Альтернатива диктатуре

    Готовясь к началу своей очередной лекции, Сэм стирал тряпкой ненужные формулы с доски   и взглядывал на аудиторию, фиксируя настроение присутствующих. На передних рядах расположился его актив — остроумные ребята, схватывающие всё на лету и не стесняющиеся задавать вопросы по ходу лекции. Далее, в середине зала, были люди со стороны, интересующиеся предметом, внимательно слушавшие, но если спросить их о сути изложенного — не ответят, это очевидно. Галерка — студенты, то конспектирующие, то потихоньку болтающие друг с другом. Среди них — парочка, девушка лопотала о чем-то своем довольно звучным шепотом, а парень отвечал что-то глухо, под сурдинку.
Вообще говоря, Сэм был Семеном Эдуардовичем, доктором наук и уважае-мым ученым, но в узком окружении его звали так кратко, и еще говорили «ребята Сэма», «прорыв Сэма». В лаборатории, где он работал, прозвища ученых были тем короче, чем значительнее были их достижения. Материально ответственного лаборанта называли полностью — Георгий Владимирович Воденников.
Развиваемое Сэмом научное направление было молодо — «юноша шестнадцати лет с ломающимся голосом», говорил Сэм, но претендовало на многое в описании экономики и социальных структур. Претендовали на то же еще несколь-ко научных направлений, Сэм их называл, упоминая об их герметичности в смысле «игры в бисер» Гессе, но не пропагандировал — зачем это ему? Сэм стремился уйти от герметичности, он развивал диалог с аудиторией и  даже специально под-начивал к разговору, если воцарялась пассивность.
Вот и сейчас, выписав на доске ряд формул, он ожидал и получил от своих «застрельщиков» уточняющие вопросы по поводу главной формулы и  быстро от-ветил. Прислушался к шепотку девушки-болтушки на заднем ряду, стараясь понять, имеет ли это отношение к написанному на доске. Один человек беспокоил Сэма  — мужчина этот молчал, но во взгляде его светилось понимание предмета, а губы трогала легкая усмешка. Он задал-таки вопрос Сэму по поводу картинки, на которую было истрачено много мела, вопрос был по поводу степенной зависимо-сти и был великолепен, что успокоило Сэма.
Далее, по ходу лекции, предстояло преодолеть чащу формул, описывающих сложнейшую теорию спиновых стекол, из которой потенциально можно было что-то взять для описания экономики. Сэм внимательно отслеживал поведение слушателей. Само изложение шло как по маслу, но Сэму надо было добиться, чтобы внимание слушателей не уходило в сторону.
—Это что, четырежды идет суммирование рядов? — спросил пожилой седобородый мужчина  с молодым блеском в глазах.
— Да, именно так, и там еще свертка, — ответил Сэм и отметил про себя, что связь с аудиторией сохраняется. Предвидя следующий вопрос об аналогии с экономикой, добавил:
— Двадцать пять лет система спокойно жила и развивалась, но в 2008 году рухнула, так как на один доллар активов приходилось уже семь долларов не актива, то был предел прочности системы. Перегруженный корабль опрокинулся.
— И помогут спиновые стекла? — спросил седобородый, в сомнении пока-чав головой.
— Помогут или нет, не знаю, но вся теория, написанная до сих пор, стала просто макулатурой. Сейчас информация мгновенно расходится по Сети, и это очень похоже на фазовый переход 2-го рода, в котором каждый атом взаимодействует со всеми атомами, а не только с ближайшими. До сих пор, считалось, что с ближайшими.
Сэм взглянул на Вадима, чернявого поджарого парня в подтяжках, которому нравилась идея возвращения к диктатуре, при которой управление экономикой очень упрощается. Сэм ненавидел эту идею, но хорошо понимал, что если новая теория управления рынком не будет выстроена, диктатура вернется независимо от утопических благих надежд, так как общество захочет выжить. И та студенческая пара, которая шепчется о своих личных делах, не вслушиваясь в суть лекции, вос-примет диктатуру как судьбу, а на баррикады не полезет. Сэм понимал также, что времени на создание и освоение новой теории очень мало. Он задумался и о том, может быть тот молчаливый мужчина, который задал вопрос о степенной зависи-мости, выскажет что-то принципиально новое, о чем можно было бы подискутиро-вать.
В перерыве, к Сэму подошел тот высокий молчун и подал ему несколько от-тисков статей:
— Я — Павел, из космофизического института. Мы развиваем подход с применением методов нелинейной динамики...
Сэм развернул несколько страниц, понял суть метода и отозвался:
— Да, это мне интересно. Я возьму, посмотрю. У нас Буланов использован модель ФБД для описания распространения частиц космических лучей...
После лекции, Сэм с товарищами шли в гостиницу холодными заснеженны-ми улицами, и его заклятый друг и вечный оппонент Вадим спросил:
— Сэм, у тебя в жизни как будто все выстраивалось удачно: работа в ЦЕРНе, докторская, и даже Нобелевская маячит впереди. Почему отвлекся на социологию?
— Да, знаешь, устал, там же всё очень абстрактно было. А процессы в экономике — живо всё протекает, и многие свои наработки использовать могу. Чувствую, что должен попробовать. Для людей, что ли, не для своих амбиций или денег.
В гостинице включил ноутбук и  посмотрел почту. Пришло письмо от Павла. Тот изложил предложение о совместной работе по функциям распределения в ценообразовании, с одной стороны,  и в турбулентной атмосфере, с другой стороны, с целью поиска аналогии. Сэм испытал некоторое разочарование от письма, так как ожидал от Павла большего. Ответить было надо, Сэм нашел хороший обзор по ценообразованию и отослал его с обратным письмом. Может быть, Павлу удастся построить аналогию, но кардинально это ничего не решало, и спустя небольшое время Сэм засыпал в постели нелегко и тревожно, крепко  сцепив свои узловатые руки.
В полусне-полуяви ему привиделась кривая на графике, похожая на колокол. Она вытягивалась вверх, превращаясь в сплошную вертикальную линию, и на эту метаморфозу Сэм пробурчал сквозь сон «не может быть, даже при диктатуре есть разница цен по территориям». Кривая вернулась к прежнему виду, но потом её стало сносить по горизонтали. Правое крыло набухло, поднялось и утянуло к себе весь колокол. «Это уже мафия, это допускать нельзя» — буркнул он, и кривая превратилась в плоскую ступеньку. «Ну, это мы еще посмотрим» — еле слышно сказал он и уснул.