Тень

ТЕНЬ

                Несчастье  каждой  девушки  в  том,
                что  она  рано  или  поздно
                становится  похожа  на  собственную  мать.   
                Оскар  Уайльд
       Своего таинственного преследователя Иак обнаружил на восьмой день дальнего путешествия. Обнаружил совершенно случайно и неприятно неожиданно для себя самого, с раннего детства привыкшего к постоянной бдительности и осторожности. Но была затяжная магнитная буря, вогнавшая компас в полный маразм, плотная облачность лишала даже малейшей возможности опираться ещё на один ориентир – Солнце, а степь с жадно наползающими на неё языками пустыни была не менее безмолвна и безжалостна к одинокому путнику.
       Лишившись всех возможных указателей нужного направления, Иак почти вслепую сделал многокилометровый круг, и вышел на свой собственный старый след.
       Следов, к его удивлению, было два, поэтому с первого, не очень внимательного взгляда, он решил, что это чужие, и поначалу даже обрадовался тому, что больше не нужно блуждать почти наугад, а можно просто идти по этой протоптанной другими тропе, наверняка ведущей к желанному Городу, лежавшему за горизонтами, но достаточно быстро понял, что один из следов – его собственный, а второй означает лишь то, что за ним украдкой кто-то идёт в ту же сторону…
       Чужой след был значительно меньше его, и мог принадлежать женщине, или подростку, и оба варианта Иака вполне устраивали.
       Женщина – воительница, имея она на то изначальное желание, могла давно убить его в спину из лука или мощного арбалета, хотя амазонки не позволяли себе такого коварства, а предпочитали открытые столкновения.  Значит, для вооружённой воительницы он – указатель пути, а просто женщина или ребёнок, скорее всего, могли искать надёжного укрытия за той же его спиной, поэтому в любом случае Иак обретал попутчика, если ещё и не проводника.
       Он не знал, как долго его преследуют, но намеревался покончить с чужой конспирацией по возможности быстрее, а потому очередную ночёвку устроил себе не на открытом со всех сторон месте, как делал это обычно из мер предосторожности, а под высоким холмом - барханом. Преследователь будет иметь возможность подойти к нему максимально близко, и это позволит наладить с ним будущий контакт.
       Иак демонстративно воткнул в песок свой меч, развёл костёр из сухих степных кустов, впервые приготовив ужин не одному себе, но на возможных двоих, подождал, пока вкусные запахи не разнесутся подальше по окрестностям, и поднял вверх правую руку, будучи почти абсолютно уверенным в том, что из-за вершины бархана за ним внимательно наблюдают, принюхиваются и облизываются.
       - Иди сюда! – громко сказал, Иак на кирини. – Я тебя жду и еда давно готова!
       Он повторил своё приглашение ещё на пяти языках, которые хоть как-то знал, потом поднял вверх и вторую руку.
       - Мир нам! – сказал он на более всего привычном ему кирини, уже не так надрывая глотку. – Ты видишь, я без оружия! Иди ко мне и составь хорошую компанию в моей вечерней трапезе! Мы не враги, мы – попутчики!
       Он отнюдь не надеялся на быстрый успех: дети – сироты пугливы, а одинокие женщины и амазонки – не менее осторожны, но долго ждать ему не пришлось, поскольку над барханом, не позволяя еде остынуть, встали во весь рост.
       Иак сразу понял, что это женщина-воин. Она была в шлеме, нагрудных латах, налокотниках и наколенниках, и ещё ему понравилось, что руки у неё были свободны даже от короткого меча, висевшего сейчас на её поясе, а лук и арбалет прятались за её правым плечом.
       Она спускалась вниз и в её уверенной, ровной походке, было только полное доверие.

       Амазонка остановилась в нескольких шагах, спокойно глядя на Иака.  Лицо её было сильно татуировано, как и свободные от лат изящные руки и крепкие ноги, но это совершенно не портило её природной, естественной красоты, вполне соответствовавшей и её стройному телу.
       Это была ещё совсем юная девушка, судя по её почти детскому лицу, и хрупкой, хотя и хорошо тренированной фигуре; её глубоко вырезанные ноздри часто трепетали, и это означало, что она основательно голодна. Косвенно об этом говорило и отсутствие у неё мешка с продуктами.
       Иак поразился её удивительной выносливости. Похоже, блуждая почти вслепую, а потом идя по его следу, она питалась лишь травой пустыни и её мелкой живностью, и ещё наверняка – его объедками.
       - Садись… - предложил Иак на своём любимом и лучше других знакомом кирини. – Для боя нам делить нечего, поэтому раздели со мной мой мирный и скромный ужин. Угощайся! – он показал рукой на еду.
       Девушка молча, не говоря ни слов приветствий, ни даже благодарности, сбросила со своего плеча оружие прямо в песок, с величайшим достоинством, которое говорило о глубоко укоренившейся в ней знатной породе, подошла вплотную и села напротив.
       Иак подвинул к ней ближе тарелку с едой.
       - Кирини?.. – спросил он, не зная, на каком из языков девушка приняла его приглашение. – Бекамо?.. Телму?.. Шивари?.. Секанто?.. Угреси?..
       У амазонок был свой язык, которого он совершенно не знал по причине их родовой обособленности, поэтому надеялся, что его случайная спутница владеет хоть одним из хотя бы сносно ему известных.
       - Кирини, – сказала она, уже жуя. Она старалась сохранять достоинство, но голод был торопливее даже самого хорошего воспитания. В принципе, пустыня и степь способны как-то прокормить путника, но, похоже, с охотой девушке в последние дни не особо везло.
       - Отлично! – обрадовался Иак. – А то другими я владею лишь как-нибудь. Не люблю недопонимание, оно отнимает лишние слова и нужный смысл. Ты кто?..
       - Сегера, – сказала девушка. – Из рода неламок.
       - Знаю такой древний род, - сказал Иак уважительно. – Знатный род. Гордый род. Досточтимый род. Почему ты здесь и одна?
       - Был бой. Разбойники. Все погибли. Раны тяжёлые. Жара. Я осталась.  Одна. Рана лёгкая. В руку. Мне повезло, – она говорила лаконично, как опытный воин, привыкший больше размахивать мечом, чем шевелить языком.
       - Понятно, – сказал Иак. – Со мной тоже случилась очень неприятная история. Компас не работает, Солнца не видно уже неделю. И песчаный ветер занёс все чужие следы, способные помочь путнику не заблудиться. Тебе легче: я для тебя – ориентир. Иду куда-то, и за мной можно проследить. Давно стала моей тенью?
       - Пять дней.
       - Почему без еды?
       - Волки. Пустынные. Много. Стая. Напали. Съели погибших. Опьянели от крови. Пришлось отбиваться. Еду утащили. Единорога загрызли. Оставили жизнь. Только мне. Повезло.
       - Тоже неплохо, - сказал Иак. – А к нам двоим они подойти уже не рискнут. Даже большой стаей. Знают, что люди вооружены. Ты сделала правильный выбор.
       - Выбор – Бог. Или Судьба, - её лицо не страдало от мимики ни в лучшую, ни в худшую сторону, но это амазонку совершенно не портило.
       - Жизнь – это очень хороший выбор, - назидательно сказал Иак. – Лучший, если быть точнее.
       - Всё равно, - Сегера достала из широкого кожаного пояса, защищавшего его талию от мечей врагов, платок, расшитый вензелями, промокнула им губы и вытерла об него пальцы рук после еды. – Благодарю.
       - Вдвоём всё вкуснее, - улыбнулся Иак.
       Сегера изучающее посмотрела на его продуктовый мешок.
       - Еды мало… - сказала она со скрытым намёком в голосе. - Тебе одному… Ещё я…
       - Странные речи, - сказал Иак. – И для амазонки - тоже. Еда в пустыне священна, поэтому делится без размышлений даже со случайными спутниками…
       - Пока есть… - сказала Сегера. – Потом увидим…

       Уже темнело. Они сложили свои вещи, зашли подальше на открытое место, чтобы в белом ночном полумраке издали услышать и увидеть чужих.
       Иак расстелил на песке свой походный коврик и лёг на него с краешку.
       - Иди ко мне… - сказал он. – Вдвоём лучше…
       - Что?.. – простовато спросил Сегера, ещё стоявшая рядом, и высматривавшая для себя барханчик помягче.
       - Всё… - сказал он туманно, и показал её рукой на место рядом.
       Она, точно любопытствуя, легла к нему под бочок. Он осмелел и приобнял её за талию, почувствовав, что хрупкое тело под его рукой сначала напряглось, потом расслабилось.
       Это была нормальная реакция хорошо тренированного и готового к чему угодно воина. Иак в полутьме довольно улыбнулся, поскольку одержал сегодня сразу две победы.
       Он долго не мог заснуть, точно сторожа чей-то покой, и ушёл в сон только тогда, когда услышал рядом ровное и спокойное дыхание уже спящего человека…

               / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …Иак проснулся в полном одиночестве. Уже приближаясь к своему пробуждению, он инстинктивно почувствовал, что рядом с ним никого нет, и это лишь ускорило его путь к бодрствованию.
       Исчезновение Сегеры порядком его удивило. Он многое слышал об амазонках, и с его знаниями о них как-то не увязывалось разовое посещение кого-то только ради совместного ужина и невинного ночлега.
       Иак встал и огляделся.
       Следы Сегеры шли назад, к высоким барханам, от которых перед ночёвкой они ушли ради собственной безопасности.
       Пошла по их следам? Куда и почему? Что-то там забыла вчера? Может быть, но маловероятно. Есть что-то, ещё не ясное для Иака, но для Сегеры достаточно важное?
       Оружия амазонки рядом не было, значит, она взяла его с собой. Зачем? Ушла насовсем?
       Опять сплошные загадки. Если рядом возникла опасность в любом её проявлении, женщина-воин непременно разбудила бы и воина-мужчину. Вдвоём легче отбиться от всех, чем в одиночку – от кого-то.
       В голове блуждали, путаясь друг в друге, мысли и теории, но ответы на вопросы могла дать только Сегера, которая исчезла непонятно куда, и неизвестно почему.
       Иак слегка огорчился. Он уже настроился на хорошую компанию, его уже слегка подразнили такими приятными перспективами, но в итоге получилась пустышка. О, женщины! Коварные женщины! И в особенности – женщины - амазонки!
       Он собрал всё своё, и пошёл обратно, к барханам. Можно было, конечно, идти дальше в уже привычном для себя одиночестве, но лёгкая обида гнала Иака на вершину холма, чтобы, оглядевшись с неё, ответить себе хоть на несколько из многих вопросов.

       …И тут он увидел Сегеру. Она спускалась с бархана, опять идя по их следам, и он заметил какую-то ношу на её плече, свободном от лука и арбалета.
       Всё-таки возвращалась за чем-то своим. Вчера шла к нему на встречу с определённым риском, поэтому на всякий случай оставила в своём тылу что-то, для нее ценное и важное.
       Она подошла к нему, остановившемуся и ждущему, и сбросила со своего плеча явно тяжёлую ношу, оказавшуюся двумя, связанными вместе, кожаными мешками.
       - Еда, - сказала она слегка устало. – Мясо. Моя доля.
       - Откуда?.. – он поднял объёмистые мешки, в которых было немало веса даже для него.
       - Песчаный олень. Подошёл близко. Почувствовала. Твой меч – для боя. Мой лук – для охоты. Издали.
       - Здорово! – восхитился Иак её ловкости и чутью. – Пока мужчина спит с женщиной, она без него не только не спит…
       - Разделим, - сказала Сегера, не приняв его слегка пошловатой остроты. – Две ноши. Хватит до Города. Я прокоптила. Не испортится.
       - Прекрасно! – сказа Иак. – Молодец! На несколько дней хватит двоим даже с избытком, так что в Город придём не натощак.
       - Бери свой, - велела она. – По одному легче.
       Иак достал нож и опустился к свежей еде, чтобы снять пробу.
       - Почему ты ко мне пришла? – спросил он. – Вчера?
       - Ты позвал… - удивилась она его странному вопросу.
       - И ты не боишься?..
       - Кого?..
       - Меня… Большой… Сильный… Опасный…
       - Нет, – сказала она. – Я чувствую. Ты добрый. Внутри.
       - Надо же… - удивился Иак. – Какая для меня неожиданная новость! А я про себя такого и не знал!
       Он посмотрел на неё снизу вверх, только теперь заметив, что у девушки присутствует правая грудь, которую амазонки прижигали новорождённым девочкам, чтобы лишить их будущего роста, что облегчало взрослой женщине стрельбу из лука.
       - У тебя две груди… - сказал он с удивлением.
       Она коротко глянула вниз.
       - Принцесса. Дочь королевы. Статус.
       - А ты красивая… - сказал Иак с восхищением. – Даже очень…
       - Это что?..
       - Красота, - сказал он. – Гармония.
       - Это как?..
       - У тебя красивое лицо и прекрасное тело… На тебя приятно смотреть… Очень приятно…
      - Это важно?..
      - Для меня – да. Я - мужчина, а он должен любоваться женщиной. Так захотела Природа.
       - Зачем?.. – она задавала слишком много вопросов даже для навивной девочки, и это уже походило на провокацию продолжения явно приятных ей откровений.
       - Для любви… - он точно читал ей лекцию.
       - Любви?..
       - Ладно, не будем лезть в дебри… - Иак встал, повесил Сегере на её узкое плечо мешок полегче, а на своё широкое – потяжелее. – Трудно говорить о несовместимых в понимании вещах. Я наслышан о ваших аскетических и матриархальных методах воспитания.
       Он пошёл вперёд, к Городу за горизонтом.
       - Потом расскажешь… - сказала Сегера ему в спину.
       - О чём?.. – не понял он.
       - О любви…
       - Тебе это нужно?.. Зачем?.. Там у вас этого нет, и не будет…
       - Мне важно… Знать…
       - Хорошо, расскажу. Как-нибудь, при случае…
       - Не забудь… - строго предупредила она.
       - Постараюсь… - улыбнулся он своим чувственным мыслям.

                / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       Вечером они вместе поужинали, потом, пока Иак стелился, Сегера сбегала в пески по своим женским или обще-людским делам.
       Когда она вернулась, он уже лежал.
       Она встала над ним, широко расставив свои стройные ноги в сандалиях, точно попирая его
       - Можно?.. – спросила Сегера.
       - Что?.. – не понял он.
       - К тебе…
       - Ложись… Места много…
       - Нет – к тебе?..
       - Ко мне?..
       - Да… С тобой…
       Он наконец понял, но не нашёлся, что ответить на совершенно неожиданное для него предложение.
       - Можно… - сама сказала она, опускаясь рядом с ним на колени. – Нужно… Мне…
       Она наклонилась над ним, приблизила к его лицу своё, бледное в сумерках белых ночей, он уловил исходящий от неё какой-то новый, особый аромат, будоражащий его кровь, и догадался, что там, в песках, она намазалась легендарным снадобьем амазонок, которым они в свои ночи зачатий соблазняют мужчин, чтобы утром их убить…
       Она сама первой поцеловала его своими пылающими губами, не дожидаясь ответного поцелуя и объятий, и снова отстранилась.
       - Ребёнок… - прошептала она. – Подари… Мне…
       - Прямо сейчас?.. – наивно спросил он.
       - Да… Время… - выдохнула она.
       - А потом ты меня убьёшь?.. – почему-то без страха спросил Иак. – Как и всех отцов своих детей, которых вы в знак благодарности сразу ритуально казните?..
       - Нет… Не то… Другое… Сейчас… - она упала на него своей мягкой грудью, и его сознание окончательно куда-то уплыло…

                / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       Они шли ещё пять дней, которые венчались страстными и полубезумными ночами. Иак был просто потрясён той неистощимой телесной энергетикой, заключённой в этом хрупком на вид создании, ещё почти ребёнке.  Сегера каждую ночь буквально высасывала из него до последней капли его Мужское Начало, ему казалось, что на следующую подобную ночь после этой, и изнурительного дневного перехода его попросту не хватит физически, но наступал новый вечер, и он жадно набрасывался на неё сам, даже не дожидаясь её приглашений и просьб…

                / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …Они вошли в Город в полдень. Магнитные бури давно кончились, солнце разогнало тучи, и всё было хорошо во всех отношениях.
       - Я ухожу… - сказала Сегера, когда они оказались на центральной площади Города. – Искать своих. Или проводников. Куплю единорога.
       - Тебе дать денег?
       - Нет. У меня есть, – она залезла рукой в свой щедрый пояс и достала оттуда дорогие даже на вид украшения.
       - У меня много.
       - Тогда ты сможешь купить хоть целый табун.
       Она приложила тонкий палец к его губам, приказывая замолчать. Её большие синие глаза блуждали по его заросшему лицу, точно пытаясь что-то на нём найти или подробнее запомнить.
       - Я не одна…
       - Да… – не понял он. – С тобой я… Пока…
       - Нет. Ты во мне… Твой дух… Он живой…
       - Ты беременна?!. – обрадовался он, хотя было и нечему.
       - Почти мать… Буду ею…
       Он схватил большими и грубыми пальцами её узкую, маленькую кисть, и прижал её к своему горячему лбу.
       - Я тебя прошу… - взмолился он. – Я тебя УМОЛЯЮ!.. Я знаю, что у вас убивают новорожденных мальчиков, но ради меня сделайте исключение! У меня никогда не было семьи, и ещё нет детей! Изменись хоть раз! Не знаю, как у тебя это получится, но ты уж постарайся! Оставь Жизнь сыну! Моему сыну! И твоему!
       Она молчала, но её глаза говорили – непонятно, и обо всём.
       - И ещё… - торопился он, пока она не ушла в своё таинственное и запретное для него никуда. - Мы были все эти дни одним целым, а ты – моей тенью. Я не смогу без тени, а тень не существует сама по себе…
       Она выдернула свою руку.
       - Я подумаю… - сказала она, отвернулась, и пошла от него.
       - О чём?..
       - О сыне…
       - А об остальном?..
       Она не ответила и растворилась в шумной толпе…

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …Это был раб с клеймом в носу и отличительной серьгой в ухе. Он пришёл и встал перед Иаком, преданно глядя ему в глаза, как своему Хозяину.
       - Тебя ждут, Господин.
       - Кто?..
       - Мне не велено этого говорить. Запрещено. Ты увидишь сам, если пойдёшь за мной.
       - Куда?..
       - Это недалеко…

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       …Раб остановился возле дома на окраине Города.
       - Это здесь,- сказал он
       - Что дальше?.. – спросил Иак, машинально взявшись рукой за рукоятку своего меча.
       - Иди внутрь. Там тебя ждут.
       - Кто?..
       - Иди и ты увидишь. И всё поймёшь…
       Иак шагнул через порог и увидел…

       ...Сегеру… Она стояла на свету, и он видел только её лицо, не дававшее покоя его памяти уже целый год.
       - Здравствуй… - она была в женской одежде и это его удивило.
       - Здравствуй… Ты сняла с себя обет?..
       Она одарила его волшебной улыбкой, которая шла ей ещё больше строгого выражения лица.
       - Я подумала… Там… Далеко… Я пришла… Ты рассказывал… О Любви… Я поняла…
       Она уже привычно поправила на себе нетрадиционное для себя женское одеяние.
       - Меня изгнали…
       - За что?..
       Она сделала шаг в сторону, к ложу рядом с ней, взяла с него какой-то свёрток, и прижала его к своей груди.
       - Это он…
       - Кто?.. – в который уже раз не понял совсем обалдевший от неожиданных событий Иак.
       - Сын… Твой… Мой… Наш…
       - В глазах её стояли слёзы и страдания, через которые она, очевидно, прошла, чтобы оказаться сегодня здесь, перед ним.
       - Мы пришли… К тебе…
       Она протянула руки с ребёнком и шагнула вперёд, точно даря Иаку его сына, и его мать… И не только их - себя…

                Любовь
                легко  узнаёт
                даже  тех,
                кого  видит
                впервые...