Эфирный сон -отрывок-

"Где я?" - подумала девушка, когда открыв глаза, туманным взглядом уставилась в белоснежный потолок. Укрытая теплым одеялом, она мучилась от духоты, но сил едва хватало, чтобы осмотреться вокруг. Белые стены, краска на которых местами облетела, обнажив темно-серый бетон, ковер непонятной расцветки, вытертый кое-где, лежащий поверх сероватого пола, какие-то устрашающие приборы, один из которых неумолимо пищал - все это отдавало больничной обстановкой и было хорошо знакомо ей.
Она попыталась подняться, приложив к этому массу усилий, но попытка оказалась тщетной. Руки были некрепко связаны рукавами смирительной рубашки. В тот момент затекшие мышцы дали знать о себе, и неприятная боль множеством игл пронзила тело. Девушка хотела позвать на помощь хоть кого-нибудь, но вокруг не было видно ни врачей, ни санитаров в белых халатах, ни кого-либо еще.
Рядом с кроватью располагалась невысокая тумба, на поверхности которой стоял наполненный водой стакан, и лежала больничная карта. Плохое зрение не позволяло девушке рассмотреть мелкие черные надписи.
Она глубоко вздохнула, и это далось ей нелегко. В горле ее пересохло. Ужасный, горько-кислый привкус во рту - привкус лекарств вызывал тошноту. До смерти хотелось пить. С силой отодвинув от себя  жаркое одеяло, она подумала, что было бы намного лучше, если ей удастся развязать себя. Всеми силами, вцепляясь в плотную ткань пальцами, ломая ногти, она старательно и терпеливо тянула ее во все стороны. Спустя несколько мучительных минут узел за спиной девушки поддался, и она с легкостью развязала его. С удовольствием разминая затекшие кисти рук, массируя предплечья, она, к своему удивлению, заметила на запястье левой руки странные отметины, своеобразное клеймо, состоящее из символов и цифр.
-Что это? - еле различимым шёпотом произнесла девушка, осторожно дотронувшись до руки. Отметина сильно болела, кое-где проступила кровь, свежая и ярко-алая, словно эти знаки нанесены совсем недавно.
Дрожащей рукой она дотянулась до больничной карты, состоящей из белых, скрепленных между собой листов бумаги. Первая страница содержала данные пациента.
-София Торнтон ... – тихо прошептала она имя. - Выронив на пол больничную карту, девушка в страхе осознала, что документу принадлежат ей. Взяв стакан с прикроватной тумбочки, осторожным движением она поднесла его ближе к себе. От жидкости, находившейся внутри, исходил неприятный запах застоявшейся воды, а на поверхности ее образовалась мутная пленка из пыли и зеленоватой плесени по краям. София поморщилась и, поспешив избавиться от отвратительного  стакана, поставила его на место.
Свесив ноги с кровати, София попыталась подняться, но ослабшие ноги не слушались. Девушка едва не упала на пол, но вовремя успела схватиться за металлический край кровати. Больших усилий стоило ей заставить себя стоять, видимо долго, очень долго ее ноги находились без движения, но вспомнить, сколько именно времени она находится в клинике, увы, не смогла. Проще было признаться, что в памяти ее едва уцелели какие-то совсем маленькие и незначительные обрывки ее прошлого, которые не могли рассказать ничего значительного. Сколько ни пыталась она напрячь свою память и восстановить хоть что-то, хотя бы причину ее здесь пребывания, все усилия ее оказывались тщетными.
Как это ужасно не помнить. Как страшно не иметь за спиной прошлого. Ведь в прошлом запечатлены наши ошибки, вынесенные нами уроки, наши страхи, умения, навыки. А когда ничего этого нет? Когда нет ни единого намека памяти о том, кем ты был, и кем ты уже не станешь никогда?
Что явилось причиной потери памяти,София и предположить не могла. То страшное удушающее замешательство, непонимание происходящего прочно засело на самом дне ее сердца и гнило, поражая все вокруг, принося своеобразную боль, подобную сильному страху – страху, не похожему на предчувствие опасности. Это был страх безысходности, неспособности что-либо изменить. Чувства подобные осознанию собственной никчемности, бессилия тяжким грузом лежали на истощенных плечах девушки.
С трудом переставляя ноги, она подошла к двери и, опираясь о косяк, резко распахнула посеревшую от времени дверь так, что та с грохотом ударилась о стену. Испугавшись, что кто-то услышит и поспешит  успокаивать пациентку с помощью различных сильнодействующих препаратов, она замерла, прислушиваясь. Прошло примерно две минуты, но ни звука шагов, ни звука голосов из коридора не доносилось. Вокруг было настолько тихо, что, казалось, единственным звуком в клинике был стук сердца Софии. К тому же девушка позволила себе мысль о том, что в помещении клиники она находится совсем одна. Но, конечно же, такого быть не могло...
Она аккуратно выглянула из-за угла, что бы еще раз проверить свои догадки. В коридоре было действительно пусто: ни людей, ни предметов, ни даже дверей, кроме той, что вела в палату Софии, не было. Сердце девушки неприятно сжалось в неожиданном для нее чувстве радости. Спрашивается, чему радоваться, если ты в клинике для душевно больных? Но тот факт, что ни одна живая душа кроме нее собственной не находилась рядом, привела ее в необычайный восторг. Внутри нее зародилось сильное желание свободы и движения.
Девушка смело вышла в коридор. Осмотрелась вокруг. Внимание ее привлек темно-серый вытертый ковер, и комья черной пыли, что собрались у стен, забивались под плинтуса. Зрелище вызвало у нее отвращение и, не желая даже просто стоять рядом с подобным проявлением полного отсутствия порядка и чистоты, она зашагала вдоль по белому коридору, иногда спотыкаясь о складки ковра. Неудобная рубашка, чьи длинные рукава сползли до пола, сильно раздражала Софию. И если бы в ее теле было достаточно силы, она оторвала бы к чертям эти рукава. Вместо этого она просто кое-как загнула их до комфортной длины. Хотя разговоры о комфорте смирительной рубашке были излишне.
Подняв голову и посмотрев прямо вперед, София увидела яркое, но расплывчатое темное пятно, что ярко выделялось на общем светлом фоне. Что-то прямоугольное, напоминающее дверь виднелось в двадцати шагах от девушки. Но сказать определенно о том, что это, было сложно с учетом того, что у Софии было плохое зрение.
Не боясь ни сколько, словно страх, как медицинский спирт, куда-то испарился, она направилась прямиком к странному темному объекту. Приблизившись вплотную, София, наконец, убедилась, что темное пятно среди общей белой массы являлось шоколадного цвета дверью, с золотой блестящей ручкой и  замочной скважиной. Девушка наклонилась, чтобы заглянуть сквозь нее и узнать, что там внутри, тем самым утолив внезапно вспыхнувшее любопытство. В спине девушки  что-то хрустнуло и это звук, казалось, разнесся по всей клинике. Прислонившись к двери, она заглянула внутрь. За дверью  располагалось темное помещение, нагроможденное различными предметами, формы и очертания которых было трудно распознать в темноте. Где-то в самой глубине комнаты горел  огонек, напоминающий свет свечи или маленькой лампочки. Кто-то оставил ее там для того, что бы осветить кромешную темноту. А может этот свет горел для нее, ведь больше никого в этой странной клинике не было?
София протянула руку к дверной ручке. Она оказалось на удивление холодной, слишком холодной, даже ледяной. По телу девушки пробежала легкая, но неприятная дрожь. Ей захотелось сразу же вернуть прежнюю длину рукавов своей рубашки.  Она надавила на ручку, раздался щелчок. Дверь открылось. Мгновение погодя, София приоткрыла дверь и, впустив в помещение немного света, зашла внутрь, оставив дверь позади себя незакрытой.
С двух сторон Софию окружали железные стеллажи, на полках которых располагались различные банки со странным содержимым, книги, тетради, карандаши, ручки: все это хорошо было видно при свете, исходящем из коридора. Но там, где свет не мог достать, ничего не было видно, да и идти дальше, не видя, что у тебя под ногами, на ощупь, было немного страшно и даже опасно. Решив вернуться обратно, - правда, совсем не представляя, что делать дальше - София развернулась и поспешно направилась к выходу. Неожиданно, с невероятной скоростью, дверь, словно движимая невидимыми силами, захлопнулась прямо перед носом девушки. От неожиданности, девушка вскрикнула. Мгновенно осознав, что за ее спиной  в темноте может скрываться все, что угодно, София судорожно дернула за дверную ручку, желая как можно скорее выбраться из темного помещения. Она дернула еще раз и еще, но та не поддалась. Паника завладела  разумом девушки, стала движимой силой всех ее действий.
Мысли стремительным потоком мчались у нее в  голове, не давая покоя, нервируя. К тому же, от них не было никакого толка, лишь только вред - они заполонили голову девушки, словно туман, не позволяли ей даже взять себя в руки... Что- то тяжелое позади Софии, с характерным металлическим звуком упало на пол. Она обернулась, спиной прижавшись к  холодной двери. Полуслепыми глазами она всматривалась в темноту, молясь в душе, чтобы шум, созданный несколько мгновений назад, был всего лишь результатом деятельности крыс. Крысы, по мнению Софии, были лучшей альтернативой людям, особенно тем, что обитают в психбольницах и встреча, с которыми не входила в ее планы... Да и прогулка по коридорам клиники в смирительной рубашке в качестве пациентки тоже. А в глубине все также горел огонек, будто звал к себе. Одному Богу было известно, что на самом деле значил призывно горящий в темноте огонь.
Это была свеча. И София в этом убедилась, когда спустя время, ее глаза привыкли к темноте. Отгоняя от себя дурные мысли, она пыталась решиться хоть на какое-то движение. Девушка убедила себя, что сама виновата в том, что произошло. И теперь она должна была либо идти вперед, либо остаться на месте, а затем от голода отдать душу Богу, и дело с концом. Но почему-то первый вариант показался Софии более подходящим, поэтому стоило лишь только решиться... Одного шага вперед было бы достаточно, чтобы потом идти и не останавливаться, когда страх сзади невидимой рукой подгоняет тебя.    
Ее тело дрогнуло изнутри в попытке двинуться.
"Выбора нет", - прошептала она сама себе. - "Я уже и так в полном дерьме. Хуже не будет".
Кое-как взяв себя в руки, София чуть ли не бегом направилась вперед. Единственным ориентиром во мраке был маленький огонек, находящийся, казалось, очень далеко, словно комната в длину была бесконечной. Споткнувшись обо что-то металлическое, потеряв равновесие, София  завалилась на железный стеллаж, который с грохотом и лязгом стеклянного, по-видимому, содержимого упал под весом девушки.
-Черт,- громко выругалась она, когда ладонями угодила во что-то мокрое, склизкое, перемешанное с разбитым стеклом. Осколки больно врезались в ее руки, но другого способа подняться без повреждений не было.
"Какого хрена я сюда поперлась?.."
Она встала и отошла на несколько шагов назад, чтобы еще раз не споткнуться и снова не упасть. Правая нога болела, но узнать, что с ней можно было только при свете, который остался там, за дверью.
До заветного огонька осталось немного, травмы, полученные в ходе «операции», стоили того, наверное. Но раз путь начат, значит, стоило его закончить. С большей осторожностью, чем прежде, израненной ладонью придерживаясь за стену, она очень медленно переставляла ноги. Пол, выложенный чем-то странным, похожим на камни, был мокрым и скользким. Но оставалось несколько шагов, чтобы достичь цели.
Она очутилась в небольшом помещении. Посреди комнаты стоял большой стол, укрытый чем-то вроде скатерти, темно-синего, почти черного цвета. В старом невысоком подсвечнике стояла свеча, воск которой, словно слезы соскальзывал с опаленных краев свечи, скатывался по ее тонкому стану, срывался вниз и с тихим стуком падал на скатерть, сразу же остывая. София как заворожённая смотрела за тем, как поддаваясь ее дыханию, колышется из стороны в сторону пламя свечи, как маленькие искорки изредка с легким потрескиванием возникали вокруг тонкой нити фитиля и исчезали снова. Она аккуратно взяла в руки подсвечник и осветила светом пространство комнаты. Стены, одетые в белые со странным, непонятным рисунком, обои, были оклеены вырезками из газет, изредка попадались фотографии людей, мест,  карты автодорог. На другой стене висело большое в толстой черной деревянной рамке зеркало, помутневшее по краям. На противоположной стене располагалось что-то похожее на окно, но наглухо заколоченное кривыми деревянными досками с помощью толстых длинных гвоздей, острые концы которых сверкали при свете.
Позади послышался шорох. Девушка застыла, прислушиваясь и не дыша. Каждый звук порождал в ее сознании яркие образы, которые заставляли трепетать, порождали леденящий душу страх.
Кто-то направлялся к ней, приближался. София слышала, как шаги человека становятся громче. Он переступил через порог комнаты. Сердце девушки сжалось от страха настолько, что сильная боль пронзила грудь девушки. Но ей оказалась достаточно сильной, чтобы сдержать неуместный крик.
Поток воздуха неприятным холодом пробежал по спине Софии. Она почувствовала, как кто-то приблизился к ней и резким движением прижал к ее лицу мягкую материю. От нее исходил своеобразный резкий запах, который к тому же странно действовал на девушку. В глазах потемнело, она перестала контролировать свое тело. Ее разум мгновенно погрузился в сон.