 1323 году, но доводился ли он княжеской чете сыном, нам неизвестно». (Таисия Круглова, статья «Жена князя Довмонта»).

    Сын Довмонта покинул Псков и уехал в Литву? Чего только не бывает! Но как, по какой причине?.. Что ж, попробуем разобраться.

                Давид князь Псковский.

        «В Древней Руси мальчикам часто давали имя в честь популярного святого воина Давида Солунского, дата его празднования – 26 июня (или 9 июля по новому стилю)».
        Сборник «Имена».


    После смерти Довмонта псковичи должны были выбрать себе нового князя. В псковских летописях этого времени князем Пскова называется некий Давид. Кто это был? Какой-то новый приглашенный со стороны служилый князь? И где псковичи его взяли?.. Или же это был сын умершего – Давид Довмонтович? Очень похоже на то. В год смерти отца Давиду могло быть от 20 до 30 лет (в зависимости от того, когда был заключен брак его родителей, Довмонта и Марии, Александровны или Дмитриевны).
    Краеведческий материал Николая Ильинского, конец XVIII века: «Другая летопись упоминает, что в 1322 году жил во Пскове сын его Доманта Князь Давыд».
    Князю Давиду посвятил пару строчек Николай Карамзин в «Истории государства Российского».    
    Независимый исследователь отмечает, что у историков XIX-того века Соловьева С.М. и Костомарова Н.И. упоминаний о сыне Довмонта Давиде нет вообще.       

    В 1323 году князь Давид оборонял Псков от нападения ливонских рыцарей. Давид вместе с ратью своей дошел до Колываня и Ревеля, разбил врагов под самим Псковом и заключил с ними мир. После этого князь Давид в Псковской летописи не упоминается и пропадает с исторической арены навсегда. Предполагают, он уехал в Литву и больше в Псков не возвращался.

                Давид Городенский (Гродненский).

    Смотрим далее. В начале XIV-того века среди полководцев Великого княжества Литовского особенно выделялся некий Давид, активный сподвижник великих князей Литовских Витеня (1295-1316) и особенно Гедимина (1316-1341), примерно с 1324 года – кастелян (у  белорусов «каштелян», иначе староста - начальник замка и волости, главный воевода, княжеский наместник) – каштелян в Гродне (Гродно).
    Орденский хронист Петр из Дусбурга неоднократно упоминает в своем труде «Давида, кастеляна Гарты (Гродно)».
    О Давиде Гродненском написал первый хронист Великого княжества Литовского поляк Матей Стрыйковский (XIV век): по сообщению Стрыйковского, Давида высоко ценил великий князь Гедимин, окружил его почестями, дал ему в лен земли и женил на своей старшей дочери.
    В публицистике встретилось упоминание, что Давид «в доблести не уступал своим знаменитым предкам, был женат на Бейруте (Марии) - дочери Великого князя литовского Гедимина». Впрочем, известно, что Мария Гедиминовна была с 1320 года женой Тверского князя Дмитрия Михайловича Грозные Очи, так что последняя приведенная цитата вряд ли содержит достоверные сведения. Опять какая-то путаница… Однако все остальное заслуживает пристального внимания.
    Упоминание о Давиде старосте Гродненском есть у Антоновича В.Б. в «Монографии по истории Западной и Юго-Западной России. Том 1. Киев. 1885: «среди сподвижников Витеня и Гедемина единственная выдающаяся личность представитель Руси Давид староста Гродненский».

    Гродно (старорусское – Городен, Городня; далее русское – Гродна, польское – Гродно; у орденских рыцарей - Гарта). Этот важный и крупный город на Немане по русским летописям известен с 1127 года, а в хронике Петра из Дусбурга впервые упоминается где-то в 1260-70-х годах. Орденский хронист называет город Гарта (Gartha), как место, куда спасались от натиска крестоносцев остатки разбитых и разрозненных прибалтийских племен из Пруссии. Сведения об уходе пруссов на Литву (в Городен) сохранились в древнерусских летописях. Например, под 1276 годом: «Придоша Проуси ко Троиденеви и своей земли неволею передъ Немци. он же пряее е собе и посади часть и в Городне. а часть ихъ посади во Въслониме».

    В 1283 году орденский хронист Петр из Дусбурга записал, что рыцари покорили Пруссию и теперь приступают к завоеванию Литвы. С этого времени война литовцев с немцами пошла на два фронта – тевтоны наседали и со стороны Пруссии, атакуя все правобережье Немана, и по-прежнему давили со стороны Ливонии.   

    Первое целенаправленное нападение рыцарей на Городен произошло в 1284 году летом, крепость была взята штурмом и сожжена, окрестности разорены, жители убиты или уведены в рабство.
    В следующий раз Городен увидел крестоносцев под своими стенами через 12 лет зимой, в 1296 году. Рыцари под руководством Зигфрида фон Рехберга, комтура Балги, перешли по льду Неман (немецкое Мемель), разорили и сожгли предместье, но штурмовать замок не стали. Второй раз рыцари напали на Городен в том же году весной: «…король Витень с великим множеством литвинов вошел в землю Ливонии, чтобы сражаться с братьями. Вот почему брат Бертольд, комтур Кёнигсберга, который давным-давно страстно ожидал этого события, а именно: чтобы этот король покинул свою землю и подошло войско братьев, он, собрав большое войско, назначил вождем брата Генриха Цукшверта, комтура Балги, чтобы с упомянутым войском он пошел на Литву разорить землю упомянутого короля. Когда же он оказался уже недалеко от земли короля, не знаю, чем ведомый, отступил и, напав на замок Гарту, встретил такой отпор со стороны жителей замка, осыпавших его дождем стрел, что, поскольку многие христиане были тяжело ранены, он вернулся ни с чем».
    В 1304 году рыцари предприняли широкомасштабный поход на Литву, одной из целей которого снова был Городен: «В тот же год (1304), зимой, брат Гебхард фон Бирнебург, комтур Кёнигсберга, с двумя тысячами всадников пошел на Литву. Но не умолчим и о том, что брат Конрад фон Лихтенхайн, комтур Бранденбурга, с большим войском выступил раньше, чем он, идя на волость замка Гарты, который разорил огнем и мечом, хотя не многое возымел там, когда всадники земли Литовской собрались в упомянутой волости».    
    Через два года, в 1306 году, Городенщина подверглась новому набегу: «…брат Конрад, магистр, вняв правдивому известию, что из Литвы и замка Гарты на Польшу выступило большое войско, послал брата Альберта фон Хагена и некоторых других братьев с 400 мужами из Наттангии на взятие вышеупомянутого замка. Когда они приближались к замку, разразилось такое ненастье, что один другого едва мог слышать или видеть, и эта буря длилась и тогда, когда они вошли в предместье этого замка, которое в ту пору было большим и заселенным наподобие города, и, взяв всех в плен и убив людей и спалив предместье, они вернулись с такой добычей, какую могли захватить. … После возвращения этого войска брат Гебхард, комтур Кёнигсберга, узнав, что оно сделало, надеясь, что, поскольку предместье разрушено, ему легче будет захватить замок, с сотней братьев и шестью тысячами всадников напал на упомянутый замок Гарту. Но король Литвы, услышав о разрушении предместья этого замка, послал лучших мужей и многих, испытанных в сражениях, для обороны»… после ожесточенного сражения под стенами замка, продолжавшегося с утра до полудня, защитникам удалось отстоять свой город.
    В 1311 году Городенщину снова топтали кони крестоносцев, но, узнав о подходе литовских войск, они вовремя ретировались: «братья, вознося благодарность Богу, который так милосердно избавил их от столь суровой опасности, целыми и невредимыми воротились восвояси».

    В те годы все правобережье Немана горело огнем и сочилось кровью, - и, как можно понять из всего вышесказанного, Городен был в этой ожесточенной войне «горячей точкой», несмотря на его значительную удаленность от тех мест в районе морского побережья, где рыцари уже были полными хозяевами. За период с 1284-1311 (27 лет) окрестности этого города становились ареной военных действий 7 раз, но замок пал только дважды, при самом первом нападении и немного позднее (хотя это второе сообщение хрониста, за 1304 год, не очень ясное, область была разорена однозначно, но замок, может быть, и выстоял).

    Вот тут на военно-исторической сцене и появляется Давид Городенский. Первый раз он отличился, отражая нападение крестоносцев на Новгородок (Новогрудок) – немцы называли этого город Малая Ногардия (parva Nogardia).
    Хроника Петра из Дусбурга: «В том году (1314) , в сентябре, тот же брат Генрих, маршал, со всей силой войска своего пришел в Кривичскую землю и тот город, который зовется Малой Ногардией, взял и до основания разрушил; а землю вокруг изрядно попортил огнем и мечом и, разбив там лагерь, заночевал у замка упомянутого города; на другой день он со всем войском подошел к замку и мощно штурмовал его, так что с обеих сторон некоторые были убиты, а многие смертельно ранены. Но поскольку этот штурм был безуспешен, они отступили, и когда пришли к месту, где оставили охрану снаряжения, то обнаружили, что 30 человек убиты Давидом, кастеляном Гарты, а 1500 коней, хлеб, а также часть напитков и прочего, что они там оставили, пропали. Итак, когда разгневанные братья пришли ко второй стоянке и там тоже не нашли совсем ни хлеба, ни прочего, что было оставлено, они выступили в путь и многие дни были без хлеба; одних голод вынудил есть своих коней, других — травы и их корни, третьи умерли от голода, многие, ослабев от голода, умерли по возвращении, остальные к концу шестой недели со дня выступления вернулись».
    «В тот год (1319), когда в пуще был паводок, Давид, кастелян Гарты, выйдя на битву с 800 мужами, разместив войско свое в укрытии, с 80 воинами вошел в волость Пруссии, называемую Вохеншторф, и, спалив немного домов, ушел с великой добычей, состоящей из людей и прочего. Брат Ульрих фон Дрилебе, комтур Тапиова, и брат Фридрих Квитц, товарищ его, с горсточкой людей погнались за ними, и, разрушив сначала мост, который должны были перейти литвины, они убили 55 человек из них, а всю добычу, которую те имели, отбили. Остальные бежали в свои укрытия и все вместе в страхе отступили, и столько тягот они претерпели в пути, что немногие из них вернулись целыми и невредимыми».

    Как всегда, недругов было много, а силы не безграничны даже у сильных владык. В описываемые годы Польша и Литва боролись за то, чтобы посадить своих ставленников на осиротевший после гибели последних представителей Галицко-Волынской династии престол. Гедимин тогда не смог настоять на правах своего сына Любарта, женатого на дочери и наследнице последнего русского Галицкого короля, но зато немного позднее выдал свою дочь за Юрия-Болеслава, польского ставленника, ставшего правителем Русского королевства. Одновременно он затеял переговоры с папой римским о крещении Литвы в католичество, а 2 октября 1323 года заключил Виленский мирный договор с Рижским архиепископом и городом Ригой. Тевтонский орден заключенного договора не признал и усилил свои нападения на Литву, послы Гедимина были убиты. В условиях вновь разгоревшейся войны Псков также испытал на себе ярость немецких агрессоров, в связи с чем князь Давид за 1323 год два раза приходил на помощь псковичам. 
    Петр из Дусбурга: «В то же время (1323) Давид, кастелян Гарты, с войском литвинов вошел в Ревель, землю короля Дании, и, кроме прочего безмерного урона, нанесенного им упомянутой земле огнем и мечом, взял в плен и убил свыше пяти тысяч знатных христиан, женщин, девушек и других людей обоего пола. Убил он также многих священников, приходских и монастырских. Святыни, церкви, облачение и алтарные сосуды и все, относящееся к богослужению, он бесчеловечно осквернял и расхищал». Понятно, что крестоносцы Давида очень «любили», отсюда и такие характеристики. И бесчеловечный-то он, и богохульник… сами-то крестоносцы были точно агнцы божии…

    Весной 1324 года литовцы двинулись войной на Киев (это военное предприятие, занявшее весенние и летние месяцы, упоминается в белорусско-литовских летописях). Воспользовавшись отсутствием главных военных сил Литвы, рыцари Тевтонского ордена, не промешкав, вторглись на ее территорию. В марте 1324 года тевтоны опустошили окрестности Городена, затем в мае напали на Вильну.
    Петр из Дусбурга: «В том же году, в Великий пост (4 марта 1324 года), три брата и 600 человек из Наттангии напали на аллод, или поместье, Давида, кастеляна Гарты, и дотла сожгли его, и, не считая убитых, они увели с собой 38 человек и 100 коней со множеством прочего скота». Это – целенаправленная месть.
    В 1324 году Пскову пришлось отбиваться от ливонских рыцарей самому и, если бы не изборский воевода со своими изборянами, удачно вмешавшийся в происходящее и сумевший оказать помощь осажденным, плохо бы им могло придтись… Однако затем Литва снова сказала свое слово. Петр из Дусбурга упоминает о большом войске, которое Гедимин отправил в это время в Ливонию, так что возобновить войну с Псковом ливонцам уже не удалось («В то же время этот король (Гедимин) послал другое огромное войско на Ливонию»).

    В ноябре 1324 года Гедимин посредством переговоров, в которых принимали участие папские послы, обещая крестить Литву в католичество, добился прекращения военных действий. Мир продолжался до 1328 года. Нейтрализовав рыцарей, Гедимин обрушился на Мазовию (которая тогда еще не находилась в составе Польши, хотя и тяготела к ней).
    1324 год, Петр из Дусбурга: «О разорении земли Мазовии. Итак, когда мир был скреплен и братья и прочие христиане земли Ливонии и Пруссии и других соседних пределов неколебимо верили, что не должны отныне вести сражения… тот нечестивый враг веры и христиан (князь Гедимин)… повелел, чтобы Давид, его кастелян Гарты, с сильным войском вошел в землю Мазовии в XI календы декабря (22 декабря), и город епископа плоцкого, называемый Полт, и 130 деревень упомянутого епископа и князя Мазовии, и многие поместья служителей церкви и знати, и 30 приходских церквей и часовен со многими молельнями, посвященные во славу Божию, разгромили огнем и мечом. Кощунственно обращаясь с церковными святынями, облачением и сосудами, священников, монастырских и приходских, и прочих людей обоего пола уничтожили они свыше 4 тысяч, одних убивая, других уводя в вечный плен».

    После литовской военной акции в Мазовии Гедимин и польский король Владислав Локетек (Локоток – он был маленького роста, отсюда и прозвище) сумели договориться между собою и заключили союз (в нем видят предтечу, репетицию будущей Кревской унии, с которой началось создание Речи Посполитой), скрепленный династическим браком – 30 апреля 1325 года дочь Гедимина Алдона крестилась с именем Анны и затем вышла замуж за польского королевича Казимира, сына Владислава Локетка.
    Одним из немедленных результатов этого союза стало совместное нападение польско-литовских войск на Франкфурт в Бранденбургской марке, причем спланировано оно было Локетком с согласия папы римского Иоанна ХХII. Этот поход, принесший Литве большую военную добычу, возглавлял Давид Городенский, который нашел в нем свою смерть.
    Петр из Дусбурга: «В год от Рождества Христова 1326 Локетек, король Польши, попросил Гедимина, короля литвинов, чью дочь его сын только что взял в жены, чтобы он послал ему оруженосцев из народа своего. Он, удовлетворяя его просьбу, отправил ему 1200 всадников. Они по велению упомянутого Локетка вместе с народом его с оружием в руках вторглись в землю маркграфа Бранденбурга близ города Франкфурта и все к нему относящееся… И вот, когда земля эта была опустошена и убито и взято в плен более шести тысяч человек, они ушли. За этим войском, притворяясь другом язычников, следовал один поляк, скорбящий о таком побоище христиан, и, когда они пришли в назначенное место и время, Давида, кастеляна Гарты и вождя этой войны, нанесшего, как говорилось выше, бесчисленные злодеяния вере и христианам, он убил на глазах у многих».
    Польские источники уточняют, что Давид был убит в своем шатре одним из участвовавших в походе польских рыцарей - Анджеем Гостом, а историки предполагают, что этот рыцарь, вероятно, был подкуплен (направлен) крестоносцами.

    По легенде, соратники привезли тело князя Давида в Городен и погребли у стен древней Борисоглебской церкви (Коложской) на берегу Немана. Церковь неоднократно горела, а кроме того, река подмыла кручу, на которой она стоит, в результате чего обрушилась одна из стен. Тем не менее остатки церкви дошли до наших дней… В современном белорусском Гродно имя князя Давида, этой яркой героической личности, помнят и поныне – в XXI-ом веке на предполагаемом месте захоронения князя был установлен памятный камень-знак, а еще его именем названа одна из улиц в центре города.

                Гипотеза: князь Давид Псковский и Давид Городенский –
                одно и то же лицо, сын князя Довмонта и княгини Марии.

    Предположение, очень похожее на истину – князь Давид, кастелян Городенский, смелый воин и талантливый воевода, это и есть псковский князь Давид, сын князя Довмонта Псковского, Давид Довмонтович (и было в кого уродиться такой звездой, и было у кого поучиться воинскому искусству). Если следовать этой линии, жена Давида Наталия (после его смерти или ранее) была по какому-то стечению обстоятельств похоронена в Пскове, в Ивановском м-ре. Может быть, она была псковитянкой? Или в самом деле литовской княжной Гедиминовной? Может быть, Наталия – это ее монашеское имя?..
   
    Допустим, так оно все и есть, как сказано выше относительно идентификации двух Давидов. Если князь Довмонт отражал нападения рыцарей в землях северо-западной Руси, то его сыну выпало биться с ними на обоих рубежах – однако они оба всю свою жизнь воевали с Тевтонским рыцарским орденом на равных.

    Пскову, чтобы уцелеть в кровавом круговороте эпохи, по-прежнему нужно было лавировать, что он и делал. То, что теперь Псковский князь одновременно служил и Пскову, и великому литовскому князю Гедимину, являлось знамением времени. Князь Давид оборонял от крестоносцев входившие в состав Великого княжества Литовского земли Черной Руси, но также в нужное время приходил на помощь своему родному городу – Пскову, хотя в большей степени его жизнь и деятельность оказались связаны не только (и не столько) с Псковом, но с Городенем (Гродно).

    А что же Псков?
    До 1327 года в Пскове никаких других князей кроме Давида не было (если не считать мелькнувшего в летописи князя Федора Белозерского, у которого имелись какие-то дела с Псковом – или у Пскова с ним - в 1307 году). Давид Городенский был убит в 1326 году. В 1327 году Псков предоставил убежище одному из Тверских князей, уничтожавшихся золотоордынским ханом Узбеком с коварной подачи боровшейся с ними всеми правдами и неправдами Москвы – Александру Михайловичу, сыну Михаила Ярославича и Анны Кашинской, брату Дмитрия Михайловича Грозные Очи… этот князь, еще один изгой, и сидел у псковичей до тех пор, пока Иван Калита и митрополит  Феогност не заставили псковичей отступиться от него под угрозой общего отлучения от церкви… князя Александра еще долгое время мотало и по Руси, и по Литве, и наконец он и его сын тоже были казнены в Орде кровожадным Узбеком… Позднее псковичи взяли себе князем внука Гедимина – Андрея Ольгердовича Полоцкого. Только когда на сцене появился великий князь Литовский Витовт Кейстутович, желавший видеть Псков (Псковское королевство, как писали западные наблюдатели) не соседом и союзником, а одним из своих непосредственных подданных, псковичам пришлось искать спасения уже не только от крестоносцев, но и от алчного литовского соседа, и они нашли его в Москве… но это уже другая история…

                Потомки князя Довмонта (продолжение).

    Возвращаемся к потомкам князя Довмонта Псковского.
         
    Выдвигалась версия, что от потомков Давида Городенского пошел род Домонтовичей, но: «Давид староста Гродненский Русский по происхождению…приходил на помощь Пскову против крестоносцев в 1322 году… Давид сын Святого князя Довмонта псковского…, изменчески убит в 1327 году, не оставил потомства». (Новый энциклопедический словарь. Пятнадцатый том. Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. 1890. С.387).
    Однако предполагают, что начет потомков информация может быть и неверна, потому что: «В Российской истории непобедимый Гродненский староста Давид, сын Довмонта, внук или правнук Александра Невского, был предан забвенью». (Н.М.Карамзин. История государства Российского). 
    Газета «Псковская губерния» 13-19 декабря 2001 года, статья «Жена псковского князя Довмонта» Таисии Кругловой, кандидата исторических наук: «Про Давида известно, что он умер в 1326 году и что его потомки во второй четверти 14 и в начале 15 веков управляли Стародубским и Рыльским княжествами».
    Если же линию Давида в самом деле некому оказалось продолжить, у него мог быть брат или даже братья, о которых не сохранилось вообще никаких сведений, - но зато у них были дети – и так далее, из глубин веков до наших дней.

    Кстати говоря, теоретически матерью других детей Довмонта, которые у него, видимо, имелись, могла быть не княгиня Мария, его вторая русская жена, но его первая литовская жена, та, сестра королевы Марты и последняя своевольная прихоть короля Миндовга. Тот факт, что об этом не сохранилось никаких данных, еще не повод сбрасывать версию со счетов. Данных настолько мало вообще, что все может быть. В этом случае Давид, правнук великого князя Александра Невского, превосходил знатностью сводных братьев, и потому именно он был приглашен псковичами в князья. Либо же другие дети в семье тоже родились в браке Довмонта и Марии и были просто младше Давида.

                Потомки Довмонта (продолжение).

    Смотрим далее… 
    Однако прежде, чем продолжить исследование, которое теперь будет опираться на родословные легенды нескольких знатных  родов, записанных в свое время в государственные родословные книги, стоит отметить, что эти данные могут иметь в своей основе настоящие семейные предания, опирающиеся на что-то кроме желания примкнуть к чьей-то славе, но также, что они не имеют настоящей достоверности (даже если не являются плодом прямого намеренного вымысла, что вообще-то случается).
    Киевский профессор XIX-того века Н. Дашкевич, например, недаром утверждал, что «предания как об основании населенных пунктов, так и фамильные представляют собой весьма сомнительный источник, потому что они (в частности фамильные) в большинстве написаны в XVI ст., когда многие семьи создавали свою генеалогию». Именно тогда князья Глинские, породнившиеся с великими князьями Московскими посредством брака княжны Елены с Василием III, стали потомками татарина Александра Мамая, происходившего из рода того самого известного всем хана Мамая, разбитого на Куликове, и доблестно спасшего во время бегства с Ворсклы великого князя Витовта, - а боярин Борис Годунов, правитель государства при своем зяте, сыне Ивана Грозного Федоре Ивановиче, а затем и сам ставший царем, из обычного русского дворянина также получил в своих предках знатного татарского князя Чета-Захария, приехавшего на Русь еще во времена Ивана Калиты и основавшего Ипатьевский монастырь в Костроме, - а мелкопоместные служилые дворяне Нарышкины («ярыжка» - служка), выдавшие свою невесту, Наталью Кирилловну, за царя Алексея Михайловича, оказались обязаны своим происхождением (разумеется, на самом-то деле наиблагороднейшим) – согласно первой по времени создания версии вождю германского племени наристов (наристы упомянуты в трактате Тацита о германцах), согласно же второй версии - караимскому мурзе из Крыма, которого звали Мордка Кубрат Нарышко и который состоял в личной свите великой княгини Московской Софьи Витовтовны… и т.д. в том же духе… иметь в предках татарских мурз в XVI-том веке было престижно и модно – мода, вероятно, отчасти обязана своим возникновением полякам, поскольку невероятно заносчивое польское шляхетство, старательно абстрагируясь даже от собственного народа, называло себя потомками сарматов.
    Любопытно, что эти измышления, призванные облагородить тех, кому повезло подняться «из грязи в князи», и шитые белыми нитками, вызывают порой доверие и становятся поводами для серьезных, многоступенчатых и далеко ведущих рассуждений… В наши дни даже маститые историки, преследуя различные интересы (националистические, карьерные), без зазрения совести, позоря высокое звание ученого, разглагольствуют о том, что Елена Глинская была татарка, также, как Борис Годунов был татарином, - а уж о публицистах от истории и говорить нечего.
    Конечно, к неправде, возведенной в степень правды, можно привыкнуть и поверить в нее просто потому, что она уже успела стать традицией… или по своему собственному предвзятому отношению к теме, которой она касается… легенды создаются и потом живут своей жизнью, безотносительно того, насколько они на самом деле могут претендовать на то, чтобы считаться обязанным своим происхождением историческим фактам… они интересны, занимательны и познавательны (по-своему, конечно, в основном как иллюстрация к реальным историческим обстоятельствам, при которых они были созданы)… они могут отвечать чьим-то амбициям - как в старину, так и ныне… но нам ведь нужно не это…

    Итак, смотрим далее. Снова Литва.

    Князья Свирские. Мацей Стрыйковский (1547--ок. 1593), Феодосий Софонович (нач. ХVIIв.--1677), Адам Киркор (21.01.1818 - 23.11.1886) сообщают, что именно князь Довмонт Псковский в свою бытность князем Нальщан основал в своих владениях нынешний городской поселок Свирь (Мядельский район, Минская область, Беларусь). Кроме того, М. Стрыйковский упоминает про развалины деревянного замка в Свири, а также рассказывает о том, что князья Свирские желают выводить свою родословную от князя Довмонта Романовича.
   Нарбут А.Н., Генеалогия Белоруссии: «Князья Свирские называются по городу Свири, расположенному около озера Свирь (западнее озера Нарочь, позднее в Виленской губ., теперь Минская обл.). Это место с окрестными селами было как бы гнездом кн. Свирских, происходящих от легендарного рода Довспрунгов. Возможно, что их родоначальником был Адам, владелец Свири (р. ок. 1400г.), но И.Вольф приводит сведения, ссылаясь на Кояловича, о более раннем происхождении кн. Свирских от сына (имя его не известно) Яголда, отцом которого был кн. Довмонт II, умерший в 1283 году, владелец Утен и Свири, сын Ровмунда».   

    «Довмонт-Сесицкие - литовский княжеский род, не пользующийся княжеским титулом. Князь Гавриил Довмонтович основал в 1434 - 1444 годах местечко Сесики, от которого потомки его приняли фамилию. Род этот имеет герб Гиппоцентавр и внесен в VI и I части родословной книги Виленской губернии». (Словарь Брокгауза и Ефрона. Том 20.) 
    «Сесики – собственность в XIII веке Довмонтов, происходящих от князя Уцянского Довмонта. От Сесик, князья Довмонтовичи стали имеиноваться Сесицкими……Река Уцянка…2 горы на одной могила Утена…предки князя Довмонта и князя Наримунд женаты на родных сёстрах…жена Довмонта умерла, он соблазнил её сестру». (Живописная Россия отечество наше. Том 3.1 часть. 1882. С 214)

    Судя по всему, ни Свирские, ни Сесицкие не имели к Довмонту Псковскому отношения, это, так сказать, ложный след.

    Дворяне Довмонты.
   «Довмонты - литовский дворянский род, герба Погонь литовская. Родоначальник их, Глеб Юрьевич Довмонт, был пожалован вотчинами от великого князя Витовта в 1404 году. Юрий-Доминик Довмонт был польским резидентом в Москве (1680 - 1693). Род Довмонт внесен в VI часть родословных книг Витебской, Ковенской и Минской губернии». (Словарь Брокгауза и Ефрона. Том 20. 1890. С.839)

    Домонт (польск. Domont), Домонт-Мошеньский - имя, от которого взяло название местечко Домонтов (позднее в повете Радомском Киевского воеводства). Князья Домонты владели также имениями Лебедин и Мошны в Черкасском повете, по которому писались одно время Мошеньскими. Согласно легенде князья Домонты происходили, как и князья Гедройцы, от князя Довмонта Псковского и переехали в Киевское воеводство, что однако не подтверждается фактами. Василий упоминается в 1500г., его сын Василий - в 1552-1555, внук Григорий - в 1591. Последний владел Домонтами, Мошной, Пауковичами, тремя дворами в Киеве и тремя дворами в Черкассах и был женат  на Полинарии Тышанки Быковской (1585 год). Он, его вдова и его сестра в основном распродали свои имения князьям Вишневецким. Последнее упоминание о них в 1640 году. Возможно, имелось родство с князьями Глинскими через второй брак первого князя Василия, от которого, однако, родились только дочери (второй князь Василий Васильевич родился в первом браке отца). Сведения по родословию Домонт-Мошеньских: А.Н.Нарбут. Генеалогия Белоруссии. 1995.
    Домонты были князьями герба «Власнего»: «стрела (наконечник стрелы), между двумя полумесяцами, обращенными спиной друг к другу».   

    Гедройцы - литовский княжеский род герба «Гиппоцентавр», по родовой легенде XVI века ведущий своё происхождение от легендарного князя Гедруса. Это опять предание из Хроники Быховца. Гедрус – один из братьев-Ровмундовичей, брат Тройдена Хищного и Довмонта Утенского. «И породил Роман (Ровмунд) пять сыновей: старшего Наримунта, второго Довмонта, третьего Гольшана, четвертого Гедруса, пятого Тройдена». Гипоцентавр – это кентавр, которого на Руси называли китоврасом. Герб рода венчается княжеской короной. Гедройцы владели замком Гедроты близ Вильны, с XIV века представители этой семьи жили на белорусских и украинских землях, в XIX-том веке стали подданными Российской империи. За участия в польских восстаниях многие из них были лишены княжеского достоинства, земель, имущества и высланы в Сибирь… В общем же можно сказать, что Гедройцы вряд ли были потомками Довмонта Псковского, да и все их родословие держится на очень зыбкой легендарной основе.   

    Теперь вернемся из Литвы в Россию.
    Правда, при этом не надо забывать, что западно-русские земли, долгое время входившие в старинное Великое княжество Литовское, Литву, затем под новым названием – Белоруссия – вошли в состав Российской империи. В результате чего по многим вопросам возникла путаница. То, что было русским, стало литовским, а потом опять русским (российским).

                Домонтовичи (польск. Domontowicz).

    От князя Довмонта Псковского, по традиции, вёл свою родословную русский, белорусский, украинский казацкий и польский дворянский род Домонтовичей.
   «Из потомков Святого Благоверного Князя Домонта... причисленных к российскому дворянству носящих фамилию Домонтович, наиболее известен Иван». Псковские Епархиальные ведомости. 1899. №11. С.298.
    Иван Михайлович (ок. 1610-1683) был во второй половине XVIII века запорожским войсковым генеральным судьёй, впоследствии получил фамилию Домонтович, которая свидетельствовала о древности и благородстве рода. Малороссийский дворянский род Домонтовичей внесен в VI и II части Дворянской родословной книги Черниговской губернии Российской империи на основании Гербовника Речи Посполитой.

    Дворянские родословные книги велись в каждой российской губернии согласно предписанию, содержавшемуся в Жалованной грамоте Российскому дворянству Екатерины II (21 апреля 1785 г).  Книги вели специальные комиссии при Дворянских депутатских собраниях на основании представленных соискателями неопровержимых доказательств. В Родословную книгу вносились только потомственные дворяне. Поскольку после разделов Речи Посполитой (1772 г) в ряды российского дворянства влились  польские и литовские шляхетские роды, ранее занесенные в Гербовник упраздненного государства, Павел I, придя к власти, 20 января 1797 года учредил Общий гербовник дворянских родов Российской империи – взамен Родословных книг. Он стремился изменить все, что создала его мать. С другой стороны, усовершенствований старых порядков требовало время.   

    На портрете Ивана Михайловича Домонта, основателя рода Российских Домонтовичей, изображен герб «Власнего» («Wlasnego»).
    Внук Ивана Михайловича Домонта, Михаил Иванович Домонтович, имел герб «Остоя» («Оstoia»), который и стал гербом Домонтовичей: «В поле червлёном два полумесяца серебряных, обращённых рогами один влево, другой вправо; а меж ними остриём вниз меч серебряный, крыж которого имеет вид креста. Над шлемом пять страусовых перев. Намёт герба червлёный подбитый золотом».  В России герб был утверждён 1 января 1798 году и внесен в Гербовик дворянских родов Российской империи как род Домонтовичей герба «Остоя».
    Род Домонтовичей был многочисленным и разветвленным, гербы разных ветвей немного отличались друг от друга, сохраняя главное – меч лезвием вниз и два полумесяца, а также цвет поля – красный. Отличался только подбой щита – золотой или серебряный, а кроме того, к полумесяцам добавлялись две звезды. Говорят, есть некоторое сходство меча с гербов с сохранившимся мечом князя Довмонта Псковского, хотя это спорно – псковская реликвия, подлинный меч Довмонта, имеет выраженную форму длинного треугольника, а меч на описываемых гербах все же несколько иной и больше напоминает двуручный, с прямоугольным лезвием, скругленным к концу (меч князя Всеволода). Если только он не изображается в ножнах… но на гербе таких подробностей не разглядишь. В общем и целом, меч на гербах символический, к конкретному мечу Довмонта отношения не имеющий.       
    Кудровские Домонтовичи (Черниговская губерния), казацкий старшинский род. Герб – на щите в красном поле изображены две серебряные луны и между ними серебряный меч, обращенный острием вниз. Щит увенчан рыцарским шлемом с забралом и с нагрудником, с зубчатой короной (венцом) над ним и пятью синими страусовыми перьями. 

    Вообще, стоит заметить, наличие полумесяцев в мечей в гербах старых знатных  фамилий Украины и Белоруссии не редкость. Герб рода князей Друцких, по легенде происходивших от внука короля Даниила Романовича Галицкого и давшего Речи Посполитой королеву-мать Софью Гольшанскую, имеет в красном поле щита серебряный меч, обращенный острием вниз, с золотой крестообразной рукоятью, а по краям по два золотых полумесяца, образующих два разомкнутых круга (рога к рогам сверху и снизу). Щит имеет подбоем горностаевую мантию и сверху увенчан княжеской короной с крестом. Герб называется Друцк (Druck).

    Дворянский род черниговских Домонтовичей со временем обнищал, а в 1850 году в октябре над семьей разразилась гроза - по высочайшему указу некоторые из Домонтовичей были разжалованы в рядовые и отправлены воевать на Кавказ, «под пули горцев»…
    Потомки Домонтовичей, сравнявшиеся в XIX-том веке с низшим классом населения империи, забыли свои корни. Фамилия Домонтович встречается в различных документах и в дореволюционное время, и позднее, в нашей современности, однако и ее носители уже не знают, почему носят именно эту фамилию, а ее литовский корень в сочетании с приданым ему окончанием «ович» воспринимается ныне скорее на польский лад – хотя на самом деле это обычное русское отчество (Иванович, Васильевич, Довмонтович). 

                НЕИЗВЕСТНАЯ  КНЯЖНА.

    Чижикова (урожденная Домантович) Евгения Георгиевна.
    Одну из публикаций, посвященную этой проживающей в Ярославле пожилой женщине, претендующей на кровное прямое родство с легендарным псковским князем Довмонтом, в прессе назвали «Забытая княжна» (хотя лучше бы, наверное, «Неизвестная княжна»).
    Родословные изыскания Евгении Георгиевны начались в 2000 году («Я считаю, что это Господь Бог мне помог»), за 10 лет она 10 раз съездила в Псков, на свою предполагаемую пра-родину, и в Чернигов, где изучала архивные документы, в результате чего составила свое родословное древо от середины XIII века.   
    Согласно ее выводам, она – четвертое поколение от опального черниговского дворянина Павла Ильича Домонтовича, сосланного на Кавказскую войну, который в свою очередь происходит от князя Довмонта Псковского. В 2001 году брата Евгении Георгиевны, Геннадия Георгиевича, а в 2005 году и ее самое приняли в Действительные члены Ярославского Дворянского Собрания (региональное отделение Российского Дворянского Собрания – РДС), поскольку «Их прадед Павел Ильич Домонтович внесён в шестую часть родословных книг Российской Империи «Древние благородные дворянские роды».
    В периодическом издании «Дворянский листок» РДС Ярославля «неоднократно появлялись заметки … г-жи Чижиковой (Домонтович) Евгении Георгиевны по архивным исследованиям древа рода Домонтов».

    Тем не менее ее далеко ведущие родословные претензии не всеми признаны обоснованными, ей, например, однажды даже рекомендовали «сначала обратиться в генеалогическую комиссию при Комитете по архивам и делопроизводству для проверки представленной информации», прежде чем настаивать на своих выводах. Так поступила Международная научная конференции «Роль и место Навагрудка в истории и культуры Европы», проходившая в Новогрудке 10 -11июля 2009 года. Доклад, представленный Евгенией Георгиевной - «Довмонт сын Миндовга» - не был воспринят положительно, как содержащий недостаточно достоверные исторические сведения. Что, собственно, и не удивительно – со времен митрополита Болховитинова много воды утекло.
 
    Два раза она участвовала в двух Российских генеалогических выставках («Союз возрождения родословных традиций» - СРТВ, Москва), в Ярославле в 2007 году и в Туле в 2008 году, однако там тоже возникли какие-то сложности. Евгения Георгиевна принимает за истину происхождение литовцев от римлян (легенда о Палемоне из Хроники Быховца) и родство короля Миндовга (из римского рода Колонна – Колюмны) с князем Довмонтом Псковским по линии отец-сын, совершив, по ее собственным словам,  «ряд (своих) открытий и все в разрез с историей России (общепринятой)».
    Из составленной ею родословной схемы (древа) можно понять, что ей удалось более-менее проследить своих предков только начиная с Ивана Михайловича Домонта, на гравированном портрете которого, помещенном в старинной книге, виден герб «Власнего» (еще без меча). Между этим персонажем и князем Довмонтом Псковским составительницей схемы проведена одна прямая линия, так как колена семьи не восстановлены (не подлежат восстановлению по имеющимся документам – то есть в связи с отсутствием оных). То есть эта линия может быть сочтена гипотетической, основанной только на косвенных данных – относительном сходстве имен и фамилий, а также на аллюзиях, связанных с гербами.
 
    Евгения Георгиевна имеет письменное Благословение Ярославского Владыки Кирилла от 26.12.2006 на написание книги о роде Домонтовичей. Она старая и совсем седая, но еще весьма бодрая… востроносенькая такая, невысокая худощавая бабушка… еще хорошо держится. И хочет доказать свою правду, следуя изречению из церквоной литературы, «яко всякая правду делающая душа является домом - храмом Святые Троицы… и стояти незыблемо за сей душевный храм научи»…
 
    Цитаты из публикаций, содержащих интервью «Забытой княжны», 28.09.2009:

    «До 2000 года мы вообще не знали, какого мы рода-племени. Мы знали, что фамилия у нас смешная: Домантович. Мы ее стеснялись и очень хотели от нее избавиться, все трое детей. Меня очень сильно волновали вопросы веры, и, уже будучи на пенсии, в феврале 2000 года я поехала в Псков, в Домантову крепость. Когда я зашла туда, меня потряс Довмонтов город. Но тогда я еще не обнаружила этой связи. Вернулась домой, рассказала брату о городе. Он-то и предположил, что там, у крепости, жили наши предки. …

Я попала в монастырь, который основал Домант, но меня не приняли, выгнали оттуда прямо ночью, отправили к какому-то священнику, который мог принять меня на ночь. Я уехала из этого негостеприимного монастыря в Печорский, чтобы взять послушание и пожить бесплатно. Я попала к отцу Олегу Тевору, который считается прозорливым. Он приютил меня на ночь в своей библиотеке. А там была такая хорошая девушка, Ксюшенька, она услышала мою фамилию и сделала ксерокопию с книг, автором которых был Иван Домантович. Эти ксерокопии я привезла домой и показала брату. Оказалось, что это были книги нашего деда. Так я через пять лет после первой поездки в Псков узнала, что это основатель дворян Домантовичей. Мы даже не знали, кем был наш дед. Надо было найти хотя бы его послужной список, чтобы доказать свою принадлежность к роду. Я пошла в исторический архив, попросила найти послужной список деда. Оказалось, что он был черниговским дворянином. …

Мой брат получил в Москве диплом, подтверждающий нашу принадлежность к дворянскому роду. Так что, чтобы узнать больше, нам нужно было разыскать информацию о прадеде, мы даже не знали его отчества. Так как мы знали, что он был черниговским дворянином, я поехала в Украину. Брат засел за книги черниговского дворянства и там нашел отчество прадеда - Ильич.

Я ежегодно ездила в Псков и нашла послужной список прадеда. Я побывала на могилах всех наших предков. Я так и не смогла пока что восстановить цепочку полностью. Я нашла десять поколений, у нас к тому же род прерывался, так что я не тщеславлюсь. У меня в схеме есть Александра Коллонтай, она моя близкая родственница. Я знала, что в истории России Доманта-сына превратили в убийцу. Кроме того, из истории России Домантовичи вычеркивались сотни лет. Мощи Доманта были выброшены из Храма Святой Троицы. На Мирожской иконе два столетия не было образов князя Доманта и Марии. Потому что из истории России всегда вычеркивались древние роды. …

В Минске есть клуб князя Доманта. Ребята совершили пеший поход из Полоцка в Псков с иконой князя Доманта. Обязательно с ними пообщаюсь. Я решила посвятить остаток своей жизни изучению истории своего великого предка. Я его полюбила неземной любовью».

    Прадед Геннадия и Евгении Георгиевичей Домонтович, Павел Ильич Домонтович был внесён в шестую часть родословных книг Российской Империи «Древние благородные дворянские роды». Их дед Михаил Павлович одновременно приходился троюродным братом Александре Коллонтай и двоюродным братом её первого мужа Владимира Коллонтай.

    Александра Михайловна Коллонтай (урожденная Домонтович), народный комиссар, член первого революционного правительства (нам больше известная по фильму «Посол Советского Союза», 1969 год, режиссёр Георгий Натансон по книге Братьев Тур «Чрезвычайный посол», роль Елены Кольцовой – прообраза Коллонтай – исполнила звезда Юлия Борисова). Из ее воспоминаний: 
    «Мой отец, Михаил Алексеевич Домонтович (1830-1902) – (председатель военно-исторической комиссии С/Пбга), был из помещичьей семьи… Это была старинная семья, и отец очень интересовался генеалогическим деревом. Род Домонтовичей ведёт свою родословную от знаменитого князя Довмонта Псковского, княжившего в XIII столетии в Пскове, и признанного православной церковью святым Тимофеем Псковским. У псковичей имеется много легенд, песен и сказаний, составленных в честь доблестных походов князя Довмонта на Тевтонских рыцарей, и по сказаниям народ его высоко чтил. Мощи святого Довмонта и его победоносный меч хранятся в Пскове… Отец рассказывал: если кто-либо из рода Домонтович приезжал в Псков, то монахи звонили в его честь во все колокола, и я в детстве очень хотела попасть в Псков, чтобы в мою честь звонили колокола».               

    Что можно сказать в заключении? Вот так и замыкается круг.
    У князя Довмонта и княгини Марии были дети, у них был сын Давид, прославленный воитель, были потомки детей. Род не прерывался. Несмотря ни на какие изменения и превратности судьбы, несмотря ни на какие гонения властей, в Пскове на протяжении долгих столетий знали и уважали потомков своего легендарного князя, заложившего основы могущества и процветания города… пусть это могущество и процветание осталось в прошлом, но память о герое и патриоте с годами не тускнела – и все, что имело с ним связь, не было забыто. Потом началось такое, что не шло ни в какое сравнение с прошлым – революция, полностью изменившая жизнь страны, и война, равной которой еще не бывало. Но главное сохранено. Победоносный меч князя Довмонта – ведь он по-прежнему, как и семь столетий назад, хранится в Пскове. 
(Декабрь 2012г.) 
**********
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/11/29/1449

Содержание сборника «Город Барса»: http://www.proza.ru/2014/11/27/844