Опоздавшая смерть

- Привет, Джесс, ты по телефону сказала, что у тебя ко мне важный разговор, - семнадцатилетняя Трисси Свон наконец-то решилась прервать затянувшееся напряженное молчание.
Джессика Миллер, худая девушка в дешевой одежде из сэконд-хэнда, с большими, испуганно бегающими, как у попавшейся на месте преступления воровки серыми глазами, с вжатой в плечи, как у жертвы насилия, головой, как будто испугавшись, подняла глаза на подругу и тут же опустила их на кофе в плохо вымытой чашке.
- Трис, я.., - она взволнованно застучала ложкой об стенки чашки, - я... в общем, я беременна.
- Беременна? - Трисси удивленно приподняла бровь, - от кого?
- От Алекса.., - Джессика вжала голову в плечи еще сильнее, хотя казалось, это уже невозможно, - но... Ты знаешь, я... я не знаю, как ему сказать об этом...
- Боишься, что он тебе не поверит?
- Да нет, он знает, что он - единственный мужчина, которого я знала, просто... я думаю, он еще не готов, к тому, чтобы стать отцом...
- Прекрати, Джесс!! Он был готов к тому, чтобы трахаться!
- Да, но...
- Никаких но!!! Иди и скажи ему об этом, пускай позаботится о матери своего будущего ребенка!
- Нет, ты не поняла, я... Я хочу сделать аборт, - впервые за вечер голос Джессики прозвучал хоть немного твёрдо.
- Ты сошла с ума, Джесс!! - Трисси возмущенно швырнула салфетку на стол, - Это ТВОЙ ребенок, он уже живой, у тебя нет права убивать его!!!
- Нам с ним негде будет жить...
- Вздор! Если Алекс может бросить тебя, этот ребенок будет любить тебя вечно!
- Ты так думаешь? - Джессика вновь вжала голову в плечи, нервно перебирая край заношенного свитера.
- Конечно! Ребенок - это самое дорогое, что у тебя будет, ребенок - это счастье!!!

- Привет, Джесс, - полная, добродушная миссис Миллер широко улыбнулась, увидев дочь на пороге. Девушка испуганно взглянула на мать и хотела было прошмыгнуть к себе в комнату, но мать, заметив бледность и страх дочери, взяла её за руку и, заглянув в лицо, спросила:
- Джессика, родная, что случилось?
- Мам, только не волнуйся... Мам, я беременна...
Миссис Миллер присела на табурет и как-то отстраненно отвела глаза в сторону. Джессика никогда не чувствовала себя такой виноватой. Вжав голову в плечи, она едва слышно произнесла:
- Мам, прости, что... Что так... Что так вышло, я буду делать аборт, я...
- Нет, нет и нет! - миссис Миллер резко вскочила со стула и обняла Джессику, - Аборт - это убийство, убийство ребенка!!! Не переживай, мы вырастим его! Ведь я вырастила тебя без отца!
- Ма, ну ведь Алекс пока не знает... Да и у тебя была совсем другая ситуация. Папа ведь погиб... Тебе помогал твой отец, у него были деньги...А нам не на что растить этого ребенка!
- Не важно! Если Господь посылает ребенка, он посылает и средства на него!!!

- Хей, Алекс, мы можем с тобой увидеться? - Джессика почувствовала, как ладонь с телефоном предательски вспотела.
- Да, в четыре я смогу подъехать к центральному парку... А что случилось, Джессика?
- Это не телефонный разговор...
- Хватит интриг, - в трубке послышался раскатистый смех, - говори уже! Хотя, нет. Если это сюрприз - тогда не говори.
- У меня сейчас начнется урок... До встречи, Алекс.
- До встречи, Джесс, я люблю тебя!
Едва слышно Джессика прошелестела пересохшими губами: «И я тебя..» и опустилась на асфальт. У неё не начинался урок. Она была не в школе. Она боялась туда пойти. Она и сама не знала, чего она боится. Она боялась по привычке. Боялась, что Алекс откажется от ребенка. Боялась, что не удастся окончить школу, поступить в колледж или просто найти работу. Боялась, что ребенок родится больным. Хотя (в этом она боялась признаться даже самой себе) больше всего она боялась, что ей придется оставить ребенка.
День прошел очень странно - с одной стороны, время тянулось, как карамельный сироп, а с другой - так быстро, что Джессика ужаснулась - уже полчетвёртого! Она неприязненно поежилась, как от холода и быстрым шагом пошла к автобусной остановке.
Алекс опаздывал. Джессика нервничала, хотя просто пришла на десять минут раньше, а Алекс задерживался на две минуты. Она боялась, что Алекс не придет, тогда... Ей не хотелось думать об этом, но... Тогда её совесть будет чиста! Она спокойно сможет пойти и сделать аборт!
Но нет - с другого конца аллеи к ней быстро выдвигался высокий атлетично сложенный парень с копной каштановых волос, пронзающим, как нож, взглядом глубоких черных глаз и на редкость красивым римским носом. Всего пару месяцев назад Джессика не могла даже подумать о том что сам Алекс Оушен может переспать с такой никчемной замарашкой, как она. И не только переспать, но и оставить номер телефона, небрежно бросив: «Позвони, если захочешь». Она тогда позвонила ему - в тот же вечер они пошли в кино, началась до боли банальная история любви двух одиноких сердец. Она рассказала ему о том, как ей одиноко в школе, в которой над ней все издеваются. Он рассказал ей, каково быть первым красавчиком колледжа - когда все хотят дружить с тобой только из-за популярности, а по сути ты никому и не нужен.
- Привет, Джесси, - Алекс нежно поцеловал её в губы.
- Эм, привет, Ал, - Джессика слабо улыбнулась, - ты же помнишь, что я хотела тебе кое-что сказать?
- Да, что такое?
- Я беременна.
- Что?
- Я беременна.
- Ты... Ты с ума сошла... Не шути так, Джесс, это плохая шутка, - Алекс фальшиво рассмеялся, хотя ему было не до смеха.
- Я не шучу, такими вещами не шутят... Я хочу сделать аборт и я...
- Ты сошла с ума! Я не разрешаю тебе делать аборт!!! В конце концов, это мой ребенок и я сумею о нем позаботиться!!!
- О, Алекс, я даже не знаю, как мне сказать, как сильно я люблю тебя, Джессика разрыдалась и упала Алексу на плечо. Он крепко обнял её и прошептал: «Все будет хорошо.»
На этом можно было бы поставить точку. Можно было бы. Но нельзя.


Кладбище. Накрапывал моросящий раздражающий дождь. Возле свежевырытой могилы - всего несколько человек. Двадцатипятилетняя женщина, выглядящая скорее на сорок, с выбившимися из-под вуали волосами, распухшим от слез лицом, вжатой в плечи головой, потупленным взором - она плакала почти беззвучно, лишь плечи её вздрагивали под черной вуалью, спадающей с головы на худенькую спину и грудь. Слева, рядом с ней - её ровесница, в изящном черном платье чуть за колено, черном пальто, небрежно накинутом на плечи, с черной кружевной повязкой на голове и небольшим бриллиантовым кулоном на шее. Она смотрела перед собой как-то отстраненно, рассеянно перебирала пальцами ручку зонта. Лишь изредка по её припудренным щекам пробегала слезинка. Справа от первой женщины стояли две пожилые дамы, обе рыдали навзрыд. Слезинки одна за другой катились из полуслепых глаз, скользили по глубоким бороздам морщин, терялись в ниспадающих седых волосах.
Единственным мужчиной среди них был высокий черноглазый мужчина с редкими каштановыми волосами. Ветер задумчиво перебирал их, дул мужчине в лицо, раздувал полы поношенного пиджака. Мужчина плакал. Тихо и почти незаметно.
Они проклинали себя. Каждый понимал, что виноват.
После мрачного обряда мужчина вдруг обессиленно упал на колени перед маленькой могильной плитой с надписью: "Элен Джессика Оушен. 2004-2011. Покойся с миром, наш ангелочек"
Мужчину звали Алекс, его жену - Джессика, с ними были их матери и подруга Джессики Беатрисса.

Стоявший в стороне гробовщик негромко спросил священника:
- Такой маленький ребенок... Отчего умерла бедная девочка?
- Тяжелая история, сын мой. Отец - пропойца, регулярно избивал мать девочки, иногда прямо у нее на глазах, частенько поколачивал и её саму. Если верить свидетелям, отец пытался задушить мать, девочка пыталась защитить её, отец проломил ей череп. История-то обычная, почти в каждой семье происходят подобные вещи, но до убийства... До убийства не доходит почти никогда.
- Какой кошмар, святой отец... Я,как вы знаете, весьма негативно отношусь к абортам, но в данном случае... Пожалуй, этому ребенку вообще не следовало появляться на свет.
- Грешно говорить, но согласен с вами. Христианство учит нас другому, но... Не всегда стоит принимать дар Божий. Головой нужно думать, а не полагаться во всем на волю Божью.

"О Господи, сжалься надо мной, - молила Джессика, - сделай так, чтобы я упала и умерла сейчас. Чтобы меня убила та боль, что терзает мою душу и сердце. Верни меня на семь лет назад, я бы сделала аборт, нашла бы другого мужчину, мы родили бы ребенка, которых хотя бы знал, что такое счастье! Позволь исправить ошибку, сломавшая жизнь мне и моему ребенку, она-то за что страдала все эти семь лет?! Никак теперь не заслужить прощения перед моей Элен..."

"Зачем я не отговорила её тогда, - по щеке Беатрис пробежала очередная слеза, - Она ведь была такой глупой и неопытной... Это я обрекла девочку на семь лет безрадостной жизни. Это я сломала судьбу Джесс. Нет мне прощенья..."

"За что моя девочка так страдает? - думала миссис Миллер, - и как я могла допустить, что все зайдет так далеко?? Как я вообще... Ах, почему я настояла на аборте? Зачем стала отговаривать? Разве я не могла предвидеть этого? Разве не видела Алекса? Да разве могла девочка быть счастливой в этой семье? Нет, я никогда себе этого не прощу..."

А девочка лежала в земле, под тяжёлым камнем. А где была её душа - никто не знает. Но где бы она не была - там ей было намного лучше, чем за все семь лет, проведенные на Земле. Она узнала боли и горя больше, чем некоторые взрослые не узнают за всю свою жизнь. Она боялась всего - боялась истерик матери, побоев отца, боялась остаться голодной, хоть и жила впроголодь, боялась не проснуться утром. Всю её короткую жизнь её сопровождал страх, унижения, оскорбления, побои. Она не разу не получила поцелуя от родителей. Она не знала, зачем она, на деле такая нежеланная, появилась на свет. Наверное, затем, чтобы умирать медленно и мучительно и умереть от рук собственных родителей. С опозданием на семь лет. С опозданием, которое она не смогла им простить.