Куколка

Нита Серая
Хоро Сваргд

КУКОЛКА


Кажется, видится, чудится, снится…
Полу-придумаю, полу-пойму…
Правда ли, вымысел? Лишь бы не сбиться,
Не потерять ритм, в котором живу.

Кружится, вертится, смазано, сбито…
Нафантазирую, приворожу…
Дрогнет реальность, и сердце открыто
Музыкой слов я тебя увожу.

Мстится, мерещится, словно в тумане…
Чистая правда? Сплошное вранье?
Сбились, смешались две эти грани,
Как два дыханья – твое и мое.

Проигрыш, наигрыш, отыгрыш…
Слиться в снах и движеньях, в танце из слов.
И не понять: кто из нас кому сниться?
Чей дрогнул мир и лишился основ?

Нам бы задуматься, остановиться:
Это – бывает, а это вот – нет.
Только зачем? Просто музыка снится.
Снится, спасая от мыслей и бед.

***
Если ваша жизнь однажды начала напоминать книжку с магией и приключениями – значит, кто-то с вами играет. Вешает вам лапшу на уши. Качественно так, превращая вас в произведение своего кулинарного искусства. И цели при этом могут быть самые разные. От банального «а просто скучно», до чего-то более осмысленного. Смешного или страшного. Доброго или злого. Но одного не может быть точно. Лапшу не вешают просто так. Цель, она при этом есть всегда. И если вам не спешат ее открывать, значит, вряд ли она вас порадует. Но есть вещь, которая порадует еще меньше, чем знание цели. Совсем-вовсе нереальное допущение. А вдруг… это не игра?
И, однажды, на миг допустив такое, покрываешься холодным потом. Судорожно ощупывая свои уши в поисках ставшей столь желанной лапши.



Все началось, как обычно. Совсем-совсем как обычно, настолько, что даже не насторожило. В конце-концов, я именно затем и торчу в ролевых чатах, чтобы знакомится с людьми. Интересными людьми. Своего рода – паутина. Натянутые нити, азарт первооткрывателя. Узнать. Понять. Отразить человека в себе. Я зеркало. Не понятно? Кто-то манипулятор, кто-то ведомый. А я – зеркало. Ну вот не надо мне ни управлять, ни подчиняться. Лишь понимать. Краткий, волшебный миг взаимопроникновения. А дальше – или разошлись, или приросли друг к другу уже навсегда. Второй вариант крайне редок. Но меня устраивают оба в совершенно равной степени.
Так что – все началось как обычно. Новый игрок. Новый ник в аське. Осторожное знакомство. Странным было лишь одно. С первой фразы я начала общаться с человеком так, словно мы давно знакомы. Очень не сразу поверив, что это далеко не так – протестовала, на дыбы вставала интуиция. И я решила, что игрок-то старый. Просто надевший иную маску.  А потому слова «Чечня», «боевой маг» восприняла рассеянным: «да-да, конечно…» И в самом деле – что забыл в чатах майор спецназа? Это даже не смешно. Самоуверенность наказуема, и потом я долго ловила нижнюю челюсть, разглядывая на фотках человека с автоматом. В горах, среди таких же людей. Нууу.. ладно. У всех свои странности. Кажется, самое время было поверить и тихонько отцепиться. Никогда не связывайтесь с магами. Если вы сами не маг. Но меня уже несло. Как на лыжах с горы – когда остановка невозможна принципиально. Я решила проверить и слова про мага тоже. Это, в общем, простая вещь – контакт на расстоянии. Я уже делала так. И я потянулась – мысленно. Дотронуться до руки… где-то там, за много километров от меня. Ощутит?
Тихо зазвенел мир. Словно я неосторожно задела гитарную струну. Вот тут-то и закончилось «как обычно». Что бы уступить место «почти реально». А потом и – «почти не реально». Но – всему свое время. Время присказке и время сказке. Я расскажу ее с середины. С самого не реального из всех реальных моментов. Вот вас когда-нибудь превращали в куклу?

***
Воин... Маг... Сталкер... Выбирая себе дороги и выбирая места на дорогах других для встреч (а иногда и для боя) он был лишен чувств. Не чувств в обычном понимании - он вкушал запах табака, расплывался в улыбке от ощущения сладкой терпкости сока вишни и вполне прилично видел не только реальность.
Странное для других - обычных людей, но вполне понимаемое искусство манипулирования другими посредством куколки - весьма обычное дело для далеких островов. Он понял и принял его с громадным отличием от других, практикующихся в его эгрегоре.
Рыхлую ткань обычной материи он заменил неосязаемой сущностью сконцентрированной энергии. Стежки превратились в тончайшие проблески нитей чистейшей энергии. А наполнение куколки зависело лишь от его желания и намерений - полнейшая гибкость оперирования и свободы желаний.
Но податливость силы и энергий вскоре наскучила ему - есть ли смысл дальше тренировать механические действия по созданию купола, свертыванию его в кокон и формированию фантома? Зачем, когда есть... загадочный материал с неповторимыми свойствами. Человек...

Это было почти не реально. Это было совсем, как во сне. С той только разницей, что я не спала. Мир плыл и казался странным, непривычным. Ну, еще бы! Во-первых, я ни когда не видела его таким. Ведь даже в самом далеком детстве я никогда не была 15 сантиметров ростом! И меня ни когда не таскали, зажав в кулаке, деловито и резко размахивая рукой в такт шагам. Я еще успела злорадно подумать, что взрослый мужчина с куклой в руке должен смотреться довольно забавно, как мир кувыркнулся, а потом стало темно и тепло – я оказалась в кармане куртки. Видимо, он подумал об этом же.
  Кукол я научилась делать недавно. И получались они у меня, прямо скажем, средне. Шарнирку не так просто освоить, да еще на таких крохах. Так что локти, колени, кисти, головы гнулись и поворачивались легко, «гуттаперчево», но зачастую отказывались фиксировать нужное положение. Так было раньше. Сейчас бы любой кукольник обзавидовался, глядя, как уверенно крошечная игрушка сидит, уткнув нос в колени и обхватив руками голову, зарывая тонкие пальцы в серые, пушистые волосы.
– Ну, почему кукла?!! – я давно уже поняла, что говорить в слух бесполезно. Комариный писк получается, не голос. Зато в голове аж звенело от яростного молчаливого крика. Надеюсь, не у меня одной… Можно было б спросить иначе: «Ну почему – я?!!» И это более важно, наверно.  Только вот что-то внутри мешает мне его задать. Даже сейчас, в миг полнейшего отчаяния. Когда напрочь летят все тормоза. Я даже успеваю понять, что именно. Страх. Мне откровенно страшно узнать ответ именно на этот вопрос. Как странно. Что может быть страшнее уже случившегося? А еще.. кажется, я и так его знаю. Этот ответ. Надо только потянуться к нему, давно лежащему где-то во мне, внутри. И он станет явным. Проступит, как изображение на фотобумаге. Только вот тянуться-то как раз и не хочется.

Он был мужчиной. Воином. Сталкером. Магом. Порывистость зверя мирно соседствовала в нем с рассудительностью Высшего, не отвечающего, но планирующего свои поступки. Добро и зло смешивалось в нем с органичностью завораживающего взор узора ромбов на чешуе змеи. Он не был добрым. Но и не был злым. А еще он умел ждать.
И вот, однажды, в раскинутых на досуге сетях паутины намерений, он, как паук, ощутил вибрацию доселе незнакомых ему эманаций. Антипода - живущего именно во власти чувств - нежности, любви, снисходительной ненависти и добрейшей злобности. Точнее – живущую.
Тенью ходящий меж людей, не знающий ни любви, ни ненависти. Оттенком чувств, отражением желания окружающих  увидеть в нем то, что хотели окружающие (правда в отражении кривого зеркала), он понял - вот новая она, куколка. Проброс знаний - не проблема для канала, но завораживающее разум жонглирование понятиями, к которым привычны живущие в одном только мире, не отличающие малейшие интонации в одном слове – оно его привлекло в этой женщине.
И потянулись нити, связывая. Обоих. Тонкие-тонкие нити игры чувств, о которых он имел только представление. Не сама игра интересовал его - только вот эти, основывающие ее нити. Не кукловод, но Играющий. Всплеском эмоций принимающий ответные эмоции-толчки в ответ на невидимое движение "крестовины" игры, что была все же в его руках. Вводящий ее в мир куколки. Этим он владел виртуозно!  Когда-то. Но сейчас было нужно более сложное манипулирование, поскольку у куколки вместо привычной податливости появилось противление. Да, в непонятных ситуациях человек опирается на привычные ему решения и опыт и в этом отношении он становится податливым для манипулятора. Но он имеет и свою волю. А еще есть обратная отдача. Увлекаясь игрой, он стал понимать. Он стал... ЧУВСТВОВАТЬ...

Рука прижала карман, не то успокаивая, не то просто показывая – меня услышали. Я постаралась лягнуть эту ладонь пяткой – из чистой вредности.
– Вспомни пока сказки, все занятие – был короткий и язвительный мысленный совет. – И не кукла, а куколка – что-то меня поправили очень уж серьезно.
Какая, к ляду, разница? Кукла, куколка… я извернулась, чтобы вылезти из-под руки, а может за одно и из кармана. Но тут что-то накрыло меня невидимым колпаком, лишая возможности двигаться. Делая теперь уж точно – куклой. Разжались, раскинулись руки и ноги, становясь не послушными. Так что ничего иного мне не оставалось – лишь думать. Сказки.. легенды.. сказания. Да, магов очень часто сопровождали в них именно куклы. Или все же куколки? Вселить ли в дом кикимору, провести ли жутковатый обряд, подарить ли кому помощника, что совет во время подаст, или просто оберег для дома сделать. Куклы, куклы, куклы… Но почему я?! И… для чего я? Теперь?
– Я не хочу быть куклой, зачем?!
В голове зазвенело вновь. Кажется, я все же переступила и эту грань. Я спросила. И сейчас услышу то, что слышать не-хо-чу. Сжаться, зажимая руками уши. Словно это могло помочь. Словно голос рождался не в голове. И вновь коснулась рука. Успокаивающе и тепло.
– Потому что у нас – резонанс.
Голос не был злым. Он был совершенно мирным, даже чуть ласковым. Словно мы вновь беседовали за чашкой чая:
 – Немного поработаешь свечой, проводником. Не развалишься. Разве это не интересно? Не брыкайся, принимай мир таким, как есть. Считай, что это просто очередной сон.
– А остальные? Они тоже будут так считать? – этот выкрик был уже на самой грани слез.
– А если – да?
И я затихла. Если – да? А вдруг? Вдруг ни кто не заметит, что меня… больше нет? Не будет объявлений в газетах, не появится в Интернете очередная страничка: «Пропала без вести  в мирное время». Вдруг это все же – сон? Ну, может быть не совсем обычный. Может быть, я лежу где-то, окутанная датчиками и проводами. Но – я. Но – сплю. Очередной сон… необычный и долгий, но просто сон.
– Летаргия… как ты и обещал? – тихо. С усилием заставляя ворочаться ставшие неподатливыми мысли. Обещал, да. Когда-то. Во сне. В нашем втором общем сне. Или третьем? Как считать. Да только вот считать сейчас и невозможно. Даже до трех.  Мягкая вата вместо недавнего яростного звона в голове. Окутывает все. Мешает думать. Сопротивляться.
– Потом узнаешь. Спи.
Почти приказ. Рука прижимает сильнее. Теплая, даже сквозь ткань. Мир исчезает. Заснуть во сне? Я еще успеваю вспомнить о вторых вратах сновидения, прежде чем проснуться… в сон.

Но игра была не самоцелью. Запрятанный втуне слов, в шелухе игры прямой как стержень смысл - оставался. Оставался в подобии заточенного до бритвы, острого лезвия клинка - в мягкой мякоти персика. Найти и понять.
Понять себя. Почему? Почему он отказался от крайнего шага главы партии - шагнуть, открывая свой мир, в котором он бы стал богом? Понять, почему он ушел, став одиночкой? Почему не свалился в ремесло, оставляя себе хождение между мирами как искусство? Почему?
Найти. Найти того, кто попробовал уйти шесть лет назад - пусть и не быв членом партии - просто так. Найти ощутившего тонкий проход между мирами но и застрявший в нем - безвыходно.
А еще потихоньку, исподволь, он превращал в смертоносную, созданную для определенных целей, куколку эту женщину. Сначала смешивая для нее реальность и вымысел.  Внося разлад в ее мироощущение. Вызывая суггестию, чувство расплывчатость тех устоев, что годами выстраивал ее собственный разум. Вектор неопределенности. Куколка не знала, как относится к ситуации. Интуиция и разум кричали о разном. И это было весьма четким  направлением дальнейших действий для кукловода. Игра длилась. Шла своим чередом, заставляя обоих переступать невидимые грани, приближая к тому, чего не могло не случится. Его куколка и сама окунулся в нее – с головой. Увлеченно и безоглядно. Как прыгают в воду. Исход был предрешен. И место действия выбрано. Сон. Почему? Но ведь и первая встреча была – во сне. Во снах. В мире снов.

***
…Это стало шоком. В очередной раз поплыла реальность. Реально поплыла – дрогнула на миг, сместилась. И опять тихо звенело что-то вокруг, словно я неосторожно задела гитарную струну. Разговаривать по аське стало уже не просто привычкой – непреложной потребностью. На компьютере, на телефоне – как угодно. Слова набирались торопливо, они не успевали за мыслью. Потом я так и не смогла вспомнить, почему вдруг набрала вот это:
– Я.. убивала во снах. Людей в камуфляже. Иногда. По-разному. Один раз ножом. Долго. Он почему-то не втыкался.
– Их было трое?
– Да.
– Этот человек, он не сопротивлялся?
– Да…
– Остальные двое стояли, не зная, что делать?
– Да…
– Нож был с черненым клинком, короткий и широкий, с концом, похожим на утюжок? Он вошел в плечо, со стороны спины?
– Да.. да!! Да!!!!!!
– Я потом приходил в себя двое суток.
 Мир звенел, а голова казалась пустой и гулкой. Тряхнуло ознобом. Настолько сильно, словно вдруг начала подниматься температура. От этих бесконечных «да». От того, что он угадал то, что я не рассказывала. Разум отказывался принимать тот вариант, что мы знакомы. Довольно давно и весьма экзотично. А интуиция вопила радостное: «Ну я же говорила!!!» Ага, говорила она.. только забыла упомянуть – мы отнюдь не друзья. Скорее уж враги. Или, как минимум, противники. И что я его убила. Во сне, да. Но – убила.
Озноб не унимался, и потому тот, очень старый, сон я вспоминала, до носа укутавшись пледом. В темноте и уюте наступившего вечера. И это было хорошо. Потому что сам сон был настолько далек от уюта, насколько это вообще возможно.

…Меня подбросили на машине. Это было уже традицией. Молчаливый человек, из всего облика которого я помнила лишь улыбку (чуть по-женски полноватые, мягкие губы. С неожиданно резко очерченной верхней), да тепло руки, что плотно лежала на плече. Так плотно и так тяжело, словно он боялся, что я убегу. Мы молчали. Это тоже было привычно. Я и так знала откуда-то, что мне нужно будет делать. И очень не хотела это делать. Очень. Ощущала полную неизбежность, жесткое «а придется». Но – не хотела. И от того тихо злилась. Сидела, отвернувшись к окну. Закаменев. Плотно упираясь ступнями в сиденье водителя – чтобы не качнуться на повороте, не прижаться к мягкому чужому боку, к запаху хорошего одеколона, от которого и так болела голова. Наверно, он хорошо ощущал мое состояние. Наверно, именно поэтому и притормозили недалеко от катакомб. Рука прочнее сжала плечо. Стало даже больно. Я невольно обернулась. Мужчина выкрикнул что-то в открытое окно группе людей, что сидели у входов на кусках известняка. Машину мягко качнуло. И мы поехали дальше. А я все выворачивала шею. Все смотрела. Хотя на что там было смотреть? Обычные люди, только обтрепанные. Ну, один ранен – кровь на плече проступала через бинт бурыми пятнами. Ну, замкнутые, горько-сосредоточенные лица. Все это не странно. И я смотрела лишь на мальчишку. На широко открытые, словно стеклянные глаза. На пальцы, что стиснули нож так, что, кажется, их было не разжать и насильно. Он… боялся. И боялся так сильно, что меня начало тошнить. Злость прошла сама собой, и на ее место хлынула горячая яростность. Кураж. Я ощутила, как изменился мой взгляд. Словно закипела что-то – у самых глаз. Заставляя мир потерять краски.  И вот тут-то мы и приехали.
Ну что сказать о месте? Обычное. По телевизору такие доводится видеть часто последнее время. Разрушенное село. Остатки дома. Кое-где куски стены, или просто большие камни. Обломки мебели. Запах гари. Огород с картофельной, пожухшей ботвой. Ребятишки. Испуганная стайка, что пекла на костерке картошку же, наверно. Шум машины их спугнул. Они сорвались с места по-птичьи – не оглядываясь. А я подошла к костру… присела на корточки. Сняла с пояса такой же, как у мальчишки нож. Такой же? От лезвия метнулся в лицо яркий зайчик. А у него оно было черным… я машинально потянулась к костру – закоптить метал. Зачем? А просто так. Никакой иной причины я не видела.
Дернулся мир. Исчезла машина. Почему-то бесшумно. Сколько я сидела вот так? Рука чуть ныла, а лезвие было именно таким, как мне того хотелось. Даже странно, что копоть пристала так прочно. И вот тут я услышала голоса. В этом, кем-то раз и навсегда испуганном мире, они были не естественно громкими. Самоуверенными. Вдох.. выдох.. затылок закололо иголками, в груди стало пусто от страха. И словно в ответ на него прострекотал автомат. А потом послышались одиночные выстрелы. В мой двор метнулся молодой парень, упал за камни. Дышал тяжело, со всхлипами. И стало еще страшнее. Но я медленно поднялась:
– Стоять! Вам не рады здесь! – руки скрестились, вскинутые. Внятный жест – уходите. Вот только они не ушли…
И не только не ушли. Более того, крик удивил тех, для кого проход по мирам сна сейчас был как прогулка после трудной работы. Только вот откуда было это знать мне? Да, схватки могли происходить и тут – в мире сна. Ничуть не менее жестокие, чем обычные. Это я знала. Хотя и не подозревала, что  два противника этих людей в реальном мире давно уже остывали с перемолотыми невидимой силой внутренностями. И без единого следа на коже. Загадкой для едущих уже машин «Скорой помощи». Или уж сразу – патологоанатомов.

Все это я  узнавала сейчас. Мобильный уютно устроился в лежащей на подушке ладони. И даже его не яркий, голубоватый свет был болезненным для глаз. Я подрагивала, стремясь согреться. Полу-дремала. Открывая глаза лишь тогда, когда в руке отдавалась вибрация, означающая, что пришло новое сообщение. И от каждого усиливался озноб. От каждого – дергался на миг мир. Словно прошитый слабым, мгновенным разрядом тока:
 – Наши четверки были распущены. И пятеро уже проснулись в своих кроватях, чтобы перевернуться на другой бок и продолжить смотреть сны. Обычные сны, как у всех людей. Остался лишь я и два молодых парня. Такие же неугомонные и любопытные. Мы втроем шли обратно, сделав крюк по снам – расслабить нервы.
Образ резной рукоятки пистолета был внешним атрибутом, что заставил бы насторожиться любого снящего, случайно попавшегося на пути. Насторожиться и уйти с нашего пути. Конечно, за этим образом скрывалась практика, находящая и калечащая любого вне зависимости от расстояния. Заброшенное село. Движение в развалинах. Быстрое и испуганное, но и угрожающее. Парни дали очереди из автоматов - ну уж так они представляли себе образы безотказного оружия. Просто так - для острастки. Сны вообще строятся на образах. И ими так легко управлять. Их так легко толковать не верно. Особенно если сновидящие не знакомы. Почему ты увидела в нас врагов, можешь сказать?
И палец быстро скользит по клавишам, набивая ответ. Буквы находятся сами. Слова не успевают за мыслью. У меня такое ощущение, что я попала в поток. Быстро несущийся поток информации. Сейчас я помню о том, старом сне все. И понимаю больше, чем понимала даже тогда, когда жила в нем. И каждый вопрос рождает новую порцию знания. Сведений, пришедших из ниоткуда:
– Выстрелы. Образ боя. Образ врага. Ведь и без того знала – вы враги. Так сказали. И не сказали даже, а просто это понимание пришло.  Само. От куда? О том не задумывалась. Знала и все. Вас и ждала там…

Ждала. Да. Напряженная и чуткая, как антенка. Воспринимающая мир оголенными нервами.  Только вот трактующая уловленные образы по-своему… в призме знания: это враги.
Парень, что колобком вкатился на двор, сжимал пистолет. Высунулся из-за камня - и звук выстрелов повторился. Где-то послышался топот легких ног – стайка детишек, что пекли картошку, снова спасалась бегством. Мир зазвенел и поплыл. Было страшно. Но злость оказалась сильнее страха.  не подумала даже, что они тут – случайно.
– Уходите! - белая воронка ярости - над головой. Вращается, цветет чудовищным цветком. Пальцы стиснули нож.

– А я не считал тебя врагом. Тогда еще – нет. Вяло колыхнулось сознание - рядом другие. Не чужие, но - другие. Творящие сны... Творящие миры. Я и раньше-то не особо понимал тех, кого изредка встречал в проходах сновиденья. Вроде как люди перенесли себя в тонкие миры снов. И что-то делали там - иногда безразлично, иногда мешаясь. Чаще – мешаясь. Так и воспринимал – как помеху. Не злость даже, просто раздражение ты вызвала у меня тогда.
И снова удар тока прошил нервы. Меня словно подключили к другому человеку. Тому, чьи пальцы торопливо плясали по кнопкам клавиатуры где-то очень далеко. Чьи мысли так же опережали слова. Картинка – толчком. Давая увидеть, как это все было для него. Исчезли домашние, мирные звуки и запахи. Я словно тонула, уходя вновь туда.. в сон:
Раздраженность взлетела волной цунами – и он ворвался в подвернувшийся дворик, что кишел ощущениями страха, на ходу вытащив пистолет. Пара выстрелов для острастки собравшихся - и толчок в сердце. "Нарвался..." - успев подумать, он высунулся из-за камня. И обомлел - пигалица с черненным ножом. И вроде бы ничего, но... Вихрь над ней... Творящая... Сжатый и сию минуту разжатый кулак дал отбой двум парням - "Не трогай, моё". Глупо, но обычно в бою координатора мало кто мог ослушаться - уж слишком велика цена ошибки. Тем паче он брал всю ответственность за исход боя на себя - и редко кто из них ошибался. Перекошенное криком лицо девчонки заинтересовало, и, медленно засовывая пистолет в кобуру, он осторожными шагами направился к ней. Рассматривая это чудо, что могло творить миры единым движением мысли и разрушать его одним подъемом ресниц.
– Уходи... – Это было сказано тихо и с нажимом. И именно ему - идущему к ней. Зло сказано. Очень зло и очень уверенно. – Уходи. Это мой мир.

– А у меня именно злость, да. Такая.. белая-белая. Я где-то читала это выражение: «белая злость». Вот у меня она именно такая. Мир как снегом запорошен…
Мир расплывался, как мокрая акварель. Стремительно терял краски. Наполнялся туманом. Приходилось смаргивать часто-часто, чтобы видеть хотя бы его - идущего. Двое других замерли где-то на границе изменившегося сейчас зрения. Тихонько морщилась.. всматривалась прищуренно. И... пятилась. Пока не наткнулась в этом машинальном движении на остатки стены - грубо сложенные камни, что в самой высокой точке своей были выше ее роста. Оглянулась - и поморщилась вновь. На лице легко прочиталось четкое раздражение ситуацией. Воронка рывком поднялась на пол метра, колыхнулась:
– Это мой мир, – повторила слова, что пришли неожиданно. И тут же наполнились полнейшей уверенностью. Это - ее мир. Почему-то ей казалось - они идут за той группой, что осталась за спиной. У катакомб… вспомнились пальцы мальчишки. Медленно поднесла к лицу свои - что так же сжимали нож. Растерянное недоумение - и как этим убивать? Или убивать не надо? Все же уйдет? Сам?
Нет, не уйдет. Пальцы сжались и разжались. Он уже твердым шагом направился к ней - рассмотреть ближе. Коснуться...

– Я потянулся к тебе, что бы понять. Взять твое ЗНАНИЕ. Впитать. И получил образ кошки. Шипящей от злости, готовой оцарапать. Ярость, недоумение, страх за себя, страх за других, подступающая к горлу готовность убить - хотя бы за тех испуганных, что не так далеко... и опять же страх перед этой самой готовностью. Читалось как в раскрытой книге. Слова... В этих проходах я ими никогда не пользовался, предпочитая слову - мысль. Что достигала чужого разума мгновенно за большие расстояния. Только так - иначе я и не был бы - координатором. Координатором боя.
Вызывать остальных - уже спокойно спящих из двух четверок, я не собирался - слишком неразумным был шаг. И была уверенность, что мои знания и сила уберегут нашу тройку от случайностей.

Серые глаза без эмоций цепко и упрямо взглянули исподлобья, прокладывая мостик к ко мне, так хорошо ощутимый сейчас. Так же как и им - бушующий океан моих эмоций. Ви-за-ви. Взгляд на против. Слияние почти. Его правая рука медленно стала подниматься, обращенная ладонью вверх. Только вот видно ее было плохо, в отличии от глаз. Туман…
Зато почему-то очень четко в этом тумане были видны желтовате искорки на патронах. Тех, что недавно зарылись в пыль. И лежали теперь в паре шагов. Я переглотнула, и опустила глаза. На эти искры. Миг отдыха от противостояния.
Он не остановился, и к страху прибавилась паника. Кулак плотно охватил нож. Для городского подростка (здесь, во снах - подростка. В реальности все же постарше - и это ощущалось по взгляду, что сейчас вновь нашел его глаза) я умела не так и мало - все же нож при попытке его метнуть обычно находил дерево и даже втыкался. Но и не больше. Рука, с зажатым обратным хватом клинком, выглядела беспомощно. Нелепо. И я это знала. Приходилось брать голосом и яростностью взгляда:
– Ты не понял? – дальнейшие слова были уж совсем не типичны для подростка из благополучной семьи и тем более - для девочки. – Уходи, иначе..
И вот тут воронка словно взорвалась над моей головой. Накрывая мир невидимым зонтом. Медленным и текучим стало время. Каждое движение - как в воде. Для всех.. кроме меня. Центра этого странного зонтика.

– Растерянность и одновременно злость. Я помню ощущение сомкнутых губ – словно их уже никогда не разлепить. Плотно. До частых, ощутимых, морщинок. До побелевшей у центра кожи. Но, понимаешь? Я совершенно не умела общаться на твоем "языке". Вообще ни как.
Не знала, что информация идет еще как-то. Кроме слов и взглядов. И понимала тоже лишь слова. Хотя образы и воспринимала, но не обращала на них внимания. Словно не веря себе. Не понимая, что эта информация так же реальна, как звуки голоса.
– А я  ошарашено уперся во временной протяг. Сам же его и практиковал - но слишком быстро расходовались силы, слишком быстро проходило растяжение времени. А тут… Словно муха, влетевшая с размаха в варенье. Уже знал, что начало движения твоего я даже не увижу, просто наугад пытался все же дотянуться. Поднял руку и тут же вытянул ее вперед, сам сгибаясь в пояснице. Понимая, что уже проиграл (немыслимое состояние). И запоздалое удивление - так просто поставила ты этот временной барьер, чуть ли не походя...
– Да я и понятия не имела, что что-то там поставила. И что это должно быть сложно. И что называется временной протяг. Всем управляла яростная злость моего симбиота, которой тогда дала выйти. Я ж ведьма, помнишь?

Всем управляла злость того, что невидимо жило во мне. И рукой - тоже. Сама я лишь изумленно смотрела на это, как на спектакль. Он потянулся - и рука взлетела вверх. Нож ударил с силой в спину, в плечо. Мягкая подошва кроссовка врезалась под колено. Теперь я стояла сбоку:
–  Да уходи, уходи же ты! – в голосе нарастала, звенела паника. Нож не хотел втыкаться в тело. я думала, что войдёт сразу.. а вот нет. И рука взлетела вновь:
–  Ну уйдите, пожалуйста!
И тут поймала четкое ощущение. Впервые поняв как это. Впервые без слов обойдясь общении, хоть и своеобразном. Мысли - ощущения... Сквозь тянущуюся стену времени он ощутил мою растерянность после скрежещущего для него звука ножа о кристальный щит. "Атака" - только для себя приказом. Но теперь – слышным и мне. Вытянутая рука под качком тела протянулась еще дальше, пытаясь ухватить  хотя бы за одежду. Ухватить и откинуть, как злобную безмозглую шавку, попавшуюся на пути слона. Проскрипели зубы и вырвавшийся хрип перешел в рык. Настраивая его опять на беспощадный бой. Бой на уничтожение.
Выстрелы послышались вновь - очнулся парень за камнем. Пули медленно прошивали ставший вязким воздух, направляясь к тем двоим, замершим. Я же ударила ножом по тянущейся руке - отбивая. Уже без колебаний. И опять - не было ожидаемой крови. Паника.. Отчаянное, мысленное:
– Папа! Пааапа!!! – до звона воздуха вокруг..

– И тогда я позвала отца. Дети обычно маму зовут, а я вот всегда – папу.
–  И тут меня словно ударили поддых. Звериной, не сомневающейся злобой. Вмешательством третьего. Это и решило исход боя.
Образ в голове возник сам - метка-звезда, с уродливо-кривыми лучами, след от ножа на плече отца, знакомый с детства. «Подаренный» ему братом. Этот образ лег на защиту согнувшегося, словно от невидимого удара, опирающегося рукой о каменную кладку, мужчины. Служа мне целью. Била в одну точку. Часто, молча. И вот теперь нож вошел. Не сразу, но… Знал ли он раньше, что такое сила рода? Сила крови. Если и нет - сейчас узнал.
– Ты ж с... - выдохнул под прострелившей болью в плече. Ударившей волей по реальности сна выталкивая вне двух, шедших с ним. Вытянутая было рука с размаху оперлась о песок у ног бьющей. - Ты ж... - не заканчивая фразу, оперся грудью о подогнутые колени.
–  Я  ошибся... И не должно было быть свидетелей тому. И я сам нес кару. Точно так же как тот, у твоих ног,  где-то в одинокой постели согнулись колени реального человека и вскинулся сжатый правый кулак к солнечному сплетению - защитой. Уводя сознание от брошенного на песок, истекающего кровью... Другого тела. Лишь шипящие нотки, произносимые над головой, молотом отдавались в ушах.

...Это оказалось не сложнее, чем резать замороженную курицу. Непрошеное сравнение откинуло меня от тела. Заставило согнуться рядом. Сначала от смеха. Потом от рыданий. Истерика… Мир пах кровью. Я впервые осознала этот запах. Как и запах влажных от осени дубовых листьев. Так и слились в сознании – навсегда. А утром я выложила из кармана джинсов любимый охотничий нож. И больше не носила с собой. Никогда.
– Добей и поехали. – это вновь бесшумно появилась машина. Человек, чьи губы всегда улыбались, стоял рядом. Вылитая на песок у тела странную жидкость. Сон таял. Хрустнуло под пальцами чужое горло. Но как по нему прошел нож – я уже не увидела. Проснулась. Со слезами у глаз, с зажатым в горле криком. И еще целое мгновение ощущала все те же запахи..

И опять ожил в ладони, завибрировал мобильник. И опять вместо строчек я подключилась к чужим нервам. Не читая – видя. Было так:
Сердце скрутило. Оно замерло на долгие, кажущиеся бесконечностью, пять секунд. Под рваные ощущения терзаемого в другом мире тела. Не такой уж и плохой расклад для координатора - главное увел пацанов. Осторожные толчки сердечной мышцы вернули в реальный, пропахший потом и растерзанными простынями мир. Но тут же - дальше. Тело словно погружалось в маслянистую нефтяную черную жидкость. Только оставалось лицо. Крайним всполохом знаний и эмоций отметив произошедшее, лицо скрылось под черной поверхностью... Нервы, успокаиваясь, затихли. Расползались выдавленные на поверхность изнутри неприятные эмоции... Темнота... Тишина... Спокойствие... Что бы через пару дней снова окунуться в гущу боя...

***
Вот так я и лежала в тот день. С сердцем, что билось где-то в горле. С чужими эмоциями в голове. С картинками чужой жизни перед глазами. Той, что оказалась так непонятно и внезапно связанной с моей. И так давно, ведь этому сну не один год! Я запомнила его накрепко лишь потому, что проснувшись тогда ощутила панику. Судорожную, не проходящую. Словно это был и не сон. И рассказала его – взахлеб. Словно выплакалась. Чтобы услышать обычное: «Бывают сны, девочка. Просто сны». Но меня не успокоили ни рассказ, позволивший выплеснуть эмоции, ни заезженная мудрость избитой фразы бородатого анекдота. Я слишком хорошо помнила и злость, и ярость, и страх. И само ощущения ножа, что никак не хотел войти в чужое тело. И полную свою беспомощность.
Ощущала я это все и теперь. Прожив сон заново, да еще за двоих. Понимая и помня теперь куда больше. Меня трясло – отчаянно.
Надежно отделенная сейчас от всего мира вдруг, неожиданно, вслед за ознобом рванувшейся температурой, я пряталась под одеялом. Как дети делают, когда снятся кошмары. Я была даже рада этой температуре именно теперь – мне судорожно хотелось лишь одного: чтобы меня не трогали. Не отрывали от живущего, вибрирующего в ладонях телефона. От слов, что вдруг перестали быть просто буквами. Голос возникал где-то внутри головы, повторяя прочитанное. И эхо чужих эмоций касалось сердца. Или – только чудилось? Или – я сходила с ума?
– Я сошла с ума, да? Так не бывает, это же не книжка! Послушай, ну послушай же! Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Это слишком похоже на сюжет плохонького фэнтези. Ага, ты еще скажи, что ты охотился именно на таких как я, и случайно не понял, что во мне тоже живет ведьмовство!
– Да, я охотился именно на таких, как ты. И не только.
Мир в очередной раз прогнулся с тихим звоном, и завибрировал. Как гулкий железный лист. Ухнуло куда-то в пустоту сердце. Реальность поплыла.
– Успокойся. Это было. Но это прошло. Я больше не координатор, я не вожу группы по снам. Я не охотник. Нет угрозы. И нет необходимости проживать прошедшее еще раз.
– Я… действительно… убила именно тебя в том сне?
– Да.
– Я не хочу, чтобы это было так!!!
Этот крик: «Я не хочу!!!!» - он жил в горле. Рвался наружу – ощутимо. Ну, почему? Ну за, что? Я только-только начала узнавать человека, понимать – он мне интересен. И вдруг. Как в анимэ, как в книжке. Оказывается, все началось давно. И я его убила. А позади мыслей, таких отчаянно-громких, тихонько долбилось болью в висок: «Если ваша жизнь однажды начала напоминать книжку с магией и приключениями – значит, кто-то с вами играет… играет… играет… Но вот что будет потом? Когда игра надоест?»
Только вот какого ролевика испугаешь словом игра? Я этот шепот просто не заметила… тем более что опять толкнулась в ладонь вибрация:
– Ну, успокойся. Представь, что вокруг тебя раскручивается кокон. И все плохие мысли и эмоции, весь страх, вся паника – проступают на нем пятнами. Пятна превращаются в камни. И летят все быстрее, быстрее, быстрее… А потом просто отпусти их, пусть улетают, куда хотят. Сделаешь? Кстати, так легко обрывать чужое негативное вмешательство. Каналы просто перебьет. Сделаешь?
– Сделаю… Я умею похожее. Только без камней. У нас это называлось «Золотой кокон».
Я и правда сделала, причем довольно быстро. И ощутила, как отступает озноб. Ответ шел куда дольше. «У вас?» - толкнулось в виски ощущением прикосновения. «У вас – это у кого? Кто ты? Кто такие вы? Ты же говорила, что никогда не занималась магией?» Я мотнула головой. Дожили! Уже сама придумываю слова за невидимого своего собеседника! Психушка, точно. И примерять смирительную рубаху. Но тут мягко запел зумер:
– У вас? Это… у кого? Ты же говорила…
И четкое ощущение сложилось – человек повторил вопрос просто потому, что понял: я не отвечу этому, живущему внутри голосу.
– Я не знаю. Не знаю!!! Я просто так сказала…
Но на самом деле я уже знала – не просто так. Мы… Мы. Кто же такие – мы? Ведь я и правда умею ставить «Золотой кокон». Не смотря на то, что ни кто не учил меня этому. И ощущение стенки. Глухого запрета вспоминать. Хоть головой долбись – а не выйдет. И резкая усталость. Уже без страха или злости. Холодно только очень.
– А ты хотела бы учиться? Многому не научу, но кое-что могу. Только для этого нужен канал. Так ты хотела бы?
– Я не знаю!!!
Меня вдруг заколотило опять. Озноб. Да сильный какой! Что же это такое? Паника неожиданно накрыла с головой. Словно огромная волна. Замер мир. Исчезли звуки. Погас свет. Банально выбило пробки, как оказалось потом.
– Не знаю – это не отказ.
И опять где-то на краю сознания.. перестуком пульса в виски: «А ведь все, кого я знала раньше… и маги, и экстрасенсы, спрашивали разрешения и на куда меньшие воздействия. И не начинали до четко высказанного ответа!» И опять я не поймала эту мысль. Потому что… стало тепло.
Кажется, в одну секунду закончился озноб. Прошла температура. Перестала болеть голова. Ушли страх, паника, непонимание. Согрелись руки. Лопатки ощутимо жгло. Словно туда приляпали два горчичника. Или… словно на них лежали две очень горячие ладони. Тепло от которых расходилось по телу, согревало. Сводило мышцы живота. Словно коснулись и его. Не сильно. Даже приятно. Очень хотелось спать. Но было жалко уснуть – до слез. Такое необычное ощущение. Как подарок, которого не ждала. Хорошо. Вот просто – очень хорошо.
– Спииии…
– Не хочу…
– Спиииии, слышишь? Встретимся… там.
– Во снах?
– Да.
– Хорошо…
Не понимая, почему, я послушалась. Дважды ткнула в клавиши. Отключая мобильный. Проваливаясь в сон. Успев еще подумать – нет, не встретимся. Я же не умею узнавать во снах. Не умею находить. Встречаться. А… было бы здорово.
 Ну что сказать? Это и было здорово. Необычно. Почти страшно. Но – здорово. Нет, это было бы даже очень страшно. Если бы и сквозь сон не грели невидимые ладони. Не давая страху перерасти уровень детского, замирательного до мурашек, отчаянного… и сладкого. Игровой страх. Игра. «Если ваша жизнь однажды начала напоминать книжку с магией и приключениями – значит, кто-то с вами играет…»
Сон-игра. Для меня. Каким он был – для него?
Глухо гудящая машина - несмотря на повороты. Мелькание радужных огоньков от уличных фонарей на лобовом стекле. Воображаемый водитель, лениво вращающий руль. Короткая трубка "автор", зажатая в зубах и неторопливо раскуриваемая в ожидании встречи - ожидаемой встречи... В другом пространстве и другой реальности... В плоскости сна. Фонарный столб и остановка. шлепнув по рулю в подтверждении того, что следом идти не надо. Негромкий стук выложенного на панель ножа в ножнах и пистолета-пулемета, завораживающего своей неблестящей чернотой. И где-то там - на краю сознания - образ приоткрытой двери. Настороженной, ждущей с изрядной долей сарказма и ожиданием чего-то вроде и известного, но неизведанного в этот раз. Рывком откинутая дверь машины - и крепкий ботинок с высокой шнуровкой опустился на мокрый асфальт. Ботинок, в который заправлена камуфлированная бело-серо-черная штанина...
  Легкий прыжок - на всякий случай - привычка, втянутая в сны из другой, реальной жизни - для проверки, не звенит ли что вызывающе в движениях. И улыбка - в усы. Зная, что намеченное может и должно пойти не так, как хотел... Пружинистым шагом, с каждой растянутой секундой ощущений впадая в веселый, зверино-игривый раж - через слабо освещенные переходы - вперед. К той самой двери. Теряя сомнения в каждом движении. Если оно будет - то будет так. Отчасти жестко, но и не менее полно...
Шершавой, усеянной бугорками жестких мозолей, ладонью провести сверху вниз по двери. От притолоки - до поперечной доски, издавая полушорох-полускрежет - в чем-то звериный. Не напугать - просто предупредить. Хотя и уже зная реакцию той, которая сейчас остановилась у двери. Ни к чему не ведущий жест, упираясь ладонью около округлой дверной рукоятки - как раньше вышибал дверь - простым движением. Но не теперь - ведь за дверью неполное узнавание, настороженность, едва скрываемая злость от вторжения в мир - ее мир - чужака в камуфляже...
Там, за дверью, молчали. Замок... Его вертушка была судорожно зажата рукой. Дрожащими вцепившимися пальцами. Потому что часто в ее снах эта вертушка просто начинала поворачиваться, открываясь. Он чувствовал. Он знал о ее снах сейчас все.
– Уходи! – злость голоса и. нотки паники. Задавлено и хрипло. Старательно-уверено. Как и в прошлом сне. Отчаянное ощущение дежа-вю. Повторения. Не нужного теперь, когда они знакомы! Послышался скрежет о доски пола. И в дверь уперся стол, подтащенный судорожным рывком – на пределе сил. Он словно видел это сквозь доски двери. И то, как сморщилась от усилия. И то, как билась жилка у горла. Быстро, нервно. И от этого страха, от этого крика – накрыла волна исступления . Подброшенное к груди колено ноги - и резкий выстрел ботинка о самый край двери. С тупым деревянным звуком впечатанная рифленая подошва - еще не весь напор. Лишь чуть подвинуть край стола, опертого о дверь. И выдохом, с хрипом, с ехидцей в нем:
– Дааа?. - В виски удар скрываемого тщательно зверя. И на развороте по длинной дуге посылая каблук к косяку со скрежещущим гортанным звуком: - Кхааа!
От двери отпрыгнули, рукой зажимая горло. Удерживая словно крик. Ужас был - ощутим. Хотя бы по тому, как резко метнулись шаги - прочь. Прочь от дрожащей под ударами двери. К балкону! Выпрыгнуть!  Он лишь посмеялся. И послал ей мысленный шёпот: открой.. Не бойся. Искушением. Мягкой ласковостью. Противовесом собственным ударам в дверь. Собственному крику. И ощутил, как остановилась. Заметалась. Балкон.. Ну что он ей даст, этот балкон? Машина блестит под фонарём. Рядом курит водитель. Она поймет, что прыгать не стоит. Вот. Уже поняла. Выглянула все же – упрямая. Не послушалась голоса в голове. И теперь метнулась обратно. В панике:
-Уходи!!!
  Он не ушел, конечно. Наоборот – вошел. Вставляя блестящий носок армейского ботинка в приоткрытую щель поддавшейся двери, следом - снося щепки с края двери. Проскальзывая узким силуэтом за дверь. Рыча с раздражением и отчасти - с отчаянием:
- Ты же хотела узнать! Кто - я! - сжимая до хруста кулаки. Бросок к ней, замершей. Но только до той границы, после которой закипит в глазах, что вскинуты пока с испугом, не рассуждающая белая яростность. Срывая в бой – обоих. И не важно - в снах ли или в реальности другой.
  Стол таял - клочки тумана. И, кажется, он все же на какой-то миллиметр перешел грань. Кисель воздуха. Она вновь отгородилась. Не видела его. Не понимала слов .
- Я? Узнать? – нет, услышала-таки. Но не вспомнила. Отшатнулась, впечаталась  спиной в стену. Миг растерянности. Он торопливо потянулся к ней, спящей – мысленно усилить ощущение тепла на лопатках - канал. Там - в иной реальности. Надеясь вырваться из повторения того, прошлого сна.
Но уже сжали пальцы нож - привычно. В глазах, словно застывших, холодное: «Так – надо». Кто успел внушить ей это «надо»? Почему все повторяется вновь? И опять на краю сознания, затуманенного сейчас, раздался его шепот: «Не надо. Расслабься. Не бойся. Это я!»  И замах поэтому был  медленно. Не хотя. Удивление сминало, тормозило страх… Она слышала его. «Но так же надо?» Неуверенный молчаливый ответ.
- Не надо! - резким выкриком, не вполне будучи уверен, что поймет так, как смог сказать. Почти попадая в такт ее движений - раскрытая во взмахе ладонь, принимающая ее предплечье взлетающим движением от локтя к запястью. Пока кулак другой руки раскрылся, впуская старые привычки и в этот мир. Сминая, растаскивая реальность ножа по другим измерениям... Заставляя истаивать его голубоватой, расплывающейся во все стороны дымкой. - Я... Роман! - зверь рявкнул напоследок и ушел... Свернулся в свое гнездо - где-то там в глубине подтянутого короткостриженного парня.
- Чёрт.. – она смотрела только на исчезающий нож.. Губы дернулись в нелепой жалобной улыбке. Прикусила - верхнюю. Толчком - новый страх. Сузились глаза - всматриваясь. Начало понимания - но ещё не узнавание. А тело жило отдельно от разума. Рванулась рука от его пальцев.. И вдруг замерла. Не переведя движение в хлёсткий бездумный удар - наотмашь, ладонью. Задержалась в воздухе: - Ты?..
Волна облегчения прошла от макушки до пяток. Повтор закончился. Узнала, поняла. Но руку выпускать было рано. И потому потянулся за ускользающей юркой рыбкой-ладошкой. Поймал, как в капкан. Крепкие пальцы сжались на запястье ее. Вглядываясь в глаза постарался погасить ощущение замкнутости комнаты, ловушки. Хлещущим валом обрушивая смесь узнавания и... чего-то еще, выловленного из глубин ее сознания:
- А кто еще другой хотел прийти? Встреча назначена - и я здесь...
И мгновенным ответом на понимание и узнавание пришла закрытость. Ракушки захлопнутость. Сжатость. Страус, нашедший хороший и рыхлый песок - нет-я-не-здесь... мир - обрывками, клочками образов. Уже ни комнаты.. и ничего. Мельтешение. Молчание. Яростно рвущаяся из пальцев рука. Ошарашенность глаз... но канал жил. И шла информация - потоком. Нитью, пульсирующей между двумя. И вскинутое - щитом... беспомощное: - Так.. не бывает... - слова - щелью в раковине. Как до того была щель в двери... Глаза метались по лицу - слепо. Видит... или нет? Не понять.
  Как же с ней трудно! Опять пришлось шептать, обволакивая легкой, мягкой дымкой доверия. Но крепче обнимая запястье, не отпуская. Противовес создавая из мягкости слов, и даже не слов, а самого тона. И жесткости прикосновения. Из ощущений доверия и пойманности. Кажется, она могла нормально соображать лишь вот так – на грани. А все иное неминуемо сваливало ее в состояние паники.
Канал. На этот раз - чистая, заставляющая дрожать тело под незримыми уколами, информация. Он обещал научить. И образы вливались сейчас щедрыми потоками в подсознание. В едва приоткрытую ракушку ее.
Миг, другой. И запястье сдалось. Перестала вырываься рука - обмякла. Глаза перестали казаться смотровыми щелями - расслабилось нижнее веко. Губы дрогнули вновь - выпущенные зубами. Дрожь - ознобом. Разфокусированность зрения.. быстрое метание глаз. Он понимал, что продолжая ощущать его руку, она видела совсем иное. Россыпью картинок. Не умение сосуществовать хоть с кем-то в одном объеме сна было полным. Он сейчас одним своим присутствием рвал ее мир на клочки, делил на слои. И все же плеснувшая на него было злость затихала. Отчаянная попытка совместить то, что видит. И то, что ощущает. Непонимание. Жалобность глаз. Как ни странно - без вопросов. Словно не доверяя голосу. Где проявиться? Тут.. где горячие его пальцы? Там.. где странная мозаика образов? Выражение лица точнее всего описал бы короткий звук: «Мя…»
И вот тут, когда исчезла борьба, сорвало уже его самого. Неожиданно. Хотя и… предсказуемо. Ведь информация шла в две стороны. Она – училась. Он – узнавал о ней.

***
Сейчас я набирала, что называется, «в пол глаза». И потому ощущение контакта не было острым. Реальность не пыталась дрогнуть и поплыть. Да и как могло быть иначе? Осенний холод сводил, делал непослушными пальцы на крошечных кнопочках телефона. А внимание отвлекала неугомонная, обезьянья фигурка сына. Он совершенно ни как не претендовал именно сейчас на общество мамы, скорее наоборот. И именно поэтому мне приходилось особенно часто кричать: «Леша! Леееша!!! Да, Лёха же!!! Куда тебя черт понес, свалишься! Лёха, уйди оттуда немедля, я кому сказала?!» Любимый мой ребенок оглядывался, отмахивался от крика, как от назойливой мухи, и продолжал упоенно безобразничать. Изредка я все же поглядывала на телефон, чтобы набрать пару фраз. Хотелось-то сесть за комп и все обговорить подробно. Сон еще жил во мне – такой странный. Ощущением теплоты и чужих пальцев на руке. Испуга и радости. Странный, противоречивый сон… ой, какой странный. Я хорошо помнила, чем он начался. Но вот – чем закончился?
Быть может, если бы я была за компьютером – разговор сложился бы совсем иначе. Как всегда, захлестнутая эмоциями, я бы набирала много и быстро. Пытаясь их выплеснуть, объяснить. И закружила бы эйфория. Ведь впервые я встретилась с кем-то во снах! Впервые!!! Ну, куда тут думать о чем-то, что-то там анализировать?
Но я могла набирать сейчас лишь короткими фразами. Лишь самое необходимое:
– А чем закончился сон-то? Я не помню совершенно!
И пауза. Минута. Две. Пять… Восемь… нехотя запел зумер. Я ждала подробного рассказа – ну что еще можно так долго набирать? А увидела 3 слова:
– Правда, не помнишь?
Пальцы надавила ответ, лаконичностью граничащий с обидой. Может, ощутит? И все же расскажет без расспросов?
– Да.
И ответ пришел вновь не скоро. Еще более короткий. Отстраненный:
– Хорошо.
Я так опешила, что даже остановилась. Проморгалась, вглядываясь в телефон. Может, прочла не так? Что такое-то, почему это вдруг хорошо? Сердце ощутимо кольнуло болью. Телефон был сердито засунут в карман.
– Леха! А идем в парк! – крикнула я, ощущая, как нарастает тоска… захватывает, накрывает с головой. Да так, что хочется согнутся пополам и даже не завыть – заскулить. Как скулят брошенные щенки. Не сразу я поняла, что исчезло с лопаток уже (так быстро) ставшее привычным тепло. Что оборвался канал. Да и когда поняла, не связала это с приступом беспросветной тоски.
В парке, надо сказать, было хорошо. Да и радость моя ненаглядная не слишком даст кому-то заскучать. Так что я совершенно забыла о телефоне, и о не выключенной аське, и об обиде. Так что сообщение прочла только дома.
– Я вспомнил. Я знаю, кто ты. Кто вы. И почему мы охотились на вас, как на зверей. Уничтожали, не думая. Ненавидели. Вы всегда обращались со своими, как с пешками. И отработавших просто убирали «с поля». Вот скажи сейчас, только быстро, не думая. Кто ты?
«Не думая»… думать у меня бы не получилось при всем желании. Ощущая, как сердце стремительно несется куда-то в пустоту, я надавила ставшими в раз непослушными пальцами первое, что пришло в голову. Не помня о том, что моего собеседника давно нет в сети. Что сообщение пришло час назад:
– Стрелка.

Этот сон повторялся. Раз в год. Осенью. Точнее – эти сны. За что и были названы – осенними. Я почти не помнила их. Лишь самый первый остался в памяти отчетливо. Мужчина. Тот самый, с чуть женскими улыбчивыми губами. Далеко не молодой. Он привел меня к странному, явно в готическом стиле выстроенному зданию, и сказал:
– А вот тут ты будешь учиться. Разному. Иногда будет весело, иногда страшно. Иногда сны будут помниться четче, чем реальные события. Иногда – забываться совсем. Только обязательно помни, что что-то менять уже поздно. Ты – наша.
Менять?! Вот еще, придумал! Я весело замотала головой, с нетерпением глядя на дверь. Ну, отпустил бы уже? Мне тогда было всего пятнадцать. И пьянило ощущение просыпающейся где-то внутри силы. И казалось возможным – все!
Призвать грозу. Приманить, как приманивают бездомную кошку. Бросив в центр неба, в невидимую воронку вероятностей: «Ну, иди сюда! Ну?!» И.. просто стянуть тучи… что послушно отозвались на зов. Как швеи стягивают ниткой ткань. А потом смеяться на балконе, подставляя ладони под холодные капли. Пугая соседей, что попрятались от вспышек за закрытыми окнами. И ощущать себя – там. В летучем от туч небе.
Стереть облака. Вот так просто, словно смываешь их. Словно пастой нарисованы на стекле. Стереть? Или.. порисовать? На самом огромном в мире холсте. На небе. Самой изменчивой облачной краской. Видя, как медленно размазываются, следуя за пальцем.. за ладонью. Дракон… а вот уже – поезд… а вот – горы… а вот… Эта игра – не надоедала.
Или вот еще – создать свой мир во снах. Сказочный и неповторимый. Мир-на-ночь. Тоже игра. Так же пьянит.
В желтом от солнца лесу, небывалом, невиданном, с фиолетовыми стволами деревьев и голубой травой, и нашел меня этот, всегда улыбающийся мужчина. Он предложил учиться. Снам. Жизни в них. Магии в них. И я с радостью согласилась.
– Беги, Стрелка… – несильный, дружеский толчок в плечо. В голосе – улыбка и понимание моего нетерпения. И я уже несусь к  дверям. Подпрыгивая, как в детстве. И слово кажется точным и верным. Не требующим пояснений. Мы не ученики. Мы – Стрелки. Как стрелки часов. Секундная, например. Чуткая и быстрая. Или –  стрелка компаса. Всегда знающая  верное направление. Мы – Стрелки. Мы всегда найдем выход. И всегда вернемся к своим Старшим. К своим Ведущим. Таков механизм. Неумолимы и неизбежный,  как поворачивающиеся шестеренки в часах. Та я, живущая во снах, знала эта. Я-реальная и не подозревала. А если и когда-то задумалась, то потом прочно забыла.

– Да. Ты – стрелка. А я – координатор. Пусть и бывший. Знающий и Создающая. Мы встретились. Скажешь, случайно?
Я растерялась. Я не знала, что набрать в ответ. Нет, я тоже не считала это случайностью. Только я думала – это он нашел меня. Ну… это было бы, вроде бы, логично? А он, выходит, думал иначе? И каждый из нас считал «охотником» другого?
– Как я хочу знать, что же ты думаешь сейчас... очень-очень.
Это вырвалось совершенно искренне и безнадежно. Но я это узнала. Хотя и гораздо позже.

...Он уже все забыл. Забыл рейды, в том числе и по снам, забыл опьяняющую быстроту боев. Потери, злость и ярость при встречах с противниками. А тут... Принять в себе простую мысль, что его не нашли, что бы посчитаться за былое, а это просто встреча - пусть и негаданная - он вряд ли был в силах.
Вчера, стиснув в пальцах ее запястья, он вдруг ощутил, как накатили старые, запрятанные в пыльный и старый сундук сознания, укрываемые даже от себя самого знания - защита, атака, уход. Но слишком опрометчиво с первого шага - и в схватку. Разузнать, понять, проверить. Это надо. Это просто необходимо сделать.
«Стрелки». Мысленный скрип зубами. Они были, если можно так сказать, по разные стороны баррикад. Как регулярная армия  - и партизаны. С почти одинаковым по смыслу арсеналом взаимного уничтожения. Только названия, как он только начал узнавать, разительно различались. У него - "Вихрь", у нее - "Золотой кокон". Для него для учебы молодняка  «канал», самый простой, не требующий даже значительных усилий процесс обмена знаниями и ощущениями, у неё... наверное вот эти самые «осенние сны».
А канал-то пришлось пока снять. Оборвать связь. Ведь он не знал – кто она. И зачем встретилась ему на пути. Он ли на этот раз выбрал место и время встречи?
Расспрашивать по аське – не то. Была нужна еще одна встреча. Пока - во сне. Да и настороженность ее по-прежнему зашкаливала. Подсознательно она продолжала считать его врагом. Почему?  Да,  он вызвал всплеск воспоминаний - пусть и не очень приятных - о былой встрече. И вполне был достоин ответного повторного отпора, но разве это был выход? А посему... Выждать время - он умел ждать. И встретиться на ее территории - на территории сна. Не пытаясь разорвать, сместить слои восприятия снящей, как было уже... Просто встретиться - и попытаться поговорить...

И телефон замолчал. На долго. У меня было ощущение, словно я споткнулась и упала после стремительного бега. Месяц общения в захлеб. Месяц мы расставались лишь чтобы поспасть. И то.. сна-то того было. По 4-5 часов. Месяц бесконечных вопросов и разговоров. Постоянного узнавания. Канал, наконец! Подаривший ощущение контакта. Встреча во сне. Все это давало ощущение именно бега, если не полета. Насыщенности жизни. И вот… наступила пустота.
Я маялась. Я дергала телефон, заставляя экран засветиться. Ища глазами знакомый ник. Но он был отмечен красным. Он молчал. Так прошел день. Вечер. Часть ночи, пока не заснула – с телефоном в руках. И следующий день. И еще один. И еще. За молчащим компом. С молчащим телефоном. В сгущающейся в беспросветные сумерки тоске.
Потом я сдалась. И перестала ждать. Легла спать не то что вовремя, прямо-таки рано. Не включая аську и уже не ждя. И вот тут-то вдруг накрыли плечи теплые ладони. Сделав счастливой – в миг. И засыпала я, готовая к встрече – как ни когда.

***
Сон сразу показался странным. Что-то было не так. Вроде – просто парк.. аллея. Сбоку – дорога, по которой проносятся редкие машины. И все же.. Мне потребовалось время, чтобы осознать и поверить, что я совершенно не чувствую свое спящее тело, не знаю, что происходит в комнате. Я – не в двух мирах, как обычно! Я – только здесь!!! Я, привыкшая сон воспринимать лишь как игру!
Я побежала. Ноги налились тяжестью, а дыхание сбилось. Бежать было трудно, как по правде. Но страх гнал. Куда? Куда-то. Глаза закрыты. Но мир - устойчив. Под ногами по-прежнему песок тропинки, а за макушку то и дело что-то цепляется. Остановилась. Оглядываюсь –  неширокая дорога, засыпанная песком (вернее – красноватой пылью), и над ней ветки деревьев. Вот что цеплялось! Подошла к ветке – лист как лист. И узор из линий можно рассмотреть и даже совсем мелкий узор, похожий на клеточки. И рвется, как лист. И на вкус как лист! И ничего не меняется. Земля, если подпрыгнуть твердая. И я – только здесь. Только во сне. И проснуться сейчас невозможно.
Надо ли говорить, что я не удивилась, когда рядом остановилась знакомая машина? И с кратким шорохом ступили на песок рифленый подошвы военных ботинок с высокими берцами. Крепко, но не туго затянутая шнуровка.
– Почти осень.. – пробурчал, протягивая руку усатый мужчина в городском камуфляже. – Поехали.. – вроде и не приказывая, но тоном, не допускающим возражения.
– Куда? – я  вроде как и не отказываюсь. Просто уточняю. Но не спешу подавать руку. И показывать, как рада ему сейчас – тоже. Тем более, что странная это радость. Словно… мне долго не давали пить. А теперь вот поднесли бокал с чистой, холодной водой. Сводит зубы, но – не оторваться… Что-то ту не так. И страх накрывает с головой – резко. Так бывает только во сне. Взгляд мечется по мужчине и по автомобилю...  Чуть прикушена губа в попытке выбрать линию поведения. Взгляд коснулся его ладони. Отдернулся. Перешел к серым льдинкам глаз. Именно льдинкам – слишком светлая радужка, почти бесцветная… если бы не серый кружок-оконтовка. Я уже читала о таких глазах когда-то, и была совершенно околдована описанием. Но я никогда не думала, что увижу – такие. «Я где-то видела Ваш взгляд… я где-то слышала Ваш голос» - тревожно толкнулось в голове. Я тряхнула головой. Это – сон. И, вероятно, я просто наделяю его знакомыми чертами. И вновь взгляд перешел  на протянутую ладонь...
– Я не хочу.
– А придется... – буднично и просто, словно разговор шел о предложении к чашечке горячего кофе в ближайшем кафе, пожал плечами, не опуская руки. Зная, что пусть и буду говорить, что "против" и "не поеду", но нечто, заставившее для  внезапно налится тяжестью ноги, точно так же заставит сделать шаги навстречу. – Надо ехать... – делая нажим на слово "надо".
 Я промолчала. Ощущая, как заполняет тело страх. Льется из глаз – видимый ему. Не скрыть. А следом пришла и злостью. Смыла страх. Пальцы сжались, я вцепилась сама в себя, в плечи – не столько чтобы нарочито закрыться, сколько чтобы ощутить боль. Наивная попытка сделать сон – просто сном. Уже жившая на кончиках нервов готовность - бросится прочь - умерла... дернулась верхняя губа - в ответ на тяжесть в ногах. Медленно подняла взгляд, находя его глаза. Прищуренно, вбирающе глянула. Не тая злости, остатков страха, недоумения. Скрывая лишь одно – радость. Живущую где-то внутри, в сердце. Теплом толкающуюся под ребрами, словно беспокойный птенец. Радость от того, что – вот он… от того, что нашел. Нет-нет-нет, этого я не покажу. Пусть будет вот так – страх. И Злость. Злости - больше. Яростной... как огонь. Ощутив натянувшийся, словно звонкая струна, нерв, знакомое состояние игры. Я охотно подчинилась ее законам. И медлененно шагнула на встречу, подчиняясь его воле:
– Не честно...
– Честность – для красивости. – я с удовольствием отметила, как дрогнули его ресницы, когда недовольно пробурчал это, отводя в сторону руку для того, что бы не коснуться невзначай. Что бы не сорвать меня на выплеск злобы? Меня, идущую, пусть и не по своей воле, к нему. А глаза по-прежнему смотрели в упор - без озлобленности, заинтересованно рассматривая. Словно знакомился. Интересно, я ему тоже что-то напоминаю? – А для меня важнее эффективность.. – и скрежетнул металл по металлу. Нотками жесткими в ставшем вдруг очерствелом, словно схватившийся в растворе бетон, голосе. Ага, то есть закрытость моя мимо внимания не прошла. Хорошо.
Играем! Утоительный театр одного актера для единственного зрителя. Шаг.. еще шаг. И еще. Голову опустить ниже плеч, чтобы не увидел лица. Не понял ни игры, ни пушистого клубка радости в груди. Так, сейчас мы подыграем. Как бы это? И отчаянная попытка остановиться - внутрянняя борьба с собой. Такая отчетливая для него. Такая увлекательная для меня.  Совершенно физически ощутимое сопротивление - словно ветром сносит - назад. И, тем не менее, вот она я. Почти дошла. Уже в паре шагов. Что там, по законам сцены? А, да:
 – Зачем?! – обида и возмущение в голосе. Старательнейше. Но посыл прошел зря. Мой партнер его просто не принял, занятый насущным:
– Садись.. – отступил в сторону, распахнул другой рукой заднюю дверь машины. – Скажу, когда приедем.. – и внутри глаз промелькнули зеркальные отблески. Может быть как отголоски защиты? Звуки стали тише, словно шли через вату. Резкость песка под ногами, листьев на ветках деревьев расплылась, потерялась.
Позже я узнала, как это называется  – «поводок». Не стоящий значимых усилий для сопровождения и набрасываемый мгновенно – лишь бы тот, на которого набрасывают, не выставил зеркальную или кристальную защиту. А я тогда и не думала защищаться. Я слишком соскучилась.
И все же защита была. Наивная, всегдашняя. Я пыталась спрятаться за текучей водой – словно сидела в гроте за водопадом. Одновременно идя к нему. Даже запахло влажным известняком  и палой, прелой листвой. И этой вот водой - мягкой, не родниково-ледяной, а просто - холодной. Я мотнула головой, отгоняя этот запах. Он грозил увести в сон лишь глубже, прочне. И заодно показать ему, как я меняю обычно миры во снах. А пока – рано. Так что стоило продолжить игру. Я беспомощно огляделась. И – села. Нагнулась, влезая в машину. Сняла сопротивление, уже осознанно следуя не то простбе, не то приказу. И только где-то внутри себя ощутила вдруг острый укол страха. Впервые – настоящий. Потому что не выражавшее доселе эмоций лицо мужчины скривилось в подобии улыбки. Я скрипнула зубами. Все явно шло по его плану! Надо было срочно менять линию поведения, «рвать» игру.
С мягким стуком захлопнулась дверь. Мужчина, обогнув машину сзади,  уселся на переднее кресло рядом с водителем. Краткий поворот головы, цепкое вглядывание в глаза молодого парня за рулем – и откинулся на подголовник:
 – Едем... – единственное слово хрипловатым голосом. И в это время автомобиль окутал не ощущаемый и практически невидимый кокон голубоватого цвета, вытянутое вдоль оси движения машины призрачное яйцо, заключившее и машину и всех, кто в ней находится. Откуда-то я знала, что он тсекал все случайности, направленные непосредственно на хранимые координатором объекты в радиусе 15 метров. Координатор. Какое холодное слово. Я оглянулась, глянув через выгнутое стекло. Чтобы опять спрятать лицо, глаза. И увидела  зеленоватым отливом протянутую вдоль всего, видимо, маршрута высокую арку-туннель с размахом 50 метров - дальний рубеж защиты от остальных случайностей.
Ого, как меня везут. Эти предосторожности вызвали невольную улыбку. Я невольно глянула на свои руки, чуть растопырила пальцы. Руки как руки, кожа как кожа. Даже старые шрамики на месте. Очень подробный сон. Интересно, зачем я ему? Здорово, что нужна. Но – зачем? Все же он человек  другой стороны. Не принести бы своим беды! Мысль толкнулась в виски тревожно. И, как обычно, оставила металлическое послевкусие на языке. И – недоумение. Своим? Кому – своим? Может, и хорошо, что мир был сейчас чуть расплывачат. И что на меня давили ватной душной подушкой безразличие и сонливость (Ха! Давить-то давили, но холодная вода водопада в значительной степени смягчала их действие, освежая… защищая. Слабенькая защита, да. Но голову потерять не дает). Я прикрыла глаза, вдавившись затылком в мягкость оббивки сиденья. Чуть осела сонно. С ровным урчанием завелся мотор и джип плавно двинулся прочь с аллеи, выезжая в сумрачный, покрытый клочьями тумана город. А в моей голове рванулись с привязи, замельтешили образы, мысли, знания.. воспоминания. Сами собой стиснулись пальцы. Я ощущала себя щепкой в водовороте – сносит, вертит, и не остановится. Боги, боги мои! Сколько же их было – моих заданий. Когда – убивала. Вот таких, как он. Людей в камуфляже. Я перепуганно распахнула глаза, вырываясь из водоворота. Словно испугалась, что он узнает. И.. что тогда? Страх снова запустил в плечи свои коготки, словно сидящая на плечах кошка. Холодной водой окатило осознание – мы враги. Смыло радость от встречи. Я вновь мягко качнулась назад, вжимаясь в спинку сидения. Ощутив короткое и острое раскаяние - за то, что поддалась. Отказалась от сопротивления. Зубы скрипнули, сжимаясь.
Такое роскошное оправдание для самой себя: хотелось избежать прикосновения чужих рук. И растущего давления на волю.  Ведь всё равно – села бы. Ну, побарахталась. Но – села бы. Или нет? Теперь не узнать. Только правда была в том, что сдаться – хотелось. Как хотелось до этого – протянуть руку, коснуться ладони. Остро. До натянувшегося в переглатывании горла. Хотелось быть с ним – перерыв в общении был слишком большим! Но даже не в этом дело. Не только в этом. Перестать противопоставлять себя событиям, слится с ними - большое искушение. Стать частью чего-то интересного. Только поддаваться искушению нельзя. Ни какому. Ни когда. Кулак по короткой дуге впечатался в дверцу машины - в досаде. А потом я крепко растерла лицо. Словно набрала в ладони отрезвляюще-холодной воды, умылась. Заметил? Или счел просто нервным жестом?
Вот так и сидела, грызя сгиб указательного пальца. Пытаясь понять, о чем думает «похититель». Прищуренные глаза то следили в окно за странными коконами,  то упирались в видную часть лица - висок, ухо. Напряжение росло - и скоро должно было лопнуть с тихим звоном порвавшейся струны. Рос страх. Пробивая и злость, и остатки радости, как ростки деревьев - асфальт. Я молчала. И чисто из принципа свободная от погрызания рука пыталась ощупать дверцу машины, открыть. Совершенно бесполезное занятие, зато демонстрация вредности.
Мелькавшие на лобовом стекле радужный блики от фонарей замедлили бег, переходя на неторопливое проплывание. Мелькнули раскрытые, в отметинах ржавчины ворота, перекрывавшие переулок и джип остановился в каменном, образованном высокими темными стенами, мешке. Немного рассеянно махнув водителю, мой «похититель», за всю дорогу так ни разу и не обернувшийся, выбрался из кресла, толкнув с едва заметной злостью дверь. Я мысленно вскинула брови: ого. А у него с чего бы это пропал ровный настрой? Но уже медленно распахивалась другая дверь. Моя. И додумать эту интересную мысль не было времени. Потому что прозвучало короткое:
– Идем.. –  и голос опять  не выражал ничего. Ни так удивившей меня злости, ни подчеркнутого
уважения. Так клерк в офисе относится к каждому листу бумаги, проходящему через его руки - за равнодушием пряча увлеченность. Я лишь фыркнула. Ну, ты у меня ответишь за такое… отношение:
– Не пойду. Сказал – объяснишь. Как приедем. Приехали. Объясняй. – вредность голоса и короткие, словно выстрелы, фразы. Этакий несколько запоздалый протест. Я уперлась ногами под переднее сиденье. Спиной - в спинку своего. Плотно заклинивая себя в машине, удвинувшись к середине. Дышала часто и коротко. Смотрела перед собой. Излучая этот самый протест, как лампочка – свет. Отчетливо.
И отпущенная на свободу злость взметнулась языком пламени. И тут же изменилась, усилилась защита. Теперь - смесь ежа и черепахи. Плотная корка панциря,  острейшие иглы. Ощетинилась. И только потом поняла – почему. Это здание… Ну, конечно! Я бывала в нем уже. Вслед за злостью рванулась обида. Такая острая, словно он был обязан привезти меня именно в кафейню, а не в это страшное место:
– Это… Лабаратории, да? – обвиняющий выкрик. Или почти - выкрик. Сдавленность голоса помешала родиться именно крику. – Ты.. из них?! Ты.. такой, да?!
 Координатор чуть отступил – но не от протянувшихся неправдоподобно длинных ежиных колючек. И не от чисто-детской обиды подопечной. Просто от неожиданности происходящего. Никак не полагалось находящемуся под «удавкой» столь резко выражать эмоции. Обычно все плыли в состоянии полу-желе. И я улыбнулась, мысленно поздравив себя, едва почуяла это его удивление. Все же канал жил между нами… Я только теперь поняла и откуда берутся мои неожиданные знания, и такое четкое улавливание его эмоций. Но.. значит и он видит меня так же?! Ужас накрыл с головой. И чего я больше боялась – что он узнает о моих заданиях во снах, или о том пушистом тепле, что все еще толкалось в груди – не смотря ни на что – этого я бы сказать не смогла при всем желании. Только сжалась, опуская глаза. И пропустила миг, когда он, отпустив дужку двери, повернул ко мне ракрытую ладонь. Вроде защитный жест? Ага, для тех, кто не знал. Но я-то уже знала! Его знанием… Сорвавшаяся из центра ладони игла холода рванулась, раздвигая колючки и неестественно – как лучик света врывается в тень, раздвигаяя ее размытые края – проникая вглубь черепашьего панциря. И мне оставалось лишь жалобно ойкнуть, округляя глаза и губы. И.. принять боль. Боль и  жгучий холод. Они ударили, заставляя скорчиться в защитной позе младенца. Срывая дыхание на хриплый вскрик.
– Поговорить надо.. На счет тебя и твоих умений, Создающая... – голос был до обидного спокоен. Так ровен, что корчится на сиденье стало просто стыдно. И вновь на помощь пришла злость..
–Ага, сейчас.. Только шнурки поглажу.. – я втянула воздух раскрытым ртом, садясь. Охнула. Согнулась опять. Но уже отступал холод.  Чуть ниже пупка бился, пульсировал горячий красный шар - хорошо расторможенный 1-й энергитический котел.. Мгновенный образ дерева - старой, очень старой липы - и вдохнула, словно вбирая тепло звезд листьями.. Уводя тем же вдохом его холод через тело и как бы корни.. В землю. Замычала от короткой боли, но тепло шло следом - смывая боль.
–  Зачем.. Так?!! – сознание билось ночной бабочкой о стекло фонаря. Почему, зачем он?! Неужели и правда – из Лабораторий? Неужели я встряла? И холодом окатили воспоминания о так часто слышанном. Люди, слишком увлекшиеся осознанным сновиденьем, иногда пропадают. Или просто – не просыпаются. Он играл со мной все это время? Как кошка с мышью?! А теперь – настало время когтей? Страх и жгучие песчинки слез в уголках глаз. Обидно было – ужасно. Но… пушистый комок тепла у сердца хоть и сжался до точки, а все же не пропал. Толкался в такт взбесившемуся пульсу: «Не верь… Все хорошо»
– Пошли.. – отступая от двери, обронил мой мучитель. И вдруг улыбнулся чему-то, какой-то мысли неуловимо мелькнувшей в голове. Обычная улыбка. Теплая. Сколько раз я чуяла ее, болтая по аське! И… я вдруг обмякла. Закрыла глаза. И услышала:
– Браво! Заземление - простой прием, но сила и быстрота сдергивания, с какой оно было сделано... Ты молодец. Но ты забываешь думать. Ведь твои силы, что до сих пор держали защиту, были перекинуты на прием. Это логика... Логика боя - если так можно сказать.. – и вслед за словами стенки канала, по которому шел холод, уплотнились, тонкими ворсинками холода вростая в плоть. Заставляя замереть. Хорошо еще, что я успела расслабиться. Впрочем, они быстро стали рассасываться.
 – Предупреждение тебе. Я знаю, что оно получено – меня беззастенчиво разглядывали усмешливыми глазами, – и, возможно – понято. – Это прозвучало с сомнением. И, уже итогом. Не надеясь на мою догадливость, или просто верно оценивая мою вредность: – Не надо делать так...
– Как? Не.. практиковать Цигун? – Невинно округлённые глаза и усмешка. Сковозь озноб и одновременную не возможность быстро пошевелиться. А затем я послушно подвинулась к двери.. Дрогнули губы, сжались. Мысленно как раз цигун и была сейчас занята. Не смотря на внятный запрет. Тихо скользнул наружу красный шарик. К ногам.. Пятой точке.. Вверх по спине.. Затылок.. Провал внутрь на горле.. И опять наружу. Убыстряясь.. Канал обрывая. Одно из упражнений, Малый круг, кажется. И сквозь стиснутые зубы, стараясь отсрочить очередной его удар:
–Я.. Выйду..
– Хорошо. Я рад. – и бесстрастный голос продолжил лекцию. Словно учитель, внушающий нерадивому студенту: – Холод - жар. Разные названия одного. Человеческие названия, исходя из которых и формируется отношение к ним - вплоть до физических ощущений. Названия, делящие единое на разности.
Пока я вылезала, вслушиваясь в голос, и пытаясь понять, а к чему мне все это говорят, «учитель», с  непокидающей лицо улыбкой отошел, открывая путь к утопленной в кирпичную кладку железной двери. И прикрыл глаза, плавным взлетом перемещая видение в другие слои. Это я просто ощутила. Как и то, что произошло дальше:
– Ну что ж - раз разности, то... Что мне стоит сделать так? – И  волна стремительно разростающегося жара прошла от поясницы к лопаткам. Уплотняясь, жидким расплавленным металлом не давая шарику снова нырнуть вниз, отталкивая подобием как отношением к холоду-теплу. Заставляя меня ощутить полную беспомощность, хоть и на миг.
 – Потом.. Восстановишь ток... Сейчас –  туда! - и немало не заботясь о том, что творится за его за спиной, направился к двери, с каждым движением обволакиваясь коконом со строгими кристальными линиями, по поверхности которого стали подниматься от нижней точки сборки зеркальные разводы. Толкая дверь от себя, он уже был покрыт полностью зеркальным кристаллом. Минимум выхода энергии, но максимум защиты. На остальное - есть вполне ощутимые руки, ноги и голова. Что ж, я мысленно поаплодировала. А вслух... ну как было удержаться от шпильки?
– Фи, нашел от кого закрываться! – презрительно бросила слова в спину, как камень. Повела лопатками – ощущая, как греет. Ах, что б тебя!!! Или знал? То самое ощущение, что очаровало когда-то… при самом первом контакте. Черт. Защита пропала и больше не ставилась – ведь прошла злость. Что ж – вернём. Как? Да просто. Своим непослушанием. Его срывом. А потому - не за ним шаги. Отнюдь. Потоптаться.. Оглядеться.. Скользнуть к воротам. Заперты ли? Не уговориться замок? А если перелезть? Всё - беглыми прикосновениями эфирного тела. Почти не уловимо.. Так змея пробует мир язычком.
Только играла я так не долго… Неожиданно мир загудел и качнулся, словно я получила полновесный удар по уху. Горячей, алой вспышкой полыхнула перед глазами боль. Растеклась по телу. И стояла я так, оглушенная, прижимающая ладони к ушам, пока не оглянулась на своего «похитителя». Он замер на пороге, чуть склонив голову. Смотрел со спокойной насмешкой:
– Идем, – с нажимом произнес, растягивая гласные. – Потом попробуешь на вкус...
Надо же.. значит канал и этот мой «змеиный» образ передал ему! Ну что ж.. а мне? Мне какие знания достанутся, если подумать? Я оглянулась, медленно бредя к двери. Мир поблек вокруг, словно отгороженный от меня толстым многослойным стеклом. Стеклом? Нет, это кокон!  Кристальный кокон, как и у него. Только у него – защита. А на мне это как клетка. Или уж скорее как банка – накрыл, словно бабочку. Я прикусила губу. Злость, где ты? Нету. Значит нет и сил разбить эту «банку». Ну почему я не могу на него разозлиться? Это не честно! Да и испугаться толком не могу. Хотя ноги и стали  ватными, непослушными. Хотя и хочется сжаться в комок, и опустилась голова ниже плеч – во всем этом есть элемент игры.
 Нехотя подходя  к нему,  молча, я еще усилила образ «несчастной жертвы».  Стиснулись руки на плечах. Словно саму себя несу. И по каналу пошел образ страха  - как холодная вода. Забивая настоящие мои ощущения, не давая их увидеть.
А что же было настоящим? Интерес. И – раздражение. Купол. Он мешал и давил. Мешал. До зуда, до желания передёрнуть шкурой кошаче, заорать, затопать ногами. Но я  просто шла. То есть он был должен думать, что просто. А на самом деле…
Вдох.. Вдох.. Вдох.. Вдох.. И с каждым вытягивая невидимыми, в воображении лишь существующими  корнями ледяную энергию земли. Родниковую, водную. В животе и так было холодно от неуютности положения, да и представляемый страх понемногу становился реальным. А стало  до дрожи леденяще. Шаг - вдох.. Накапливая в себе облачко морозного, колящего иголочками  тумана. И в трёх шагах от двери - разфокусировать взгляд. Зеркальность кокона помутнела льдисто. И тут же я выкинула вперёд правую руку. Сжала  пальцы, кроме двух - вытянутых. Указательный и средний. Так детишки делают пистолетик: «Пиф! Паф! Ты убит!»  Словно льдистое лезвие - выпущенный холод. Прирастая к туманной поверхности кокона. Замораживая. Растекаясь плёнкой. И тут же пришла долгожданная вспышка злости. Не колючки, не защита - воронка вихря разбивающего кокон. И я остановилась перед моим мучителем («у-чителем…» - мелькнула в сознании непрошенная мысль. Я отогнала ее, но ведь и правда. Научилась я за это сон многому)  злая, тяжело дышащая.  И измотанная этой вспышкой до дрожи мышц. Однако мир вновь обрел краски. А я – свободу. Даже поводок ослаб, хотя и не пропал. Вот накоплю силы – и порву.
Так я думала,  молчала и с вызовом глядя в серые льдинки глаз. Переглатывала часто. Боролась с подкатывающей к горлу дурнотой. Полная решимости рвануться с поводка, как только вернутся силы. Открыто по каналу эту решимость передавая. Зачем слова?
Какой реакции я ожидала? Не знаю. Какой-то. Жеста, слова, движения удивленного бровей. Чего-то, что бы подтвердило – победа пока моя. Но он просто устало опустил веки,  что бы снова их поднять, посмотреть мне в глаза. С сожалением. Словно и впрямь учитель (в который раз уже приходит в голову эта ассоциация!) которому  очень не хочется ставить двойку, но  приходится. И услышала я самую настоящую отповедь:
– Еще один купол –  и ты будешь ползти, если не хуже. – Безэмоциональная  констатация фактов. Показывая мне иную, непривычную, вывернутую какую-то  логику моих же  поступков. –  Каждая твоя выходка вытягивает из тебя же силы. А что дальше? Беспамятство? Как ракушка, в которую можно спрятаться? Поможет?
Покачивая головой, он распекал меня спокойно и деловито. Заставляя вздрогнуть, словно от щелчка по носу:
– Не ожидал столь... – мужчина замолчал, явно подбирая слова помягче, – …откровенного ребячества от тебя!  Миры тоже создаешь - на один раз? Увидеть и забыть? Пойдем! 
И  я снова увидела  протянутую руку. Он был прав – и это злило. Как и то, что ситуация не оставляла мне выбора. Только послушаться. И дать ему возможность разговора.
– Увидеть  и запомнить. – Фыркнула коротко в ответ на отповедь. А что объяснять тут? С моей точки зрения самое важное было скинуть этот чертов кокон, как скидывают с плеча чужую руку? Настоять на видимости свободы? Ну да, глупо как-то. Не дальновидно. Но не всем же быть рассудительными! Если он и живет вот так – холодным разумом, то я – горячими, обжигающими эмоциями. Кто кого? Этот кураж, наверно, отразился в моих глазах. Цветком хищным метрах в двух над головой воронка ощущалась воронка, придавала уверенности. Сам чёрт не брат и море по колено!
– Не накрывай меня своими  куполами, вот и не будет ракушки! – -пожала плечами и фыркнула, ведь это очевидно. А потом против воли словно глянула на руку. Хмыкнула. И хлопнула о ладонь ладонью. Хотела хлёстко, больно. Но в последний момент задержала движение, почти с испугом коснувшись чужой кожи. И тут же сжались, беря в плотное кольцо мою ладонь, чужие пальцы. Он потянул меня за собой так спокойно и привычно, словно мы сто раз ходили так. По этому коридору, мрачному и серому. Мимо этих дверей, что вызывали во мне глухой страх. И я вдруг ощутила себя маленькой. Ведомой… Подопечной. Не вовремя и сильно разболелась голова, лишь усиливая это ощущение. Каждый шаг давался с трудом. Очень хотелось выпить горячего и уткнуться лбом в спинку кресла, свернувшись на том калачиком.
– Уже скоро. – Успокоил меня ровный голос. – Попьем кофе, поговорим. Не бойся, это не Лаборатории. Хоть и рядом.
– Чая… – машинальное уточнение. Невольно теряя задиристость от этой обыденности слов. Начиная верить, что и правда будет просто чай. Просто разговор. Против воли – верить. Сопротивляясь разумом, но как-то вяло. От руки было тепло. Прижать бы ее ко лбу… Да и с чего я взяла, что должно быть что-то плохое обязательно? Только вот… зачем ему такая защита? Если это просто разговор?
Распахнулась одна из дверей, и меня втянули в комнату, тут же выпуская руку. Дверка тут же захлопнулась с мягким чпоканьем, и, вероятно, выйти от сюда я все равно бы не смогла. Конечно, мой провожатый  отозвался на сомнения о защите. Так же уверенно, словно слышал мысли:
– Защита? Да так просто. Не люблю случайности, да и не так уж мало ты наших подрезала, что бы совсем уж так с тобой говорить. - Скрипнуло кожей кресло, когда он с размаха плюхнулся в него. Мне, очевидно, предоставили решать самой – садиться или нет. Чтобы, так сказать, лишний раз не давить на волю и самостоятельность. Что ж, и на том спасибо. А еще мягко дали понять, что мои воспоминания о боях были пойманы так же, как и мысли о защите. Ну, что ж…Играем дальше. А в том, что это именно игра, такая же, как в шахматы, я ни чуть не сомневалась.
Прежде всего, конечно, стоило проверить дверь. Откроется или нет? Если толкнуть? Увы, нет. Как и ожидалось. Ну, на нет и суда нет. А уж потом отозвалась лениво:
– Это же сон! Да ведь и вы в стороне не оставались...
Нет, и тени раскаяния я не испытывала. Сон есть сон. Не по правде же я убивала!  Шевельнула  плечом, демонстрируя и недоумение, и досаду. И заметила, что и жесты мои, и мимика – театральны. Гротескны. Не натуральны. Это оказалось неприятным открытием, и я постаралась успокоиться. Скинуть внутреннее напряжение. А чтобы отвлечься, занялась лампой. Мигрень не терпит света, да еще такого яркого. Прищурено глянула на абажур,  нарываясь на порцию боли, как на иглу - специально. Миг.. другой.. и лампу окружило розоватое облачко. Налилось сиянием, почему-то переходя в зеленый цвет. А  потом она, с легким хлопком,  перегорела. Наступила темнота вызвала у меня искренний вздох облегчения:
–  Надо же!  Я думала, так только с воздушными шариками можно играться,  лопать.
Я чуть было не прибавила: «Но с тобой рядом все получается проще». Однако в последний миг успела прикусить эти слова, удержать. Зачем ему знать об этом? Помотала головой, вот наваждение! И  тут же пожалела об этом. Боль взорвалась внутри черепа маленькой гранатой.  Я замерла на миг, пережидая. А потом направилась к креслу.  Скинула кроссовки, залезая с ногами. Блаженно прикрыла глаза,и утыкаясь лбом в спинку - полубоком сидя. На миг ощутила даже уют. А еще – жуткую лень сопротивляться событиям, выходить из этого уюта:
–  Чаааю... - почти жалобный выдох не плохо демонстрировал мою полную капитуляцию. Ну.. на ближайшие пять минут – полную.
– Нравится темнота? - ворчливо отозвались из соседнего кресла на мою выходку с лампой.
По периметру потолка зажглись круглые небольшие плафоны,  давая приглушенное свечение. Мужчина плеснул в заварочный чайник кипятка, медленно поболтал его внутри и вылил в чашку. Крышка жестяной банки была открыта и несколько щепотей чая перекочевали в заварочник. С шипением кипяток набросился на чайные листы, размягчая и вытягивая из них запах, цвет, вкус... Пока чай заваривался, он пододвинул блюдце с лимоном и сахарницу ближе ко мне:
 – Насыпь по вкусу... – в голосе дрогнула смешинка, и я поняла, что  в глубине души он веселится над моими выходками и вообще поведением. Что я кажусь ему задиристым растрепанным воробьем. Это возмутило. Тоже мне, хищник нашелся. Кот, блин, саблезубый.
Я приподняла ресницы. И верно, похож на кота. Дворового и независимого. Сильного. А кто я тогда? Мышка? Забава для клыков и когтей? Нет, не похоже… хоть и «поцарапал» он меня сегодня изрядно. Молчание затягивалось, и я поспешила объяснить:
– Темнота, тишина, тепло.. – это было сказано почти сонно. Я просто  перечислила "три Т" - условия борьбы с мигренью. да и не борьбы даже. Просто нарушение любого из них заканчивалось острой пульсирующей боль и впышкой света перед прикрытыми веками.
 Не нарушая покой головы, я потянулась к блюдцу. Кидая в чашку ломтик лимона, сверху высыпая пол чайной ложки сахара. Все это дело старательно размяла ложкой, превратила в кашицу. «Правильный» чай обещал облегчение. А сладкое  могло и полностью прогнать боль. Мои движения невольно подстроились под его. Такие неторопливые и  домашние. Словно он специально заставлял ими расслабиться, успокоиться.  Давал понять: «Нет ничего страшного». И опять пришлось отогнать странное наваждение. Ощущение общности, слитности с этим человеком:
–  Ну.. говори уже? – Я предложила это так, словно опаздывала на свидание, а он крал мои драгоценные минуты.
Пальцы словно бы так просто коснулись обивки кресла - погладила.  И  прикусила губу, ощутив обычную ткань - и ничего больше. Сон.. но какой правдоподобный. Внутренняя попытка соединиться со своим спящим телом,  ощутить не кресло под щекой - теплый край подушки, не эти запахи - а знакомые, вновь потерпела полный провал. Я начала вновь злиться. Качели. От уюта и мира – к острейшему противостоянию. Я злилась, а пальцы тем временем играли с булавкой на подоле футболки.. расстегивая.. застегивая.. Заметит? Поймет?
Если и понял – ни как не показал. Даже обидно. Просто налил чай  и пододвинул чашку. Усмехнулся в усы:
– Вы  все и всегда такие торопливые, СтрЕлки? Или только ты? – из-за пазухи на стол были выложены трубка и кисет с тройником. Размеренно набивая трубку табаком, притатывая горку топталкой, хитро посмотрел на меня. И дальше занялся трубкой с видом священнодействия.
– Ну ты еще соври, что все о нас знаешь. – Моя злость набирала обороты. Мелкой дрожью разливалась по телу.
Но сперва чай. Чашку я приняла быстро, жадно даже. Торопливые мелкие глотки подарили облегчение, передышку от  боли. Ощущая блаженное тепло в желудке, я даже слекга подобрела вновь. Боль сдавала позиции, отступала. Чашечка стукнулась о стол, замерла. А в очередной раз расстегнутая булавка с силой была вогнута в ногу, в сгиб у колена:
– Уййй... – я взвыла тихонько, не сдержавшись. От досады больше, чем от боли. Да какая там боль! Лишь ее слабая тень. Конечно, ничего не выйдет. И все же я быстро закрыла глаза. Ну же? Нууу... ну хоть намек на тот, на реальный мир!
И не увидела, но почуяла, как изогнулись насмешливо уголки губ моего визави:
– Под поводком и боли то не ощутишь, не то что реальное тело почувствуешь..  – пояснил он, словно я опять не выучила урок. С укоризной и сочувствием. Закончив набивать табак, попробовал вдохнуть через трубку, проверяя плотность набивки. И продолжил:
– Все не знаю. Да и не надо мне. Как говориться, главное – участие, а не победа. Поскольку
победа – это невыполнимое условие этих миров и нашего противостояния. А вот понять и придумать действенные «меры против» - очень даже... – зажигалка с тихим хлопком обдала табак в чашечке трубки голубоватым огоньком. И тут же стал притаптывать мгновенно поднявшуюся горочку тлеющего табака топталкой, явно забавляясь моими  попытками  проснуться.
– Меры против… – я повторила это задумчиво. Вновь потянувшись за чаем, делая глоток – уже не торопясь. Медленно:
– Не, я не мышь, оказывается. Я просто белая крыска. Лабораторная.
Смех у меня почти не получился. Тихий и жесткий, не хороший... Я ощутила, как узились, напряглись глаза. Куда-то в его переносицу взгляд. Вновь тряхнуло тело злой дрожью. Сама собой вскинулась защита – все те же колючки. Но я  и сама ощущала, насколько это все слабо. Совсем на одной злости. Силы на исходе, и все ближе та «ракушка» беспамятства, о которой он говорил. Щеки обожгло стыдом – не умею я. Бездарь. Проигрываю…
Он тоже это понимал. И просто пожал плечами в ответ. И сизые струйки тяжелого вишневого дыма поползли над столиком. Откинувшись на спинку кресла, посмотрел на нее и на колючки:
 – Ну а смысл защиты сейчас? Или –  как рефлекс на мысли. Не мои, свои же? –  выдохнув облачко дыма.
И я поняла, что меня опять поставили на место. Что самое время перестать дергаться и все же послушать, что он там скажет. Через силу склонена голова – жестом почтительного внимания. «О, сенсей…» - прозвучало в голове насмешливое. Ой, хорошо, что именно мыслей он все же не слышит. Лишь образы ловит.
- Как тебя зовут-то… Поймавший? – и последнее слово за собой оставить хотелось, и… ну не звать же, в самом деле, «сенсей».

***
…Он молча рассматривал пушистую макушку склоненной головы, попыхивая трубкой. Длил паузу, запирая сидящую на против в этом, новом состоянии – послушного внимания. Положенного ученику. Хотела она или нет, но приходила именно к этой роли. Как до того шла к нему – не желая того. Только тут пришлось куда осторожней вести «крестовину игры». Мысленно (только мысленно!) облегченно выдохнул. Все удалось. Впрочем, а сомневался ли он в том? Удивление, не пойманное гостьей, мелькнуло в серых льдистых глазах. Облегчение, сомнения? У координатора их быть не должно. А – были. Как и еще что-то, тщательно скрываемое где-то в глубине. Интерес?
Тогда, во втором их общем сне, удерживая вскинутое запястье, ломая заслоны, выставляемые ее сознанием, он не вольно считал и какую-то информацию. И вдруг, резко, пришел к тому же выводу, что и она – давным-давно. Они враги. Нет, не так. Они противники. И против воли проснулось в некогда привычное, но давно забытое состояние. Он вновь ощутил себя.. координатором.

Координатор…  Сейчас уже подростковые воспоминания о первом и последнем гадании казались неосязаемым дымом, что поднимается из-за далекого леса от костра. Именно тогда на старой и обшарпанной скамейке в соседском дворе легла вверх рисунком в окружении таких же листочков бумаги со странным и туманным смыслом карта. С однозначно трактуемым значением - "Все скрытые знания будут дадены ему, ключи от любых замков найдет"... И рядом - другая: "Марс - покровитель военных побед". Сомневаясь в правильности трактовки старых, сделанных на светокопире карт Анны Аделаиды Ленорманн, он снова разложил колоду. С тем же результатом. А потом… Потом закрутилось – обучение, первые, неуверенные шажки по другим реальностям. И набирающее силу мастерство. Мастерство невидимого боя. Боя не руками и ногами – боя вероятностей. Практики позволяли сначала видеть вероятности исхода встречи, потом – дали возможность влиять. Исход встречи – дело последнее, но борьба вероятностей!  Она увлекала. Увлекала не меньше, чем открывшаяся возможность бродить по другим мирам – пусть и в тонком теле. Потом – получение звания-должности координатора. И одной четверки под начало. Точнее – тройки. Четвертым был он сам. На общих правах и обязанностях. Лишь в боях, что быстротечно мелькали в других слоях реальностей, он становился именно собой. Направляющим разноуровневые атаки. Не так просто – даже с помощью канала – скоординировать нападение и защиту. Видеть множественные, пересекающиеся вероятностные линии схватки. Тоже – в разных реальностях, на разных планах. Одновременно с боем. Одновременно – все. Не каждый, кто мог заходить в тонкие миры, творить, влиять на закостенелую реальность этого мира, мог противостоять сначала четверке, а потом – и восьмерке под предводительством координатора. Хотя и были… Были Создающие, Снящие… Но они – лишь как тени – достойны мимолетного рассматривания. Где-то – на седьмом или восьмом уровне мышления иногда толкалась настырным толчком мысль: «Кто-то же ими тоже руководит…».

И вот она перед ним – Создающая. Назначая встречу в привычной стихии сна он прежде всего хотел просто отдохнуть. Поиграть. Узнать ее ближе. Но вышло иначе. Мягкими шагами крадущегося зверя выходила на первый план именно эта сущность… от которой давно отказался. Координатор. Выходила, чтобы узнать, наконец – кто же там… по иную сторону редких противостояний. Все же те, кого он именовал для нее коротким словом «ваши» не были врагами. Случалось становиться и союзниками. А стычки были мелкими и как бы.. не официальными. И все же этот вопрос оставался: «Кто же ими руководит?»
Отжимая ее к стене, отводя назад стиснутую в кулак руку, он тогда близко заглянул в удивленные и растерянные глаза. Ни какой защиты. И хлынули знания. Срывая на какое-то время кем-то поставленный в ней блок, мешающий помнить даже ей самой о том, что происходило во снах. Но защита все же сработала – ее сон расслоился, превратился в мешанину. Мир, в котором она привыкла жить, готов был уничтожить сам себя, но не отдать свои секреты. Нужно было действовать иначе, в обход блока. Не нарушая его целостности. И уж конечно – на своей территории. Несколько дней позволили ему подготовить ее к новой встрече во снах. Он же знал, что такое канал. И что такое контакт. И как человеку хочется пережить вновь и вновь понимание не то что с полуслова, а с полумысли. С полувдоха…Он ощущал ее метания через сжавшуюся до волоска нить канала. И точно угадал момент, когда было – пора. А уж найти ее во сне на этот раз было совсем не сложно. Стоило лишь позвать.

А потом он не торопясь подводил ее именно к этому: к состоянию ученика. Проводя сквозь боль и беспомощность, противопоставляя всем вспышкам страха или агрессии непробиваемое спокойствие. Не экспериментатора, но – учителя. Не бой, но – урок. А урок это взаимодествие. И сейчас ее защиты падали, как осенние листья. Дерево и не замечает, как теряет их. Открытость… и теплый клубок где-то внутри, у сердца. Он улыбнулся ему, поняв. Но дело следовало закончить. Успокаивающе и осторожно коснулся закаменевшего плеча, протянув руку через стол. И тут же убрал ладонь. Лишь подпитать то тепло, что жило в ней:
– Хоро. Ты сама назвала меня так, и значит для тебя правдой будет это имя… Ани.
Она вздрогнула в ответ на свое имя сильней, чем в ответ на его касание. Подняла глаза. Притихшие и любопытные. Почти спокойные. Расслабленно лицо. И вновь его пальцы чуть сжались, словно на не видимой крестовине игры:
- Я могу сделать и по-другому.. Не переводя твой сон в летаргию сон. –  Подмигнул, словно не было только что сказано страшное для нее слов.  – Просто немного изменю  канал и в следующее засыпание снова сюда вернешься. Пойдет?
– В.. летаргию? – Впервые она глянула с откровенным страхом, но не закрылась. Не попыталась спрятать ни этот страх, ни дрожащие пальцы.  Осознавая медленно- Мне.. что.. не уйти? Да? -замершесть расширенных зрачков- Зачем я.. тебе?
– Если не сможешь проснуться – а проснуться не можешь, потому что почувствовать свое реальное тело не можешь из-за поводка, то.. – на долгую минуту замолчал. –То зависнешь здесь.. Если только некий раздражитель не разбудит тебя там - в твоей реальности. Тогда срыв сна и многое из произошедшего забывается. Без возможности вспомнить.. Так что.. – замолк, уставившись в пол. Иногда лучший подарок – возможность выбора. И она поняла это. Но опять выставила свои колючки:
– Так что добрый ты даёшь мне видимость свободы.. Выбор без выбора. – чашка сказала: «крак» и  разломилась в руках. Покрутила недоуменно осколки.. Глянула на чаинки на джинсах. Потерла мокрое пятно. – А ещё ты виляешь. Сначала скажи - где я. И зачем я здесь. Что будет? Когда я стану возвращаться ночь за ночью?
–  Ты - отчасти на территории забытого сна и отчасти - на территории моего.. одного из миров. Что будет - посмотрим. Пока же я хочу во всем разобраться досконально. Кто ты, кто за тобой, почему ты делаешь именно то, что делаешь... – он сказал правду. Или часть правды. Ту, которую ей стоило знать – сейчас. Ведь всему свое время. Но говоря, он уже понимал – надо девствовать иначе. Именно взаимо-действовать. Поставить ее в такие условия, где они не будут разгорожены даже столом. Где окажутся союзниками. Людьми, работающими над одной задачей. Иначе она так и будет выставлять свои колючки. Но пока… пока стоило добыть еще немного информации.
И сейчас для этого самый момент. Пока его ведомая  вновь обмякла, щекой прикасаясь к креслу. Разглядывает чайник и чашки,  мысленно сбегая от ситуации.  Расслабляясь.. Сил на защиту у нее уже не было. Лишь на.. не противление. Как стекло  прозрачна. Вот и хорошо:
– По несколько раз из твоих кто с тобой работал в снах? – Быстро и не глядя  на нее, задал вопрос.
– Все тебе скажи, да расскажи.. а потом еще скажешь - дай попробовать.. –  машинальная скороговорка. Насмешливость легкая голоса. И  полная отстраненность от слов и тона - лица. Глаза метнулись чуть вверх и вправо. Значит вспоминала.
 Он подался вперед, вглядываясь в  мелькание лиц. Ловя через канал образы. Быстрый кллейдоскоп.. кто? Странно, что их так много - этих лиц.  И странно, что  она и сама их не помнит! Кому и зачем был нужен такой плотный блок? Вот дернулось одно из лиц, словно приблизилось на миг.  И тут же затерялось в общем потоке. Оставляя после себя слабое послевкусие: ощущение теплой ладони на плече. И вспышкой – первый сон. Тот человек, что стоял над его телом, когда он уже выныривал из сна. Вот он? Работал больше одного раза? Он схватил девушку за плечи, заглянул в глаза. И она сразу отшатнулась, опустила быстро веки. Спряталась. Затирая  образ. Старательно думая - почему их так много? Не сосредотачиваясь на лицах, намерянно не запоминая.
Но было уже поздно. Словно мелькающие в сознание другом образы имели запахи – он шумно втянул через ноздри воздух. Тряхнув головой, вернулся на свое кресло:
–- Как выглядит или выглядел? – чуть ли не с шипением сквозь зубы процедил. И опять обрушил на нее  словно ощущение ваты, не туго, но надежно обворачивающей от остального мира. Глуша чувства, подвешивая их в невесомости.
Борясь с этим, ее пальцы плотно сдавили дерево подлокотников, отвлекая от мыслей одновременно  - болью от усилия... сжимая, сжимая, сжимая, сжимая... До того, что побелела кожа на сгибах суставов и центральная часть каждого ногтя. А  вокруг, наоборот, расплывалась краснота... Прикушеная губа. И ему осталось ощущение жесткого засвеченного фотоснимка. И запах гари – лишь подтвердивший догадку. Это тот человек.
А из ваты уже протянулись внутрь шипы - подобие тех колючек, в машине. Но уже - строго стальные, трехгранные. Медленно приближаясь к коже:
 –  Кто он? - вскочив на ноги и в один шаг оказавшись около ее кресла.  - Кто?! - с рычанием опустив отдающую холодом ладонь поверх ее ладони на подлокотник. Выставленный образ, как фанерка, мешающая увидеть последний вагон уходящего поезда, был скомкан в злости. Она мешала ему найти того, кто тогда так верно вычислил, кого именно послать, что бы, координатор, проиграл. И нити рванулись вслед составу направленным снопом - ибо направление уже было поймано. Но она все же смогла помешать, сбить. Дернулась вперед - ему и иглам на встречу.  Охнув от боли, сжимаясь. Прикушена губа, и мечутся глазные яблоки под веками - быстро, дерганно. Он видел это, плотнее прижимая ее ладони. Противостояние… тот самый бой вероятностей, о котором она не могла даже знать!
Не могла, но  превращала  жувую картинку трехмерную - с поездом - в вялую репродукцию с Левитановского "После дождя".  Он с удивлением наблюдал, как ярче стал каждый мазок. Словно нет тонов, словно они рождаются от соединения чистых красок, что мелкими точками лежат рядом. И вот рука рванулась, стремясь уйти из-под его руки. Он дал ей это сделать – ему было интересно. А образ – все равно уже пойман. Просто искать придется чуть дольше.
Перемешивающее движение – и она  превратила этот рисунок в разноцветную кашу. Тяжело дыша, как от бега. Лишь сейчас в полной мере ощутив боль от его напора.  А его нити мазнули по чьему-то улыбающемуся образу. Добродушной улыбке мужчины. Немало не беспокоясь о том, что фанерка замазана, превращена в цементную стену. Вплоть до самого распада - не отпускать! Единственный приказ-желание пославшего:
–- Не дергайся, иначе... - глухо прорычал, как потревоженный тигр. - Из сна не уйдешь...
Ему было нужно лишь несколько секунд – завершить начатое. Но девушка  всхлипнула,  и зубами вцепилась в руку. Иименно вцепилась - с силой, до боли. Самой болью этой  по нитям посылая огонек - обрывая связь, обжигая той же болью, что и его обожгла. А  вперед  устремилось что-то тонкое и золотистое... словно хлопок по плечу тому,  кого оплели его, пеплом осыпающиеся нити. И  образ дернулся, расплываясь. Меняясь. Переходя в образ старой дамы, чуть ли не в пенсне...  нет, маска! Девчонки… Но,  похоже, вот ей нити были скорее желанны. Ждала, улыбаясь. 
Этого он не ожидал. Невидящими глазами уставился в открытую спинку кресла, крепко сжимая ее ладонь. Часть нитей распалась пылью с пронзительным звоном бьющегося стекла.  Часть сдернулась на даму, лизнув образ и отдернувшись... А часть, как лошадь подстегнутая ударом хлыста, рванулась за образом, начиная раскручиваться, собирая воедино разрозненные мазки, запоминая в кратком миге его не только на вид, но и на запах, на чувства, на ощущения. И срывом - вдогонку огонькам - набухающий клубок огня. Достигающий кончиков нитей и взрывающийся ослепительной вспышкой. Стерто... И запомнено... Размахнувшаяся было свободная ладонь сжалась в кулак и с силой вмялась в спинку кресла на ее головой.
– Спааать! - рявкнул, отступая назад и потирая место укуса. Приказом. Дополненным удушливым сжатием ватного кокона. Лишая возможности двигаться, возможности воспринимать все - ярко, вливая яд ленности и апатичности.
– Да пошел ты... – огрызнулась, сникая. Щекой касаясь подлокотника,  закрывая глаза тяжело. Потянулась за воздухом открытыми губами, как выкинутая на берег рыба. И  обмякла,  засыпая.
И лишь тогда он расслабился и сам. Холодная улыбка тронула губы. Едва ли - не злорадная. Упавший наотмашь кулак резко разжался и - ладонь легонько погладила волосы. Вновь питая теплом тот шарик, что жил у ее сердца. В голове зазвенели басовые, рвущиеся аккорды одной песни Металлики. Дверь распахнулась даже не от прикосновения - от того что он повернулся в ее сторону. Порывистые и быстрые шаги. Мелькание фонарей вдоль низкого кирпичного коридора. Силы, энергия, заем - плевать он на все хотел, выдающийся из всей когорты даже необычным отношением к силе, могущий брать ее ото всюду. И не стоял вопрос - светлая она, темная ли. Задержалась ладонь на лаковом покрытии двери машины. Искорки тепла промелькнули в улыбке - и рухнуло туманом все играемое и представляемое подземелье, освобождая от обязательств мирно дремавшую в кресле. Забирая с собой воспоминания о произошедшем. - Едем! - выдохом, в одно движение садясь в кресло и захлопывая дверь. Поиск дан - и будет завершен. Джип, словно гарцующий конь рванул с места после недолго пробуксовки.

***
...Я просыпалась, ощущая себя так, как иногда утром в день Рождения. В далеком детстве. То есть — абсолютно счастливой. Сон помнился урывками, не четко. Но... грели спину две невидимые горячие ладони. И я совершенно точно знала, что непонятное, тяжелое молчание закончилось. Что вот сейчас я войду в аську на телефоне, и в ладони толкнется живая дрожь вибросигнала, потому что сообщение уже ждет меня. Исчезла глухая, изматывающая тоска. Мир казался ярким, словно все в нем было промыто родниковой водой. Хотелось жить. Двигаться, смеяться, мыть посуду, гулять, заниматься кучей разнообразных дел... и помнить, и ни на минуту не забывать, что где-то там, «по ту сторону монитора», существует странный человек. Закрытый, запертый на множество замков, непонятный, жесткий, молчаливый. И такой совершенно необходимый!
Я нашарила телефон, не открывая глаз. На ощупь надавила кнопки. И лежала, жмурясь, словно только что поглаженная кошка. Ждала... короткая дрожь — словно в ладони забился сильный и большой жук. И я не смогла сдержать счастливой, блаженной улыбки. Разлепила веки, нашла глазами короткую строчку: «Я... приеду». Уже привычно дернулся мир — крупным рывком. Словно я не у себя на кровати лежала, а на полке отправляющегося с перрона поезда. «Я приеду». Не вопрос.. утверждение. Он — приедет. Даже если я сейчас напишу: «Нет! Не надо!». Все равно будет так. Приедет. Невозможное до сих пор событие, о котором я даже не мечтала, вдруг стало почти реальностью. Предопределенностью.
Телефон снова дернулся в руке, ожил. Но это был не короткий сигнал аськи. Это был звонок.
- Да? - я поднесла трубку к уху. И ощутила, как сорвался вдруг голос. Хотя я даже не посмотрела на высветившийся номер, не узнала — кто там звонит.
- Привет. Я приеду. Через месяц.
И пока я пыталась вправиться в пропавшим вдруг голосом и с губами, разъезжающимися в глупейшую счастливую улыбку, незнакомый и, в тоже время, очень знакомый голос уточнил:
- Ты слышишь? Через месяц!
- Я.. да!
И запели сигналы отбоя.

Месяц оказался очень и очень коротким сроком. И что это мне раньше казалось, что это долго? Это практически ничего! Мы так и не поговорили о том сне. И вообще, словно договорившись, больше не возвращались к разговорам о Координаторе, о снах, о Стрелках... Мы как будто боялись что-то сломать. Нарушить. Или же просто молчаливо полагали (оба, хором), что лучше сперва заглянуть друг другу в глаза. И тогда разговор будет проще....

- Так, я за тобой прибегу с занятий... могу чуток опаздать, так что - найди памятник паровозу. Это прямо у платформ, за мостом, который над путями. Вот около него прирости просто, и стой. Шаг в лево, шаг в право - приравнивается к побегу! Все ясно?
Мои губы сами собой расплывались в улыбку, пока пальцы отстукивали этот текст. Скоро!! Совсем скоро... Время пролетит быстро. Я успею только поспать, чтобы успокоилась головная боль. И сбегать на пару часов на работу. А от туда - сразу на вокзал. И, проваливаясь щекой в подушку, я уже видела - как это будет. Вокзал...

Смещливые морщинки пролегли в уголках глаз, смотревших на серо-желтые буковки на экране КПК. Откинуться в кресло, прикрыть глаза - и ощутить касание чужого сна, как далекое, за много километров, дуновение легкого ветерка. Скользя над протянутой ниточкой ощущений, влиться в него - осторожно...
Привычно войти в другой плоскости в сон, осмотреться и сделать шаг - внутрь. В назначенное и снимое место встречи. Вокзал, далекие усы троллейбусов, черный кругляш паровозного носа из стены... Подтверждая ожидания, повернуться спиной к памятнику в направлении троллейбусной остановки и застыть - до момента ворчливого ворочания КПК в кармане обычной длинной куртки....

...Я включила аську только когда осторожно пронырнула под мостом, появляясь не от троллейбусов (ага, счаззз)... а со спины тех, кто стоял у паровозика, вмурованного до половины в стену. Своеобразный такой памятник, ага. Если вдуматься - очень печальный. И вот тут-то я, пробежавшись глазами по спинам, и надавила вновь кнопки телефона:
- Мр?
Мне не нужен был ответ.. мне было нужно увидеть, кто достанет телефон, так же,к ак и я, пробежится по клавишам... И — увидела. Невысокий молодой мужчина. Короткая щеточка усов. Серые, очень светлые глаза. Словно лед весной. Я замерла на миг. «Совершенно такой!» - так, кажется воскликнула Ассоль?
Скользнувшая в карман рука мужчины мигом извлекла "Ровер". Быстрый взгляд, тихий щелчок кнопки - и другая рука уже порхала со стилусом над слюдяным экраном, что-то набирая.
- Мрьрьрьрь — появились на экранчике моего мобильника буквы. Но я не только увидела их. А почти услышала. И не удержалась от улыбки. Шаг. Другой. Так, чтобы быть отделенной спинами других. Словно бы невзначай приближаясь. И только в шаге уже, за спиной.. ощутив, как рванулось сердце в свистопляску беспорядочных быстрых ударов, набрать:
- Ну, оглянись уже...
И тут же вскинуть глаза от телефона. Напряжение, ожидание, радость... и страх. Не передаваемый миг. От того, как встретятся глаза, зависит многое.. почти все. Покрайней мере - на эти два дня.
Мужчина словно нехотя потоптался на месте, выдерживая игровую паузу... Что бы одновременно со скользнувшей в карман рукой резко развернуться и почти тотчас же выдать мурчаще:
- Прр-ривет! - озорно поблескивая чуть смешливо-коварными щелочками глаз.
- Привет... - даже чуть отшатнулась назад, хлопнула глазами.. Взгляд сделал попытку убежать, спрятаться за ресницами. И тут же смущенная улыбка - ну вот такая я, извини... И глаза вернулись к его - вглядываясь с нетерпеливым интересом, весело и откровенно.
- У, драконище, приехал наконец!! - выдохом.. разулыбавшись уже открыто, радостно. - Идем?
- Идем! - он согласно кивнул - Как раз сейчас в кафе по чашечке кофе - для сугреву в зимнюю пору, а потом... Потом - как решим, - и протянул руку приглашающе.
Я чуть вскинулись брови.. в знакомом ему удивлении, чуть насмешливом. Глянула на руку, явно раздумывая, что делать с ней. С ним. Взять под руку, ухватить за ладонь.. или просто коснуться пальцами в знак приветствия? Губы чуть дернулись, снова растягиваясь в улыбку - долго она на них, просто созданных быть серьезными, не держалась. И я предоставила ему решать самому, что там дальше, просто протянув руку в ответ:
-Кафе? Нууу.. я даже не знаю, что тут рядом. - быстрый взгляд в сторону троллейбуса. - Давай подъедем чуть... а там будет весьма не плохое... мр?
Очень естественно звучал нас обоих этот звук - «мр...» привычно. Словно мы не только набирали его друг другу по аське — часто-часто — но привыкли и произносить.
 - Бежим? - предложила я, завидев готовый отойти троллейбус.
- По-бе-жа-ли! - по слогам выдохнул он, и продолжил, словно на стартовой дорожке: - На старт! Внимание! Маррш! - и заключил в крепкие теплые объятия своей руки ее ладонь. Вполне по-мальчишески утягивая меня за собой к остановке. Размывая серьезность мгновений мимолетным подмигиванием. И озвучил то самое длинное, пресловутое, часто печатаемое в аське слово с низким баском мягко перекатывая на языке: - Мрьрьрьрь....

Внося ощущения полной реальности в сон и стирая грань, осознание закрывшей глаза там - вне сна. Только тут и сейчас...

Вот это и было наиболее желаемым развитием событий.. сразу стало все просто, как с со своими, как с родными и любимыми «детьми» - учениками. Я даже забыла постесняться, что бегать с моими размерами.. какие размеры, какое стеснение?! Вон, троллейбус сейчас уйдет!!! А по сему новая улыбка - уже глазами.
- Мрррррр! - у меня это звучало несколько более жестко.. но, тем ни менее, тоже знакомо. Ему.
Пальцы чуть сжали ладонь, вполне уверенно... и я впрыгнула, обгоняя (столько раз получала по шапке, что все же усвоила, что входить надо впереди мужчины, даже если очень хочется спрятаться за его спиной) на ступеньки, оглянулась, потянула его за собой на любимое место - к заднему стеклу, в отгороженный поручнем угол... И сразу поняла, что это не только мое любимое место, но и его. Он так естественно развернулся ко мне, заклинивая своей фигурой выход из этого уголка, становясь стеной для посягающих на это место извне, словно мы так стояли множество раз. И стоял так прочно, что даже тронувшийся с места троллейбус не в силах был раскачать его, ставшего единым целым с поручнями - словно век здесь стоял. И снова - легкое, мимолетное и почти незаметное подмигивание.
И опять в ответ улыбка коснулась моих губ и глаз.. тут же спрятанная, приглушенная, прикушенная. Я отвернулась к окну, потому что ощутила ту не неизбежную неловкость паузы, что возникает, пока не найдены первые слова. Разглядывала нехотя бегущие на встречу здания.. как на зло - улица Ленина именно в этом своем течении, у вокзала - безнадежно скучна. Даже рассказать не о чем... Пауза затягивалась, и пальцы выбили по поручню быструю дробь.
- Вообще тут не далеко.. остановки три... сообщила я без особой уверенности, так как никогда не считала их, эти остановки. - Вот  смотри, концертный зал... потом еще что-то будет, кажется, а нам выходить у кинотеатра Центральный. Сразу, как проедем улицу Кирова - мою, кстати...
- И будет... Кофейня? - осторожно предположил он, всматриваясь в растопленное дыханием на заднем стекле круглое окошечко. - Кирова? Запомнил... А мост? До него далеко ехать? А по кургану, наверное, можно будет забраться - вон снега-то сколько! А куда еще сходим? - прерывая затянувшуюся паузу, он затараторил, то ли бася, то ли мурлыкая, как пушистый кот, вырванный из своего теплого домашнего убежища, свитого на обогревательной батарее под окном и сейчас дико и заинтересованно разглядывающий проплывающие мимо пейзажи. И я снова улыбнулась. Он помнил о тех местах, которые мелькали в моих сумбурных рассказах... помнил!
- Будет кофейня, как до Театралки дойдем.. - посмеялась я тихо, вспоминая, что планов - громадье. - Мимо моего дома - кстати... Вот Кирова, смотри... - показала на широкую улицу, разгороженную посередине оградкой. Спутать не с чем - эта сразу видно, что центральная. - Давай, двигай на выход... Тут, Ром, мало что далеко. От кофейни до моста минут 15 ходьбы, не особо напрягаясь. Ну, 20 - это самый максимум.. до кургана дольше, конечно. Но сходим и туда. Если обещаешь меня ловить.. а еще? Музей космонавтики, старый город, просто любимые улочки и места... я по Калуге могу водить часами.. только ты давай-ка, двигайся к выходу.. приехали.
Он улыбнулся в ответ, и молча шагнул назад и влево, освобождая место для моего маневра. Осторожным танком выкатываясь на выход - только ствола не хватало для правдоподобности. Моментально взгляд сосредоточен, а движения скупы и точны, ни миллиметра на лишнее. И с серьезной миной на лице, словно только что открыл закон мироздания, обернувшись на крайнем порожке, выдал:
 - Кофейня - это мырррь....
Троллейбус остановился, и зашипел дверями - выпуская нас. Мой взгляд метнулся еще через его плечо - улыбчивый. Утыкаясь в вывеску "Там, где никто". То, что он уже слышал.. а теперь вот - и увидит..
- Конечно, мррр.. а вон там.. смотри? Я рассказывала об этом магазинчике, помнишь?
- Помню.. - улыбка расплылась минимум на пол лица, топорща усы. Негромко хлопнул и потер ладони, предвкушая посещение слышанного. И тут же подал руку. - Тогда - идем?
- В магазин или в кафйню сразу? - уточнила я, операясь о его руку, чуть обернулась, проводив взглядом уехавший троллейбус.  - Знаешь, а правда.. давай зайдем на минутку.. предсказания возьмем. - И уверенно потянула его к дверям. Чуть не в такт тукнуло сердце - да как такое заметить? А моего лица с дрогнувшими, словно от легкой боли, губами, было не видно.
Магазин завараживал.. барабанчик с молитвой, идолы.. смесь славянских и не славянских оберегов, поющие ветра под потолком... доска с записками и объявлениями - от "Вовка, ты самый лучший, белый и пушистый слоненок!!!" до объявлений начала занятий цигун, первой, второй и третей ступеней... Я крутанула барабанчик, склонив голову.. и потащила его к прилавку. К миске с кучей бумажек. Уверенно запустила руку - вытягивая. Прочла, шевеля губами. Замерла. И - скомкала, кинув обратно. Зарыв зеленый комочек под другими:
- Теперь ты.. - назад отходя.
Заведя глаза к потолку, косо сжав губы, запустил руку в миску, тут же вытягивая бумажку. Секунда - и бумага прочтена. Еще одно движение повторением - и бумага надежно зарыта под ворохом других под недоуменное пожатие плеч. - Теперь - в кофейню?
Глаза прищурились - знакомо. Становясь жесткими. Миг, другой я изучала его лицо. Пытаясь понять - не одно ли и тоже нас озадачило. То есть, я знала. Что предсказание ударит по нервам. Но не предполагала, что настолько. Но... «бывают сны, деточка. Просто сны». И просто совпадения. И я улыбнулась, расслабляясь. Кивнула:
- Ага.. идем. - сделала движение взять за руку, да не закончила. Улыбнулась вновь чуть виновато. Короткая пантомима... остатки смущения. Он взял мою ладонь сам, как и в прошлый раз.
До кофейни, идя по Кирова уже,  успела показать свой дом, что был на другой стороне, и прятался позади другого, длинного, с кучей магазинов внизу и блинной "Чайная ложка", ткнуть пальцем в театральную площадь с фонтанами (тоже через дорогу) и в универмаг "Калуга", рядом с которым и свернули на Театральную - странную улицу, замощенную плиткой, как площадь. С тремя рядами фонарей.. со скамейками и зелеными туями в кадках... кофейня была рядом. Небольшая совсем, столов на 6... над некоторыми висели колокольчики. Кто бы сомневался, что нами был выбран именно такой столик...
Он устроился на стуле не торопясь, как-то по-медвежьи. Кивнул и следом появилась было трубка. Но так и легла, не раскуренная, на стол. - Какой сорт кофе вы предпочитаете в это время суток? - уважительно осведомился тоном опытного дворецкого, бывшего на службе у какого-нибудь английского сноба-лорда.
- Тут, вообще, все берут у стойки.. - хмыкнула я тихо. Покосилась на эту самую стойку, сесть еще не успев. - Так что, может я возьму? - молния на куртке прошуршала, и та осталась на спинке стула, скинутая. - А вообще.. как и в любое иное время суток - латте. И ягодный пай... слойки тут неизменно самое вкусное.  - улыбнулась тихонько.
- Латте, обычный черный кофе и слойки.. - бормоча под нос, он  уже шел к стойке с заказом. И чуть позже расставил все принесенное на столике. - Слойки - ммм... Всегда их обожал!
- Вот потому я тебя сюда и привела... - кивнула тихонько, уже сидя.. тронула пальцем массивный и темный, то ли глиняный, то ли из дерева резаный колокольчик. Наблюдая за мужчиной с легкой улыбкой. - Не самая лучшая кафешка, простенькая совсем.. но одна из трех любимых между тем.
- Не так важно окружение во сне, как само действие при этом.. - загадочно улыбнувшись, он присел за стол и поднял чашку. - Да... Чуть не забыл.. - слова нехотя колыхали воздух - Учеба... Продолжим?
- Во сне? - я хлопнула глазами.. отпила кофе, жмурясь. А рука под столом торопливо нажала на острый уголок какой-то заклепки. Больно, черт!
 - Вот не надо меня уверять, что мы сейчас спим.. а про учебу было бы правильней сказать - начнем. - Усмехнулась откровенно, в глаза глядя. И все же сквозь мягкое тепло моего сейчаснего настроения начало проростать беспокойство. Рождалось у ключиц, давило странной тоской. Не выдержав, я потерла ладонью у ворота водолазки. Нахмурилась. А он оставался невозмутим. Словно и не заметил:
- Именно - продолжим.. - кивнул и сделал маленький глоток из чашки. - И при том - я не уверяю тебя в сне - устало опустилась рука с чашкой на столик.
Я помотала головой. При очередном моргании на краткое мгновение словно приоткрылась завеса другого мира - показалось, что напротив сидит все тот же, что в том сне, редко склонный к эмоциям боец в камуфляже... И снова - длинная расстегнутая куртка и улыбка, топорщащая усы.
Моя чашка мягко коснулась стола. Я ведь давно уже отвыкла играть со своей интуицией. И если та говорила - беги.. то.. даже пусть будет выглядеть глупо. Обычно - бежала. Только вот - он же гость. И все так замечательно. Показалось? Наверно, так. Вспомнилась записка, выуженная из чашки: "Не верь тому, кто что-то обещает. Не позволяй ситуации стать двусмысленной". Но пить кофе - разве тут есть второй смысл? Или - учиться? Мотнула головой, колыхнув мягкую курчавость волос. Отщипнула кусочек от слойки, отправила в рот:
- Ну.. хорошо. Продолжим. Ром? А.. точно все в порядке?
- А почему бы нет? - он подмигнул и положил вторую руку на стол, разворачивая обе руки ладонями к ней - знаком открытости. - Помнишь тот резонанс канала на другой город? Ты тогда еще проводником стала? Это же тоже - учеба... Ты вспомнила, кто ты есть в снах... Тоже ведь - не плохо? - размеренная, убаюкивающая речь лилась неторопливо. Разговор успокаивал. Почти завораживал.
Но я опять тряхнула головой. Понимая вдруг, что плохо помню, о чем он говорит. Резонанс канала? Да.. кажется что-то было.. такое. Воспоминания всплывали, как во сне. Лениво и нехотя. И все больше хотелось спать. Ну, вообще иногда бывает и такая реакция у нее на кофе. Но - на крепкий и без молока. Один раз ночь выпила, что подсунул Вит - на фестивале. Так сам он потом и вел до кровати - не то что полусонную, а едва не падающую. Сейчас было так же...
- Так вот... - стали размываться резкие очертания предметов, чуть приглушеннее стал свет. - Дальше я могу научить как раз в таком случае, если ты будешь проводником... Я показал, что есть я, что умею... Буду благодарен, если если мне покажешь, что можешь ты...
Апатия, сонливость ватной волной накатила, как и свет, заглушая яркость ощущений. "Поводок" начал действовать, подталкивая незаметно к невидимой грани превращения... Превращения во сне.
- Свечой.. - поправила я полусонно, вяло. Толкнулось в голову полу-знакомое понятие. Откуда-то.. Откуда?! Что вообще происходит? Резко встряской сознания прояснился взгляд. В кровь щедро выплеснулся адреналин. Позволил встать... И тут же я не села даже, а рухнула на кресло. Чашка была сметена со стола - и горячий кофе на коленях, как и звук резкий подарили еще несколько секунд... позволили перепугано глянуть ему в глаза:
- Что ты делаешь?
И тут же я обмякла снова.. легла головой на локоть, что покоился на столе. Сжалась.. подсознательно закрываясь, стараясь казаться меньше...
- Всего лишь прячу... тебя... - ладонь успокаивающе коснулась ее ладони, даря уютное тепло. Ее ощущения стали выплескиваться в сон, действительно делая фигуру меньше... Стремительно сжимая размеры..

***
Подхватив живую куколку, осторожно сжимая маленькое тельце, мужчина нарочито медленно встал из-за стола и вышел из кофейни. Мягкий пушистый снег поскрипывал под его ногами, и звук этот был со вкусными нотками нарезаемого арбуза. Живая куколка лежала в кармане куртки, и он иногда осторожно касался кармана рукой. Словно боялся потерять на бегу. То есть, нет, оно не бежал. Но шел так быстро, что девушке, не преврати он ее, пришлось бы бежать рядом. Словно пяточку вслед за Винни-Пухом.
- Хорошо живет на свете Винни-Пух... - слова привычно родились под светлыми усами, облачком пара упорхнули в морозный воздух. - От того поет он эти песни в слух.. и не важно, чем он занят... если он шуметь не станет... А ведь он шуметь не станет? По-любому ведь не станет? Дя!
Он торопился, изредка отфыркиваясь от падавшего снега. До портала - путь даже и во сне - надо было добраться. Добраться, что бы снова прыгнуть дальше, глубже. Унося... Нет - не добычу, но по странной приходи вероятностей — одно-мышленницу. Одно-мирянку? Нет, ведь то, что он собирался сделать, пронзало насквозь не один и не два мира - множество. До автобусной станции осталось пару шагов. Поостерегшись совать руку в карман, он просто погладил его сверху, еще раз убедившись в наличии невесомой ноши.
Куколка едва шевельнулась в ответ. Через ткань кармана она не ощущала тепло руки. Но оно вспомнилось ей. То прикосновение, еще в кофейне. На миг сбившее, заставившее расслабиться... когда страх уже накрывал - с головой. И сейчас это тепло вернулось - эхом. Согрело... Страх оставался, и оставалась жгучая, до злых песчинок в уголках глаз, обида. Но не было в этом уже озлобленности. Не было... противостояния. Противопоставления своей воли - чужой. Вспомнилось все, что было от момента встречи. Все, что было в играх... все, что было в разговорах. И дикой показалась мысль, что может случится что-то плохое. Наперекор всему - дикой. Не смотря на уже случившееся. «Ну, ладно... ну, погоди. Я тебе покажу еще!» - мысль мелькнула, как в игре, как в детстве. С теми же нотками.
Она засыпала... прочнее проваливаясь в сон-внутри-сна. Но все еще не переступив какую-то грань. Да она бы и не смогла сейчас переступить ее сама. Не умела. Нужна была подготовка. Тщательно выверенная, проводящая через страх, доверие, расслабление. Помогающая. И вот уже размеренно покачивает автобус на зимней дороге, ритмом самим подталкивая еще ближе к грани сна...
Мужчина смотрел за окно. Мелькали темные, почти сливающиеся с таким же свинцовым небом, верхушки деревьев. И вслушивался в ощущения своей «пленницы». В нужный момент автобус тормознул на пустынной остановке, и он вышел. Торопливый, ускоряющийся шаг в глубь леса по полу занесенной снегом дороге.  Туда, где чувствовалось напитавшее воздух инаковость места - место пробоя реальностей.
А куколка почти спала уже. Балансировала на самой грани. На тонкой грани сна-во-сне. И, как кероловской Алисе ("И пусть тебе приснится сон про то, что тебе снится, как ты спишь и видишь, как во сне тебе снится, что ты заснула. И летишь, летишь, летишь..."), ей начинал снится именно полет. Невесомым в миг перехода в сон ставшее тело... Летящим, кружащимся, словно снежинка на ладонях ветра. Только ветер вдруг перестал быть другом. Стал злым, завертел, закружил безжалостно. Воронкой смерча свернулись бережные только что ладони, тягомотно затягивая куда-то, тоскливо выматывая нервы и душу ощущением страха. Отторжением места, к которому приближались: «Нет!!!» - беззвучный протест сквозь тошнотворное кружение, сквозь желание проснуться.
Мужчина ускорил и без того быстрые шаги. Момент настал. Хорошо ли он спрятал ее? Не найдут, не попытаются помешать? Ведь ей никак нельзя быть там, куда он собирался ее провести. Запрещено. Кем? Знать бы. Привыкший ловить крохи, крупицы нужной информации, он запомнил ее рассказ. Не рассказ даже. Отклик на его воспоминание. Короткую картинку. Запомнил — потому что узнал. Она была там! Была на перевале. Значит, ей нужно попасть туда вновь. И может быть имено это станет недостающей частичкой мозаики. Позволит ему пройти Перевал. Он еще раз прокрутил в голове крроткий разговор. Скупые строчки на экранчике аськи:

- Это место такое. Перевал. Там много наших полегло. Его надо пройти, но те, кто заходят за скалу, к повороту тропинки, быстро возвращаются обратно. Только глаза у них уже пустые, остановившиеся. И сами они серые какие-то. Словно кровь стала пепельной. Возвращаются — чтобы убивать. Своих.
- Перевал... желтая сухая трава среди камушков. Жесткая, короткая. Запах осени. Воздух чистый, как родниковая вода. Холод сырых после дождя или тумана камней. И руки опираются предплечьями на висящий на груди автомат. Отдыхают. Ладони безвольно повисли...
- Откуда ты...
- Я помню... только я не помню, откуда я помню...

А вот уже выросло среди деревьев странное строение. Столь неуместное здесь, в лесу. Наклонными плитами напоминающее недостроенную пирамиду ацтеков. Мужчина скользнул внутрь, в едва заметную в сгущающихся сумерках щель неплотно задвинутых ворот. Привычно ощутил волну боевого азарта. Холодком обдало предплечья, на которые легли призрачные обоюдоострые голубоватые клинки странной конструкции, глядящие остриями не только в направлении рук но и в сторону локтей. Наготове срезать любого - пусть он даже будет тенью - на пути к центру бетонированной площадки. Там, где только надо прыгнуть...
«Я убью тебя, драконище!!!» - молчаливый яростный вопль донесся до его сознания. Неся в себе облегчение и ярость. Она поняла, только сейчас осознала, что — спит. Что не было никакой встрече на вокзале, что до его приезда все еще несколько часов. Что он просто использовал ее сон, о котором точно знал — сама ж написала, что заснет в считанные секунды после таблетки! «Ты меня обманул! Обманул, заррр-раза!» - не смотря на напряженность момента он на долю секунды с облегчением прикрыл глаза. Не было в ее мысленных воплях обиды. Скорей — азарт и восхищение. И капелька виноватости за то, что сочла его врагом. Ведь, с ее точки зрения, ничего страшного сейчас не происходило. Одно только интересное. Пусть пока так и думает.
А тени сгущались вокруг них. Тянулись к нему, к карману с куколкой, что неосторожно выдала себя ярким проблеском эмоций. Но они не успевали, эти тени. Безнадежно опаздывали. Он словно в отместку сгустившимся теням шаркнул по холодному бетону ботинком - мол, смотрите - не поймали! И разводя руки, словно пытаясь взлететь, подпрыгнул... Сведенные вместе ноги - привычкой, вбитой до уровня подсознания предпрыжковой подготовкой в ВДВ. И прямиком в центр подернувшегося сероватым туманом круга на площадке площадки, между тонких уголков каркаса. Проваливаясь, выпадая даже из этого сонного мира вместе с куколкой в кармане. С радостным ощущением - сбежал, ушел... Поблекли краски, набирая прозрачность. Втянулись в руку клинки. К запахам ангара, к холодной сухости плит, добавилась едва заметная кислинка ржавой трубы. Поверх которой наложилось марево гулкого каркасного строения с пирамидками света по центру прохода. Которые тут же стали гаснуть.
- Почти пришли... - сухие губы выдохнули облачко пара. То, что куколка слышит слова, он и не сомневался - отчасти даже сознание стало общим. Оставалось лишь уговорить ее стать проводником... Но это проще будет сделать в привычном для нее месте. В любимом месте. Что она там рассказывала о таких местах во снах? Остановившись около одного из пролетов длинного здания, он осторожно сунул руку в карман. Доставая куколку, устраивая на своей ладони, словно крошечного человечка. И подмигнул вдруг ей, сердитой и пыхтящей от негодования:
- Где, говоришь, парк находится?
Куколка глянула не добро. Именно глянула - вздернулся подбородок, запрокидываясь. Медленно поднялись руки, вцепляясь в его палец. Если она и думала сейчас о чем-то, то исключительно о.. зеленой обезьяне. Ни каких больше образов. Вредничала. Мстила ему за только что пережитый короткий ужас полета.
- Какой-такой парк? - мышино округлились глаза.
- Какой-какой... - проворчал он себе под нос - С желтыми ветками и красными листьями - такой есть? - словно напоминая о чем-то ускользающем, почти забытом, но, в тоже время,  упрямо вцепившемся в память.
- С тонкими ветками... И красными листьями деревьев... - нет, она не собиралась ему помогать. Поправила машинально. И тут же рванулись в сознание образы.
Да... Ветви были - невесомое кружево над головой. Лишь чуть желтоваты, как у ракит или ив. Но с винно-красными листьями. А ярко-жёлтыми были листочки колючего кустарника. Непокорного, как волосы мальчишки. И запах. Запах осени. Дыма. Листвы этой.. Она зажмурилась, ощутив его. И едва не заплакала, понимая - эту игру проиграла. Он считал мелькнувший образ.
- Вот туда и пошли. - Решил он, опершись ладонью на одну из дверей. - Надеюсь там ни наши, ни ваши нас не найдут... Мир-то твой. Под себя творила, а?
Мгновенно увеличившееся усилие распахнуло дверь почище самого сильного удара. В ноздри ударил тот самый запах. Запах осени...
- Я тебя ни когда не пойму. - Это прозвучало растеряно. Похоже, она уже смирившись с этим выводом. Настроение опять скакнуло. Прошла злость, как до того исчез страх. Он просто хотел поговорить, оказывается. Просто поговорить! Ну, ладно, методы, прямо скажем — драконовские. Вне ее логики. Но ведь это же он. Она же ждет его. Собирается встретится. Значит, верит ему? Так почему же её сразу сдёрнуло на сопротивление? Вот в таких виноватых размышлениях и вдохнула запахи осени:
- Под себя, конечно... мой мир. Только мой.
Его шаги были тихими, лишь изредка скрипела кирпичная крошка дорожки под подошвой. Но вот он остановился рядом с пустой квадратной «тумбой» от какой-то парковой статуи, похоже, сбежавшей со своего места погулять. Осторожно опустил в центр белой площадки маленькое создание. Голос был чуть глухим, но в нем пряталась улыбка:
 - За проводника слова обратно не беру, но дальше - своими ножками....
- Зараза ты... - куколка успела привычное фыркануть, и  от неожиданности упала на спину - руки и ноги слушались еще плохо. Потом села, обхватив колени руками. Запрокинула голову, глядя в высокое, бледное осеннее небо. Ощущая, как в стремительном водовороте кружит голову. Вырастая на глазах, становясь собой. - Ну и зачем все это было надо?
- Из тебя выйдет хорошая статуя. - съехидничал он, протягивая руку — Идем. Покажу...
- Я сама! - Прозвучал упрямый голос, и она встала рывком, отталкиваясь от плиты. Чуть покачнулась, и замерла. Глубоко вдохнув в себя воздух осени. Ожидая, пока перестанет качаться мир. Стрательно вытерла о джинсики перепачканные ладони, чуть усмехнулась:
- А то испачкала бы тебя. Хорошо, идем. Что покажешь-то? - и она сама взяла его за руку.
Он сделал шаг - и пошли складками внизу штанины брюк, плотно обволакивая голени. Затягивая. Проступил блеск начищенной кожи. Кожи армейских ботинок. Черные штаны пошли пятнами, превращаясь в обычный полевой камуфляж. Как и коричневая куртка. Поверх которой широкой кожаной змеей обернулся ремень со множеством подсумков и кобурой с хищно выглядывавшей пистолетной рукоятью. С плеч до пояса протянулись ленточки разгрузжилета. Будто из воздуха проступил и замаячил над плечом вороненый ствол автомата. И раздался короткий шорох поддетой пальцем открываемой крышки сигаретной пачки.
- Перевал... - короткое слово в ответ. Зная, что она болезненно дернется сейчас, пытаясь вспомнить. Но не сможет. Пока — не сможет.
Ну вот, все верно. Дернулась и откачнулась, сжимаясь. Недоверчивый взгляд. Шаг назад. Пальцы цапнули листик с исчезающей ветки, принялись растирать. Словно хотела на ладонях задержать хоть запах осенний. И еще шаг назад. И еще... и только тогда обернулась, оглядываясь. Замерла, словно вновь закружилась голова:
- Черт...
Пока происходили трансформации его одежды, сквозь облик  осеннего сада проступил склон с пожухлой буро-желтой, изредка с зелеными пятнами, травой. Под ногами стали попадаться каменные осыпи. А вдалеке замаячили причудливые оскалы развалин из сизо-желтого песчаника. Сине-серое небо словно придавливало все, что находилось на склонах гор перед перевалом.
Далеко перед ними медленно продвигались маленькие фигурки в такой же пятнистой форме. Словно рычание далекого и огромного зверя, донеслись раскаты взрывов.
- Черрртт-т... - она повторила это беспомощно и глухо. Удивление, попытки вспомнить, боролись в ней с обычным страхом, и отчетливо читалось в глазах желание сбежать. Или уж, во всяком случае, ни в коем разе не идти туда. Туда, где взрывы и треск выстрелов. Плавно отошла ему за спину, впрочем - не приближаясь:
-  Я.. была тут. Или не была? - В голосе не было уверенности. - Но я помню...
- Передовая. - глухо, хриплым голосом отозвался он, наблюдая за мерцающим багряным заревом над Перевалом. Которое с каждой вспышкой полыхало все сильнее и угрожающе.
- Вот теперь - черррт! - выдохнул, на развороте обхватывая ее за плечи и потянув за собой - под прикрытие одинокого клыка разрушенной неизвестно кем стены. - Бегом... - прохрипел, пытаясь успеть до того момента, как все небо полыхнет алой кровью света.
Она больше не вредничала. Почти падая, рванулась туда, куда тянул. Страх плеснулся из нее, словно из переполненной чашки. Она до судорог боялась всего происходящего, и, не раздумывая, выбрала его на этот момент за вожака. Подсознательно. Он знал, что надо делать. А она - нет. Но понять, зачем бежать к камням, было не сложно... ударилась о стену ладонями, и тут же присела, сжимаясь в комок. Только усилием воли удерживая себя, чтобы еще и голову руками не закрыть.
И он ощутил ее ужас. Вставая щитом между ней и полыхнувшим заревом, упал на колени, обхватывая ее. Выставив в мгновенье ока купол. Но буря света уже разыгралась. Садануло по вискам невидимым ударом, мысли стали распадаться на отдельные  рваные фразы, образы. Превращаясь в мешанину. А тело словно сжало в тиски. Оглушительными хлопками по направлению к развалинам протянулась невидимая цепочка взрывов. И ее нервы сдали окончательно. Мертво вцепилась в него, прижимаясь, зарываясь лицом. Рванулось частое, со всхлипами дыхание... она не кричала только потому, что просто не вспомнила: можно кричать.
- Тихо... Тихо... - не слыша себя, но пытаясь если не тоном хриплого голоса, то словами успокоить перепуганную. А вслед и сильнее прижал к себе, втягивая под призрачные строгие грани кристалла, подернувшегося зеркальными разводами. Звуки взрывов потонули в в окутавшей их словно вате тишине. - Сейчас все закончится...
Похоже, она просто не слышала слов. Не понимала их. Лишь прижималась, совершенно согласная просто врасти в него - если бы было возможно. Ближе близкого, не оставляя даже место на тепло между ними, до боли стиснув на нем пальцы - наверняка синяки будут, несмотря даже на одежду. Комок из ужаса и сведенных от напряжения мышц. И только через несколько десятков секунд до нее начало доходить, что стало тихо. И она медленно расслаблялась, вздрагивая. Все еще боясь поднять лицо, осмотреться.
- Черт тебя возьми, Хоро... - пробормотала, не слыша себя. Сказалась привычка к словам, так часто набираемым в аське. - Какого... мы тут забыли?
- Пробой... - прошептал он ей на ухо, сам уже совершенно оглушенный откатом стремительно возведенной защиты, не дрогнувшей под ментальными ударами неизвестного противника. - Наши тут... Сами не знают, что делают. Тут - «дно» миров сновидений. Толи что-то лезет сюда, стремящееся пожрать разом все эти миры, то ли мы пытаемся пройти здесь в другие, закрытые, запечатанные печатью. Не знаю... Знаю только то, что здесь и ваших много. И ты ту тоже была, хоть и не помнишь. Там, на перевале, кажется проход есть. Только он... Как бы сказать... Под другим углом возвращает прошедших в него... В другие сны... Знать бы еще — в какие.
- Наши... Ваши...  - она фыркнула, моментально обретая способность соображать - от тряхнувшей злости. И наконец подняла лицо с расширенными, дикими от ужаса глазами: - Черт возьми, ты мне расскажешь когда-нибудь, кто это?!!! Мы - враги??? Почему ваши и эти.. наши.. тут? Вместе? Что вообще происходит?
- Здесь общий враг. И наш. И ваш. Кто-то... Или что-то... пытающееся проникнуть сюда... Ваши, кажется противостоят этому... - хриплый голос словно ручеек тек — А мы стараемся пройти туда, на его территорию. Дело это общее, способы лишь разные. Хотя на просторах иных, доступных пространств мы - враги... хотя... Я  не стал бы это утверждать со всей уверенностью...
Он помолчал, все еще обнимая ее. Прижимая к себе. Шершавая ладонь коснулась пушистой макушки, невесомо провела по волосам:
- Проведи меня за перевал, проводник...
И, пока она молчала, ошарашенная и его словами, и неожиданной лаской ладони, пока собирала рассыпавшиеся, словно горох из дырявого мешка, мысли, он вспоминал. Проходил их историю с самого начала. Словно еще раз проживал.

***
...Черно-зеленое окошко открытого терминала и тихий шелест едва проминаемых под сквозящими пальцами кнопок клавиатуры. Изредка вспыхивающие по сочетанию клавиш другие окошки - только что бы удостовериться, что все в порядке. Что жизнь в сети не прекращается и живет по своим, понятной только ей самой, да горстке избранных, законам. Символы, складывающиеся в строчки, строчки складывающиеся во вполне понятные блоки информации. Информации о другом мире. Мире мгновенных вычислений и свободы цифр, что так неосторожно подпустил к себе хомо сапиенс, и подпустив - растворился в нем, принимая, накидывая на себя личину не выговариваемых языком цифровых обозначений. Включился далекий, мало кому известный сервер, обозначив себя в окошке парой дополнительных строчек... Сканирование, спуфинг, дампы - странные понятия текли, послушно ложась на несколько металлических дисков винчестера, сохраняющего чирки магнитных головок в своем вакуумном нутре. И на другом рабочем столе - привычная линуксоиду особенность операционки - серфинг. Прыжки с одного адреса на другой, переходы с сайта на сайт, иногда отсекая в адресной строке подозрительные переходы - благо неторопливый канал инета позволял насиловать себя по полной программе. Wget закончил закачку и серые глаза перескочили на обрамленное тонкой синей рамочкой окошко, озаглавленное оранжевой полоской с гордым названием "Firefox". Быстрый взгляд по мелькающим названиям чатов, и ради интереса наугад - щелчок мышки на странном названии, начинающемся с тильды...
 Чат... В принципе - обыкновенный. Синий ник админа, светло-коричневый - посетителя. Обычная ролевая игра. Не та, что имела основой так называемый виртуальный секс, другая. Вживание в образы фэнтезийных героев. Все равно что несколько человек пишут книжку. Перескок на окошко терминала, проверка окончания скана и завершения работы с изучением далекого узла в сети. И снова возврат к чату. Домик, грифон, дерево с воронами... Странно конечно, но за годы в сети еще и не такое видел, а посему - с интересом стал вчитываться в чат, изредка задерживая вывод и симулируя выпадение из чата. Потому как админ - а это явно была особа женского пола судя по особенностям описаний — пердупреждала так называемым оффом, строчкой вне игры, слишком уж «зависевшихся» поситителей : /Если играть - играйте, а просто висеть не дам — удалю. Вам тут не театр!/. Он мог уйти. Но игра чем-то тронула... Что-то знакомое было в витиеватых фразах, в описаниях, виртуальных поступках. Следующая ночь - и опять, между перерывов в серфинге наткнулся на тот самый чат. Понаблюдал как Нита (а ник админа это странного чата он уже запомнил) настойчиво выпроваживает со «своей территории» странного игрока с серым ником Странник, и решил попробовать себя на новом поприще. В мире Игры. А кем? Татуировка на левом предплечье навела на простую мысль: дракон он, и больше никто. Но летать сразу (судя по наблюдениям игры в чате) было нельзя... Что еще остается? Мгновенный перескок на открытую вкладку и тщательное изучение - в течении пяти минут - подвернувшегося сайта о драконах. Из всего разнообразия вариантов выходил только один: Золотой дракон, который мог бродить в облике человека. «Что ж, прикинусь путником» - мелькнула веселая мысль. И началось...
*Мягкие сапоги отмеривали шаги по выложенному булыжниками тракту. Невысокого роста коренастый мужчина  шагал практически бесшумно, в сапоги были заправлены  просторные черные
шаровары. На плечах - серый шерстяной плащ, перехваченный перевязью. В пряжке которой благородно блестел золотой дракон, обвивающий довольно крупных размеров сапфир. Сам плащ, распахиваясь при ходьбе, практически не скрывал кожаного пехотного панциря, в который был одет незнакомец. Иногда мелькали рукава ослепительно белой шелковой рубахи, которые заканчивались на предплечьях там, где начинались широкие краги кожаных перчаток. Левая рука спокойно возлежала на двух длинных рукоятях хищно изогнутых мечей из пары дайсе, что носились в черных лакированных ножнах под широким красным поясом на боку. Седые волосы мужчины стягивались на затылке в жидкий хвостик, покачивающийся при каждом шаге. Впрочем, покачивались и рыжие усы, свисавшие кончиками до подбородка. За домиком и особой, что сидела на его крыльце, наблюдали внимательные карие глаза. Необычайно живые на почти бронзовой загорелое коже лица*
Игра сложилась не сразу. Для начала вредина, живущая в Домике у дороги, просто и незатейливо послала своего неожиданного гостя. Даже не став вникать в то, кто он там. Можно было напасть на сероволосую нахалку. Можно было начать «качать права» в оффе. Он же просто ушел, приняв ее право охранять свою территорию. И, усмехаясь в усы, принялся неторопливо подготавливать интригу, после которой послать она его уже не сможет. Более того, будет вынуждена принимать, как дорого гостя. Ну и вышло, естественно, именно так, как он задумал. К этому времени он уже привык к миру игры. Врос, неожиданно для себя, в золотую чешую Дракона. Словно проросла сквозь него давняя, позабытая сущность. И от того новая, подстроенная им. Игра прошла куда интересней первой. После чего он стал полноправным гостем в Домике. И с удовольствием появлялся там каждый вечер — хоть часы сверяй. Нита, сперва насмешливо хмыкавшая, постепенно привыкла к нему. Начала беспокоится, если случалось пропустить вечер или два. Что ж, пора было делать следующий шаг - обменяться номерами айсикью. Зачем ему это надо, он пока не знал.
Игра дальше, но большую часть вечеров теперь занимали разговоры в аське. Постепенное узнавание друг друга. И, как озарение, пришло воспоминание о старом, почти забытом происшествии. Когда практикуя сталкинг, в одном из снохождений наткнулся на непонятное. На атаку, которая была совсем не спровоцирована. Недаром этот насмешливый и одновременно серьезный тон в описаниях-постах играющей был так знаком! Теперь все встало на свои места. Он не собирался терять ее, просто не имел права. И потому «протянул» канал. И вот тогда игра в чатах прочно отошла на второй план, уступив место игре-во-снах. Сейчас эта игра подошла к своей кульминации. Он должен был пройти Перевал. Должен. И она поможет ему.

***
...Может быть, я бы тогда ему и помогла. Верней — попыталась бы помочь. Не думая, на одной только интуиции, прямо сразу, не сходя, так сказать, с места. И кто знает. Чем бы это закончилось? Но... всегда бывает какое-то «но», верно? Так вот, но мне не дали этого сделать. В сны вмешалась третья сила. Помощи от которой я к тому моменту совершенно не ждала. Потому что была уверена, что Егорышна, моя личная баба-яга, с которой я познакомилась во снах еще лет в 5, давно мертва. Ведь она сама сказала мне об этом! Ну, или почти сказала... намекнула. Или я ее не так поняла? Мне хотелось верить в то, что да — не так. И в разговорах с драконом не раз мелькало ее имя, и я даже просила его ее найти. Поискать. Ведь, наверное, она где-то тут, в мире снов. Ведь сущности из этого мира не умирают? Но вышло иначе. Она нашла его сама.
Именно в этот вот момент, когда он снял ненужную уже защиту, когда я собиралась кивнуть, еще не понимая, как именно я проведу его через Перевал, случилось... чудо. Меня опять завертело, выкидывая из сна. Обрывая все ниточки. Знакомо так завертело. Как бывало всегда, когда в мои сны приходила Егорышна. Только я не оказалась в ее домике на улице Сказок — в первом моем мире сна — я проснулась. Мокрая, как мышь из лужи. Все еще дышащая со всхлипами. Поморгала, приходя в себя. Посмотрела на часы. До работы было еще часа два. До приезда дракона — около пяти часов. Сон требовал выхода, его было надо кому-то рассказать. И запустила скайп. Вызывая на разговор мудрую бабушку, которую знала по богам на Ли.ру под ником Эльпида.
Потом долго-долго трещали клавиши, эхом моему сну, эхом трескучим выстрелам в нем. Я первый раз рассказывала кому-то о драконе, о снах, о Егорышне, о Перевале. Рассказывая так, чтобы опустошиться — до самого донышка. Так, что бы там, по ту сторону монитора, меня поняли и ощутили. И я почти не удивилась, получив ответ:
- Разве ты не знаешь, что меня зовут Надежда Егоровна? Разве ты не читала мою сказку о том, как я стала Королевой снов? Королева, между прочим, что хочет, то и делает. В кого хочет, в того и воплощается. В бабу-ягу — в том числе. Ты же читала! Почему же ты не рассказала мне раньше?!
«Почему же ты не узнала меня...» - толкнулось во мне не сказанное. И я не стала говорить себе, что так не бывает. Устала я уже твердить эти слова. Бывает... все бывает! Вот она, Егорышна. Живая и настоящая... сказка моего детства, которую я вдруг нашла.
А она набирала и набирала что-то... и в конце длинного письма толкнулось короткое:
- Передай дракону. Может быть он это и не вспомнит. Но узнает — вот уж точно.
Ну, что ж... мне пора было бежать, а дракону, проснувшемуся сейчас в кресле автобуса, что тащился от его до моего города около семи часов, делать сейчас все равно было нечего. И я кинула ему в аську набранный Егорышной кусок текста, практически не читая. Пусть сами разбираются в той части сна, которую я не видела... Как же я себя ругала потом. Потом, уже сидя на занятии, в пол глаза следя за тем, как ребятишки мои выполняют задание, в пол глаза читая аську на телефоне:
Ох, как же мне не хотелось в это дело ввязываться!!! Ушла же! Ушла! Как говорят: «Уходя - уходи!» Так нет, призвали! Ах, оне не хотели!...  оне нечаааянно! Оне просто так языком трепали, думали - не поверит! Кто - Сталкер?! Да он сейчас во что угодно поверит, лишь бы "боевую задачу" решить. Доигрались детки...
у что ж, наперед внучку «выкрадем», а там и со Сталкером ентим потолкуем. Что он делать-то станет, лишившись проводника? Правильно. К своим пойдет. Вот там-то я его и прихвачу. Что говорите? Не пойдее-ет? А куда ж он с подводной лодки-то денется?

Блокпост - он и есть блокпост. Точка, встречающая первой неприятелей. БМП - боевая машина пехоты - дернулась, сдвинувшись на несколько катков вперед к земляной насыпи. Звенящий лязг гусениц выдернул Координатора из дремы. Пальцы, словно ложась на гитарные струны, плавно опустили переводчик огня в положение "автомат". И только после этого он открыл глаза. Может те парни в камуфляжной форме и делали свое дело, но он... Теперь он был вольным стрелком. Не звание, не степень опыта - отношение к жизни. Как когда-то назвали рыцарей - без страха и упрека. Без страха - ибо только страх показывает неопытность воина, равно как и упрек ему может бросить лишь тот, кто обладает умениями выше его. Перекат, бросок тела в сторону за мешки с землей, что странно воспринимались в стеснутом между гор узком проходе. И молниеносной ящерицей - вперед. В темное зеве тоннеля перед БМП. Пока первые выстрелы носили нанос робости, попытки узнать, он уже ввинчивался своим движением вперед - в гущу событий. Осторожный бросок вдоль каменистой стены - и новый котлован среди гор. Черные точки, словно мухи, беспорядочно движущиеся срели травы долины. Шаг в сторону и вниз. Упасть на жесткую, иссушенную близким солнцем траву. Наблюдая... И прибывающей волной - удивление от увиденного, запечатленного быстрым взором. Бабушка, продающая пирожки из корзины среди начинающейся атаки...

А вот и он, легок на помине! Я только и успела, что пирожков настряпать. И пары штук не раздала - скатился чуть не на голову, серо-зеленый от злости. А ему идет, под цвет камуфляжа...
- Ты, старая, сдурела???!!!Ты какого... ты чего тут делаешь?
- Пирожки вот солдатикам принесла. Чай, давненько домашнего не пробовали.
- К-к-какие пирожки??
Эк его прихватило, болезного...
- Да вот, с картошкой есть, с грибами, эти вот - с малиной свежей, эти - с повидлом... Да ты не сумлевайся, сокол, свежие, горяченькие еще! А вот в жбане - квасок домашний, холодный, ядреный...
- Да ты соображаешь, бабка? Тебя ж убить могут, а ты тут с пирогами гуляешь!
Напугал! Меня убить, это еще очень постараться надо, да и то без гарантии. Пробовали уже...
-Да не ругайся ты, отведай лучше,чем твоих орлов угощают. А то, может, я шпиёнка какая? На-кось, закуси...
Зыркнул зло, с трудом глотая злые слова. Вот и ладненько,а то его-то слова, как раз... Схватил два первых попавшихся пирожка, резко повернулся и пошел.
То есть, это он думал, что - пошел. А сам как откусил пирожок... Мы, чай, не в столовке пирожки брали, по своему рецепту тесто ставили.
Так, самовар уже готов, угощенье на столе, вот-вот гость появится. Давай, Кузьма,погуляй-ка. Нечего тебе перед гостем маячить. Потом все узнаешь. Ну, быстро, здесь он!
Люблю смотреть на сильных мужиков, когда они не понимают, что происходит. Ну такие у них... эээ... лица!
-Чего стал? Садись. Есть разговор, и долгий...
Привычные домашние звуки разбавил тонкий звон антабок автомата. Палец лежал на спусковом крючке, пока гость быстро бросил взгляд влево и вправо.
- Бабуль... Может шутить так не надо? Не серчай, но пойду я... Дела. - опустил ствол и повернулся в сторону сенец. Подмечая за ними по левую сторону погребок с ледником, где квас стоял.
Ну молодец! Быстро пришел в себя. А любопытсва не хватает. Нита давноо бы уж рвалась осмотреться, а этому только б сбежать. Эххх, а туда же, Сталкер!
-Не гоношись, сядь, да стрелялку свою вон в угол поставь. Али на лавку рядом положи, не стащу. Чего вполошился-то? Про Енштейна в школе не говорили? Про относительность... Ты пока охолони, чайку попей, а дела твои никуда убежать не успеют — вернешься.
Не верит... Придется рявкнуть:
- Сидеть!!! Дисциплинка хромает!!! Он мне еще выкобениваться будет! Сядь, сказано!
Оооо! Какой взгляд! Ну зачем ему еще автомат?! Он же просто глазами убивать может. Что, не привыкли, товарищ майор, чтоб на вас так гаркали древние старухи? Ничё, выживешь. Вот и сидишь уже, смирный и покорный... Минуты на две, знаем мы таких.
- Да схрон тут у меня, милок. У вас десять лет - у меня сутки. У меня год - у вас мгновение. Эт как мне заблагорассудится. МОЙ это дом, понял? Вот и отдохни.
О, отложил стрелялку. И с самоваром управляться умеет — чаю налил. И мне, и себе. Вообще красота! Красотень, прямо-таки!
- Давай, бабушка. Говори, что хотела. Сама знаешь, небось — потехе-то час, а вот делу — время.
Решительно, он мне нравиться начинает. Хорошо удар держит, восстанавливается быстро... Посмотреть, не он у меня - я у него в гостях. Ннну ладненько, и впрямь неча время тянуть.
- А вот скажи, милок, с кем это вы там воюете?
Опешил. Глаза по семь копеек.
- Бабушка, да кто ж тебе правду-то скажет? Враги — вот и весь сказ!
- Да понятно, что не друзья. Но КТО? Ты знаешь? Откуда они? Зачем? Выяснял? И что выяснил?
В глазах тоска. Убил бы меня за вопросики, но молчит. Ничего не выяснил, оно и понятно. Нечего там выяснять, но он это поймет еще. А сейчас самое время главное-то сказать:
- И ты, мужик, прошедщий огни и воды... В скольких боях бывал? Сколько убил? Своих сколько потерял?  Да не отвечай. Просто сам сообрази, ТЕБЕ не удалось, а ты кого в проводники берешь? Девчонку! На возраст не смотри, лучше вспомни, кого она в чатах играет!Девчонка и есть! Сколько я на нее... не души - говорят, ни души, ни сердца у нас нет (знали бы чего!..), так сил и времени потратила, а она - фррр! - улетела. Недоучилась. Недоповзрослела. И куда ты ее отправить хочешь? Уууу!..
Молчание висело тяжелым ворохом серой шерсти, все забивая ощущением колючести, не-уюта. Надавать бы ему по шее... Чтоб думал! Да что толку? Вот шмякнется лбом в стенку - начнет соображать, как  бы ее обойти. Ну да ладно, авось девка выдержит.
- Ну ладно, соколик, погостевал, пора и честь знать. Пора, пора к делам своим, ЗАБЫЛ? Иди, гостюшко желанный, не ЗАБЫВАЙ старую...
«Забывай... забывай... забывай!» - вот что должно было ему от разговора достаться. Тихим шелестом. Да так бы и было, или зря я баба-яга? Но тут он остановился, уше к выходу шагнув:
- Ты что ли... Егорышна?
Теперь не забудет. Ну, удружила внученька. Ну, спасибо! Но, может, и так хорошо выйдет. Посмотрим! Где-кось мое яблочко а по блюдечку?

И вновь влажные камни Перевала. И вновь сомнения. Пустота в душе. Одна черная муха... вторая... третья... под звук мелодичного счета автомата "раз-два" утыкались в жесткую траву. Сталкер? Сталкер... Так что еще надо, кроме боя? Ну погодите - сейчас, кроме самбы и вальс станцуем! Только бы в ритм попасть - "раз-два-три"... Что-то их много стало около входа в тоннель. Пятясь по углу между сводом и полом тонеля продолжал громыхать в бальном танце автомат. Врут, что в бое только грязь и кровь! Есть и прекрасное - вальс.... "Раз-два-три"... Выкатился из зева, приник к мешку. на 12 нападающих меньше. Ждем...
"Раз-два-три" - и еще один мешок с костями пополз, переворачивая камни. Басовитый гул РПГ - и загорелся борт БМПшки. Еще минус три....
«На кой черт?! Ну бабуля! Пройду, прорвусь! Мертвым чай не впервой быть....» Он бы смог! Смог бы... сохранить ее, поддержать - и вслед за ней оказаться по ту сторону. Где не был никто. Вскрыть перевал. А без нее? Сможет? Пусто как. Пусто внутри...
Автомат прочь... Змеиная сущность "Беретты" в руке. Вперед на прорыв - трое позади на блокпосту уже вяло отвечают на выстрелы. Быстро пробежать, замереть на секунду над камнем справа от тропы через перевал. И сделать шаг - по воздуху. Поднять руку, ощутить твердость неба. Выпирающий изгиб невидимого и невесомого камня ладонью... С шелестом выпорхнул нож....
И удар рукой с размаха острием ножа в ощущаемую точку вскрытия... Тьма, чернь не воспринимаемая ни глазом ни ухом... Он прошел. Прошел Перевал...

- Хоро?!
- Хорооооо!!!
- Ну, Хоро же...
С ощущением непоправимой беды я терзала мобильник. Требуя, требуя — отзовись. И он отозвался. Нехотя.
- Да...
- Ты... прошел?
- Да... но тоскливо... будто что-то оставил за барьером... тускло... и глотка воздуха не хватает...
- Я чувствую... мне так же тоскливо... Хоро! Что теперь делать? Не исчезай.
- Не могу. Засыпаю. ОС...
- Хоро, не уходи! Не засыпай... Хоро!!!
Изо всех сил я представила себе, что стала кошкой. Что серым пушистым «рюкзачком» вишу за его плечами, что...
- *Изо всех сил вцепилась когтями, не отпуская. Болью стараясь не дать уснуть*
Попытка Игры. Чем это поможет сейчас? Когда я всеми нервами, как беду, ощущаю, что он просто ускользнет. Станет чужим... или... все же чем-то поможет?
- *обе передние лапки ладонью обхватил* Прорвемся...
- Странно. Мне упорно визулизируется зима. Серый от тусклого рассвета, снегом заметенный город.. Чуть сверху, с высоты этажа 5-го. Или выше? И черные фигурки без подробностей - как на картинах маслом... а, Хоро?
- Серая пыль.. Это не рассвет. Есть ли здесь солнце? Светится само небо. Тускло. Серые тучи. Все из мельчайшей пыли - снег, люди, деревья, дома.. тучи. Ткнешь пальцем в ствол - а он осыпается мягкой пылью. И начинает осыпаться все вокруг. Меняться. Перетекать. В желто-сером, жемчужном свете неба рождается новая картина. Новые люди. Дома. Деревья. Оживают на миг, до первого не осторожного движения. И перетекают опять - в новое. Мир растворяет в себе до сонной одури.. и только что реальное свое тело выцветает. Сереет. Подстраивается к миру. Его частью. Частями. Пылью.. Как снежинка - часть снегопада. Как капля - часть реки...
- *Сжать когти, делая больно. Выпуская алые капельки крови. Алые, а не серые! Алые, как раздавленные на снегу ягоды. Не давать уснуть. Не отпускать!*
Я не только писала это... почти на грани слез — отчаянное внутреннее усилие. Беззвучный крик: «Не уходи!»
- На миллиметр разжавшийся палец - и из пыли бесшумно поднялся дом... движение глаз - и он стерся... с глаз и из памяти. Не моей - она слишком чутка, запоминая то что было и что стало... Послушный мне мир. Мир, ждущий, когда я стану им, а он — мной...
- *сжимая когти - держаться и держать* Я не проводник. Но.. может я талисман возврата? Серая кошачья фигурка в кармане, игрушка - предмет обратного перехода? Что-то, что не даст раствориться в этом мире, каким бы ты его не видел? Одно и тоже ли мы представлям сейчас? Черно-бело-серые картинки из пыли?
- Взрывается фигурка-муравей. Превращается в алую, раздавленную на снегу ягоду рябины. Бьет по глазам цветом - в бесцветьи. «Зачем тебе автомат? Ты мог бы убивать и взглядом». Голос звучит в памяти. Судорожно дергается мир, меняясь. Пытаясь закрыть снегом выбоенку. Но и вторая фигурка-точка расплывается алым пятном. И третья...
- *Когти давно пропороли кожу, зубы сжаты на загривке... болью держать, и теплом серой шкуры. Мир дергается в ритме сердца, с каждой фигуркой окрашиваюсь красным. А потом и просто так.. сокращаеся-увеличивается. Пульсирует. Наливается красками. Оживает. Только очень холодно и сильно тошнит. И безвольно разжимаются лапы. Падаю в жесткую траву перевала. Под огромное голубое небо* Я - ушла. Но смогла ли вытащить и тебя? Хоро? Хоро?!!
Нет больше сил. Хорошо, что кончились уже занятия. Что никто меня не видит. Что можно прикрыть глаза, трясясь в автобусе. В ладони зажат мобильный. Он молчит. Долго-долго молчит, а у меня совсем нет сил звать. Тошнота и холод. Скоро вокзал. Скоро... каким я увижу тебя? Чужим? Равнодушным? Хочется плакать... Но вот короткая судорога сигнала аськи толкается в руку:
- Серость... зря ее недооценивают... серый присутствует в каждом оттенке. Это то, что не хотят признавать молодые. Серый кардинал... серый Князь... вливающий в свою память образы от всего, где есть полутень... Зачем отсюда уходить? Ведь я и так свободен. Теперь - свободен... как никогда. Свободен в серости, в нюансах видения, в общности отношений... *поглаживая меж маленьких ушек,  улыбнулся* Иду, кошка. Иду. *и протянутый шаг, к ней. Оттуда. Нагнуться, погладить макушку и снова - улыбнуться* - Я... не мертвый...
Слезы на глазах и огромное облегчение. Делающее тело невесомым и легким. Дающее силы встать, выйти из автобуса. Вокзал. Памятник паровозу. И знакомая фигура, что всматривается в окошечко мобильника, ожидая ответа. Я могу подойти и просто сказать. Но я пишу — прежде чем отключить аську и убрать телефон. Потому что в слух выговорить такое немыслимо:
- И никогда не был. И не будешь... я не отпущу тебя!

А вот теперь можно поднять глаза. И встретится взглядом с серыми льдинками, так хорошо знакомыми мне. И медленно идти на встречу, тихонько улыбаясь. А, дойдя, сказать лишь одно:
- Так, никакого кафе! Сразу едем ко мне! А то... знаю я тебя...
«Знаю я тебя! Я тебя — знаю. Первый раз вижу, боюсь коснуться, но — знаю! И это так здорово...»
- Да, Хоро... я не поняла. Перевал-то пройден?
- Я прошел свой Перевал. А наш — еще впереди. Идем?