Вдвоем нам не выбраться из тьмы

День был сумрачным. Полумрак пробивался через грязное стекло в комнату, бросая серые пятна на стены. Сероватые тени изображали причудливые пятна, которые могли бы то ли рассмешить, то ли напугать маленького ребенка.

Маг лениво махнул рукой, пытаясь прогнать надоевшие мелькающие и раздражающие образы. Пятна медленно, словно нехотя, очистили стену, скрывшись где-то под подоконником.

Вздохнув, чародей сел на диване. Все равно больше не заснуть, а мучить себя жалкими попытками увидеть сны — более, чем бессмысленно. Солнечный свет, проникавший сквозь тучи, неприятно бил ему в глаза, и капюшон черного балахона, который он не снимал даже на ночь, надвинутого на глаза, от этого не спасал ни коим образом.

— Ты уже проснулся? — раздался мелодичный женский голос, который запросто можно было перепутать с детским.

Эльфийка стояла в дверном проеме, спиной облокотившись на дверной косяк. На ее плечи была накинута пожелтевшая простыня, одолженная с кровати мага. Вьющиеся ярко-рыжие, словно огненные волосы, разметались по плечам, скрывая под собой по-эльфийски длинные уши. Взгляд пронзительных ярко-зеленых глаз внимательно изучал комнату, задержавшись на незашторенном окне, через которое открывался вид на город под серым небом, и на стенах, которые уже снова успели покрыться надоедливыми тенями. Девушки перевела взгляд на чародея.

Взгляд был каким-то… добрым? Или же наполненным каким-нибудь другим чувством, которое ошибочно можно было принять за яркие крапинки доброты. И глаза, цвета весенней травы, буквально испепеляли изнутри этим чувством, заставляя мага поежиться.

Но вот только с чего бы у темного эльфа был такой добрый взгляд? Это та еще загадка. И ее не разгадать не только простому смертному, но и сильному черному колдуну.

— Да, рассвет и мысли мешали смотреть сновидения, — проговорил он, поправляя черный балахон и бросив короткий взгляд на окно. Его голос был хрипловатым и несколько грубым. Но так и должно быть.

— Ты все еще не можешь привыкнуть спать ночью, поэтому тебе мешает рассвет? — она села рядом с ним на старенький диван и положила тонкую руку ему на предплечье. Чародей нарочно повел плечом, желая «смахнуть» руку эльфийки. Смутившись, она опустила ладони себе на колени и принялась перебирать край простыни.

— Да, этот мир очень странен, — кивнул он. — Когда здесь всходит солнце, от него не скрыться даже за темными шторами. Здесь так сложно заснуть…

— Давно ты здесь?

— Несколько лет. С тех пор, как Свет захватил власть в нашем мире, мне там стало нечего делать. А быть шавкой Света или вечным изгоем, скрывающимся от своего противника, меня никоим образом не прельщало. А тут хорошо, демократия… Правда, старушки иногда со смертью меня путают. Но это терпимо. А ты здесь по той же причине?

Повисла пауза. Короткая, но настолько напряженная, что в воздухе, казалось, застыли электрические заряды. Было настолько тихо, что слышалось тиканье старых массивных часов в соседней комнате. Даже тени, уже открыто ползающие по стенам, замерли в ожидании.

— Это неважно… — наконец выдохнула эльфийка. Ее голос был непривычно тих, не было слышно тех звонких ноток, напоминающих перезвон колокольчиков в лесной чаще. Но через мгновенье ее голос стал таким же, как прежде, словно ее кто-то подменил только ради того, чтобы она сказала простую фразу: — А почему ты никогда не говорил мне этого раньше?

— Ты никогда не спрашивала об этом.

— Я думала, что ты сам захочешь мне об этом рассказать… Хорошо все-таки, что мы нашли друг друга…

Маг молчал. Он просто не видел смысла ответа на речи разговорчивой эльфийки. Да и что он ей ответит? Что его удручает эта ситуация? Она и расплакаться может, а ему ее потом еще успокаивать. Откуда она вообще взялась на его голову?

— Интересно, если еще кто-то здесь из наших?

— Я не знаю.

Тонкая полоска губ эльфийки чуть дернулась, но, заметив, как напряжен ее собеседник, она все же решила промолчать.

— Ты что-то хотела сказать? — хриплый голос прозвучал, как показалось рыжеволосой, неожиданно и громко, что заставило ее вздрогнуть.

— Лишь то, что нам следовало бы держаться вместе…

— Нет. — В его голосе звенела сталь. Как говорят в народе — «Сказал, как отрезал». Да и правда, его голос и интонацию в данный момент можно было бы сравнить разве что со звуком ножа, ударяющегося о деревянную поверхность, когда кухарка отрезает кусок хлеба. — Вдвоем нам не выбраться из тьмы этого мира. В одиночку будет проще. А с тобой мы будем бесконечно искать выход, идя вдоль стены. Да и какой прок в существовании вместе, пока мы попросту не сгнием от времени и скуки? Все равно ничего не изменить. А гнить вместе, даже не пытаясь найти выход… Еще более бессмысленно, чем существовать вдвоем.

— Но…

— Никаких «но». Тебе пора. Скоро придет хозяин за квартплатой, ему не следует видеть тебя.

— Да, конечно. Ты не видел, куда я вчера положила свои вещи? — она улыбнулась, и в ее глазах вновь замерцали изумрудные искорки.

И все же у нее добрые глаза. Несмотря на то, что она темная.

— Можно я приду к тебе завтра? — спросила эльфийка, уже застегивая куртку.

— Если только не слишком поздно. Я буду пытаться вновь заснуть ночью.

— Хорошо, — она взялась за холодную и потемневшую то ли от времени, то ли от прикосновений рук черного мага дверную ручку. — Что, даже не поцелуешь на прощание? — усмехнулась рыжеволосая.

— Иди уже, — со стороны чародея послышался смешок, тем самым вызвав удивление у эльфийки. — Если хозяин квартиры увидит тебя, то я рискую остаться без крыши над головой.

— Как будет угодно, — кивнула она и вышла, притворив дверь за собой.

Маг повернул ключ в двери.

Сейчас у них внутри, где-то в районе груди, лишь осколок огромной льдины, размерам которой позавидуют все айсберги Северного Ледовитого океана. В одиночку же проще.

И неважно, что чувствует сердце. В мире людей нужно жить разумом.

Кто-то, может, пожалеет эльфийку, кто-то посочувствует магу. Никому не будет важна их история и из-за чего все же они на самом деле покинули свой родной мир. Никто так и не узнает, что здесь он стал наркоманом, а она шлюхой.