Три фатальных совпадения

Из цикла "Миф о мифе".

Миф третий: Три фатальных совпадения.

Жила-была когда-то, в Древней Греции, одна очень красивая девушка по имени Медуза, с прекрасными длинными волосами, светлыми, струящимися и невесомыми, словно щупальца морской тёзки девушки. Далеко разносилась слава о красоте Медузы и её сестёр – Стейно и Эвриалы. Все они очень гордились своей красотой. Согласно легенде, Афродита наказала красавиц за такую гордыню, обратив их в ужасных горгон, что были покрыты чешуёй, имели острые когти, змей в волосах и могли взглядом обращать в камень. Но скорее всего, дело было так: Медуза заболела какой-то кожной болезнью и заразила своих сестёр (фатальное совпадение № 1). Видимо, их кожа в результате оказалась покрыта страшными струпьями – вероятно, это была ветрянка, а струпья возникли от расчёсывания. Таким образом, объясняется чешуя горгон.
Нетрудно предположить, что прекрасные некогда сёстры выжили после болезни, но превратились в весьма страшных особ. Естественно, все остальные подумали, что на них обрушилось проклятье богини Афродиты и поспешили изгнать сестёр из обитаемых мест. А может быть, какой-нибудь учёный понял, что может разразиться эпидемия и, призвав на помощь богиню любви, удалил распространителей заболевания за пределы города.
Так или иначе, трём сёстрам пришлось поселиться в лесах. Ясное дело, прежде им не часто доводилось  жить на лоне природы и они даже не подумали взять с собой хотя бы нож. Им нечем было ни обрезать волосы, ни остричь ногти, а кузнецы, у которых можно было бы купить что-то подобное, вряд ли спешили принять таких страшилищ у себя. Таким образом, объясняются когти горгон.
Девушки, изгнанные из цивилизованного общества не по своей вине, сначала, вероятно, питались всякими орехами и ягодами, поскольку навыками охоты едва ли владели. Приобрести славу горгон, а значит, и средство запугивания мирного населения, им помог случай.
Предположительно, дело было так: шли по дороге два путника. Шли они мимо леса и вдруг увидели мелькнувшие среди деревьев светлые волосы. Такой цвет волос был редкостью в Средиземноморье, и путники заинтересовались этим феноменом, надеясь повстречаться с лесной нимфой. Они свернули с дороги в лес, в надежде повстречать прекрасную незнакомку. И повстречали… Медузу.
Надо полагать, оторванным от общества девушкам было довольно одиноко в лесах. Как отверженным людьми и наказанным богами, им могло показаться вполне романтичным завести себе в качестве домашних животных каких-нибудь безобидных змей. Или, что ещё вероятнее, услышав за спиной шорох травы, девушка обернулась и (фатальное совпадение № 2) ей на голову с дерева свалилась змея. Скорее всего, Медуза перепугалась и ужасно закричала, как и всякая нормальная девушка при таком внезапном контакте со змеёй.
Путники же, рассчитывавшие подкрасться с тыла к хорошенькой светловолосой нимфе, бродившей в сени лесов, внезапно столкнулись с вопящим адским видением, у которого среди волос ещё и змея шевелилась. Ясное дело, они бросились бежать, и тут (фатальное совпадение № 3) один из них споткнулся о корень и упал. Возможно, подвернул ногу и не мог больше ходить. На свою беду, бедняга повстречался ещё и с каким-то ядовитым животным, что в Средиземноморье совсем не редкость, и оно его укусило. Его спутник к тому времени уже унёсся далеко вперёд, а крики раненого и укушенного товарища только придавали сил его ногам. Медуза же, перепуганная змеёй, в этот момент с криками бежала в противоположную сторону. Так же возможно, что она предварительно отшвырнула змею, которая приземлилась как раз на беднягу с повреждённой ногой.
Яд некоторых видов тарантулов (а может, и змей, и скорпионов) вызывает у человека паралич всех мышц, мышцы напрягаются, твердеют и чаще всего в результате этого человек умирает от удушья. Прямо как если медуза щупальцами стреканёт. Именно так и случилось с одним из путников. Его же товарищ, отбежавший от опасности, но не слишком далеко, наконец, понял, что все крики затихли, и отправился посмотреть, что же случилось с его приятелем, попавшим в лапы к чудовищу. Он вернулся и нашёл своего приятеля мертвым. В результате удушения его лицо оказалось землистого, «каменного» цвета, а мышцы напряжены и сведены. Выживший путник дотронулся до мертвеца – твёрдый! В совокупности с цветом лица этого оказалось достаточно для возникновения легенды об ужасных горгонах, одним взглядом обращающих человека в камень. Впоследствии, это привело к смерти Медузы от руки героя Персея, который по заданию царя Полидекта, отправился добывать  её голову.
Как известно, древние греки вмешивали богов Олимпа во всякое и каждое своё дело. Разумеется, Гермес и Афина едва ли спускались лично с божественной горы, чтобы вручить Персею блестящий медный щит и острый меч, могущий перерубить металлическую чешую горгон. Скорее всего, к тому времени, как слухи о чудовищных сестрах достигли Серифа, где правил Полидект, несчастных девушек наделили полным набором чудовищных качеств. Например, блестящей чешуёй, что крепче любых доспехов, и быстрыми золотыми крыльями, на которых они летали и догоняли своих жертв (надо полагать, то были остатки изорванных, некогда богатых, вышитых золотом и серебром одежд, что в мирской жизни носили бывшие красотки); и когтистыми медными руками (ногти сестрицы не стригли известно почему, а изношенность одежд при лесной жизни помогла сменить белый цвет кожи рук бронзовым загаром).  Горящие же яростью глаза неудивительны, при ненависти бедных девушек к изгнавшим их представителям рода человеческого. Что касается убийства путников – ну надо же было горгонам как-то выживать. Кроме того, велика вероятность, что от всех переживаний и лишений, барышни изрядно повредились рассудком, посчитав себя частью сонма чудовищ.
Так что, на пути к убийству Медузы, Персей собрал все слухи о горгонах, пораскинул мозгами и купил себе упомянутые щит и меч, для коих просил благословения в храмах Афины и Гермеса соответственно.
Итак, юный герой отправился искать горгон. По Средиземноморью уже бродили слухи о сёстрах-грайях («старухах»), что могли указать дорогу к горгонам.
Логично предположить, что Медуза, Стейно и Эвриала очень соскучились в одиночестве, не утерпели и послали весточку своим бывшим подругам или родственницам, с просьбой принести немного нормальной еды. Те, как гуманные девушки, посочувствовали изгнанным, и встретились с кем-то из сестёр, надо полагать, под покровом ночи. Но, видимо, горгоны были всё ещё заразны, поскольку вскоре на свет появились грайи, которые, вдобавок к превращению в страшных старух, в результате болезни утратили и зрение. Таким образом, бестиарий чудовищных дам Древней Греции пополнился ещё больше, а родственницы-монстры, оказавшись в схожей ситуации, стали поддерживать связь друг с другом.
Итак, Персей пришёл к грайям. Как известно, по слабости зрения, жительницы неких мрачных краёв (куда их, видимо, вынудили переселиться испуганные и воинственные обитатели более людных мест) пользовались каким-то усиливающим зрение прибором – вероятно, куском специально обработанного хрусталя, прототипом современной линзы. Юный герой легко отобрал у истощённых болезнями и лишениями дам их «монокль», требуя взамен указать дорогу к горгонам. Не желая остаться ещё более беспомощными, чем они уже были, грайи согласились.
Далее, по легенде, Персей приходит к нимфам, которые вручают герою дары, что помогут ему в схватке с горгонами: шлем Аида, делающий своего обладателя невидимым; сандалии с крыльями, с помощью которых можно было летать по воздуху; и волшебную сумку, что расширялась и сжималась по желанию хозяина.
Из всего этого видно, что Персей был исключительно расчётливым стратегом: надо полагать, он тихо, вброд, добрался до островка, на котором обитали горгоны (если учесть слухи об убиваемых медными руками и обращаемых в камень путниках, вряд ли сестры жили далеко от берега). Там он некоторое время посидел в засаде, рассчитывая как подобраться к ним поближе, изучая их образ жизни. С учётом уверенности героя в смертельности их взглядов, он отправился в ближайший городок и заказал изготовить себе шлем, оснащённый чем-то вроде лошадиных шор, которые ограничивали зрение до узкой полосы и позволяли смотреть только в одну сторону, а именно на отражение Медузы в блестящем медном щите. Наверняка, изготовитель шлема ещё и не преминул пошутить: такой шлем, мол, только для Аида и годится, потому что в загробном мире, кроме Персефоны, всё равно глядеть не на что.  Ещё Персей прикинул, как понезаметнее подобраться к горгонам поближе и приобрёл себе плащ под цвет почвы на островке. Что касается крылатых сандалий, то вероятнее всего, не мудрствуя лукаво, молодой герой оснастил их шипами, чтобы легче и быстрее взбираться на каменистые склоны островка. Безразмерная сумка… тут всё довольно просто: оценив издали длину волос Медузы, Персей сделал себе сумку из куска рыболовной сети, то есть обыкновенную авоську. Сложенная, она легко умещалась в маленьком кармашке, а в развёрнутом виде могла вместить в себя человеческую голову с длинными свёрнутыми волосами.
Итак, под покровом темноты горгоны просыпались и шли искать себе поживу в виде поздних путников, подстерегая их на дороге. Днём ночные хищницы мирно спали на своём островке. Вооружённый по всей науке истребления монстров, Персей, вероятно в полдень, подкрался к спящим сестрам и принялся выбирать – у которой же тут змеи в волосах, кто из них – смертная Медуза. Почему только она считалась смертной? По всей видимости, ей одной не повезло при столкновениях с путниками: кто-то ранил её, подумал, что она уязвима, а остальные нет, сбежал от них, панически отмахиваясь мечом, и рассказал о таком случае всем, кому только можно.
В общем, Персей не мог определить, кто из светловолосых страшилищ Медуза и отрубил голову наугад. Видимо, какие-то звуки он всё-таки издал, поскольку остальные горгоны проснулись и принялись искать погубителя сестры. Но сандалии с шипами и природная ловкость помогли ему сбежать по каменистому крутому склону островка как по ровной дороге, оставив псевдокрылатых страхолюдин позади.
Остаётся вопрос, как Персей объяснил отсутствие змей в волосах. Надо полагать, по дороге обратно к Полидекту, герой размышлял над этим вопросом и остановился на таком решении: вымазал кровью или смолой отдельные пряди волос и решил идти помедленнее, чтобы можно было сказать, что змеи не выдержали долгого пути и разложились. Заодно, пока тянулась неторопливая дорога, у Персея было время украсить свой подвиг разнообразнейшими интересными подробностями. Ценимое греками искусное владение словом и богатое воображение помогли охотнику за головами дать жизнь легенда об ужасной Медузе, её родственницах и победе над ними.
Кроме того, совсем недалеко отсюда и рождение Пегаса, крылатого коня, что родился из крови убитой горгоны. Скорее всего, белый конь (который, возможно, горгоны отобрали у какого-нибудь несчастного на дороге, да убивать пожалели. Или он принадлежал самому Персею) испугался запаха крови и рванул от островка так, что только копыта засверкали. Небось, с грузом на спине он не проявлял такой прыти, так что легенда о крылатости тоже вполне могла принадлежать Персею.