Letter

Я редко писала письма. Может от того, они и всегда к месту.

Я мало говорила. Да простят меня за то близкие. Я много говорила с вами молча. Произносила невероятно длинные монологи, прогуливаясь по парку, на беговой дорожке, слушая любимую музыку. Я говорила с вами, засыпая. Советовалась с вами, оказываясь в непростой ситуации, пытаясь вести себя как вы. Правда, говоря начистоту, у меня это выходило неловко, как-то коряво.

Я думала что бы вы ответили мне. Обнимала вас в мыслях, представляя идеальные встречи через расстояния, не решаясь подойти, сказать, сделать, стать мягче. И от того все получалось рвано.

Настанет день и мне придется уйти. И я уйду радостно. Я прошу тебя не продлевать мое пребывание. Не подключай меня, словно я растение, не заставляй дышать. Если вдруг я забуду всех, забуду себя, знай – это уже не я, это тело. И только.
Моя воля (это уже для нотариуса) – ввести мне инъекцию чего-нибудь крепкого, дать мне, безвольной, ударную дозу феназепама. Но только закончить все.

Помни, это только тело и я в него уже не вернусь. Не тешь себя верой, не мучь себя любовью.

Я пыталась сделать хоть что-нибудь хорошее. Надеюсь, я хотя бы не совершила зла.
Я прошу тебя: не приходить потом туда. Никого из вас. Пусть я буду в поле, там, где не будет этих оград и ворон, покосившихся крестов и шуршащих венков.
Пусть там не будет вас. Ни раз в год, ни в день рождения, ни в день смерти, когда словно к празднику приносят цветы.

Ты помни одно – там уже не будет меня. Там будет тело, даже и не тело, а часть его. Часть тела, которое ты знал живым, возможно красивым, сильным, слабым, молодым, зрелым.
Но это уже буду не я.
Все, что делало меня собой, уйдет однажды.

Я прошу вас держать изо всех сил в себе тепло и всех тех светлячков, которые привели меня к вам. Сохранить в себе то, что мне так хотелось получить, понять, но чего во мне так и не стало.

Я прошу тебя беречь видеоархивы, продолжать записывать всех. Потому что в них останутся все в настоящем, с тобой, и перешагнут через время.
Я прошу тебя: покупай в ноябре лесных птиц и отпускай их по весне.

Живи. Обязательно живи в настоящем. Есть только сейчас. Помни, никого не исправить. Не исправить даже себя.

Не вспоминай.
Я знаю, есть такой рассветный час, когда приходят Потерянные. И это не сны вовсе. Прикосновения их теплые, а слова живые. А когда вы прощаетесь, ты изо всех сил пытаешься продлить этот разговор. Будто уговариваешь телефонистку продлить еще на минуту. Это звонок по межгороду. Такой неожиданный, такой долгожданный, незапланированный. Теплый.

А ты обязательно проснешься. И потом весь день будешь чувствовать Потерянных рядом. Они будут подталкивать тебя, заставлять переставлять ноги, дышать, улыбаться.

Да, ты прав. Права. Ты верно подумал на что это похоже.

Мне нечего будет оставить. Нечего.

Кроме воспоминаний, которые я пыталась создать для тебя.

Людей сближают, роднят, только общие воспоминания – мгновения абсолютного счастья или безутешного горя, секунды открытий, необходимость совместной борьбы, чувства.
Воспоминания не появляются сами собой. Их приходится придумывать. Я пыталась подарить тебе море, закаты, небо, бег в поле, ветер на набережной. Маленькие путешествия, красные воздушные шары и осуществление детских желаний.

Ты – благодарный друг. Ты дарил мне время. Свое время, свои слезы. Блеск своих глаз.

Мне нечего оставить. У меня нет денег. Нет имени. Нет положения. У меня нет наследства.

У меня есть любимые песни, доставшиеся мне из детства, от родителей, от друзей, от тебя. Они, может, напомнят обо мне. Но они станут твоими.

Мне бы хотелось, чтобы ты обязательно нашел себя. Чтобы ты мог оставить после себя не только песни, список любимых книг, дневники и переписки в сетях, чтобы ты мог оставить после себя – себя.

И да, я прошу тебя, не вспоминать меня.



Да, это – завещание.