Георгий

     Станицу Рязанскую, раскинувшуюся на высоком живописном  берегу реки Пшиш левого притока р. Кубани,  немцы заняли в феврале 1942 года. А ровно через год, в феврале 1943 года Советская Армия лавиной скатилась с предгорий Кавказа, освобождая Горячий ключ, станицы Кубанскую, Черноморскую, Рязанскую. Но Майкоп, Белореченск с одной стороны и, Краснодар, с другой стороны, были еще в руках врага. Части Советской армии на Северном Кавказе оказались отрезанными от основных фронтов, и пополнения ожидать было не откуда. В жесточайших боях гибли люди, боеприпасы таяли. Поэтому, было решено провести тотальную мобилизацию местного населения из освобождаемых станиц. Военком станицы Рязанской Пироженко Николай Яковлевич был офицером крутого нрава и весьма решительным на поступки не всегда обдуманные и взвешенные.  В сложившейся ситуации Пироженко не раздумывая, в спешном порядке собрал в центре станицы всех, кто теоретически мог держать оружие в руках, включая стариков и несовершеннолетних пацанов. И то, что эти желторотые юнцы никогда не нюхали пороха, не были обучены элементарным азам солдатской жизни – его не волновало.
Фекла Ивановна Бойчевская, четверо из семи сыновей которой уже воевали на фронтах Великой Отечественной Войны, стояла на коленях посреди площади и умоляла военкома не забирать ее последних малолетних сыновей. Бесполезно – Пироженко был непреклонен.
     Георгию в ту пору только-только исполнилось 17 лет. Оптимист и весельчак по натуре, любимец большой и дружной семьи Бойчевских – Персидских,  Жора, был в то же время и неимоверно нежным и любящим сыном. Его письма с фронта, сохранившиеся до настоящего времени, пронизаны такой любовью к родителям и своей Родине, что без слез их читать не возможно. Но об этом чуть позже.
Семья Бойчевских–Персидских породнилась во второй половине 19 века. Мой прадед Петр Васильевич Бойчевский, проживавший с двумя братьями в городке Пирятине Полтавской губернии, повстречал там свою любовь Марию Федоровну Персидскую 1851 г.р. и перевез ее в станицу Рязанскую, где и был построен в 1867 году первый дом рода Бойчевских на Кубанской земле. Сюда же переехал и брат Марии Федоровны – Александр Федорович 1840 г.р. Дети и внуки моего прадеда Петра Васильевича Бойчевского и Александра Федоровича Персидского и составляли костяк этой большой и дружной  семьи. Дети, а еще больше  внуки, отличались своей музыкальностью – каждый владел, как минимум одним из музыкальных инструментов. Жора же свободно играл на гитаре, балалайке, мандолине и своим азартом заражал всех в округе. От него пристрастились к музыкальным инструментам его младшие родные братья Дмитрий и Иван (мой отец), двоюродный брат Толик Линник. Были последователи таланта Жоры и в семье Персидских, с которой Бойчевские жили в одном доме на улице Пролетарской станицы Рязанской. И даже сестры старались не отставать от своих братьев.
Следует отметить, что и голоса у многих были весьма приятными и, как бы сейчас сказали,  пользовались популярностью. Свидетельством тому являются аудио и видеозаписи вокальных способностей моего отца, сделанные уже в последние годы его жизни. И не только вокал, но и декламаторские способности отца всегда поражали слушателей – отец наизусть знал много  стихов и поэм Некрасова, Тютчева, изюминкой были его юмористические рассказы. Все это, в той или иной мере,  было присуще и его братьям, в том числе и Георгию.
Особенно дружеские отношения у Жоры Бойчевского были с его тезкой, двоюродным братом Георгием Персидским. Их судьбы были во многом схожи. Вот только Персидскому повезло чуть больше – он прошел все тяготы человеконенавистнической войны и встретил Великую Победу в далекой Болгарии, откуда писал в родную станицу Рязанскую:
         «Издалека, с чужой страны,
         Куда во цвете лучших лет
         Заброшен роком я Войны,
         Примите пламенный привет…»
     Попал Георгий Персидский в разведроту, той же воинской части № 17350, где служил Жора Бойчевский. Так они и шли параллельно, бок о бок от Краснодара вдоль Кубани по знаменитой «Голубой линии» и далее, после разгрома фашистов под Славянском на Кубани и на Тамани, на Ростов на Дону и до Харькова. Но это будет потом! А пока… пока безусый юнец Георгий Бойчевский стоял в строю вместе со сверстниками, такими же несовершеннолетними пацанами и с убеленными сединами стариками на центральной площади станицы Рязанской. Военком передал это «войско» в подчинение офицеру из действующей армии Виктору Коломейцу, а сам поторопился в свое теплое гнездышко под пухленький бочек любимой жены.
Куда направлять новобранцев никто не знал  – на запад, где завершалось освобождение Краснодара (12 февраля 1943 года Краснодар был освобожден от немецко-фашистских захватчиков) или на юго-восток под Белореченск и Майкоп? И там и там шли ожесточенные бои, а связь еле теплилась! И офицер решил вначале выяснить обстановку на фронтах и уже утром двинуться в путь. Коломеец разрешил новобранцам разойтись по домам до утра следующего дня, строго наказав не опаздывать к построению. Старики не спеша отошли в сторонку, достали свои кисеты, скрутили кто самокруточку, кто «козью ножку» и молча наслаждались ароматом домашнего самосада. О чем говорить? Они отлично знали, что их ждет впереди и, мысленно прощались с родной станицей, с Кубанью,  с кормилицей грушевой рощей на берегу Пшиша, со своими родными. Ну а молодежь…? Ох, уж эта молодежь! Они с гиком разбежались кто куда – кто в свою хату, кто к своим девчонкам, а кто на кручу или на «Греблю», где проводили большую часть своего беззаботного детства и юности – купались, ловили рыбу, просто бесились.
Так получилось, что Коломеец не успел сообщить военкому станицы  о своем решении и Николай Пироженко, увидев новобранцев разгуливающими по станице, посчитал, что молодежь просто дезертировала. В гневе, он схватил наган и под угрозой расстрела на месте вновь собрал всех новобранцев и самолично погнал необученную, неопытную толпу (иначе не назовешь) вниз под кручу на пойму Пшиша и аллюром в сторону Краснодара. И уже через несколько дней эти неоперенные птенцы оказались в пекле сражений с фашистами. В первом же бою Жора потерял своего закадычного друга Витю Горобца. Это был первый шок на его фронтовом пути. Не каждому под силу справиться с такими потрясениями, тем более в таком юном возрасте. Но Георгию повезло – он попал в отделение связи, где служили, в основном, не молодые солдаты и офицеры. Они приняли Жору как «сына полка» и всячески опекали, подбадривали его. Жора об этом так писал в своих письмах родителям:
«Мамочка, со мной почти все земляки мои из Старокорсунской, Усть-Лабы. Хорошие товарищи, хотя они уже пожилые и мне в отцы годятся, но относятся очень хорошо и я один самый молодой за сына у них. И знаете, мамочка, часто только и успокаиваешься и лишь повеселишься с ними и пошутишь. Они чего-нибудь рассказывают, а я слушаю, и так рассуждаем, шутим, смеемся, и проходит время, и забываем все в тот момент.»
Шел 1943 год. По линии Кубань – Протока (Голубая Линия) шли самые ожесточенные бои на Северном Кавказе. Выжить в этой мясорубке было очень сложно, и Георгий отчетливо понимал, что постоянно находился на волоске от гибели. Надежда Шибалова, до замужества Персидская (для меня тетя Ната, а для Георгия – двоюродная сестра,) вспоминает:
- Жора еще в Рязанской  часто повторял: «Как хочется дожить до своего восемнадцатилетия!  Ох, и сыграю я вам на всех инструментах сразу! Ох, и концерт я вам устрою! Плясать будем до утра!»
В пронзительных письмах  с фронта Жора писал:
«Здравствуйте дорогие мои родные папочка, мамочка и родненькие братики  Митинька, Ванюшка, Толичка, Петушек и родненькие сестрички Натачка и маленькая лапушка Лиличка и тети Шура, Дуся, Юля и тетя Надя. Дорогие мои папочка и мамочка сообщаю Вам, что я пока еще жив – здоров, а дальше видно будет (курсив мой).  Дорогие мои родные, сообщаю Вам, что я 30.06.1943 г. получил от Вас 3 письма – одно от Вас, папочка, от  мамы одно и от Мити. Это были первые письма, которые я получил от Вас. Я не могу Вам описать как я был рад, когда мне их вручили. Я с большой радостью их читать из чего узнал папочка, что Вы уже работаете в Рязанской. Я очень рад, что Вы папочка все же удовлетворили мамочкину просьбу. Теперь, Вы мамочка, что бы совсем не болели. Теперь Вы между своими. Надо мамочка за нами меньше плакать и беспокоиться, ибо Вы этим ничего не поможете, а для себя хуже будете делать. А мы, мамочка, разобьем фашистских извергов и освободим свою Родину от этих вшивых полчищ Гитлера и с Победой вернемся домой и тогда заживем новой счастливой жизнью, если будем живы! А нет, значит так нам суждено погибнуть в боях за освобождение и независимость нашей Родины, что бы было где Вам и всем нашим братьям и сестрам пожить счастливой независимой жизнью!
Конечно, жаль, что не пришлось мне пожить в Рязанской с Вами папочка. Как мне хотелось этого дождаться, но не пришлось. Особенно Ваше письмо меня тронуло папочка. Я вспомнил все и мне стало так обидно, что остались только письма и у меня…  Но ничего, настанет такой час, когда мы снова встретимся и снова Вы, папочка услышите звуки гитары. А сейчас пока пусть Митя играет и Толичка пусть учится играть, что бы заменял меня и ты, Толичка, учти, что бы в следующих письмах я читал, что уже играешь и веселишь папу и маму. На первый раз только выговор, а тогда смотри, если не будешь…
Пока все, до свидания мои родные папочка и мамочка и все остальные. Пишите почаще письма и делайте как Митя, а то бумаги нет. Жору (Персидского) я не вижу, хотя и знаю где и близко, но знаете, это не дома и не там, где мы были. Пишите, получаете Вы от него письма?  До свидания. Привет папа Лидии Григорьевне - Вашей помощнице. С приветом Ваш сын, брат, племянник – Жора Бойчевский.»

Эти письма Жоры настолько нежны и пронзительны, что без слез их трудно читать. Вот еще несколько выдержек из этих весточек с фронта:
«Мамочка, вчера 28.07-43г. я получил от Вас заказное письмо, которому был очень рад. Мамочка, если бы Вы знали, как я ожидаю от Вас письма, и не дождешься, а когда получишь, то с неописуемой радостью хватаешь письмо и с жадностью читаешь, прочитывая каждое слово несколько раз, и как будто поговоришь с Вами, когда прочтешь. Мамочка, я пока живу хорошо, кормят хорошо и отдых.
Мамочка, с Жорой (Георгий Персидский) я до сих пор не виделся, но, правда, получил от него маленькую записку, которую передали с  моим товарищем, который видел его. Но я не могу ни как видеть, хотя и нахожусь с ним пока чуть ли не вместе. Я часто у них бываю на дежурстве, и как ни стараюсь, не приходится видеть его. Мамочка, он сейчас сержант, о чем Вы конечно, наверное, знаете. Мамочка, пока все, остаюсь (дни в…?Слово расшифровать не удалось.) здоров и невредим.
Мамочка, вы пишете, что соскучились. А если бы Вы знали, как мне хочется увидеться хотя бы еще раз со всеми родными, что бы поиграть на своем любимом инструменте, которого я сейчас не вижу, но все же слышу музыку, когда играют оттуда, где Павлик и с других мест, о чем Вы конечно, наверное, знаете.
Мамочка, вчера я был в кино, смотрел картину, в которой показывали разрушения города Краснодара немецкими извергами и станицы Саратовской. И я узнал в кино школу, где я хотя немного учился, столовую, сельсовет и много мне знакомых мест по над Псекупсом. Так я, мамочка, не могу описать, какое чувство охватило меня, когда я прочел на экране знакомую станицу, а потом увидел знакомые здания и места и я как будто побыл там.»
Последнее письмо Жора отправил 10 августа 1943 года, ровно за 10 дней до своей гибели. Большая часть письма посвящена его тезке, старшему двоюродному брату, сослуживцу и другу «не разлей вода» Георгию Персидскому. Столько нежности и любви в этих сумбурных нескладных строчках? Словами не передать.
«Здравствуйте дорогие мои родные папочка, мамочка, братишки Митичка, Ванюшка, Петушек, Толичка, и родненькие сестрички Натачка и маленькая лапушка Лиличка и родненькие тети Шура, Даша, Дуся, Юля, , тетя Надя. Мамочка, первым долгом сообщаю, что я пока жив - здоров, а дальше будет видно!  Мамочка, я позавчера получил от вас письмо, за которое несчетно раз благодарю, но ответа  я на него не писал и от Наты получил в тот же день. А сегодня пишу ответ и сообщаю, что вчера и сегодня у меня самые счастливые и радостные дни. Я не могу описать, какое у меня эти два дня веселое настроение. Я случайно встретил Жору и своих товарищей Костенко Вано, Голуба Ваню и Скорохода Сашку. А как я встретился, мамочка? Утром 09.08.1943 г. я собирал «паутику», закончил в час дня. Фрей? Работы я сел отдыхать на мосту. Смотр, бежит ко мне мой командир, подбежал ко мне и говорит:  -«Жора, я твоего брата видел. Он у меня спрашивал за тебя». Я вскочил и мы стали на мосту в ожидании его. Прошло много, и вот идут еще, он говорит что здесь. И действительно, только начали доходить к мосту, как Жора и Голуб выскочат. Они шли самые первые и если бы видели, что происходило в эту минуту. Мы обнялись все трое, поздоровались и на бегу начали расспрашивать друг друга. Но здесь как на зло в голове все закружилось и не знаешь о чем и спрашивать. Тогда сержант, мой хороший парень говорит: «Ты, Жора пройди с братом поговори, а мы сами кончим (твою работу) А идти по пути и я пошел с Жорой и километра 4 шел с ним и Ваней, разговаривал, немного успокоившись, я передал ему письма, что получил от вас и от Наты. И так мы с ним попрощались, а сегодня опять я дежурил и шел завтракать и увидел его и всех ребят. Встретил в таком месте, как помните мы с вами с Рязанской ездили в Майкоп и Белореченск, ожидали, сидели, а потом уехали на машине. А Лена уже вперед нас приехала. Я тогда позавтракал, а он еще нет. Я дал ему 2 селедки, хлеба с кило и гр. 200 консервов. Он тогда позавтракал тоже хорошо и мы с ним наговорились от души, вспомнили все, я ему дал вот такой бумаги и попрощались и пришел к своему тов. что вместе дежурим. Рассказал ему и начал писать Вам письма.
Мама, пишите ответ, если получите.  Теперь мамочка пишите получили ли Вы от меня справку о том, что я в РКК.
До свидания! С приветом,  Ваш сын и брат Жора!
Мама, я в походной полевой обстановке заимел чернила. Мамочка, теперь я надеюсь встречаться с Жорой чаще. Да и в самом деле почти вместе и не виделись. Привет Лидии Григорьевне и всем родным и знакомым.»

   А на лицевой стороне этих писем-треугольников неизменный штамп:
     «ПРОСМОТРЕНО ВОЕННОЙ ЦЕНЗУРОЙ»
     Краснодарский край, В Рязанский район,
     Войковский с/с,  Бойчевскому Василию Петровичу
     От Бойчевского Георгия Васильевича
     Полевая почта 17350
     Пущено письмо 10.08.1943 г.

    И приписка родителей: Последнее письмо от сыночка Жорочки с фронта

    Через десять дней, 20 августа 1943 года, Георгий погиб в бою под Харьковом!!! Жора не дожил до своего восемнадцатилетия одиннадцать дней!

    Через семь лет в честь него мои родители назвали меня, автора этих строк, ГЕОРГИЕМ!
    Жизнь продолжается!
    И вечная память павшим!  Низкий им поклон!
    Пусть эта ниточка жизни никогда не прервется!

    Родился Жора 31 августа 1925 года в станице Черноморской Горячеключевского  района Краснодарского края. Отец – Василий Петрович (1878 -1949). Мать – Фёкла Ивановна (1895-1969). Не женат. Детей не имел.
    Погиб 20 августа 1943 года в боях под Харьковом. Похоронен Жора в братской могиле на центральной усадьбе «Береговое» Харьковской области. Его имя высечено на мраморной плите. Фотография Жоры передана в музей Великой отечественной войны местной школы.
 
    Георгий не успел получить на войне никаких наград, но с полной уверенностью можно сказать, что погиб он как Герой! Смерть Жоры была жуткой и от этого еще больше усиливается лютая ненависть к фашизму, уроки которого так быстро забывают некоторые наши современники как в России, так и на Украине. А дело было так.
Немецкие танки прорвали оборону советского фронта на узком отрезке между воинской частью, где служил Георгий и основным фронтом. Появилась реальная угроза окружения и уничтожения. И как назло оборвалась связь со штабом – снарядом был перебит провод в аккурат посередине прогала  между лесными массивами. Жора вызвался восстановить связь – только он, самый молодой из связистов мог незаметно проползти по низкорослому кустарнику и бурьяну найти порыв и соединить провода. А немецкие танки уже мчались по полям буквально в нескольких сотнях метров от края леса и этого прогала. Немецкий танкист все же увидел солдата, ползущего среди бурьянов и, чтобы не тратить боеприпасы, резко повернул с поля на просеку и помчался прямо на Георгия. Жора видел этот танк! Он мог еще успеть бегом добежать до леса и скрыться под спасительной сенью деревьев. Но связь еще не была восстановлена и до воронки от снаряда, где вероятно и был перебит провод, оставалось каких-то десять – пятнадцать метров. Жора уже не прячась, добежал до воронки, схватил оборванные концы провода, успел скрутить их и тут… танк его догнал. Танк по инерции проехал еще метров двадцать, крутанулся на 180 градусов и вновь проехал по уже бездыханному телу.  Вот только поелозить над воронкой у немца не хватило ума – провод остался неповрежденным. Связь была восстановлена! Артиллерийская атака по вклинившейся танковой части остановила наступление немцев и отбросила их назад. Задача была выполнена! Но рядовой Георгий Бойчевский заплатил за эту маленькую в масштабе Великой Войны победу своей жизнью! Вечная ему слава и низкий поклон от признательных потомков!