Я приеду к тебе этой осенью... Глава 6

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2014/11/28/1513


            До Тишинки. – Неуловимый Павел Валентинович и его соседка. – Можно ли верить в совпадения?


Тишинка является ещё одним историческим уголком Москвы.
Известно, что именно так примерно с XVIII века москвичи стали именовать эту местность. Тогда же появились Малый, Средний и Большой Тишинский переулки, и, конечно же, сама Тишинская площадь.
Она, так же, как и площадь Борьбы, имеет треугольную форму: северо-западная сторона образована Большой Грузинской, северо-восточная – осью улица Красина – Грузинский переулок, а южная сторона – осью Васильевская улица – Средний Тишинский переулок.
На Тишинской площади возвышается монумент «Дружба навеки» в честь двухсотлетия (1783-1983) присоединения Грузии к России после подписания Георгиевского трактата. И это – первая скульптура Зураба Церетели в Москве.

Точное происхождение названия переулков неизвестно. Полагают, что они возникли в малонаселённой местности, отдалённой от городского движения и шума и получившей название Тишина, которое в этом случае означает не только «отсутствие крика, шума, стука», но и «мир, покой, отсутствие тревоги».
Хотя существует и ещё одна версия о том, что переулки названы по местности или селению Тишино, образованного от имени Тиша (уменьшительное от канонического Тихон) или фамилии Тишин.

Большой же Тишинский переулок, соединяя Большую Грузинскую и улицу Пресненский вал, расположен почти в центре Тишинки.

Немного отвлекаясь, надо заметить, что название Большой, а также и Малой Грузинских улиц связано с местностью Грузины.
В XVII веке здесь было дворцовое село Воскресенское, которое в 1729 году было подарено грузинскому царю Вахтангу VI. Так возникла Грузинская слобода, хотя первые упоминания о поселениях грузин известны ещё с 1714 года.
К востоку от неё располагались пустыри и пахотные земли ямщиков Тверской слободы. Просёлочная дорога, соединявшая эти слободы, и превратилась во второй половине XVIII веке в нынешнюю улицу.

В начале XIX веке участок улицы от Кудринской улицы до Грузинской площади назывался Набережной улицей, ибо шёл вдоль набережной реки Пресня. А в 1918-24 годах улица называлась Коммунистической.

Но, наверное, самая любимая достопримечательность не только Большой Грузинской улицы и всего района, но и города  – это Московский зоопарк, организованный Русским Императорским Обществом акклиматизации животных и растений в 1864 году. Одним из главных инициаторов его создания стал профессор Московского университета Анатолий Петрович Богданов. Он называл зоосад «живым музеем на открытом воздухе». Финансирование зоосада осуществлялось за счёт выручки от входной платы, а также благодаря пожертвованиям Императорской семьи. Архитектором первых построек зоосада являлся П. С. Кампиони.
Во время исторических событий 1905-07 годов зоосад оказался в центре революционных боёв и сильно пострадал. Были разрушены здания, сгорела библиотека, погибли многие животные, а московский Аквариум был расстрелян и сожжён.
После же победы Октябрьской Революции зоосад был национализирован. Его площадь была увеличена почти вдвое. Увеличилась также и коллекция животных. Были созданы научно-исследовательские подразделения, научные лаборатории, ветеринарные центры.
А в 1924 году при зоопарке был образован КЮБЗ (Кружок Юных Биологов Зоопарка).
Зоопарк продолжал работать и во время Великой отечественной войны…


С утра, когда Дима завтракал, бабушка и поведала ему обо всём этом.

– Знать историю своей малой родины, где ты родился и живёшь, священный долг каждого уважающего себя и любящего свои родные места горожанина, – заявила она с неподдельной искренностью. – А многие этим не интересуются. Живём, мол, и ладно. Нельзя так… Историю своей страны изучаем, пусть даже и в рамках обязательной школьной программы, а об истории собственных района, улицы, домов – даже не ведаем.

– Да, бабуль, – согласился Дима, допивая чай, – жаль, что далеко не всем повезло с такой, как у меня, сознательной близкой родственницей… Всё, я побежал.

– Шапку надень! – крикнула вслед бабушка. – На улице холодно…


На улице действительно заметно похолодало. Дима поплотнее застегнул куртку.
У метро – как обычно: суета, толкотня… и раздающийся из палатки звук музыки.

«Дитер Болен не курит, Дитер Болен не пьёт,
Дитер Болен под вечер не жуёт бутерброд…», – надрывался уже охрипший динамик.

– Привет! – вынурнув из толкучки и улыбнувшись, поздоровалась Вика. – Ну что, пойдём?

– Привет, пойдём. Надеюсь, что сегодняшний день сложится более удачно…

                * * *

Большой Тишинский переулок в самом своём начале поразил размахом территории, отданной под посольство Польши – чуть ли не на целый квартал.
А шестиэтажка под номером 22 возникла достаточно неожиданно, сразу после новостройки под номером 12, с которой граничила впритык.

– Странная нумерация, – отметил Дима. – А остальные номера куда подевали?

– Хорошо, что нам именно в этот дом, а не в 14, например, или в 16 – вот бы обыскались, – сказала Вика.

– Но они, наверняка, где-то есть. Не может такого быть, чтобы целый десяток по чётной стороне был проглочен…

Нужный подъезд оказался за углом – под козырьком. Ребята поднялись на четвёртый этаж, и – вот она, наконец, желанная дверь заветной квартиры – обитая чёрной кожей с табличкой над глазком и номером: «Профессор Раевский Павел Валентинович».
Буквы серебряного цвета на тёмно-зелёном фоне были выведены красивой прописью под старину. И даже звук от нажатия кнопки звонка показался им каким-то необычным – разливистая трель, прокатившаяся с эхом куда-то вглубь того неведомого мира, который был ещё сокрыт от взоров детей. И поэтому создавал атмосферу чего-то загадочного, но ужасно влекущего. Казалось, что вот-вот дверь откроется, и они окажутся в каком-то немыслимом доселе пространстве – тесном и в то же время наполненном каким-то удивительным интерьером…

Но дверь не открыли.
Дети подождали, потом позвонили ещё раз. И ещё.
Причудливый голос звонка ласкал слух, удивлял своим благозвучием, но с каждым мгновением становилось всё неуютней и неуютней – в квартире никого не было.
Поэтому и эхо раздавалось так раскатисто и таяло в безнадёжной пустоте…

– Вот тебе и сходили завтра, – с некоторой долей обречённости произнесла Вика.

– А может, его уже несколько дней нет, кто знает, – ответил Дима. – Ушёл, уехал, улетел, в гостях или в санатории. Может, в музей отправился. Или на выставку.

И снова вдавил кнопку звонка, хотя понимал, что это уже было бесполезным занятием.

– Угу, и до сих пор так и ходит. По выставке… Нет, Дим, здесь что-то другое.

Напротив щёлкнул замок, и дверь приоткрылась. Дети обернулись.
И ещё раньше, чем высунулась голова, раздался ворчливый старческий голос:
– Ну, чего вы тут трезвоните? Растрезвонились… Нет там никого. Чего трезвонить-то бестолку?

В проёме двери показалась строгая, но довольно забавная молодяшаяся старушенция в поношенном халате и с папироской во рту.

– Здравствуйте, а мы вот к Павлу Валентиновичу, – начал, было, Дима.

– Вижу, что к нему, а не к апостолу Павлу. Сказано вам – нет его дома.

– А когда появится, не знаете? – осторожно спросила Вика.

– Не знаю. Может быть, и никогда.

– Как это так? – насторожился Дима.

– А так. В больницу его забрали. В кардиологию.

«И этого в больницу… Прямо какой-то сезон у сердечников», – подумал мальчик.

– А в какую, не знаете? – поинтересовалась Вика.

– Не знаю, – снова недовольно ответила соседка. – Я не секретарь у него… В какую-то из ближайших. И вообще ступайте отсюда, нечего вам тут делать. А то ходят тут всякие, а потом милиция приезжает – квартиры обворованы.

«Дура какая-то», – подумала про себя Вика, но вслух лишь извинилась за беспокойство.

Дверь громко захлопнулась.
Ребята спустились по лестнице и остановились у выхода из подъезда.
Надо было обдумать и обсудить дальнейшие свои действия.
Пока было очевидным только одно, что и в этот день удача им не улыбается…


                * * *

Две мамаши беседовали неподалёку. Одна другой рассказывала:
– Представляешь, моя привыкла слова не полностью выговаривать. Уж и так бьюсь с  ней, и эдак. Вот, например, вчера: «Мам, купи анан». Я говорю: «Не анан, а банан. Повтори». – «Банан». Приходим в магазин: «Вон, анан лежит. Купи». Я ей: «Пока не назовёшь правильно, не куплю». – «Банан!». Приходим домой, и снова по новой: «Дай мне ещё анан!». Представляешь, Свет? Кошмар какой-то, а не ребёнок…

Дима с Викой, нечаянно услышавшие это, лишь улыбнулись. Но недоставленное письмо так и жгло руку.

– Знаешь, Вик, я всё же думаю, что у нас остался только один выход – идти искать по больницам. По ближайшим – как сказала соседка. И начать надо с той, что на улице Достоевского. Я, по крайней мере, о ней знаю.

– Ох, Дим, я уже не знаю… Стоило ли вообще всё это затевать? Для этого существует соответствующая организация под названием Почта.

– Стоило, не стоило… Нас попросили помочь – мы взялись. А раз взялись – дело надо доводить до конца. Ещё вопросы будут?

Вопросов больше не было. Вика лишь пожала плечами…


У регистратуры народа было всего-то человека два. И те – быстро рассосались.

– Что вам, ребята? – устало спросила женщина лет за сорок, сидящая за окошком.

– Мы хотели бы узнать, – сказал Дима, – не поступал ли к вам на лечение один пациент.

– А вы кем ему будете?

– Никем. Но у нас к нему поручение.

– Вот что, дети, – женщина прибавила строгости в голосе, – здесь больница, а не детская площадка. Серьёзное медучреждение. Со всеми своими играми ступайте-ка вы…

– Так, что за шум, а драки нету? – сзади подошёл высокий худой мужчина – видимо главврач – и приветливо положил руки на плечи ребят. – Что тут делают у нас, мои юные друзья?

Женщина за стеклом сразу же преобразилась, заулыбалась, выпрямила осанку.

– Да вот, Владлен Николаевич, шутники какие-то, – заявила она.

– Никакие мы не шутники! – недовольно высказалась Вика. – Мы тут по делу.

– Так, так, уже интересно, – добродушно сказал врач. – И какие же дела вас к нам сюда привели?

– Мы разыскиваем человека, – продолжил Дима, – которого могли доставить в вашу больницу, потому что она одна из ближайших. Как нам поведала соседка, у него был сердечный приступ. Нам надо передать ему кое-что важное.

– Важное? А это важное не может подождать до тех пор, пока он как следует не придёт в себя?

– В том-то и дело, что нет. Он ждёт это письмо.

– Письмо?

– Да, заказное. Его ему нёс почтальон, но тоже попал в больницу.

– Вот это да. Прям детектив какой-то, – снова улыбнулся врач. – Что ж это за письмо такое, которое доводит людей до приступов? Может быть, и не надо вообще его никуда доставлять, а тихонько, например, сжечь? Мало ли, сколько оно ещё несчастий принесёт. Есть письма счастья, а это – имеет прям какой-то обратный эффект…

– Да нет! Это просто совпадение.

– Совпадение? Сонечка, а Вы вот верите в подобные совпадения? – обратился он уже к женщине за стеклом.

Та тоже улыбалась, но в её улыбке больше было угодливости, нежели доброты, как у врача. И решительно покачала головой.

– Как говорите, фамилия того несчастного?

– Раевский, – сказал громко Дима.

– Павел Валентинович, – поддержала Вика.

–Тише, тише, оглушите. Сонечка, посмотрите-ка там в записях, не поступал ли к нам такой в кардиологию. В какой именно день – вы, конечно же, не знаете? – это уже было сказано ребятам, и снова – сотруднице: – Посмотрите за пару-тройку прошедших суток.

Та принялась судорожно листать журнал приёма. И вот, наконец, огласила вердикт:
– Да, есть такой. Позавчера поступил, в 17. 55.
Ребята засияли.

– А как его самочувствие? – продолжил Владлен Николаевич и подмигнул детям.

– Сейчас узнаю…

Сонечка, как ласкового называл её главврач, набрала короткий номер в отделение и за считанные секунды всё выяснила:
– Стабильное, Владлен Николаевич. Кризис миновал.

– Ну, вот видите, как всё благоприятно складывается. Теперь только не напугать его.

– Чем? – не поняла Вика.

– Как чем? Письмом этим вашим, которое просто косит направо и налево, – Владлен Николаевич добродушно шутил. – Ладно, сейчас организуем вам два халата, бахилы и пойдём вместе проведаем счастливца…

– Но Владлен Николаевич! – впервые за всё время попыталась возразить Соня. – Сейчас же неприёмные часы. Режим…

Врач обернулся и мягким, но не требующим возражений голосом, произнёс:
– Спокойно, Сонечка. Под мою ответственность.

– Ай! – та лишь махнула рукой и отвлеклась на зазвонивший неожиданно телефон. – Регистратура. Слушаю Вас…

                * * *

Интеллигентного вида старичка с аккуратно подстриженной бородкой ребята увидели сразу, как только вошли в палату. А, увидев, догадались, что это именно он – тот самый профессор, которого она разыскивали. Ну, не мог больше никто из нескольких, лежащих здесь пациентов так гармонично соответствовать профессорскому типажу.
Павел Валентинович, даже здесь не терял своей духовной активности и, лёжа у самого окна, почитывал журнал «Новый мир», который узнать можно было из сотен – по строгой, не меняющейся годами обложке.

Все пациенты тут же обратили внимание на вошедшего первым доктора. Тихий добродушный его голос располагал к себе сразу же:
– Ну, как самочувствие у наших пациентов?  Жалобы есть?

– Да ничего, спасибо, – ответил лежащий у самой двери дяденька, жующий яблоко. – Погодка вот только печалит. Как-то всё серо, монотонно… Снег там не обещают, не знаете?

– Снег будет. А уж к зиме и подавно, – врач и здесь не скрывал своего ироничного настроя. – Внимайте прогнозам погоды

– Да вот внимаю, у меня и радиоприёмничек тут имеется…

Владлен Николаевич подошёл поближе к профессору:
– А Вы как себя чувствуете, милейший?

– Неплохо, – ответил старик.

– Смотрю, прессу почитываете – это хорошо.

– Да вот, интересуюсь… Приёмник-то он уже надоел, хочется чего-то спокойного.

– Напрасно, сосед, напрасно, – откликнулся всё тот же дяденька у двери, у которого действительно на тумбочке стоял приёмник с настроенной радиостанцией «Маяк», по которой как раз шла какая-то эстрадная программа. – Хоть какие-то звуки цивилизации…

Голос Аллы Борисовны, даже из дребезжащего динамика, нельзя было спутать не с чьим другим.

«Надо же, надо же, надо ж такому случиться…» – доносился из приёмничка популярный шлягер.

– А я вот к вам не один, а с гостями пожаловал, – продолжал врач.

– Да? – старик снял очки и отложил журнал. – Очень интересно…

– Вот они, – пропуская ребят вперёд, сказал он. – Сами знакомьтесь.

– Здравствуйте, – Дима подошёл первым. – А мы Вас уже обыскались.

– Меня? – удивился старик. – Прелюбопытнейше…

– Вас ведь зовут Павлом Валентиновичем Раевским?

– Меня, да, – старик ещё больше удивился, пытаясь припомнить, где же и когда они могли встретиться.

Без продолжительных церемоний, мальчик протянул конверт:
– Вот. Это Вам. Как говорится, распишитесь в получении.

Старик в момент преобразился, только лишь завидев письмо. Его лицо, ещё несколько секунд назад выражавшее будничное спокойствие, расцвело так, как будто это был не он, а какой-то ребёнок, которому подарили долгожданный набор импортных солдатиков. Здесь же был, скорее всего, набор строчек и букв.

– Это от Генри! – и тут же поправился. – От Генриха Карловича, моего старинного приятеля.

Он повертел в руках конверт и удивился:
– Да, но… Зачем же он отослал на этот адрес? Это же адрес моей дочери, а я живу сейчас по другому… Ах, видать, он их перепутал по рассеянности. Он их оба знает и, причём давно. А здесь дочкин указан…

– Мы знаем, – сказал Дима. – Имели опыт знакомства с ней. Скажи, Вик?

И, не услышав моментального ответа, толкнул её тихонько локтем. Но та словно замерла.
Дима глянул на неё, но Вика, немного округлив глаза, смотрела в другой угол палаты.
Мальчик перевёл свой взгляд по направлению того места и увидел такие же округлённые глаза, как и у Вики. Там, на кровати, лежал никто иной, как их знакомый почтальон – Иван Сергеевич.
Он поначалу дремал, отвернувшись к стенке, а потом проснулся от голосов, и всё это время молча наблюдал за происходящим и так и не успев вставить своё слово. Наконец, этот момент настал.

– Ребятки… А я лежу и от удивления рта раскрыть не могу. Вот ведь совпадение.

Владлен Николаевич глянул поверх очков:
– Что? Ещё одно?

– В одной палате лежим, а так толком и не познакомились, – сокрушённо продолжил почтальон. – А судьба, так сказать, уготовила нам вполне неожиданную встречу. И кто бы мог подумать, как тесен мир…

Дяденька у двери, с трудом проглотив большой кусок яблока, молвил:
– Так я не понял… Вы тут все, что ли, из одной компании?


Через несколько минут всё встало на свои места. И даже врач, до последнего момента, скептически относившийся ко всякого рода случайностям и совпадениям, казалось, кардинально поменял свою точку зрения на происходящее.

– Ну, а что в конверте-то? – насмеявшись со всеми, произнёс, наконец, он. – Разгадаем мы сегодня тайну этого междугороднего послания, из-за которого столько всего произошло?

– Ах, да! – виновато спохватился Павел Валентинович. – Мы тут с вами, друзья мои, так развеселились, что я и забыл-то про главное.

Судорожными нетерпеливыми движениями пальцев он вскрыл конверт и достал оттуда завёрнутый в бумагу мини-кляссер из твёрдого переплёта в виде сдвоенной открытки. Раскрыв створки, он ещё больше обрадовался – внутри в кармашках находилась серия из шестнадцати крупных марок с какими-то старинными замками и дворцами.

Дяденька у двери аж прекратил жевать, приподнялся повыше на локте и вытянул шею, чтобы лучше разглядеть.

– Друзья мои, хочу вам сказать, что мы с Генрихом Карловичем –  заядлые филателисты. А также ещё нумизматы, но сейчас не о коллекциях монет… Старина Генри, как же он чуток. Знал, что именно эту серию с мировыми историческими достопримечательностями я желал бы видеть в своём собрании. А уж где и у кого я её только не искал. Большой раритет, ценные экземпляры…

– А, – махнул рукой товарищ у двери, – Я-то думал… Заядлые они, тоже мне…

И потянулся за очередным яблоком.

– И вот к моему дню рождения прислал, – с теплотой и во взгляде и в голосе продолжал старик. – Жаль, вот только попал я в больницу. Немного омрачилось всё… Но я так счастлив, что именно сегодня получил этот подарок!

– Так у вас день рождения именно сегодня? – спросила Вика.

– Да, деточка, – ответил тот и погладил её по голове.

– Ну, тогда поздравляем! – сказал Владлен Николаевич. – Всё хорошо, что хорошо кончается. А ещё пару деньков и можно будет о выписке подумать.

– Спасибо, спасибо, друзья мои! – Павел Валентинович заметно расчувствовался. – Вы даже не представляете, какой у меня сегодня радостный день!

– И, главное, необычный, – донеслось от любителя яблок. – Не каждый день рождения встретишь в подобной не домашней атмосфере.

– И Вы знаете, – парировал старик, – не важно где, важно – с кем. Правда, ведь, ребята?

И Дима с Викой кивнули. И вовсе не из вежливости, а потому что им самим было очень приятно от выполненной миссии. Ведь доставить человеку радость, тем более в знаменательный для него день, весьма дорогого стоит!
Уходя, Дима записал на бумажке свой номер телефона и попросил старика обязательно позвонить ему, как только тот окажется дома.
И Павлу Валентиновичу, и ребятам это знакомство, безусловно, хотелось продолжить.


Окончание: http://www.proza.ru/2014/11/30/1471