Исповедь труса. Часть 17

  На третьем курсе мы решили пожениться. На ноябрьские праздники Тереза приехала ко мне в Ленинград, и мы пошли в ЗАГС заверить мою половину заявления, чтобы потом в Калининграде она могла подать документы от нас двоих. Работница ЗАГСа выдала мне бланк, объяснила, что и как заполнять и вышла из кабинета.

  Я быстро записал свои фамилию, имя, отчество, дату и место рождения, национальность и открыл военный билет, чтобы внести в заявление его данные. И тут я вспомнил, что год рождения в военном билете аккуратно с помощью лезвия и черной туши исправлен с 1966 на 1964. В стране в самом разгаре шла борьба за трезвость, и алкоголь продавали с 21 года, а мне было только девятнадцать. Пришлось два года прибавить.
 
  Но теперь то, что делать?! Написать в заявлении 64 год? Нельзя, обман вскроется, такая каша заварится. Это же подделка документов! Оставить, как есть, вдруг регистраторша не заметит расхождение в цифрах? Как же, обязательно заметит, сообщит в училище, хлопот не оберешься. Значит выход только один - исправить обратно четверку на шестерку. Такую возможность я, естественно, предполагал, когда "корректировал" военный билет, поэтому четверку специально написал так, чтобы ее легко было переделать в шестерку.

  Но я ведь не думал, что это придется делать впопыхах, рискуя быть пойманным за руку. Ко всему прочему, в руках у меня была обыкновенная фиолетовая шариковая ручка, а военный билет заполнен черной тушью. Но ведь не может в ЗАГСе не быть туши, ведь ею принято оформлять все документы.

  Действовать нужно было стремительно! С минуты на минуту могла вернуться хозяйка кабинета. Быстро объяснив ситуацию, скомандовал невесте:

  - Встань у двери; если услышишь, что кто-то подходит, выйди навстречу и задержи хотя бы на пару секунд!

  Тереза встала на шухере, а я, почти лежа на широченном столе, покрытом зеленым сукном, стал выдвигать на противоположной стороне ящик за ящиком. И вот удача - во втором или третьем ящике лежали перья, и стояла баночка с тушью. Две с половиной закорючки пером, и я снова стал моложе на два года. Перо на место, тушь закрыта, ящик задвинут, пот со лба вытерт - отбой тревоги!

  Уезжая домой, Тереза дразнила меня, что еще подумает, подавать или нет заявление, выходить за меня или нет. Раздумывать ей оставалось недолго... Через месяц мы узнали, что у нас будет ребенок! Какое счастье!

  В зимнем отпуске 25 января родители организовали нам замечательную свадьбу. Было девять моих друзей курсантов, трое местных и шестеро питерских. Свидетелем стал Яшка Волков, его еще звали Аркадий, Аркаша, а на самом деле он был Ардаваст. Мама армянка дала сыну колоритное национальное имя. Во Дворце бракосочетаний к этому были не готовы. Государственный регистратор поставленным голосом торжественно объявляет:

  - Свидетель, Волков Ар... Ар... - и спотыкается на незнакомом имени.
  - Ардаваст, - еле слышно подсказывает Яшка.
  - Свидетель, Волков, - заново начинает женщина и снова запинается, - Ард... Ард...
  - Ардаваст, - так же спокойно напоминает мой друг.
  - Свидетель, - третий раз начинает уже не так громко и уверенно чиновница, и становится ясно, что она так и не поняла, как зовут свидетеля.

  С первой ее "А" Яшка громко и торжественно, как учила нас руководительница драматического коллектива в училище Нина Степановна, декламирует свое имя - Ар-да-васт!
  - Геннадьевич!!! - бодро подхватывает регистраторша, радуясь, что пытка армянским именем закончена.

  24 июля 1986 года Тереза родила мне сына! По счастливому стечению обстоятельств я как раз был в Калининграде в летнем отпуске. Перед самыми родами мы с женой пошли в стоматологическую поликлинику - еще не родившийся сынок успешно "съедал" мамкины зубки. И там, прямо в кресле у Терезы стали отходить воды. Роддом рядом, в двух шагах, но моя жена, сама проработавшая несколько лет в медицине, глядя на часы замечает:

  - Ужин уже прошел, получается, что я останусь голодной. Нет, так не пойдет, едем домой, я должна покушать.

  Ловлю машину, едем домой, кушаем. Поев, Тереза разрешает:

  - Ну, все, можешь вызывать скорую. Скажешь, роженица на тридцать девятой неделе, только что отошли воды.

  Телефон нам еще не поставили, но подстанция скорой помощи была прямо под окнами. Женщина в белом халате, выслушав мою взволнованную речь, равнодушно указала на телефонный аппарат.

  - Звоните в диспетчерскую, без их команды мы все равно выехать не сможем.

  Позвонил. Скорую прислали с другого конца города.

  А имя ребенку выбрали заранее. Терезе очень нравилось имя Женя, подходящее и мальчику и девочке. Я же подошел к этому вопросу обстоятельно. Мы с женой написали на разных листках бумаги мужские имена, которые нам нравятся. Потом сличили списки и выбрали совпавшие варианты. Совпали Андрей, Илья и Александр. Долго думали и решили, что назовем сына Ильей.

  - А почему мы выбрали только мужское имя, - спохватилась Тереза. - А если будет девочка, как ее назовем?
  - "Если" не будет. Будет сын.

  Я был уверен на все сто, что родится мальчик.

  И родился Илья! В записках, что мы писали друг другу в роддом и из роддома называли сына Ильей. Всем родным и друзьям сказали, что родился Илья. Но дома в первое время звали сына как угодно: "малыш", "мальчик", "сынок", но только не по имени.

  - Ты почему не зовешь его Ильей?
  - А ты?
  - Не знаю, как-то язык не поворачивается.
  - Точно, и у меня то же самое. Ну не идет ему это имя! Посмотри, ну какой это Илья? Это же вылитый Женька!
  - Странно, никогда не думал, что так бывает! Действительно, имя Женька ему удивительно подходит!

  Родственники, пришедшие посмотреть на новорожденного, были обескуражены.
Начав сюсюкать над кроваткой: - Илюша, Илюшенька, - сейчас же услышали, - Это не Илья, это Женя!

  Так у нас появился сыночек Женечка!

  Тереза и Женя жили с моими родителями, пока я не закончил училище. Мама с папой помогали молодой мамочке во всем и души не чаяли во внуке. Можно сказать, что они его вырастили. Женьке было два с половиной года, когда Тереза прилетела с ним на Камчатку. Теперь бабушка с дедушкой могли видеть внука только когда мы приезжали в отпуск, благо отпуска у подводников длинные, особенно после автономки.

  А через полтора года, когда нам предстоял перелет в Комсомольск-на-Амуре в учебный центр, мы оставили сына у моих родителей на несколько месяцев.

  Мама потом говорила, что это было самое лучшее время в ее жизни, и папа с ней соглашался. Они вложили столько любви, души, добра, ласки, заботы, что через полгода мы не узнали своего сына.

  Мой сослуживец и наш земляк Олег привез Женьку из Калининграда в Комсомольск. Маленький мужичек старательно вытер ноги у порога, вошел в прихожую, снял шапку, поклонился и степенно поздоровался:

  - Здравствуйте, родители.

  Мы потеряли дар речи, а он разделся и пошел с осмотром:

  - Ну, показывайте, что тут у вас, как живете?

  Осмотрев тщательно всю квартиру, сел на кровать и раскрыл книгу. Тереза первая вышла из оцепенения.

  - Что ты делаешь, сынок?
  - Читаю.
  - Ты умеешь читать?!
  - Конечно, меня дедушка научил.

  В четыре с половиной года Женька умел читать, немного считать и писать, знал наизусть много стихов, в том числе, всего "Генерала Топтыгина" - стихотворение Некрасова, с рифмами и оборотами непростыми даже для взрослого чтеца.

  Говорят, что первостепенные качества, свойства характера, основы воспитания закладываются в человеке до пяти лет. Нам повезло, что эти первые годы наш сын рос рядом с бабушкой и дедушкой - любящими, мудрыми, терпеливыми учителями.

  Мама и папа соединили все свои педагогические навыки с терпением и безграничной любовью, поэтому и результат был впечатляющ.

продолжение повести http://www.proza.ru/2014/11/30/1693