Эффект магнита

Пролог или краткая история о том, как иногда полезно держать язык за зубами.

Это лето началось еще «лучше», чем предыдущее…

Я, будучи человеком довольно-таки ответственным и относительно умным, семь лет училась на «отлично». Учеба давалась мне легко, поэтому трудностей не возникало. Но вот в этом году… Началась, извиняюсь за выражение, жопа!

Наша учительница по инглишу ушла на пенсию и ее место заняла Тамара Федоровна, новый (м)учитель английского. Она была среднего возраста, с короткими, крашенными белой краской, кудрявыми волосами. Плюс у нее был достаточно визгливый голос, что сделало в моем мозгу еще большее сходство ее и соседской болонки, вечно лающей за стеной и мешающей заснуть.

Так вот… Не суть, как выглядела эта женщина, суть в том, что она начала скандалить со мной! Это что такое, товарищи? Холоп царю перечит! Ну, я, конечно, не смогла сдержать все в себе и ответила ей парой ласковых…

Да и вообще — какое она имеет право называть меня «тупенькой недоучкой»? Я ей и возразила вот, что раз я тупенькая недоучка, то она — препод с образованием уборщицы. Ибо не фиг меня обижать…

Ну, и получилось, в результате так, что вместо «пятерки» в годовой у меня вышла «четверка».

Реакция мамы была несколько не однозначна…

Я узнала о том, какая я неблагодарная дочь, что деньги, потраченные на дополнительные занятия по английскому, которые я, к слову, благополучно прогуливала, ушли на ветер, и что я навсегда останусь в этой стране.

Ах, да, и под конец упомянула, что я, вместо заграничного курорта, отправлюсь на работу. Чудес-с-сно…

В прошлом году я просрала провела месяц лета за работой няней. Заплатили мне тогда прилично, поэтому я была довольна. Да и работа не пыльная, плюс… кхм… коллектив хороший.

Но в этот раз у них вряд ли будет их так называемый «нянь». Если, конечно, меня вообще отправят в тот дом…


Весь вечер мама провела с телефоном у уха. Искала мне, так называемую, работу. А я лишь следила глазами за всеми ее действиями, размышляла о том, что иногда все же полезно держать язык за зубами.

— Собирайся, — это слово из уст моей мамы испугало меня не слабо. Нашла все-таки мне каторгу…

— Куда? — округлила глаза я, изображая из себя дурочку.

— На работу.

— И где же эта работа? — я сделала глаза еще больше. Даже не по пять копеек, а по всему рублю.

— Там же, где и в прошлый раз.

Ну, хоть одна положительная новость!

* * *


Мое утро началось с нытья. Ну не хочу я провести первый месяц лета, работая! Я отдыха хочу! Но дома никого не было, поэтому и мое нытье было бессмысленным.

Обреченно вздохнув, с понурым видом я отправилась в душ. Времени у меня больше часа, поэтому я могу позволить себе подобную роскошь.

Сначала все было хорошо, тепленькая водичка… А потом как полилась холодная! Нет, даже ледяная!!!

Вспоминая все матерные и не матерные выражения и проклиная «любимый» водоканал, я дотянулась до полотенца и принялась вытираться. Как холодно-то, бр-р-р!!! Чтоб я еще когда-нибудь решила вымыться утром! Гребаный водоканал…

Переодевшись в сарафан и продолжая ругаться, я отправилась на кухню.

Завтрак прошел еще «лучше»… Перевернув чашку с кофе на стол, мне пришлось помимо стола оттирать и мамин любимый ковер.

Ну, в общем, за всеми этими делами я и не заметила, как прошел час моего драгоценного времени. А я даже не успела позавтракать…

Натянув балетки и схватив мобильник и деньги на дорогу , я «полетела» на остановку. Даже не причесалась… Представляю, какая жуть у меня сейчас на голове творится… Явиться на этакую работу с прической «я летела с сеновала, тормозила головой». Хорошо, если только летела, хи…

Черт, жрать-то как хочется… А автобус один хрен знает, когда он будет. А жрать-то хочется… Аж желудок урчит…

Ну, и решила я, значит, купить мороженку, пока эта тарантайка едет.

Купила свой любимый шоколадный пломбир, разорвала упаковку и выкинула ее в близлежащую урну, надкусила мороженое…

И тут подъезжает автобус! Здрасьте-приехали!

Делать нечего — полезла я в этот автобус, ибо кто знает, когда будет следующий.

Свободных мест, конечно же, не было. Даже количество «стоячих мест» было ограничено. И оказалась я зажатой между жирной потной теткой и мужиком, который явно на завтрак ел чеснок. И я в такой обстановке еще умудрялась жрать мороженку…

Но в России, как известно, две беды — дураки и дороги. Первый сейчас мороженое жрет, а на втором появилась ямка… Короче, упала я на тетку…

— Извините… — буркнула я, отодвигаясь от нее.

Стоп, а где мое мороженое?

И только сейчас я заметила, что мой драгоценный шоколадный пломбир стал лишь коричневым пятном, расползшимся на животе у тетки.

— Ой… — сдавленно выдавила я и поспешила ретироваться за спину мужика.

Доехала до пункта назначения я под визги этой чертовой бабы. И тут я ОЧЕНЬ пожалела, что забыла наушники…

* * *


Я раз двадцать сказала себе «спасибо» за то, что помнила дорогу к дому. Хозяйка дома уже стояла на крыльце, в ожидании моей скромной персоны.

Завидев меня, она махнула мне рукой. Я улыбнулась и ускорила шаг.

— Привет, я только тебя жду, я скоро уезжаю.

— Здравствуйте, но у меня с собой вещей нет, мне нужно будет съездить домой за ними…

— Ничего страшного. Можешь вообще завтра приехать, если хочешь.

Завтра? О-о-о… Значит. Кто-то есть в доме? Не оставит же она детей один на один с домом…

— Проходи, нечего на крыльце стоять… — женщина распахнула дверь и легонько подтолкнула меня между лопаток.

В доме стояла тишина. Разве что приглушенно работал телевизор из гостиной. Подозрительно тихо для дома, где есть трое… простите, уже четверо, детей.

— Понимаешь, Ань, тут дело вот в чем… — начала хозяйка, пока я стягивала балетки. — Мы с мужем и детьми решили уехать на отдых…

— То есть я должна буду присматривать за домом? — кирпич мне в рот, вот это поворот!

— Почти. За домом-то есть кому присматривать, а вот тому, кто будет присматривать за тем, кто будет присматривать за домом…

— То есть я буду нянькой для этого чувака? И в чем заключаются мои обязанности?

— Вроде того. Ну, во-первых, поддерживать чистоту в доме, во-вторых — готовить этому обормоту, ну а в-третьих — следить, чтобы он никого не приводил в дом.

Мое воображение уже рисовало здорового усатого мужика размером полтора метра на полтора метра, который без конца будет тянуть свои ручонки к моей невинной плоти.

— Он в гостиной, кстати. Иди, познакомься.

Влипли вы, Анна Анатольевна, по самые помидоры…

Хорошенькая поучительная сказочка о том, как иногда важно держать язык за зубами, особенно на уроке английского, выходит…

Заезд или о вреде и пользе падений.

Я так и застыла в коридоре. И зачем я на это согласилась?! Твою ж…

— Ань, ты меня вообще слышишь?

— А? Да-да, слышу, — я потопала в сторону гостиной и… растянулась на полу, запнувшись о порожек!

Бедные мои коленки…

Ойкнув, я поднялась на ноги. Затем, мысленно выматерившись, я одернула свой сарафан, представляя похотливый взгляд того, кто сидит сейчас на диване.

—Ну, привет, что ли, няня, — последнее слово было произнесено более, чем ехидно. А голос у него такой знакомый-знакомый…

— Леша?.. — я по-птичьи склонила голову к плечу, не в состоянии поверить своим глазам. Леша… Леша… Леша?!

— Зачем же так официально? Можно просто — мой господин, — усмехнулся он, поудобнее устраиваясь на диване. И все же он та еще язва. Но я так по нему соскучилась…

Недолго думая, я бросилась обниматься. Как глупый ребенок, честно-правда…

— Придушишь, пусти-и-и-и… — завизжала моя «жертва».

— Не самая худшая смерть, согласись? — я все-таки отпустила его. Царь смилостивился, ага.

— Соглашаюсь. Но, смотри, готовить плохо будешь — придушу тебя я.

Он намекнул на то, что у меня не получается ни коем образом. Список блюд, которые я умею готовить, крайне невелик: яичница, макароны, чай, чай с сахаром, кофе, кофе с сахаром и горелая гадость. Видимо, когда-то в детстве я получила черный пояс по кулинарии — и сейчас я могу убить одним блинчиком.

— Угу, — улыбнулась я во все тридцать два, попутно соображая, сколько человек может жить без кислорода.

— Ну, что ж, Аня, тебе, наверное, надо домой, — встряла в разговор женщина. — Свои обязанности ты, надеюсь, не забыла за такое короткое время. Я сейчас оставлю деньги на еду для этого обормота, — она указала взглядом на Лешу, из-за чего тот расплылся в улыбке. Конечно, в разговоре упомянули, такая честь для холопов, упоминать в разговоре имя царя… — и на всякие там нужды. Думаю, на месяц должно хватить, — она похлопала себя по карманам в поисках купюр, но их, видимо, там не оказалось. — Тьфу ты блин… — шепотом выругалась она. — Сейчас принесу, я их забыла в спальне. Постарайтесь за это время не уничтожить гостиную, — и она вышла.

Леша, в край обнаглев от того, что в комнате нет посторонних глаз, усадил меня к себе на колени. Э-э-э, чувак, за педофилию до четырех лет дают!

— Ты что вообще творишь?! — брыкнулась я, но он держал меня довольно-таки крепко. Что этот гад вообще со мной собирается сделать?!

— Я просто хочу подержать тебя на коленях, это запрещено? — он говорил это так спокойно, будто каждый день держал мою тушку на коленях. И не тяжело же ему?

— Да! Отпусти!

— Я тебя больше никуда не отпущу… — прошептал он мне на ухо. Ого! Это что еще за романтическая жилка?

— Зачем я тебе?..

Но мой вопрос так и остался без ответа. Услышав шаги в коридоре, Леша таким же наинаглейшим образом, каким усадил меня к себе на колени, спихнул на диван. И я оказалась уткнутой мордой в подушку, при учете, что моя жопа осталась на коленях у Леши. Расчлененка без ножа, ага.

— Так, что здесь происходит?

— А это Аня решила проверить мягкость нового дивана, правда, Ань? — он соизволил убрать мою филейную часть со своих ног. И на том спасибо!

Я показала большой палец и, попытавшись встать с дивана, упала на пол. Моя бедная тушка…


Провожали меня под реплики о том, что можно делать, а что делать нельзя, а также о том, что следует взять с собой и как часто надо кормить Лешу (не сложно догадаться, что эту реплику выдал он сам). И не забыли, конечно же, упомянуть, чтобы я завтра приезжала с самого утра. Распрощались до завтра с миром, не то, что было при моем прошлом заезде…

* * *


Собирать вещи мне помогала мама. Я, честно говоря, больше любила собираться сама, но сегодня маме было скучно и она решила мне помочь. От глупых вопросов, типа «Зачем тебе такая короткая юбка с собой?», «Зачем тебе черные кружевные трусы?», «Зачем тебе нож?», конечно же, было не убежать.

И я, кивая головой, соглашалась с мнением мамы, обещая себе ночью перебрать вещи в сумке.

А вечером я, напоследок наелась нормальной еды, ибо кроме моей стряпни есть будет нечего, и насиделась в бело-голубой соцсети — кто знает, может, у них за Интернет не заплачено?

Только я зашла на свою страничку, как мне тут же пришло сообщение.

Алексей: Когда будешь ехать сюда, купи в магазине шоколадку — уж очень хочется!

Анна: Пф-ф-ф, а цветочков тебе не подарить?

Алексей: Можно, че. Только «рафаэлку» тогда захвати — от меня одной шоколадкой не отделаешься :D

Не хватало только фразы в конце «а то не…». Я, пожалуй, промолчу. Вдруг рядом дети или мама.

Анна: Тебе горькую или молочную?

* * *


Утро встретило меня трезвоном будильника. Вы не заметили, кстати, что все самые страшные слова заканчиваются на «-льник»? Понедельник, будильник…

А также начинаются на «Л» и заканчиваются на «еша».

Наспех позавтракав и одевшись, я взяла свой чемодан и отправилась Леше за обещанной шоколадкой. А то обидится еще, бедненький!

* * *


Тряска в автобусе и вечно ругающиеся пассажиры уже стали привычными. Правда, ругались они так, что перекрикивали музыку, идущую из моего мобильника в наушники, а оттуда непосредственно в мои уши. (Мой плеер утопил мой двоюродный младший брат в унитазе еще в феврале, rest in peace)

Кто-то ругался по поводу того, что я своим чемоданом заняла половину места в транспорте и им стоять негде, кто-то — что молодежь совсем обнаглела, а кто-то просто был в наушниках.

Фух, ну и жарища… Это, наверное, единственный минус южного города — зимой хочется в Сибирь свалить. А так тут очень даже неплохо.

Но сейчас жара мне даже на руку — представляю, как Леша будет слизывать растаявший шоколад с упаковки.

* * *


Как я только зашла в дом, меня встретили крики:

— Где мой шоколад?!

Психанув, я запустила растаявшей плиткой прямо в Лешу.

— За что-о-о-о?.. — по-театральному простонал он, потирая лоб, куда и пришлась плитка злополучной «Milk-и».

— Кстати, тут твой портрет нарисован, — я покрутила у него перед носом лицевой стороной упаковки, где была нарисована лиловая корова.

— А я-то думал, что это ты… — хмыкнул он. — Давай вещи, беспомощная ты моя, я тебе их наверх занесу… — и он отобрал у меня чемодан. И какая его благородная муха укусила?

— Эх, поднял бы ты меня еще наверх… — шутливо-мечтательно протянула я, плюхнувшись на диван, но, увидев серьезный взгляд парня, я поняла, что дала ему руководство к действию. — Э-э, Леша, фу! Не трогай меня! Не трогай, я кому сказала! Отпусти-и-и-и…
День первый или история о яйцах, ананасах и вилках, а также о том, что красота требует жертв.

Пробуждение было не самым радужным. Я-то надеялась, что раз нет детей, я могу спокойно поспать, а тут…

А сгубила мой прекрасный сон моя невнимательность и забывчивость, точнее тот факт, что я забыла закрыть дверь, надеясь, что ко мне никто не станет ломиться, а если и придет кто-то — то романтический чувак, который до рассвета будет развлекать меня разговорами, а на самом деле приперся в десять утра Леша, залез ко мне на кровать и, толкая и теребя мою тушку в разные стороны через одеяло, вякал:

— Аня-я-я-я, встава-а-а-ай, я жрать хочу-у-у-у!

— М-м-м-м, отвяжись… Сходи, открой холодильник… — промычала я сквозь сон, пряча голову под подушку, а-ля страус в песок.

— Там нет ничего готового! — не уступал парень, пытаясь каким-то образом перенести мое бренное тело к краю кровати.

— Разбей себе два яйца… — я попыталась сопротивляться, но куда уж пусть и не совсем хрупкая девушка против парня?

— Здрасьте, может, мне еще руку себе отрезать, чтобы ты меня покормила? — он все же сумел столкнуть мою тушку на пол, да так неудачно, что при падении я ударились виском об угол прикроватной тумбочки.

— Ой-й… — простонала, хватаясь за ушибленный висок. — Живодер ты! Неужели нельзя приготовить себе жрачку самому?

Я лениво встала на ноги и, несмотря на то, что на мне были лишь пижамная майка и короткие шорты, которые и шортами-то сложно назвать, потопала на кухню. Леша проворчал что-то типа «Устраивает из дома стриптиз-клуб», проследовал за мной. Благо, он держал дистанцию, а то я его бы прибила за его длинный язык.

Ну, здравствуй, Леша с порцией сарказма. Видимо, нашего нормального общения хватает лишь на день. Порой я даже рада, что мы редко видимся. Или нет?




Я разбила яйцо на сковородку.

— Леша, а теперь скажи мне — неужели ты был таким голодным, что забыл натянуть футболку? — сложила руки на груди, будто строгая училка. Но пижамная майка с зайчиком добавляла моему образу некой карикатурности, и вместо того, чтобы испугаться, Леша прыснул.

— Угу, — ответил парень, раскрутив крышку солонки и макнув туда палец, облизал его. И правда голодный… — А кого мне стесняться? Тут же никого кроме тебя нет!

Отлично, меня уже и за девушку не считают!

— А меня стесняться разве не стоит? — я удивленно изогнула бровь, не подавая вида, что обиделась.

— А тебя мне зачем стесняться? Ты сама вон как ходишь! — он взглядом указал на мою пижаму. — И дверь ты на ночь не закрываешь, словно ждешь чего-то от меня! — раскусил, подлец. Только я романтики жажду и разговоров до рассвета, для другого я маленькая еще. — И у тебя яйца горят.

Бурча под нос имена всех известных мне демонов, не забывая упомянуть дьявола на трех языках, я вернулась к готовке завтрака.

* * *


— Аня, Аня, Аня, Аня, Аня-я-я-я-я… — тянул Леша, шастая за мной попятам. За то время, что он тянул мое имя, я успела почистить зубы и спрятаться от него в ванной, где я сейчас, собственно, и отсиживалась.

— Аня, Аня, Аня, Аня, Аня-я-я-я-я… — вновь послышалось из-за двери. Я, вспоминая все средневековые пытки, подумывала над тем, что можно сделать, пока я торчу в ванной.

И тут мой взгляд упал на флакончик с какой-то гипер-супер-пупер-крутой маской для лица. Только единственный минус этой маски — она какого-то буро-зеленого цвета. А сейчас это мне, кстати, на руку.

Слушая мое имя в различных формах и в различной растянутости, я нанесла эту хрень себе на щеки, на нос и на лоб и размазала ладошкой. Прыснув от увиденной в зеркале рожи, я показала своему отражению язык и, развернувшись, резко открыла дверь ванной, пока Леша тянул уже «Анусик».

Бедный и несчастный, всесиленский страдалец и межгалактический великомученик всея Алексей, получил по лбу деревянной дверью, из-за чего упал на задницу.

Взгляд парня прошелся сначала по моим щиколоткам, затем по голеням, коленям, бедрам, пузу, задержался на одной, любимой всеми мужчинами, части тела, далее он взгялнул на ключицы, шею… А после, издав что-то вроде «Э-э-э…» и, забыв закрыть рот, медленно начал креститься.

— Я красивая? — с трудом сдерживая смех, я по-ТПшному поправила волосы.

Парень показал мне большой палец, раздумывая, за какие же грехи ему досталось этакое чудо.

Ну, ничего, милый, терпи, это только начало.



Леша вновь начал ходит за мной ближе к обеду. Я уже к тому времени успела смыть маску, поэтому у меня даже не было средства для защиты.

— Хочу ананасов, ананасов хочу… Ананасов хочу… Ананасов… — нудил он, периодически дергая меня за футболку.
— С черной икрой и солеными огурцами? — съязвила я. Сколько там дают премию забеременевшему мужчине? Около миллиона? Пошли, Лешка, бизнес делать! Может, куплю тебе ананас с полученных денег…

— А почему бы и нет? Ананасов хочу, ананасов…


Заткнулось это чудище только тогда, когда нашло в холодильнике бутерброд с колбасой. И, с видом обиженного на весь мир человека, заявил:

— Я закрою глаза и представлю, что это ананас! — фу ты, ну ты, пальцы гнуты, голодающий ребенок Африки, мать вашу!

* * *


Днем Леша устроил мне погром, перевернув шкафчик со столовыми приборами на пол. Я на него орала даже громче, чем орала моя классная.

— А это не я сделал!

Ну, зашибись, отмазочка! Вполне катит! Я почти поверила!

— Собирай, — я была настолько зла на него, что готова была расстрелять на месте. Глаза злые-злые, скулы напряжены, губы собраны в куриную жопку, а голос прям «мисс Серьезность 2014».

— А ты? — наглость — второе счастье! Хотя я думаю, что все же первое.

— А кто рассыпал?

— Пьяный гномик, — с детской наивностью и по-щенячьи милыми глазами сказал он. И я почти умилилась, да умилилась так, что отвесила ему такой подзатылище, что рука потом минут пятнадцать горела.

На этот раз Леша отказался убирать все это, сетуя на сотрясение мозга, которое я ему сделала.

А я, «пфыкнув», заявила, что это убирать не буду и, переступив через ложки-вилки, направилась в свою комнату.



Парень заявился в мою комнату вновь в тот момент, когда я, раскинувшись на кровати, а-ля морская звездень, громко подвывала под песни Арии, рассказывая о нелегкой судьбе девушки Жанны.

Будущий труп лишь фыркнул что-то по поводу того, что слуха у меня все также нету, и заявил, чтобы я шла проверить, как он сложил ложки и вилки в ящик.

Я удивленно изогнула бровь. Леша и уборка?? Да я, пожалуй, скорее поверю в жизнь на Марсе!

Лениво встав с кроватки, я направилась на кухню.

Увиденное мной, пожалуй, не встречалось еще нигде, даже у самой неряшливой хозяйки. Ложки и вилки были разбросаны по ящику как попало, зачастую даже не попадая в ниши, а ножи опасно лежали с краю, угрожая своими лезвия моим нежным ручкам. Следует упомянуть и тот факт, что после того, как Леша все это собрал с полу, он даже не соизволил это помыть, а так как одна вилка закатилась под холодильник, на ней и вовсе болталась паутина.

— Леша, твою мать, ты что наделал?! — взвыла я, пока парень спасался от моего гнева в ванной.

И все-таки полное имя у него не Алексей, а Лешатвоюмать, но иногда я зову его просто Леша.

А я и не заметила, как благодаря этому придурку, я убила целый день…
День второй или о пользе диет

Утро началось опять не с лучшей ноты. На этот раз я не забыла закрыть дверь, поэтому была разбужена от того, что по деревянной поверхности колошматили кулаками и вопили:

— Хочу жрать! Хочу жрать! Хочу жрать!

После «хочу жрать» последовало «хочу йогурта».

— Так сходи и купи! — разозлившись, я запустила подушкой в дверь.

— А мне одному скучно! — весомый аргумент, однако.

— Аня-я-я-я, жрать хочу-у-у-у!

— Боже, ну заткнись ты уже! — проныла я, натягивая одеяло на голову.

Но, поняв, что я под одеялом вскоре задохнусь, а мои бедные уши не вынесут еще таких криков, я выползла из комнаты.

…и тут же была «захомутована» в крепкие объятия. Мои глаза стали шире, чем у смайлика из «контакта».

Думала, романтика, и все такое… А он меня через плечо перекинул, да с такой ловкостью, будто каждый день девушек жирух на себе таскает, поднес к входной двери и сказал, что если я не куплю ему йогурт, то он сделает это сам.

Я, с трудом сдерживая смех, покрутила пальцем у виска и вернулась в свою комнату, сразу же засев за ноутбук. Бедненький мой, родименький Lenovo, целую ночь меня не видел. Ну, ничего, сейчас мы с тобой все исправим…

Алексей: Если ты мне сейчас не купишь йогурт, я поставлю на полную громкость ЭТО.

; Justin Biber — Baby.

«Напугал кота сметаной», — хотела ответить я, но тут на весь дом разнеслось это АДСКОЕ ПЕНИЕ!

Взвыв и зажав уши руками, я раздумывала, сколько лет дают за убийство человека с особой жестокостью.


— Да выключи ты эту хрень, наконец! — заорала я, в попытке перекричать этого «пИвца».

Но этот мучитель меня не слышал. Он нацепил наушники, в которых, по всей видимости играл Рамштайн или еще что потяжелее. Вот хитрый какой!

Я выключила аЦЦкое пение, стянула с Леши наушники и проорала ему в самое ухо:

— Да куплю я тебе этот йогурт!

— А вот это уже деловой разговор, — парень стянул наушники и откинул их в сторону. Теперь в комнате еле слышно играл тяжеляк.

— А деньги? — я склонила голову к правому плечу.

— Какие деньги? — парень округлил глаза. — Не знаю я никаких денег! И не было у меня их никогда в помине!

Но потом он все же сжалился и сунул мне пятьдесят рублей. И вдогонку крикнул, чтобы я купила ему именно вишневый йогурт.

И я, матерясь, блуждала по местным окрестностям в поисках магазина. А когда я его наконец-таки нашла, то оказалось, что он еще закрыт. Если Леша помрет с голоду — я его хоронить не буду!

И вот, когда магазин наконец открыли и я, плутая среди полок с различными продуктами, нашла молочку, то увидела ЕГО. Вишневый йогурт. И волшебную цену — пятьдесят четыре рубля. Ну, Леша, четыре рубля кровью и потом у меня отрабатывать будешь!



Поцапавшись с кассиршей, которая вякала что-то по поводу мятости купюры, я забрала эту вишневую хрень и понесла ее домой.

А, вернувшись, я увидела Лешу, который удобненько так расположился на диване, закинув руки на его спинку и вытянув их, как котяра вытягивает свои лапы на солнце.

— Держи, вымогатель, — я кинула в него бутылкой с йогуртом.

— Поставь в холодильник, я уже не хочу! — он задрал голову вверх, произнеся эту фразу тоном недовольного царя, — Пока ты ЭТО мне несла, с голоду околеть можно!

— Ну, знаешь, что, мой дорогой… — и в меня полетела назад бутылка. — В следующий раз сам пойдешь! — психанула я и открыла холодильник, чтобы поставить злополучный йогурт туда. И, знаете, что я там увидела? Йогурт! В такой же бутылке! Только персиковый!

— Леша! — я угрожающе выхватила бутылку с персиковым йогуртом.

— А что я? Я не люблю персиковый. Да и тебе полезно жир растрясти.

Ну, зашибись! Его обхаживают, а он еще меня жирной назвал!

Ну, Леша, попробуй у меня еще что-нибудь попросить!

* * *


Я закрылась в свой комнате и, стянув с себя шмотье, встала перед зеркалом. Ну, не такая я уж и жирная… Ну, разве чуть-чуть и животик… И столько же чуть-чуть жопа… Так, а с другой стороны, интересно, также или поменьше?

Нет, все же надо худеть…

Я понуро повесила голову и потянула кожу на животе. Жи-и-и-и-ирная-я-я-я…

А может, его того, отрезать?..

И тут стук в дверь.

Я наспех вытянула из еще не разобранной сумки сарафан и натянула его на себя.

— Ты чего хотел? — я высунулась из комнаты.

— Бутерброд.

— Так возьми и отрежь, я тебе не холоп, — и с этими словами я хотела гордо захлопнуть дверь, но Леша мне помешал.

— Анечка, пожалуйста, — и он состроил щенячьи глазки. Это надо было только видеть. Кот из «Шрэка» прям!

Я засмеялась, но все же согласилась. И, проклиная свою бесхребетность, отправилась резать бутерброды с колбасой этому вымогателю.

Колбаса… Моя любимая, сырокопченная… И жир на брюхе и жопе… Сложный выбор, однако.

Случайно порезавшись и получив давно забытое прозвище жопорук, я все же накормила голодающего.

— Хочешь? — он протянул мне надкусанный бутерброд.

Я лишь помотала головой.

— Брезгуешь? — усмешка. — Возьми ненадкусанный, есть же целых три.

Я снова помотала головой.

— Что с тобой вообще твориться? На, — он сунул мне бутерброд прямо под нос. Мой рот наполнился слюной. За сегодняшний день у меня маковой росинки во рту не было, а тут целый бутерброд с колбасой…

Я сделала уже заученный жест и отвернулась.

— Ань, что с тобой происходит? — он встал из-за стола. Надеюсь, что он отложил свою жрачку, иначе я тоже скоро сорвусь.

Жрать хочу, жрать, жрать, жрать! Но я такая жирная…

— Ничего, — буркнула я, не поворачиваясь.

— Ну, иди ко мне, — он против моей воли усадил меня к себе на колени, не даваясь вырваться. Ну, и что он теперь со мной будет делать? — Ты не заболела? Ты никогда от еды не отказывалась… — он дотронулся ладонью до моего лба. Заботливый, мать вашу.

— Я похудеть хочу… — ответила я, не сводя взгляд с бутербродов на столе.

— Ну, ну, глупенькая, кто сказал, что ты толстая? — я на секунду обрадовалась такому повороту событий. Неужели он просто решил подразнить меня своими словами? То есть это было не руководство к действию? — Бери два стула и подсаживайся ко мне.

День третий или «Да что ты знаешь о моде?!»

Все началось с того, как мама взяла мой ноут на «пятнадцать минут». Я тогда от скуки нашла ее модный журнал (Cosmopolitan, если быть точной). Ну, знаете же, в чем суть всех женских журналов? Принимай себя такой как ты есть и как похудеть на пять килограмм за неделю. Скука смертная.

Но одно подобие статьи, правда, зацепило мой взгляд. Реклама мелков для волос с дурацким лозунгом «Сейчас в моде панк, но чтобы остаться пай-девочкой используй мелки для волос».

Вот и мне, как человеку, который уже с год хочет перекраситься в фиолетовый, такая идея пришлась по душе. И я была очень удивлена, увидев такую штуку в сельском магазине. Ну и я, конечно же, их купила.

И под покровом ночи сменила цвет волос с шатенистого на фиолетовый. Уже представляю Лешино выражение лица…


* * *



— Что. Ты. С. Собой. Сделала? — встретил меня членораздельный вопрос, стоило мне только зайти на кухню.

— А что я с собой сделала? — спросила ни фига не понимающая я, подходя к холодильнику.

Я, честно говоря, за ночь подзабыла о своем ночном приключении. Да и в зеркало я не смотрелась.

— Волосы-ы-ы… — сквозь зубы прошипел парень, корчась от омерзения.

— А что с ними? — я округлила глаза.

Алексей прошипел что-то вроде «я тебе сейчас покажу, что с ними не так» и ушел в другую комнату, а через минуту уже принес маленькое зеркальце.

Видок у меня был не из лучших…

Волосы приобрели фиолетовый оттенок, да, но прокрашены они были как-то клочковато. Местами ярко-фиолетовые, местами — бледно-сиреневые, а местами и вовсе не прокрасились.

— А тебе не нравится? — с детской наивностью задала вопрос, в душе понимая, что ТАКОЕ не понравилось бы даже самому отпетому панку.

— Смой. Немедленно. Эту. Дрянь.

— Так не смывается! Ждать месяц надо, пока облезет, — это я, конечно, привирала. Нужно только голову помыть и все само облезет.

— Тогда уйди с глаз моих долой, — он отмахнулся от меня как от назойливой мухи. Ах ты ж царь, мря!

— Это еще почему? — открыв холодильник, взяла бутылку с нетронутым вчера вишневым йогуртом и, откупорив ее, отпила прямо с горла.

— Ты меня раздражаешь.

Ну, да, конечно, шуты всегда бесили короля…

— Ты меня тоже, но я же молчу! — но моя усмешка вышла мне боком.

Леша поднялся с дивана, взял меня за шкворник (в смысле, за ворот майки) и понес наверх. Пока он меня тащил, я думала лишь о том, чтобы не сделать лишнее движение и не остаться перед ним голой выше пояса. Все же надо одеваться перед тем, как выходишь на кухню, правильно мама говорила…

Парень засунул меня в комнату и закрыл дверь на ключ. Неужели я его и вправду своим внешним видом так раздражаю?

Я по началу ругалась на него и пыталась выбить дверь, но потом я поняла, что то. Что он меня запер — это настоящий подарок! Никто не будет меня пилить и заставлять сделать то-то. Никто не будет ходить за мной и ныть. Это же знак свыше!


Я наслаждалась жизнью без Леши. Смотрела ужастик на ноутбуке, слушала музыку на полную громкость, сидела в соцсетях… Это была не жизнь, а сказка! Я впервые заскучала за последние пару дней. И все было бы идеально, но…

Анна: Леш… Выпусти меня, пожалуйста…

Алексей: Пока не смоешь с себя эту гадость — не выпущу!

Анна: А чем тебе мои волосы-то не нравятся? о_О

Алексей: Цветом! Была такая красивая, а стала непонятно что!!

Красивая? Ого-о-о… Первый комплимент за все время общения. Если, конечно, это можно расценивать, как комплимент.

Представляю уже даже продолжение переписки…

Анна: Красивая? О.О

Алексей: Красивая! А теперь выглядишь хуже, чем бомж с соседнего подъезда, смотреть тошно!

Анна: А почему ты так печешься о моем внешнем виде?

Алексей: Да потому, что я люблю тебя, заразу этакую!


Но такое я писать не стала.

У нас не сопливая мелодрама.

У нас, мать вашу, реалистичная драма!

Анна: Ну, Лешенька, ну, пожалуйста, выпусти меня… Пожа-а-а-а-алуйста-а-а-а-а…

Алексей: А зачем? Что ты будешь делать, если я тебя выпущу? Ты меня отлупишь. Да и зачем мне тебя вообще выпускать?

Анна: Я в туалет хочу…

Алексей: Сейчас выпущу…

* * *


Но обещание смыть всю эту дрянь я все же сдержала. Тем более, учитывая, что мне самой не понравилось.

Выгнав из ванной комнаты Лешу и, заверив его, что я все же это все смою, я набрала воду в ванну. Надеюсь, что горячая вода тут есть и я смогу искупаться…

Вода, к счастью, была и мне не пришлось мыться в кастрюле у нас есть новые нано-разработки, исследования Марса, а русские как мылись летом в кастрюле — так и будут мыться! .

Проблема горячей воды летом актуальна как никогда. Даже я, когда ехала сюда на так называемое собеседование, получила разряд ледяной водички на спину.

Набрала пены, чтобы расслабиться или на случай, если Леша вынесет дверь, чтобы не предстать не в совсем приличном виде, я залезла в ванну. Тепло, хорошо, уютно… Лежала бы тут век, как Ленин в мавзолее…

Но, боюсь, Леша мне не даст это сделать.

Эх, надеюсь, что эта дрянь с волос все же смоется…



Спустя полчаса, мы с Лешей стояли около этой ванны и пялились на ее бледно-лиловое дно. А я размышляла о том, где бы достать новую ванну…


* * *


К вечеру мы ее все же оттерли и расположились на диване, чтобы посмотреть наш любимый ужастик. Я положила голову Леше на колени, поборов свое стеснение и застенчивость, а он ковырялся у меня в волосах.

Ляпота.

Мы прямо как влюбленная парочка…

— Как думаешь, мне подошел бы синий? — спросила я, потеребив прядь своих волос, которые наконец-то стали такими, как раньше. Но, поймав на себе этот грозный взгляд серых глаз, я заткнулась и сползла с его колен на диван, а затем на пол. От греха подальше.
День четвёртый или алкоголь ещё никого до добра не доводил.

Я не помню, как оказалась в собственной постели. Помню гостиную, фильм ужасов, Лешины колени, заменяющие мне подушку… А больше ничего. Что, черт побери, со мной было?

Я попыталась встать с кровати, но, запутавшись в одеяле, упала на пол.

— У-уй… — простонала я, потирая свой ушибленный зад.

Встав с пола и откинув злополучное одеяло в сторону, я, проклиная это пуховое отродье, свою жопорукость и свой болящий зад, «почесала» на кухню.

— Проснулась, наконец, спящая красавица? — спросил Леша, стоило мне только войти на кухню. Парень был уже полностью одет и попивал кофе из прозрачной кружки, а я была растрепанной и в пижаме с зайцем. Этакая карикатура Аньки.

— Угу, — я плюхнулась на стул и стащила бутерброд с его тарелки. — А что вчера вообще было?

— Ну, мы смотрели ужастик, ты облюбовала мои колени на роль подушки, а после захрапела, как медведь в берлоге.

Я покраснела. Неужели я и вправду храплю?

— Да ладно тебе, ладно, хорош краснеть, просто засопела. Кстати, Анька, у меня для тебя плохая новость — у нас картошка закончилась, а я ее на ужин хочу.

— И? — я недвусмысленно намекнула на то, что раз жрать хочется ему — то пусть он и покупает.

— А я не могу, мне в город надо, — он показал мне язык, который приобрел от кофе коричневый оттенок. — Или ты думаешь, что мне в парадных джинсах просто так ходить по дому нравится? Мне целый список литературы прислали, поеду, куплю книг. В Интернете такие хрен найдешь. В общем, не скучай, бэби, хочешь — готовь, хочешь — убирай, хочешь — в магазин сходи. Полное тебе раздолье, пока меня нет. Вернусь, как только смогу. Не скучай без меня, готовь жрачку, — он не пожалел слов на такое длинное прощание. И, чмокнув меня в щеку, удалился восвояси, оставив меня с бутербродами, которые он делал для себя (!!!) наедине.

* * *


День прошел спокойно. Я сходила в магазин за картошкой, ловя на себе взгляды усатого охранника. Видимо, он не забыл, что мы учудили в прошлом году.

Я купила килограмм этак пять этой чертовой картошки. Пока я донесла до дома — чуть не окочурилась.

— Девушка, а вы осел? — спросил проходящий мимо парень быдло.

— Девушка, а вы ослица? — раздраженно ответила я, продолжив нести этот пакет с картошкой.

Этот чудак на букву «М» лишь покрутил пальцем у виска, а я, матерясь по поводу моих бедных израненных ручек, отправилась домой.

Подавив в себе: «Чистка картошки не для такой царской особы, как я!», я начистила картошки. Правда, кожуру я среза слишком толсто, прямо как новобранец в армии. Надеюсь, что хоть что-то останется из этой картошки…

Ближе к вечеру я решила ее поджарить, ибо уже есть хочется, а Леши нет до сих пор…

ххх: Леша, ты когда придешь?
(Время отправки: 17:15)

ххх: Леша?
(Время отправки: 17:30)

ххх: Леша, твою мать!
(Время отправки: 18:15)

И, набирая его номер, в ответ лишь тетенька с металлическим голосом говорила:

— Вызываемый вами абонент выключен или находится вне зоны действия сети.

Я, если честно, и не знала, что с ним: загулялся он, встретив каких-то знакомых или же чего серьезней. И от этих волнений в животе так громко урчит…

Ужинала я остывшей жареной картошкой в полном одиночестве.

* * *


Меня разбудил стук в дверь. Я и не заметила, как заснула на кухонном диванчике.

— Кого это еще черти в такое время принесли… — я глянула на часы, включив свет. Без пятнадцати полночь. Кому это жить надоело?

Я на цыпочках подкралась к двери, пока некто «по ту сторону» выламывал дверь.

— Я сейчас полицию вызову! Прекратите выламывать дверь!

— Анька-а-а, пусти, ссать хочу! — Леша? Он, как всегда, в романтическом настроении.

— И где ты был так долго? — распахнув дверь, я резко взяла на себя роль разозленной мамаши, которая сейчас наблюдала картину «Возвращение блудного сына».

— Анечка, милый, ну не сердись… — произнес он заплетающимся языком, путая рода и падежи.

От Леши за километр несло алкоголем и табаком. Где, черт подери, этот гад нажраться успел?!

— Не ругайся, это тебе, — он протянул мне какую-то бумажку, по размеру напоминающую визитную карточку.

Я сразу же испачкала руки в чем-то вязковатым, которое, к слову, было ярко-алого цвета.

«Снежанна, стриптиз»

И отпечаток губ ярко-красных под надписью. Как мило.

— Ты где был, зараза? — но Леша, воспользовавшись моим замешательством, потопал к лестнице, споткнувшись об мои босоножки и, матюкнувшись, начал напевать песни «Ранеток».

Прыснув в кулак, я начала ругать это чудо, которое сейчас во всю горланило что-то вроде «Ведь я не анге-е-е-ел».

Группа «Ранетки» помирает без такого замечательного солиста, да.



Пока Леша карабкался наверх по лестнице, я угарала, старательно делая серьезное лицо.
Теперь я знаю, чем я его могу шантажировать…

— Аня-я-я-я-я, я не знаю, в какую сторону мне идти! — и Леша едва не врезался лбом в стену, а после, повернувшись на четвереньках, едва не свалился вниз.

— Да не ерзай ты, дебила кусок! Встань на ноги и иди, как человек! — прикрикнула я, а парень, как послушный, поднялся на ноги, но опять упал на ступеньки.

Я сделала фэйсплам с такой силой, что, по ходу, на лбу шишка будет.

Алексей еще чуток поерзал на лестнице, поднялся на ступеньку вверх, ударился об нее лбом, Был бы мозг — было бы сотрясение! промычал что-то невнятное и попытался в позе раздавленного таракана подняться еще на одну ступеньку.

Я, размышляя, что я буду с ним делать, если он свалиться с этой лестницы, пыталась страховать его сзади.

— Какие красивые ступеньки… — воскликнул парень и прикоснулся губами к одной из них. Я брезгливо поморщилась, но после рассмеялась, представив, как Леша делает предложение пятнадцатой ступеньке, а после у них рождаются маленькие лесенки. — Я сегодня буду спать здесь! — заявил он, пытаясь обнять ступеньку. А я лишь слегка пнула его под зад, после чего Леша все же медленно, но верно, пополз наверх, чередуя крики «Ты разлучила меня с любимой» и песни «Ранеток».

Интересно, это он таким образом издевается надо мной или он действительно пьян?

— Ты меня любишь? — спросил он, забравшись на второй этаж, в то время, пока я преодолевала последние ступеньки.

Нет, все же пьян.

— Свиней не люблю, не зоофил! Спать иди, алкаш хронический! — и я, переступив через Лешу, прошла в свою комнату, взяла полотенце и пошла в душ.

Пока я была в душе, к счастью, из пространства «вне» не доносилось никаких звуков. А то мне не хотелось бы выскочить закутанной наспех в полотенце, с несмытой мыльной пеной на плечах и с мокрым телом в общем.

Видимо, ушло спать это пьяное чудо…

Я подошла к его комнате и приложила ухо к двери. Тишина. Устал, бедняжка, блин!

Улыбнувшись, что мне, наконец, не придется выслушивать его криков и песен «Ранеток», я прошла в свою комнату, и…

Леша лежал на моей кровати, кое-как укрыв себя пледом. Надеюсь, он хоть в одежде, а то мне тут еще парада нудистов не хватало!

— Ты что тут делаешь? А ну вали отсюда! — и я шлепнула его по спине.

Леша открыл глаза и, состроив морду кота из «Шрэка», сказал:

— А можно я сегодня с тобой? Мне одному страшно…

Та-а-а-ак, видимо, сегодня кто-то спит на коврике!


День пятый или как я спасала непутёвую жопу.

Где-то часов в десять утра рядом со мной раздалось кряхтение. Я по началу испугалась, но, вспомнив, что рядом со мной вчера улегся этот дебил, расслабилась и включила режим «сарказм».

— Ой, а кто это у нас просыпается? А чьи это глазки открываются? А кто у нас всю ночь прыгало-скакало, людям спать не давало?

— М-м… — прокряхтел он, положив ладонь себе на лоб. — Аня, дай воды… Голова болит…

Теперь у него голова болит, конечно! Где же ты так нахрюкался, друг мой верный?

— Я помню, как мне прислали электронное сообщение со списком литературы, помню, как поехал за книгами, а потом встретил знакомых ребят и больше ничего не помню… — начал перечислять он, хотя его об этом никто не просил. — Ой-й… Кстати, а что я с тобой в одной кровати делаю? — Леша заглянул под одеяло, а я еле сдержала смех.

— Просто кто-то ко мне заявился ночью и сказал, что ему одному страшно. И, кстати, у тебя неплохой голос. Группа «Ранетки» сейчас локти кусает, — я встала с кровати и пошла к выходу. — Пойдем, завтраком тебя накормлю, пьянчужка.


* * *



— Ты что, и правда не слышал, что я тебе звонила и отправляла SMS-ки? — я откусила от бутерброда с колбасой кусочек.

— Может и слышал, да не знаю, где телефон. Не хватало его только посеять… — Леша схватился за голову, пытаясь припомнить, что он вчера натворил. Хорошо, что я ему еще о вчерашних обнимашках со ступенькой не рассказала… А то ему бы пришлось на ней жениться, как приличному человеку.

— Не ной, сейчас найдем мы твою мобилу… — я с видом вселенского спасителя дотянулась до своего телефона и набрала номер Леши. — О, гудки идут!

А уже через секунду я сунула телефон парню, ибо ответил какой-то мужик.

Из их недолгого разговора, я сумела понять лишь то, что мы заберем телефон в районе четырех часов дня.

— Я его в такси забыл, представляешь! — произнес он то ли с радостью, что телефон нашелся, то ли с печалькой, что вообще его потерял.

— А книги купил, кстати? — я отпила кофе из кружки.

А в ответ мне громкий такой фэйспалм. Настолько громкий и сильный, что парень тут же принялся потирать ушибленный лоб. Он себе такими темпами синяков на морде наставит…

— Что, не купил?

— Хуже. Потерял.

Да ты Маша-растеряша, мать твою! Надо же было так нахрюкаться!

— Я зря потратил пятихатку!!! — взвыл он, театрально схватившись за голову с видом вселенского страдальца.

— Ладно, позвонишь своим со… друзьям, может, у них ты и оставил. А я пошла отдыхать, ибо ты мне не дал поспать. И, да, вымой посуду! — с этими словами я удалилась из кухни, не слушая ругань о своей скромной персоне вслед.

* * *


— Аня-я-я-я-я!!! — раздался крик около двух часов дня.

— Чего тебе?! — ответила я не менее тихо.

— Жрать хочу!!

— Холодильник открой!

— А мне одному скучно!

Я бы ответила еще что-то, да мой голос оказался сорванным и максимум, что я могла сделать это шепотом послать его куда подальше.

Пришлось моей бренной туше встать с кровати и идти кормить этого гада.

— Хочу фуагра! — заявил он мне, как только я начала резать ветчину на бутерброды.

— Сейчас и бутерброда не дам!

И он замолчал. А когда я сунула ему под нос бутерброд, то он начал:

— Когда на дворе опускаются тени,
И месяц взойдет на ночной небосвод,
Закутаюсь я в пелену своей лени,
И съем трехэтажный мясной бутерброд!

— Ешь давай, нам еще в город ехать, твою жопу спасать!

И он начал жрать активнее…



— Ань, ну, может, ты сама в город поедешь? Ну зачем тебе я? Ну, А-а-а-а-ань…

Вот примерно под таким лозунгом прошли наши сборы…

Спустя пятнадцать минут мои бедные ушки не выдержали и я заткнула Леше рот конфетой. Правда, пока мы шли до остановки, конфету он сожрал и визги продолжились. Но он, поймав мой укоризненный взгляд, купил себе «Сникерс» и замолчал уже на полчаса. Только не поделился со мной, гад…

* * *


Встреча с таксистом прошла относительно спокойно. Лешка строил из себя стесняшку и делал вид, что ему стыдно за то, что он вчера натворил. Оказывается, что он вчера, стоило ему только сесть в машину, заявил: «Вези меня, холоп!». На фразу «Куда вам надо?», ответил: «К удавам не хочу». Далее было: «Нет, вы не поняли. Куда вам надо?», а в ответ: «Надо, так надо, поехали!».

Бедный водитель все же выпытал у Леши адрес его временного проживания и ехали они под песни «Ранеток».

«Так красиво поет, а у меня как раз радио сломалось», — прокомментировал таксист. А он мазохист, однако.



Забрав телефон, мы нашли в нем такую SMS-ку:

zzz: Леха, *цензура*, ты свои книги у нас забыл.

Ну, вообще, выглядело это не так. Многие буквы просто были заменены на другие, поэтому мы с трудом прочитали, что там вообще написано. Ну, чего мы, собственно, хотели от пьяного человека?

— Ну, что, тайна собаки Баскердвиллей раскрыта? Иди забирай свои учебники, студент. А я пока мороженое в кафешке съем, ты мне как раз его должен, — я, посмотрев на его округлившиеся глаза, быстро придумала, что он в пьяном угаре обещал мне гору мороженого. А теперь Леша, скрипя зубами, отвел меня в кафе, где я назло ему выбрала самое дорогое мороженое.


— Смотри снова не напейся, — пожелала я ему на прощание. А он в ответ показал мне знаками, куда мне идти. Фи, как некультурно…





Когда Леша вернулся, он начал мне трындеть о том, как все-таки вредно много пить, какие у него алкаши друзья и о том, что книги до безумия дорогие. Я уже начала подозревать, что он где- то опять сумел хряпнуть.

«Пятьсот рублей за три учебника! Уму не постижимо!», — восклицал он. Да так громко, что на нас люди начали смотреть. Пришлось заткнуть ему рот остатками своего мороженого. Эх, а оно таким вкусным было…

* * *


Приехав домой и, переодевшись в нормальное шмотье, я выдала:

— Покажи хоть, что за учебники.

Парень высыпал их из пакета и, рассмотрев с минуту, начал громко-громко ругаться, что мои бедные уши едва не завернулись в трубочку и не рассыпались пеплом на ковер.

А дело вот в чем…

Он купил три учебника, да. Три учебника разных издательств и в разных обложках. Учебники-то одинаковые!

Вот, что значит, много пить… Надеюсь, все поняли, как вреден алкоголь нашему организму? А еще все поняли, что Леша дурак, и что он зря пятихатку потратил?

День шестой или ведьмы, метлы, коты и инквизиция.

— Как я могу загладить свою вину? — подлизывался с самого утра Лешка. Вот же гад ползучий…

— Уберись, а? — я улеглась на диван, подмяв под живот подушку.

Парень мгновенно изменился в лице. Уборка не из его любимых занятий, знаем-помним. Я тоже не люблю убираться, поэтому пытаюсь любыми способами увильнуть от сего занятия.

— Иначе я тебя кормить не буду! — шутливо пригрозила я, но подействовало, на удивление.

Алексей вздохнул, пробормотал какие-то проклятия, поднялся с дивана и спросил:

— А где убираться-то?

— В доме и на заднем дворе, — злорадно улыбнулась я, словно дьявол из какого-то фэнтези-фильма.

В ответ послышался рык, полный боли и печали, визг «За что-о-о-о-о?!!» и мольбы «Ну моя госпожа, ну не на-а-а-адо-о-о-о!».

— А я в магазин пойду, вкусняшку тебе куплю, — под словом «вкусняшка» я подразумевала маленькую такую конфетку с просроченным сроком годности. А на оставшиеся деньги я куплю себе большу-у-у-ущу-у-у-ую шоколадку.

Леша удивленно изогнул бровь. По его выражению лица было видно, что бедный мальчик в печали и раздумьях. Но уже через секунду, взвесив все «за» и «против», сказал:

— Принципиально согласен! Только просроченную маленькую конфетку мне не покупай!

Вот зараза, видит все мои темные жилки! Придется ему на большую просроченную конфету раскошелиться!

* * *


В магазине я застыла перед витриной с шоколадками. Я не могу выбрать! Их так много и все разные! Хочется съесть все-все-все! Но жопа жирной будет…

Вспомнив детскую считалочку, я ткнула пальцем в шоколадку с изюмом, взяла еще одну шоколадку для Леши (царь раскошелился!) я пошла к кассе.

Поцапалась с кассиршей из-за пятидесяти копеек, но все же я их отвоевала. Да восторжествует справедливость!

Стоило мне только выйти из мини-маркета, как телефон в моем кармане пиликнул. SMS-ка. Ну, если это рекламная рассылка, то я за себя не отвечаю.

Новое сообщение от абонента Леша.

Леша? Ну, если эта ошибка природы что-то учудила…

ххх: Аня, я метлу сломал :’(

Здрасьте-приехали! Как можно сломать метлу? Он на ней что, в Хогвартс собрался, а она под его весом сломалась?!

ууу: А я-то что могу сделать? о.О

ххх: Купи новую. Пожаааааалууууйстааааа :_( :_( :_(

Отлично, сломал Леша, а покупай — Аня!

ууу: Если у меня деньги еще есть…

ххх: С меня шоколадка!

ууу: Во-о-о-от, это уже деловой разговор! Но ты убираешься завтра =Ь

И я отключила телефон, во избежание получения дальнейших SMS-ок. Пошел он в жопу, чтобы царь на него еще свое личное время тратил!



Продавщица в хозяйственном магазине, необъятная женщина лет сорока-сорока пяти с ярким макияжем, увлеченно болтала с лысоватым мужиком примерно такого же возраста. Вот голубки, мать вашу!

— Кхе-кхе, — откашлялась я, подойдя к прилавку.

Но меня словно никто и не заметил. Конечно, продавец разговаривает со своим знакомым, а весь мир подождет.

— Давайте я все куплю, а вы потом поговорите? — не я такой, жизнь такой. А вообще сами виноваты, не фиг разговаривать.

На меня укоризненно посмотрели, типа «кто ты такая, жалкая грешница, что прерываешь разговор царей?», но все же с натянутой улыбкой сказали:

— Что вы хотели?

— Метлу, пожалуйста.

— Что, ходить надоело? — хохотнул мужик, но я, повернув голову в его сторону, бросила взгляд, которым на меня посмотрела продавщица, после чего он замолчал.

Кинув деньги на прилавок, я с видом стервы-ведьмы взяла метлу за деревянную ручку и пошла к выходу, при этом задев мешки с углем и перевернув их на пол. Вслед мне слышалось «Вот ведь ведьма» и «Такая молодая, а уже хамка!». Сами виноваты. Ибо не фиг на рабочем месте трепаться!





— Мр-р-р-р-р, — об мои ноги потерлось что-то теплое и мягкое.

Ой, котенок! (Хотя кто еще может мурлыкать?..)

Такой маленький черненький пушистенький комочек!

Недолго думая, я подхватила этот комочек и, свесив котенка с локтя, пошла в сторону дома, слыша себе в спину «Инквизиции на нее нет!», «Ведьма!», «Сжечь чертовку» и прочее. Развлекаются люди так, что поделать.

* * *


— Это. Что? — Леша, насквозь мокрый и в мыльной пене, с ярко-желтыми резиновыми перчатками на руках уставился на кошака, свисающего с моей руки.

— Мяв, — животное выбралось из моей руки и поползло по моей ноге вниз, выпуская свои коготки по отношению к моей ни в чем не повинной ножке, что мне пришлось поморщиться.

— Это кот.

— Да вижу я, что не собака. Зачем ты его принесла?

Я сделала морду кота из «Шрэка».

— Ладно, оставляй, черт с тобой, — он стянул с рук перчатки и откинул их в сторону. — Где моя шоколадка?

* * *


— Ну, как назовешь? — спросил Алексей, когда мы уже расположились на диване, выкупав котенка ценой своих кожных покровов. Само «исчадие ада» сейчас сидело у меня на коленях и периодически пожевывало подол моей футболки.

Я несколько секунд посмотрела на своего питомца, погладила его от макушки до копчика и сказала со зловеще-дурной улыбкой на губах:

— Люцифер.



В полночь раздалось «Мяв-мяв-мяв».

— Леша, заткни его! — крикнула я, надеясь, что он меня услышит через стену.

Затем я услышала, как открывается дверь соседней комнаты, тихую Лешину ругань, резкое и громкое «мяу-у-у!» , а затем шаги по лестнице, тихий хлопок входной двери, затем снова шаги по лестнице.

— Твой кот — ты и следи! Почему это должен делать я? — «живодер» распахнул дверь моей комнаты.

— Потому что я сплю! — я для наглядности заткнула уши подушкой. — Куда ты его дел?

— На улицу выкинул. Никуда он со двора не денется.

И он тут же захлопнул дверь, чтобы не слышать мою ругань.



Где-то через час послышалось новое мявканье, уже под моим окном.

— Ле-е-е-еша-а-а-а! — крикнула я. И вновь все пошло по тому же алгоритму — хлопок двери, ругань, шаги по лестнице, тихий хлопок входной двери, а спустя минут пять-самь все повторилось в обратном порядке.

Затем ко мне в комнату заглянул Леша и сказал, что он убьет утром и меня, и кота. А сейчас он пойдет спать.

* * *


Утром мы стояли около сарая, где Леша спрятал Люцифера.

— Живодер ты, Леша, — сказала я, открыв дверь сарая.

Навстречу мне выскочила темно-серая кошка с белым пятном на груди.

— Леш, а кто в сарае чужую кошку закрыл?

Парень лишь пожал плечами.

Наверное, во всем виноват пьяный гномик…
День седьмой или водные процедур-р-ры

С самого утра у меня было плохое настроение.

Я была зла на Лешу. Очень зла. Прямо очень-преочень.

Он. Выгнал. Моего. Кота. На улицу. Этот. Гад. Выгнал. На улицу. Моего. Люцифера!

И он потерялся!

Ну и что, что я сказала? Мог бы меня не слушать!


Когда я вышла на кухню, он уже сидел за столом с трехлитровой банкой малинового варенья и двухсотграммовой плиткой шоколада.

— Где нашел такое сокровище? — усмехнулась я, споласкивая для себя чашку. Да, мы настолько ленивы, что нам лень посуду засунуть в посудомойку.

— Где нашел, там уже нету, — пробурчал парень. — А где все ложки?


— Где были, там уже нету, — ответила я его же языком и, усевшись за стол, принялась пить чай.

А этот кадр начал жрать (именно жрать!) это все руками, а потом, заявил:

— Какая я свинья, какие у меня грязные руки, я с такими руками ходить не могу! — а после взял и вытер свои лапы об мой сарафан! Об мой сарафан!

Я даже сказать ничего не смогла. Лишь открывала-закрывала рот, как выброшенная на берег рыба.

— Ну, а что? — с невинным детским взглядом спросил он. — Я не могу с такими грязными руками ходить, мне даже перед собой до раковины дойти стыдно!

Спасибо, мать вашу! Попросит он у меня еще что-нибудь! Жрать больше сегодня не получит!


Обидевшись, я закрылась в своей комнате и выходила разве что в туалет да пожрать.


— А-а-а-а-ань... — он ходил следом за мной и тянул мое имя каждый раз, стоило мне только выйти из своего убежища. Разве что в туалет за мной не ходил. Хотя-я-я-я… Было один раз.

Стоило мне только спрятаться после последнего захода за конфетой, как мой ноутбук начал вякать. Сообщение пришло.

Алексей: А-а-а-а-а-ань…

Анна: Да чего тебе?!

Алексей: Пошли гулять.

Здрасьте-мордасьте! Прогулочки, мать вашу! Кота моего выкинул!

Анна: Куда?

Алексей: К речке.


Кхм… А речка не такое уж и плохое место…

Особенно, если учесть, что в прошлый раз меня столкнул туда уличный воришка, убегающий от разъяренной бабы.

Анна: А зачем нам туда? о_О

Алексей: Прост с:

Ну, а вообще я в принципе не против речки, так что…

Анна: А когда мы туда пойдем?

Алексей: Да хоть прямо сейчас.

Анна: Я только переоденусь…

И я посмотрела на свой домашний сарафан, подол которого, благодаря Леше, был испачкан в малиновом соке и шоколаде.



Натянув на себя шорты и футболку, я вышла из комнаты и прислушалась. Вроде тихо…

— Ле-е-е-е-еша-а-а-а-а… — на его манер протянула я.

— Да ты мне дашь в туалет сходить или нет? — послышалось из-за двери.

Прыснув, я подошла к лестнице и, поставив левую ногу на ступеньку, крикнула:

— А я бутерброд есть пошла!

А в ответ мне:

— Зараза!

— Сам такой!

И я ушла на кухню есть бутерброд.


— Э-э-э, а мне?! — услышала я это, стоило мне только поднести бутерброд ко рту.

И тут же кусок сыра на хлебе был выбит из моих рук и перекочевал в руки к Леше. Похотливо улыбнувшись ради прикола, он облизал губы и открыл рот, чтобы откусить кусочек.

— Это мой! — я заверещала, словно резаный поросенок, выбила его из рук парня, но, увы и ах, он спикировал на пол.

Алексей хмыкнул, не говоря ни слова, поднял бутерброд, подул на него и начал жрать.

— Ну, что, идем? — спросил он, как ни в чем ни бывало.

Голодающий ребенок Африки, мря.

* * *


На речке было относительно тихо. Те же влюбленные парочки на скамейках, которые буквально поедали друг друга. Одной такой парочке Леша даже пожелал приятного аппетита. А у другой спросил, вкусно ли им.

В общем, все как всегда.

— А я знаю, почему они так целуются, — понизив голос до шепота, сказал парень, взглядом указывая на очередную парочку, где парень уже обнаглел до такой степени, что залез ей под майку. Фу такими быть!

— Почему же? — так же шепотом спросила я.

— Он съел бутерброд с колбасой, а она на диете.

— Ну, а судя по тому, где его руки находятся, он решил сальцем закусить… Пойдем отсюда, Леш, пока меня не стошнило.

— Пойдем, меня тоже от этих милостей-приятностей подташнивает, — согласился со мной парень и, взяв меня за руку (Какие нежности телячьи!) повел черт знает куда.


Эта часть… кхм… Набережной, была то ли «заброшенной», то ли неосвоенной. Не было людей, не было лавочек, не было влюбленных, сидящих на лавках Зато были лежащие в кустах.. Был, правда мусор. Ну, куда же без этого. Люди — свиньи, дети — поросята. А Леша большой жирный хряк. Поэтому…

— Ань, смотри, белочка! — Леша показал куда-то в кусты.

— Где? — я, наивный ребенок, повернула голову, и…

Толчок в плечо, всплеск воды. Я нахлебалась речной воды, намочила одежду и замерзла. Леше будет жопа. Только я отсюда встану.

Сам «виновник торжества» ржал в сторонке.

— Леша — ты труп! — я попыталась сделать страшный взгляд, но это заставило его только больше поржать.

Парень снял с моего уха водоросль, выкинул ее в речку, при этом держась за живот от накатившего смеха.

— Зараза! — воскликнула я и, забросив попытки встать, вновь шлепнулась на зад и от досады подняла руками кучу брызг.

А вода ледяная.

Чует то, что промокло больше всего — завтра будет болеть горло.

День восьмой или мое больное горло.

На утро я проснулась с больным горлом и раскалывающейся головой. Я хотела было наорать на того придурка, что вчера скинул меня в речку, но из моего рта вырвалось разве что тихое «Леша скотина».

Я попыталась встать с кровати, но, запутавшись в одеяле, упала на свою бедную жопу, при этом, нашумев так, что перебудила половину дачного поселка.

— Аня, твою мать, что тут происходит? — в мою комнату ворвался Леша, даже не спросив разрешения.

Я хотела было что-то ответить ему, но у меня получилось лишь грозно зашлепать губами, что вызвала улыбку на его лице.

— Это ты типа рыба, да?

Я еще с пятнадцать минут махала руками, пытаясь показать, что не могу разговаривать, но Леша поначалу решил, что я играю с ним в «крокодила» и начал вопить:

— Орангутанг? Обезьяна? А-а-а-а, кассирша из магазина!

Я сделала фэйспалм и, взяв с тумбочки мобильник, зашла в сообщения и набрала текст, а затем сунула телефон Леше под нос.

Леша, ты скотина. Благодаря вчерашним «купаниям» я говорить не могу. И еще, кажись, у меня температура, так что дуй в аптеку за лекарствами. И подними меня, наконец, с пола!

Парень немного полупал глазками, но я опять грозно зашлепала губами и он решил, что со мной лучше не шутить и, подняв мою тушу, параллельно проклиная мой лишний вес (подумаешь! Три складочки всего!), положил меня на кровать и даже подоткнул одеяло. Этакая благородная муха его укусила.

Я, не в состоянии сказать «спасибо», послала ему воздушный поцелуй и, дотянувшись до своей сумки, в которую разве что мелкая чихуа-хуа влезет, высунула из бокового кармана пятьсот рублевую купюру и протянула ее Лешке.

— Ой, отвяжись! — он нашел на прикроватной тумбочки расческу и зеркало и теперь, причесываясь, строил утиную морду. Я прыснула, но деньги все же не убрала, наоборот, сунула ему их чуть ли не под самый нос.

— Ань, убери деньги.

Я помотала головой.

Закончилось все тем, что он засунул деньги мне за шиворот и, попрощавшись, утопал в аптеку.


* * *


— Я пришел! — заявился Леша с пакетиком с эмблемой чаши и змеи.

Я прошлепала губами «Ну наконец-то!» и, отобрав у него пакет, начала копошиться в нем…

Мда… Мда… И еще трижды мда.

Там было все: аспирин, активированный уголь, лейкопластырь, бинты, йод и зеленка… ТЕСТ НА БЕРЕМЕННОСТЬ?!

Спасибо, что пургена мне не захватил…

А, нет, захватил.

Я, сделав страшные глаза и грозно зашлепав губами, обернулась в сторону Леши.

Ты что мне купил, придурок? — написала я в телефоне.

— Ты же меня за лекарствами послала, я лекарства и купил!

— Идиот… — шепотом прошипела я.

Надо же, делаю успехи. Но на большее моего голоса не хватило, и я закашлялась.

Шуруй назад в аптеку. Список лекарств пришлю смс-кой.

Я хотела протянуть ему ту же пятьсот рублевую купюру, но передумала. Пусть думает в следующий раз, прежде чем мне пурген вместо парацетамола покупает!

— А это ты оставь, пригодится, — он положил мне на краешек кровати тест на беременность и поспешил удалиться из комнаты, зная, что эта коробочка полетит за ним следом.

И полетела. Но врезалась в деревянную поверхность двери и упала у входа. Вот пусть там и лежит, я ее поднимать не буду!


К тому времени, как Леша приперся из аптеки во второй раз, я уже лежала пластом. Голова болела, к щекам будто приложили что-то горячее, а по горлу будто провели наждачной бумагой.

— Выглядишь не очень… — он театрально поморщился и прикоснулся тыльной стороной ладони к моему лбу.

Бог мой, какая у него холодная ладонь! Не убирай, не убирай, не убирай… Не убирай, я кому сказала! Вот зараза.

Леша, поняв, что ладонью он мне температуру не измерит, прикоснулся губами к моему лбу. В любой другой ситуации я бы покраснела, как вареный рак, но сейчас мне было плевать с высокой колокольни.

— А ты горячая… — «открыл Америку» он. — Будем тебя лечить.

Э-э-э-э! Только этого мне не хватало! Хорошим это все равно не кончится!

* * *


— Давай градусник, — Леша в наглую расположился на моей кровати и грыз яблоко.

Я, вздохнув, протянула ему термометр.

— И зачем я тебя только в эту речку столкнул? — пробурчал себе под нос парень и сунул мне какую-то таблетку к губам. Я поморщилась, всем своим видом пытаясь показать ему, что я жажду знать, что это за хренотень.

— От температуры. Мне еще долго так стоять? — я все же сожрала таблетку прямо из его рук и запила водой.

Она холодная!

Я поморщилась и поставило стакан на тумбочку.

— Невкусно?

Я отрицательно помотала головой, а затем прошлепала губами «Вода холодная». Но я все равно была не понята. Я махнула рукой и завернулась в одеяло. Мне холодно…

— Холодно? — Леша заботливо подоткнул мне одеяло. Ишь ты, а когда меня в речку скидывал, о заботе он не думал.

— Угу, — ответила я, посильнее кутаясь в одеяло. Черт, еще жрать захотелось… Я ведь со вчерашнего вечера не ела.

— Я принесу плед из своей комнаты. И поесть чего-нибудь. Ты же жрать, наверное, хочешь, да?

Ого! Да он прямо мои мысли читает!

Я повернула на него голову и кивнула, при этом, состроив жалобные глазки, из-за чего мой «собеседник» усмехнулся.



Уже через пять минут я была накрыта еще одним пледом и жевала бутерброд с колбасой. К слову, лишний плед меня согреть так и не смог.

— Согрелась?

Отрицательно помотала головой.

— Я укрыл тебя всем, чем смог. Другого я просто не найду, а если и найду, то перерою весь дом, ты потом ругаться будешь, — он усмехнулся.

А я вновь состроила щенячьи глазки.

— Что, надо искать?

Я округлила глаза и показала руками крестик, нельзя, мол.

— А что тогда?

В ответ откинула одеяло со свободного края.

— Эх, Анька, Анька… — по-доброму поворчал Леша, но все же лег рядом, и даже укрылся двумя пледами, несмотря на летнюю жару. — Спи давай.

Я прижалась к теплой тушке и поняла, что засыпаю.

День девятый или Анька-симулянтка.

— Доброе утро, — прошептал мне Леша в самое ухо. Дыхание у него было горячее-горячее, аж кожу опаляло, как написали бы в книгах.

— Доброе, — также шепотом ответила я. Горло болело уже меньше, да и разговаривать я с горем пополам могла. Правда, голос у меня стал как у брутального мужика, но мне на это было как-то побоку. Мне же не потенциальных ухажеров отпугивать, правда?

— Как себя чувствуешь? — поинтересовался он, дотрагиваясь до моего лба тыльной стороной ладони, дабы проверить температуру.

Я, если честно, чувствовала себя уже ГОРАЗДО лучше, нежели вчера, но месть это блюдо, которое подается холодным, знаете ли…

— Что-то не очень… Горло все еще жутко болит, хоть я и могу разговаривать. И голова жутко раскалывается… — я для наглядности закатила глаза и положила ладонь себе на лоб. Этакий «Аня — умирающий лебедь».

— Может, «скорую» вызвать? — Леша запричитал, как курица-наседка.

— Нет! — еще чего не хватало! Всадят укол в жопу, хотя я чувствую себя прекрасно! — Я врачей с детства боюсь…

— Надо же, — парень удивленно изогнул бровь. — Ладно, я не буду тебя мучить, — на этом моменте я облегченно вздохнула. — Но температуру все же надо будет померить, — вот черт! — Я сейчас принесу градусник.

— И чай, — добавила я, сделав жалобные глаза.

* * *


— Держи, — он сунул мне ртутный термометр, а сам сел на край кровати.

Ну и сейчас, конечно же, градусник покажет 36,6!

— Леш, я конфетку хочу, — и тут в моей голове возник зловещий такой план.

Парень вздохнул, поворчал что-то себе под нос, но все же поднялся с кровати и вышел из комнаты. Когда я услышала, как он спускается по лестнице, я быстро сунула градусник в чай и подержала его там несколько секунд.

И тут на лестнице вновь раздались шаги. Я высунула градусник из чашки и обнаружила, что от горячего чая у него отвалился наконечник! И теперь в кружке с чаем плавали шарики ртути, а ртутный столбик градусник показывал все 42 по Цельсию.

Мой взгляд лихорадочно заметался по комнате, не зная, что бы сделать. И я не нашла ничего лучше, как скинуть чашку с тумбочки к чертям собачьим и кошачьим. Чашка тут же полетела на пол, громко разбившись, а чай разлился по всему дорогущему паркету. Вот блин… За паркет платить придется…

— Что тут произошло?! — заявился Леша.

— Я чашку разбила, — я сделала по-детски невинный взгляд, — И заодно градусник.

— Как умудрилась-то?

— Рукой махнула случайно, а оно все на пол…

Алексей проворчал что-то невнятное, проклиная мою жопорукость, и ушел искать половую тряпку.

А потом, ворча еще сильнее, принялся все это вытирать.

— Горячий, зараза! — повторял он каждые минут пять.

А я, в свою очередь, наблюдала за его мучениями с кровати. Не фиг меня было в речку сталкивать, после чего я заболела…

Я, конечно, не злопамятная, но память у меня все же короткая — я мщу и забываю, мщу и забываю.


* * *



День прошел офигенно!

Примерно по такому распорядку:

«Леш, конфету хочу!»

«Леша, чаю!»

«Ле-е-е-е-еша-а-а-а-а, подай ноутбук!»

«Леша, включи телевизор!»

«Ну Ле-е-е-еша-а-а-а!!!»

Мой верный холоп Леша все это выполнял, чему я была очень удивлена. Вот только часа в три дня он сказал: «Температура, наверное, спала…».

И мне снова пришлось строить из себя умирающего лебедя, поджимающего колени к груди и издавающего звуки, как при родах.

— Что такое, плохо? — Леша переполошился, проверяя температуру тыльной стороной ладони.

Ишь ты, как запереживал! А когда в речку меня скидывал, о таком не думал! Небось боится, что я помру, и его некому кормить будет!

— Угу… — я начала прятаться под одеяло, хотя мне было итак жарко.

— Давай таблетку дам? — парень принялся рыться на тумбочке, где лежали все лекарства.

— Сначала померить температуру надо… — наигранно прохрипела я, надеясь, что не переигрываю.

— А градусник ты разбила… Ничего, я сейчас в аптеку сбегаю, а ты пока полежи тут… Принести одеяло?

Я кивнула, хоть мозгами понимала, что одеяло мне нужно как собаке пятая нога.

Леша же в свою очередь покачал головой, посочувствовал мне, чмокнул меня в лоб (нежности телячьи!) и пошел в аптеку за новым градусником.

Как только за ним захлопнулась дверь, я начала кричать: «Я свободе-е-е-ен, словно птица в небесах, я свободе-е-е-е-ен, я забыл, что значит страх!». И мне было абсолютно по боку, что горло прошло еще не окончательно. Никого раз нет дома — то можно орать песни!

Я, выпутавшись из двух одеял, понеслась к холодильнику.

Сырокопченочка, моя любимая, вот куда тебя этот противный гадский гад заныкал!

Нож мне было искать в падлу, поэтому я начала просто откусывать.

— Нет, так неинтересно! — я отложила колбасятину на стол и понеслась наверх, включать музыку.

Включив на полную громкость русский рок, я продолжила откусывать колбасу. А когда откусила последний кусочек, в придачу начала еще подпевать.

И, что вы думаете, случилось дальше?

Из-за громко играющей музыки я не услышала, как хлопнула входная дверь. Не услышала я, и как Леша прошел на кухню.

Короче, застал он меня в таком в виде: стою я, значит, в пижаме с зайцами посреди кухни, откусываю от остатков палки колбасы и подпеваю своим дурным голосом: «Ночь короче дня, день убьет меня, мир иллюзий в нем сгорает!».

— Ни хрена себе ты болеешь, — протянул парень, откусывая кусочек от гематогена.

А я покраснела и не знала, что ответить, кроме как «Ой-й-й…».

* * *


— Леш, ну прости-прости-прости-и-и-и-и… — остаток вечера я ходила за Алексеем и тянула эту фразу.

Он делал вид, что был жутко зол на меня, и даже отказывался жрать.

— Мне просто так понравилось, что ты обо мне заботишься… — промямлила я. Отчасти это было правдой, если что.

— Правда? — мой собеседник изогнул бровь. Не знаю, где он так научился, но я хочу уметь также!

— Угу, — я закивала головой, словно китайский болванчик. — Так ты на меня не злишься?

— Не злюсь, конечно, как же на тебя можно злиться? — он поцеловал меня в лоб. — Но ты наказана.

Э-э-э-э! Это что еще за новости?!
День десятый или «Притворись моей девушкой!»

— Ань, Ань… — Леша тряс меня за плечо.

— М-м-м… — промычала я, не просыпаясь окончательно, — Тебе чего?

— Вставай! — он чуть повысил голос, что немилосердно резануло по ушам.

— Зачем? — я, не открывая глаз, нащупала его рукав и потянула его на себя, надеясь завалить парня на кровать.

— Надо, — железный аргумент, мря.

Я лениво потянулась, зевнула и села на кровати.

— Зачем же?

— Поехали в город.

Кирпич мне в рот, вот это поворот!

— Так я вроде как наказана, — усмехнулась я, спуская ноги на пол.

— Так это и есть твое наказание.

— Отвезти меня в город? Наказывай меня почаще, детка, — встав на ноги, подошла к зеркалу. — Удалишься, может? Я не могу одеваться, когда на меня так смотрят.

— Ну, грубо говоря, это часть наказания. Ты должна притвориться моей девушкой.

До этого момента я даже не думала, что он предложит мне подобное. Это вообще как? Как в американских комедиях? Ходить все время за ним и называть его «пупсиком»? Фу, аж воротит. Как ТП какая-нибудь!

— С какого это?! Выйди на улицу, да подбери любую ТП себе, они вон, на тебя толпами вешаются!

— Просто я сказал своим друзьям, что у меня появилась девушка, — он чуть оттянул ворот рубашки.

Ну ты блин! Болтает он, а расплачиваться мне! Если обычного человека язык и доведет до Киева, то Лешу он доведет до самой Атлантиды, так еще и узнает много анекдотов и найдет приключений на ни в чем не повинную задницу.

— А я тут при чем?

— А кто мотал мне нервы два дня подряд?

— Ишь ты, сам виноват! Не фиг было меня в речку скидывать! И что вообще за дурацкая привычка — отвечать вопросом на вопрос?

— У кого, у меня? — Алексей сделал непонимающую мордашку. — Если ты не сделаешь то, о чем я прошу тебя, я сожру всю колбасу!

Знает, кошка, чье мясо съела… Вернее, знает змей, где укусить побольнее.

— А я не могу так! Мне нужна романтика! Цветы там, свечи, луна, ночь… Предложил бы хоть романтично! — я стала строить из себя этакую вредину-принцессу, надеясь, что хоть это прокатит.

— Ну, ладно. Хочется тебе романтики — будет тебя романтика! — Леша, не обращая внимания на мои округлившиеся глаза, встал на одно колено, взял мою руку в свою.

Мое сердце аж… Да шучу, шучу пофиг мне.

— Анечка, ты самая красивая и замечательная шлю… девушка, которую я когда-либо встречал. Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. А теперь ответь ты мне. Будешь ли ты со мной с вай-фаем и без него, будешь ли ты со мной, когда в холодильнике есть колбаса, и когда ее нет, пока твое плохое настроение не разлучит нас! Взамен обязуюсь не раскидывать свои носки! Все, свадьба-горько, всем шампанского! — он наспех лизнул (именно лизнул!) мою руку.

Н-да, романтичности ему не занимать!

— А цветы я тебе куплю, когда сделаешь все, как надо.

— Неромантично дарить девушке букет трупов… Давай все же лучше шоколадку, — ее хоть сожрать можно!

— На жопу свою посмотри! — воскликнул он.

— Что-о-о?! — я уже состроила из себя обиженную, надеясь, что я с ним как бы поссорюсь и не буду играть эту тупую роль.

— Одевайся говорю, любимая. Помочь тебе?

— Пошел к черту! Сама разберусь!

А Леша уже нагло копался в моем шкафу. Сейчас найдет мою шелковую ночнушку и заставит меня идти в ней. Уже нашел.

— Симпатично, конечно, но оставим это для другого случая, — он подмигнул мне. На что это ты намекаешь, гад этакий?! — А вот это можно! — он вытянул короткий голубой сарафан в горошек. Ну, хоть одна радость, что ночнушку на меня не натянет.

* * *


Вживаться в роль Леша начал уже в автобусе. Тут тебе и «милая», и «любимая» и «Сю-сю-пу-сю». Фу, аж воротит. А когда он полез обниматься… Это уже было выше моих сил. Я уже шепотом напевала одну и ту же строчку: «Die, die, my darling»*. Но парню, казалось, это было по боку. Актер, блин, погорелого театра!

Пока мы доехали до города, все пассажиры автобуса умилялись и перешептывались между собой, мол, какая милая пара. А если бы не Леша — мы бы вообще были идеальной парой, не то, что какой-то там милой!

А моего «любимого» я готова была убить. Топором. На месте. Чтобы кишки полетели в одну сторону, а голова — в другую. Ибо не фиг меня обижать.

— Мы почти приехали, — сказал Леша, выглядывая в окно. — Постарайся вести себя прилично.

Ну, зашибись! Он себя-то со стороны не видит! А жрет он вообще как китаец в гостях! И он МНЕ говорит, чтобы я вела себя прилично. Отличный ход, дорогая моя скотина.


Стоило мне только выйти из автобуса, меня потащили в какую-то кафешку. Я же, в свою очередь, упиралась, вопила благим матом, умоляла «Ну, Лешенька, ну, пожалуйста, ну не на-а-а-а-адо-о-о-о-о!!!». А тот лишь ухмылялся и говорил, мол «Надо, Аня, надо». Но потом все же сжалился и пообещал купить мне там пирожное, несмотря на то, что у меня жопа жирная. Вот гад, знает же, за что укусить!

* * *


— А как давно вы встречаетесь? — спросил друг Леши. Рома, кажется.

— Мы знакомы больше года, но встречаться начали сравнительно недавно, несколько дней назад. Это была Лешина идея. Он предложил мне стать его девушкой так романти-и-и-и-ично-о-о-о, — я умиленно прихлопнула ресничками, боковым зрением замечая, как Леша борется с собой, дабы не сделать фэйспалм.

— И где же вы познакомились? — спросил другой Лешин друг.

— Мы познакомились в… — упс, а это мы как-то не обсудили! —… в кино. У нас были места рядом, и Леша случайно взял попкорн из моего стаканчика, при этом наткнувшись на мою руку.

Парни заржали, а я натянуто улыбнулась.

Леша уже заметно злился. Кажется, он думал о том, что лучше бы он нашел какую-нибудь ТП, или вовсе, заказал для этой цели проститутку. Но не-е-е-ет же, мы не ищем легких путей!

— А что было дальше?

— А дальше Леша отвел меня в кафе, чтобы «загладить» свою вину. Он там накормил меня шоколадным пирожным…

— … и она до сих пор не может убрать его с бедер, — вставил свои пять копеек выше упомянутый Леша, тем самым вызвав гоготание у своих друзей.

Странные все же у него друзья… Как подъездное быдло… Гогочут, как гуси, над каждой сказанной глупостью или гадостью. Как говорит моя бабушка — «говно к говну тянется». Это как раз тот случай.

— А еще он напоил меня чаем. А потом он попросился ко мне домой, потому что в кафе сломался туалет, — теперь моя очередь мстить!

Парни вновь заржали, а Леша заметно разозлился. Надо дать ему телефон, пусть поиграет, может, успокоится…

Я начала копаться в сумке в поисках телефона. Черт! Неужели я его потеряла?!

— Любимый, ты не можешь мне позвонить? Я не могу найти свой телефон!

Вздохнув, Леша набрал мой номер. Из моей сумки тут же раздалась песня одной известной рок-группы. И, как назло, начиналась она со строчки «Die, die, my darling»*.

Это прова-а-а-а-ал!!!



Комментарий к части


* <i> Die, die, my darling (англ.) — Сдохни, сдохни, мой дорогой.</i>
День одиннадцатый или «Мы едем в деревню!»

В моей комнате было светло. Окно было открыто, в комнату врывался легкий ветерок, который колыхал шторы на окнах.

— Аня, — Леша положил руки мне на плечи, — Ты самая замечательная девушка, которую я когда-либо знал. Ты добрая, отзывчивая, веселая и просто очень-очень хорошая. Мы достаточно давно знакомы и поэтому я хочу предложить тебе — будь моей девушкой, — парень убрал за уши пряди моих непослушных волос, погладил меня по щеке, приблизился к лицу…

— Аня, твою мать, сколько можно спать?! — шторы на окнах самым наглым и бесцеремонным образом были раздвинуты, из-за чего в комнату проникал яркий солнечный свет, который падал мне прямо на глаза.

Я поморщилась и перевернулась на другой бок, но Леша стянул с меня одеяло.

— Вставай, вставай, хватит спать!

— М-м-м… Зачем вставать? — я с трудом приоткрыла один глаз и приподнялась на локте.

— Как «зачем»? — одеяло, которое мне непонятно зачем понадобилось в летнюю жару, выпало из рук парня. — Я разве не говорил, что мы на неделю к моей бабушке в деревню едем?

— Что, твою мать?! — я подскочила на кровати. Сон как рукой сняло. — Ты сейчас пошутил, я надеюсь?

— Надейся. Но нет. Собирайся, электричка через полтора часа, — и он вышел за дверь, не слыша моего злобного «ЛЕША-А-А-А!».



Собираться нужно было быстро. Я наспех почистила зубы, наспех причесалась и собрала неаккуратный хвост, наспех съела наспех нарезанный бутерброд… Леша, зараза, не мог заранее предупредить?

Сам же Леша расхаживал по дому, словно павлин… Хотя нет. Скорее индюк. Ну, конечно, он-то вчера все вещи собрал, а ты тут бегай по дому с пеной у рта, два пальца в рот, один в жопу, и собирай вещи!

Кстати, насчет вещей… Передо мной никогда не стояло такого сложного выбора. Обычно мне помогала собираться мама, но мамы тут нет, есть семнадцатилетнее чудо в перьях, которое расхаживает туда-сюда и тыкает мне в нос наручные часы.

Ну, ладно! Надеюсь, что я смогу собрать вещи сама.

Начнем с того, что мне может понадобиться в деревне, в которую я еду на неделю.

Ну, во-первых — ноутбук любимый. Во-вторых — зубная щетка. В-третьих — одежда и обувь. Ну, и еще чего-то для морды-лица можно прихватить. И плевать, что я никакими такими средствами в обычной жизни не пользуюсь!

* * *


— Что. Ты. Туда. Наложила? — спросил Леша, увидев мой под завязку набитый чемодан. И как туда все влезло, когда я приехала сюда?

— Все самое необходимое! — ответила я, схватившись за ручку чемодана. Мое, мол, никому не отдам.

— Ну, раз все самое необходимое, то тащи сама. Если нет, то открывай, мадам, будем смотреть, каких трахомудий ты там набрала!

Я, вздохнув, потянула за молнию на чемодане. Из него, бедного-несчастного, сразу же посыпались заколки-резинки. Также укатился куда-то под кровать флакончик с помадой.

— Это все самое необходимое? — с неким презрением спросил Леша, потянув за лямку кружевную ночнушку и косясь на масло для удаления кутикулы.

— Ну, как бы да.

— Не взяли бы тебя в разведку, Анька, — и парень, несмотря на мои округлившиеся глаза, высыпал все содержимое чемодана на кровать.

Теперь он копался в моих шмотках, периодически отбрасывая за спину какую-нибудь кофточку или юбочку.

— Ну, я думаю, что тебе должно хватить трех футболок, двух рубашек и свитера, на случай похолодания. Еще с тебя хватит двух пар шорт и одной юбки, хоть и признаюсь, мне очень нравится, как ты выглядишь в юбке. Ну, и сарафан можешь оставить. И джинсы, да. А то замерзнешь, бедненькая. Из обувки хватит с тебя кед и шлепок, не на вечность едем. А ноут вообще отложи. Там интернета нет, и не будет. Мобильника достаточно будет. А все свое для морды — отложи в стороны. Оставь только зубную щетку, расческу и всякое подобное. Остальное на фиг не надо. Я тебя и ненакрашенную видел, а перед кем тебе еще понтоваться? — Алексей закончил свой монолог и захлопнул мой чемодан.

Он как мама, ей-богу! Хорошо, что хоть за кружевные трусы ничего не сказал, а то была у нас с мамой такая несостыковочка…

— Надень что-то, что ты хотела бы взять с собой, а лучше прямо из чемодана. Так места будет больше в чемодане, — сказал он и вышел из комнаты. Сама доброта, позволил мне переодеться без него…


Натягивая на себя сарафан, я проверяла, что там Леша натворил с моим чемоданом. Майки, шорты и прочая ерунда валялась, как попало, где-то между карманами трепыхалась ни в чем не повинная зубная щетка и мятый тюбик зубной пасты, а расческа, шампунь и гель для душа вовсе скрылись где-то под одеждой. А так, вещи он собрал очень даже неплохо, а то сама я так и поехала бы с огромным чемоданищем. Запихнув в него зарядку для телефона, наушники и пижаму, а также придав вещам более-менее человеческий вид, я достала из шкафа балетки. Не кеды же мне под сарафан обувать!

И да, кеды лучше бы заменить на кроссовки, на случай дождей. И купальник с собой положить. Вдруг там речка есть.



— Ну, наконец-то! Соизволила выйти! А я уже думал, что померла ты там! — Леша уже стоял у порога полностью одетый и даже обутый в кроссовки. В руках он держал… пакетик? Это что за карикатура на дорожную сумку?

— А ты так с пакетиком и поедешь вместо шмоток?

— С этим? — он поднял вверх пакет и посмотрел на меня сквозь целлофан. — Тут бутерброды. Я два часа без еды не выдержу, ты же знаешь! А шмотья у меня с собой нет. Все, что мне нужно, на мне, — но, заметив мои округлившиеся глаза, он добавил: — Да шучу я, шучу. Вон рюкзак стоит. Давай сюда свой чемоданище, пошли на электричку, а то она без нас уедет!

* * *


На электричку мы все же успели. И даже успели занять «вакантные» места.

Первые минут пятнадцать мы ехали молча. Разве что читали объявления под самым потолком транспортного средства. Но спустя некоторое время, парню это осточертело и он, достав из кармана мобильник, начал играть. В ту игру, где еще фрукты пальцем «разрезать» надо.

Я сначала делала вид, что мне абсолютно фиолетово. Затем краем глаза начала смотреть, что же он там делает, а через минуту я не только пялилась в экран, но еще своими ручками начала ему помогать.

Правда, такая помощь закончилась лишь шипением, мол, мешаешь мне рекорд побить, и словами: «Ногтями своими в экран мне не тыкай, поцарапаешь еще его!».

На что я ответила: «Ну, раз я тебе мешаю, то отойди от меня». И отобрала у него смартфон.

Оставшуюся часть пути я играла в его телефоне, шипя и ругаясь, когда проигрывала, а он пытался из кончиков моих волос сделать подобие косички. Я была против, но что не сделаешь ради того, чтобы поиграть на телефоне? Хорошо, что он еще заплетал и расплетал, а то была бы я как пудель, когда бы доехала до этой деревни…


— Разрядился, — я отдала Леше его телефон.

— А теперь давай мне свой, — он протянул мне ладонь. — Я тоже поиграть хочу!

— А у меня игр нету! — я показала ему язык и переложила телефон в другой карман, подальше от его хитрых лапок.

Эх, надеюсь, что в деревне скучно не будет… Иначе мы будем играть в телефоны, разряжать их и заряжать, разряжать их и заряжать… Мы так Октябрине Семеновне такой счет за электричество накрутим…

От скуки и от нечего делать, я положила голову Леше на плечо и, сказав, чтобы он меня разбудил, когда приедем (а то я его знаю, он может и в электричке меня оставить!), закрыла глаза и попыталась заснуть. Пусть мне приснится розовый пони, который живет на радуге и по ночам расчленяет жалких людишек.


День двенадцатый или у бабушки в деревне.

Леша водил меня по узким вытоптанным тропинкам, пока, наконец, не остановился у низенького домика.

— Вот мы и пришли, — парень потянул калитку на себя и та со скрипом отворилась. — Заходи.

Я зашла во двор и первое, что мне бросилось в глаза в прямом и переносном смысле — это крупная рыжая собака. Наглая псина наклонилась надо мной, даря зловонные ароматы своей пасти, и, недолго думая, лизнула меня в нос. Фу, как противно!

— Леша! Что это вообще за хрень?! Убери его от меня! — заголосила я.

Алексей же открыто ржал надо мной, но все же сжалился и…

— Потап, фу!

Потап? Миленько.

Пес тут же завилял хвостом и полез обниматься к Леше, положив ему лапы на плечи. Парень потрепал собаку за ухом и, скинув его лапы с плеч, подошел ко мне.

— Лежим?

— Угу.

Резкий рывок за руку и я стою на ногах. Правда, слегка пошатываясь из-за слишком резкого подъема и потери равновесия.

— Это Потап, — представил он мне рыжего пса. — Можешь называть Потапушка, Потапуля, Потапулька и даже просто — Отап. — сам же «Потапушка» крутился за Лешиной спиной, виляя хвостом и так и норовя поставить ему свои лапы на плечи и лизнуть в нос.

— Отап? — удивилась я, вытирая с носа собачьи слюни.

— Ага. Кличка от соседского ребенка.

— Что там за шум? Потап! — послышался из дома женский голос, а после появилась на крыльце и его обладательница.

Сказать, что Октябрина Семеновна была удивлена — значит, ничего не сказать. Половник, испачканный в борще, едва не выпал из ее рук.

— Ой, Анечка, Лешенька, чего же вы меня не предупредили? — затараторила она, развязывая фартук. — Я бы хоть пирожков испекла! — она откинула его в сторону и начала обнимать нас с Лешей и расцеловывать в обе щеки.

А я тем временем вытерла руку, испачканную в собачьих слюнях о Лешину рубашку.

Стоп-стоп-стоп! Это как не предупредили?! Этот же… гад сказал мне, что уже все давно решил! И из-за этого он разбудил меня в семь часов утра?!

— Сюрприз, — улыбнулся «внучок», отвечая то ли на бабушкины слова, то ли на мои мысли.

* * *


— Анечка, хочешь добавки? — Октябрина Семеновна крутилась около нас с большой кастрюлей борща и половником.

— Куда ей, она и так жирная! — прокомментировал Леша, дожевывая этак десятый бутерброд с колбасой, который он начал е… жрать после того, как расправился с двумя мисками борща.

Эй, это еще надо посмотреть, кто из нас жирный!

Хотя…

Да, жирная я.

— Не стоит, спасибо, — я отодвинула от себя тарелку, а женщина кинула на внука укоризненный взгляд.

— Не слушай ты этого идиота! Вечно он всякую чушь мелет! Держи еще! — и мне налили еще миску борща. Я теперь как удав это две недели переваривать буду!

— Ешь, ешь, кто-то любит и толстых! — вот не зараза ли?

Я терпела это, терпела, а потом, облизав ложку, взяла ее да как треснула этого придурка по лбу! Ибо не фиг всякую чушь молоть! Задрал уже!

Леша хмыкнул и, облизав свою ложку, треснул меня ею по лбу. Это уже хамство!

Ну, а я в ответ…

Мы бы так и продолжили бы колотить ложками друг друга, если бы не…

— И что вы мне тут устроили?

— Простите, — опустив взгляд, промямлила я.

— А она первая начала! — воскликнул Леша.

* * *


— Места у меня не очень много, но отдельную комнату я вам все же выделю, — Октябрина Семеновна водила нас по дому, рассказывая, где какая комната. Дом был небольшой, всего три комнатки, одну из которых выделили нам с Лешей. Радует, что хоть туалет в доме есть, а то бежать ночью через огород с фонариком, надеясь, что тебе не съест Потап или какие-нибудь монстры не очень-то охота. — Ничего же, если вы будете в одной комнате? А то если Аня стесняется, то я могу Леше постелить в гостиной или в кладовке… — последняя фраза была сказана юмора ради, но она была произнесена таким серьезным тоном, что я даже решила, что эта женщина способна выселить Лешу в кладовку.

— Не стесняется она, — буркнул он.

— Не стесняюсь, — подтвердила я.

— Вот и отлично, — улыбнулась Октябрина Семеновна. — Леша, ты будешь спать на полу, кровать-то одна.

Под Лешино «вур-вур-вур» я хотела было возразить, но тут…

— Ну ладно-о-о-о… — неужели великий и всемогущий Леша сменил гнев на милость по отношению ко мне, жалкой рабыне Изауре? Тут точно в чем-то подвох… — Но Аня будет отдавать мне пирожки с малиной, которые ты завтра приготовишь, — он улыбнулся, показывая все свои тридцать два зуба.

— Иди уже, обнаглевшее создание, — он получил несильный подзатыльник от женщины, после чего вальяжной походкой зашел в комнату.

— Тут-то ты и будешь мне преклоняться! — парень кинул чемодан на пол, а сам разлегся на кровати, накрытой покрывалом с оленями. — Для начала разбери мою сумку и сделай мне педикюр!

— А жареных гвоздей тебе не надо? — прищурилась я, пытаясь столкнуть этого наглюка с кровати.

— Вот чего не хочется — того не хочется, — Леша развел руки в стороны.

А я, поняв, что с кровати его не столкну, легла рядом, и ввиду недостаточного количества места закинула руки и ноги на него.

— Тебе удобно? — я натянула на морду довольную лыбу и показала зубки.

— Безумно, — прошипел Алексей, пытаясь скинуть с себя мои ножки. Они же еще тяжелые, вот и мучайся теперь, раз мне место уступать не хотел!

Леша вновь попытался скинуть мои ноги с себя, а потом, замучавшись, попросил его выпустить.

— Хорошо проси! — не уступала я.

— О, моя госпожа, простите неразумного холопа! Я сделаю все, что вам угодно! Я раскидаю лепестки роз перед вашими ногами, чтобы вы ступали по ним, я буду ежесекундно целовать ваши стопы, только, пожалуйста, снимите с меня свои жирные ляхи!

— А вот сейчас обидно было, — но я все же сжалилась над ним и выпустила из плена своих ног.

Откланявшись, парень сполз на пол и разлегся на ковре, оставшимся еще со времени СССР.

— Ань, а хочешь ко мне? — прищурившись, спросил он.

— Вот еще! У меня тут свой ковер есть! — я чуть потянула ковер, висящий на стене около кровати за краешек и тот свалился на меня, погребая под своей тяжестью.

Чудненько поездочка началась!
День тринадцатый или пёс-ассенизатор.

— Ба, тут Аня на себя ковер уронила! — сразу же пожаловался на меня Леша.

— Ну, уронила, так уронила, оттарабань его в сарай! — откуда-то издалека ответила Октябрина Семеновна.

Леша вздохнул, горюя о своей участи тащить этот тяжеленный ковер в сарай, а я показала ему язык и потянулась на кровати. Спасибо Леше, стянул с меня ковер!

— Ань, может, поможешь? — состроил он «щенячьи глазки», пытаясь скрутить ковер.

— Сам, все сам, — я вновь потянулась на кровати, улыбнулась и повернулась носом к стенке, чтобы всякие не донимали. — Я посплю, а то мне всякие сегодня выспаться не дали… — зевнув для наглядности, закрыла глаза.

Нет, спать я не собиралась. Я буду не спать, я буду думать, а Леша будет думать, что я сплю, а я не буду спать, я буду думать. А вообще все это для того, чтобы меня Алексей не донимал. Пусть ходит по дому, жрет бутерброды, гладит собаку, но меня, повторяю, МЕНЯ пусть не трогает. Я буду «спать».

— Ну, поспи чуток, а потом мы с тобой еще собаку выгуляем! Тут неподалеку озеро есть, там и будем гулять!

Э-э-э… Что, простите?

— Я не хочу, — сонно промычала я, пытаясь завернуться в покрывало с оленями.

— А кто тебя спрашивает-то? Я что, один идти должен? Нет уж, спасибо! И так за тебя ковер выношу! — Леша высоко поднял подбородок, мол, «Нет! Я не обиделся!» и, обняв ковер двумя руками, ногой открыл дверь и потащил его в сарай.

Видимо, придется мне с собакой и Лешей идти гулять… А то обидится мальчик не дай бог!


* * *



— Да не ерзай ты! — парень слегка ударил псину по заднице, пытаясь перецепить его с длинной цепи на поводок. Свои действия он объяснил тем, что рядом ходят много маленьких детей, которые этого монстра побаиваются.

— Ань, подержи его! — он устал сражаться с Потапушкой, когда тот положил передние лапы ему на плечи.

— Я-я?.. Ну, ок, — я приблизилась к собаке и правой рукой схватила его за холку. — Ну, ты это… Не буянь как бы… — попросила пса я, а тот в ответ облизал мои колени, не прикрытые короткими шортами.

Фу, собачьи слюни! Они липкие и противные! Фу, фу, фу!

— Да не ной ты, я уже все! — Алексей чуть дернул длинный поводок, удерживая пса, чтобы тот не метнулся на улицу, потянув хозяина за собой, или еще лучше — в огород к Октябрине Семеновне. — Идем, видишь, как гулять просится! Прямо как ты!

Отлично, меня еще и с собакой сравнили… Ну, ничего, Лешенька, у меня еще есть время для ледяной мести.


* * *



Парень водил меня по узким, поросшими травой, тропинкам. Собака, это рыжее дьявольское отродье, бегала рядом, периодически пытаясь прыгнуть то на меня, то на Лешу.

Все было бы ничего, если бы Потап не приметил корову. Мирную такую белую корову с черными пятнами, пасшуюся на лугу. Он подбегал к ней со всех сторон, понюхал все, что только можно было и едва не получил копытом в лоб под Лешину ругань.

Взяв пса на поводок, Леша отвел его на приличное расстояние и отпустил бегать. Мы подходили к какому-то мостику. Странно, Леша говорил, что тут есть озеро, а про речку не было ни слова…

— Это проток от озера. Тут очень грязная вода, — не успел он это сказать, как Потап, едва не сбив меня с ног, пробежал по мостику и лапами встал в речку!

Когда он вылез оттуда, реакция у меня была, мягко говоря, неоднозначная. Все четыре лапы пса были перепачканы черным илом, словно тот надел резиновые сапоги. И еще стоит и «улыбается» (ну, то есть со слегка открытой пастью, высунутым языком и радостной мордой в целом), падла!

— Нет! Я кому сказал — нет! — сразу же завопил Леша.

— Что это с тобой? — не успела я даже ДОГОВОРИТЬ эту фразу, как Потапулька кинулся к Леше, задирая свои грязные передние лапы, тем самым пачкая одежду парня.

Меня разобрал смех. Я готова была смеяться сейчас до боли и рези в животе, до коликов, если бы не…

— Потап, — дальше должна быть цензура, но мы ее упустим, вдруг это читают дети? — Пошел вон! — мой голос был непривычно звонким и громким в этой тишине.

Потап, как вы уже и догадались, теперь прыгнул на меня. Я отбивалась от него руками, но эта смердячая псина только больше испачкала мои джинсовые шорты и желтую майку с котенком. Спасибо, мать вашу! Я так давно мечтала принять грязевые ванны!

А Леша ржал. Ржал также, как ржала я, когда Потап кидался на него.

— Ногами ты его, ногами!

И, правда, стоило мне только пнуть пса под брюхо, как тот сразу же отстал от меня.

— Вот же пес-ассенизатор… — ворчал Леша, отряхивая шорты.


* * *



Дальнейшая прогулка прошла относительно спокойно. Потап, заметив пасущихся коз, начал приставать к ним, после чего молодая коза, у которой даже рога не прорезались, попыталась его боднуть.

А еще он лез к козленку.

А козленок лизнул его в нос.

Я аж умилилась.

Потом пес, пока мы гладили козу и козленка, подошел к чьему-то частному дому, неизвестно что забывшему в этой глуши.

А во дворе был привязан большой такой черный доберман. А теперь угадайте, как долго они перегавкивались между собой?

Все бы ничего, если бы доберман не сорвался с цепи. Как мы оттуда драпанули…

Леша, не желавший бросать Потапа, сначала попытался понести его на руках, но сделав два шага, уронил собаку и решил просто подгонять его поводком.

«Пес-ассенизатор» опять забрался в этот ручеек, перепачкался в иле и вновь испачкал нас с Лешей.

Представляю лицо Октябрины Семеновны, когда мы все такие «красивые» заявимся «домой». Она же нас на порог не пустит!

Представляю эту картину…

Здравствуйте, мы ваши черти!


* * *



Добрались до дома мы без приключений. Если, конечно, не учитывать то, что Потап схватил за юбку проходящую мимо девчонку.

Он мужЫк, все-таки!

— Ты что, совсем что ли? — сказал ему Леша, когда мы отошли на приличное расстояние от неудавшейся жертвы изнасилования собакой. — Она же страшная! Наша Анька и то симпатичнее!

Хм… И приятно, и обидно одновременно…


Когда мы все-таки добрались до «дома», то первым делом стали купать собаку под шлангом. Но вместо этого обрызгались сами…

— Анечка, Лешенька, вы уже вернулись? — Октябрина Семеновна вышла на крыльцо.

Увидев нас, женщина медленно перекрестилась.
День четырнадцатый или Лёша, Потап, гуси и другие.

Время уже за полночь. Я не сплю, просто лежу в кровати, тупо уставившись в потолок. На полу, на байковом одеяле и куче других шмоток, ворочается Леша.

— Леш… — шепотом позвала я.

— М-м-м… Чего тебе? — сонно пробормотал парень, потянувшись.

— Иди ко мне, — я откинула в сторону плед и прижалась к стене, чтобы он смог спокойно лечь.

— Зачем? — Леша явно ломался, мол — «я хочу на кровать, но я слишком гордый».

— Я не могу уснуть, — голосом героини из какого-то фильма ужасов сказала я.

— Боже мой, у тебя все как всегда, — Алексей встал со своих ста одеял (он прямо как принцесса на горошине, хи) и лег ко мне.

Места было не очень много, поэтому мы оказались плотно прижатыми друг к другу.

— Спи, горе луковое, — он поцеловал меня в макушку, и мы заснули в обнимку.

* * *


— Аня, Леша, идите завтракать! — меня разбудил голос Октябрины Семеновны.

Промычав что-то невнятное, я с трудом разлепила веки и обнаружила, что моя голова лежит на Лешином плече. Мило… Мило… Мило, мать вашу!

— Мы питаемся плодами любви, — громко, чтобы было слышно через закрытую дверь, ответил парень.

— Ну, питайтесь, питайтесь, только кожуру в окно не выкидывайте — ей гуси давятся, — после этих слов послышался звук удаляющихся шагов.

Вот же старушка жжет!

Я привстала на локтях и треснула парня в плечо. Тот прошипел что-то невнятное и обозвал меня курицей. Встав с кровати, Леша подошел к окну и распахнул его.

— Еще раз назовешь меня курицей — я снесу тебе яйца.

— Ой, отвяжись, — он, сев на подоконник, закинул на него ноги и, повернув голову в мою сторону, состроил «дакфэйс», а после спросил: — Я похож на «ванильку»?

— Ага, только сигарету возьми и чашку кофе, — я выбралась из одеял и, подойдя к зеркалу, принялась причесываться.

— Не курю, а кофе не люблю. Чай с печеньками сойдет?

— Тебе, думаю, можно все, — я вытянула из полки со шмотьем нужные майку и шорты. — Леш…

— А? — он склонил голову к правому плечу, внимательно наблюдая за моими действиями.

— В глаз на. Выйди, чего расселся?! — злой Ань, страаашнооо…

— Подумаешь, чего я там не видел, — он, шагая вразвалочку, вышел из комнаты и напоследок мне крикнул: — Если не придешь через пять минут, я съем твой завтрак!

Вот ведь… Леша!

* * *


— Анечка, бери еще пирожочек, — Октябрина Семеновна протянула мне очередной пирожок с малиной.

— Ой, нет, я больше не могу… — я откинулась на спинку стула, сложив руки на округлившемся животике. Для полноты картины мне не хватало только сказать «Щас спою».

— Зато в меня лезет! — Леша выхватил из рук женщины сдобу и принялся запихивать себе в рот. — А еще есть? — спросил он с набитым ртом, что вызвало улыбку на моем лице.

— Хватит тебе. И так сожрал весь месячный запас продуктов. У-у-у, троглодитище! — последняя фраза заставила меня засмеяться в голос. — Хоть гусей покорми, зря ты, что ли, приехал?

— О, отлично! Анька, пошли гусей кормить! — парень резко подскочил со своего места, подбежал ко мне, дернул меня за руку, из-за чего я едва не свалилась со стула, и потащил к двери.

— Аню оставь! Мы с ней тебе, обжоре, пирожков бы сделали! — возмутилась Октябрина Семеновна.

— Ой, ба, потом сделаете. Никуда пирожки от меня не убегут, — он потянул меня за дверь. — А чем гусей кормить-то?

* * *


Признаюсь сразу, гусей я с детства не любила. Особенно с тех пор, как в детстве в деревне у бабушки меня укусил соседский гусь. Потом нифиговый такой синячища на ноге был. Несколько недель сходил.

А еще меня раздражал сам вид этих… кхм… птичек. Белые перья, которые вечно были перепачканы в какой-то грязи. Эти их клювы… Бррр!

А когда они начинают гоготать… Мамочки, спасите мои уши!

Не люблю я этих гусей. Вот и все.

— Чего ты так ко мне жмешься? Боишься, что ли? — усмехнулся Леша, раскидывая гусиную жрачку. Парень бесстрашно слонялся меж этими гогочущими тварями, а я лишь прижималась к нему.

— Не-ет-т…

— Так покорми их, чего ты? — он протянул мне мешочек с какой-то крупой.

Я с некой брезгливостью взяла двумя пальцами щепотку этой смеси и кинула на пол.

Одному важному и серому гусю эту не понравилось, и он решил наказать меня, ущипнув за щиколотку. Я взвизгнула и буквально запрыгнула к Леше на руки.



— Чего ты ноешь? Ну, подумаешь, укусил гусь за ногу, с кем не бывает… Что сразу в слезы-то? — бормотал парень, вынося меня на руках из гусятника.


— Ба, Аня гусей кормить не будет, они ее кусают, пусть она лучше собаку покормит! — с порога крикнул Леша, поставив меня на ноги.

— Как укусил? Где? Покажи! — сразу же начала расспрашивать меня женщина.

— Да ничего с ней не случится, — отмахнулся парень. — Сдохнет — так сдохнет. Пусть лучше Потапа покормит. Его хоронить будет жалко.

Вот Леша, скотина та еще! Больше ему ни одной шоколадки не куплю!

Октябрина Семеновна повздыхала что-то вроде «Да как ты можешь так говорить?!», но кастрюлю с собачьей едой мне все же вручила.

— С этим, надеюсь, справишься? А я пошел гусей кормить! — сказав это, он удалился.

Ну, что ж, надеюсь, что справлюсь!

* * *


А теперь представьте, значит, такую картину…

Идет Аня с большой-большой кастрюлей с собачьей едой кормить выше упомянутое четвероногое существо. И тут под ноги ничего не подозревающей юной особе попадается камушек. Такой непримечательный серый булыжнечек… Аня за него запинается и летит через весь двор и Аня, и кастрюля.

В итоге, все оказалось в собачьей каше. И огород, и асфальт, и Потап, и я. Также, неподалеку от Потапа приземлилась здоровая такая свиная кость. Бедное животное тянулось, тянулось к ней… Но цепь не позволяла ему этого сделать.

И решила я, добрая самаритянка, мать вашу, помочь ему. Наклонилась я за этой косточкой…

И тут же почувствовала, как в мой зад впиваются острые собачьи зубки. Мои громкие и звонкие маты слышал весь поселок.

* * *


— Повезло тебе, Анечка, что шорты из плотной ткани… Эта зверюга тебе кожу не сильно прокусила… Только поцарапала, считай, слегка… — причитала Октябрина Семеновна, обрабатывая мой зад. Лешу же выгнали из комнаты, чтобы он не пялился.

Может, прокусил он и не сильно, но болит знатно!

Так еще и шорты на выброс!

«Зашибись, отдых начинается!» — дубль два!

День пятнадцатый или калинка-малинка.

Всех настоятельно прошу не повторять ничего того, что описано здесь. Давайте отличать юмористический рассказ от реальной жизни и уважать старость, а не уподобляться нашим жопоруким героям. Спасибо за внимание ^_^

Я смотрела прекрасный сон, где я, на пару с моим розовым единорогом, убивали людей, которые мне мешали жить, как тут…

— Ань, Ань… — Леша зачем-то теребил меня за плечо среди ночи.

— М-м… Чего тебе? — сонно спросила я, не открывая глаз.

— Ты малину любишь?

Отличный, мать вашу, вопрос в три часа ночи! Спросил бы еще «откуда берется пыль?» или «как зовут комара?»!

— Допустим, люблю! И что с того?

— А хочешь, нарвем?

Ну, думаю, раз меня уже разбудили, то можно сказать и «хочу».

— Хочу.

— Тогда пошли! — парень сдернул с меня одеяло, с грохотом спустил мои ноги на пол.

— Куда? — я по темноте попыталась встать и не задеть своей тушей ничего.

— Да так, есть одно место… — задумчиво проговорил он.

* * *


— Не могу поверить, что я на это согласилась! — ворчала я, стоя посреди соседского огорода в одной пижаме.

— Не ори! — шикнул на меня парень. — Лучше рви быстрее!

Я присела и начала рвать малину, складывая ее в отворот собственной майки. Ну, все, трындец пижамке! А ведь она мне так нравилась…

— Кто здесь? — послышался недовольный старушачий голос и вдруг появился лучик света. Фонарик!

Леша резко дернул меня за руку.

— Ложись на брюхо, дура! — и пришлось мне лечь на живот, тем самым раздавив всю трофейную малину.

— Кто здесь? — вновь спросила старуха.

Леша слегка шлепнул меня по заднице, мол, пора выбираться. И мы полезли к дыре в заборе.

Твою мать, зачем я вообще на это все согласилась? Пока мы доползли до этой гребаной дыры в заборе я не только размазала по одежде и по брюху малину, так я еще и расцарапала себе все, что только можно!

— Что вы сделали с моей малиной, черти?! — нечеловеческим голосом завопила бабка.

Леша еще раз шлепнул меня по жопе, мол, быстрее. Я на него шикнула. Как могу, так и ползу! Не фиг мне тут разглагольствовать!

Старуха в трофейной ночной рубашке с надписями «Минздрав» на всех самых интересных местах уже готова была рвануть по огороду. Хотя что там «готова» — уже!

Я заползла еще как можно быстрее, но разве возможно ползать по-пластунски со скоростью света? Но, кажется, заветная дыра в заборе уже близко.

Я просунула туда голову, затем плечи, грудная клетка, живот… А вот зад застрял! Я активно задрыгала ногами, но разве жопа от этого меньше станет?

— Леша, зараза, помоги! — шепнула ему я. Он по началу пытался помочь мне и протолкнуть мой зад через дыру, при этом, повторяя «Нажралась же пирожков, сучка, теперь жопа никуда не влезает!», но, когда он увидел стремительно приближающуюся к нам бабку, парень буквально со скоростью света поставил одну ногу на гвоздь, торчащий из забора, а вторую перекинул через невысокий забор. Перелез же, скотина!

Сначала я услышала несколько матов, потом звук падения (такое «БУУУХ!», знаете же?), а потом это горе луковое попыталось тянуть меня за руки.

И, к счастью, вовремя вытянуло. А то моя голень уже успела познакомиться с веткой крапивы.

— Больше я с тобой никуда не пойду… — проворчала я, наконец-то вставая на ноги и отряхивая с себя грязь.

Но это опять было прервано Лешей, который затянул меня в ближайшие кусты, объясняя это тем, что сейчас хозяйка малины выскочит из дома.

Кажется, сочинение «Как я провел это лето» у меня будет самое веселое!

* * *


— Представляешь, Семеновна, залезли ко мне ночью, черти, и порвали у меня всю малину! — именно это были первые слова, которые я услышала с утра. И тут я поняла, что для нашей же безопасности нам сегодня выходить не стоит.

Кстати, а где Леша? Это я отоспалась по самое «не хочу» после ночного приключения, а он.... ?

— А-а-а-а! Это ты мою малину спер! — послышался вновь голос этой бабки.

— Да Господь с вами! Нужна мне ваша малина? Я если захотел бы — пошел бы, да купил! — так, это уже Леша.

— А почему тогда у тебя ноги раскорябаны? И царапина вон какая на коленке, а об мой гвоздь в заборе как раз кто-то поцарапался, когда прыгал через забор!

Опять эта бабка. Гррр… Да что же она такая неуемная? Хуже следователя!

— У тебя что, своей малины нет?! Что, так малины хотелось, что нужно было в чужой огород лезть, чтобы ее нажраться?! — это уже Октябрина Семеновна.

— Ба, да не я это! Я не знаю, кто это! Мы с Анькой в такое время уже сном мертвых младенцев спали!

— Поговори у меня тут! Я тебе сейчас такую малину сделаю… — я выглянула в окно, чтобы видеть, что там вообще происходит.

Октябрина Семеновна принялась ломать растущую в углу огорода крапиву и начала «воспитывать» ею внука, несмотря на то, что внуку уже было семнадцать лет.

Леша что-то вякал и уворачивался от этой крапивы. Смешное зрелище, если честно, но когда осознаешь, что можешь испытать то же, тебе ой, как не смешно!


— Правильно, Семеновна! Так его! Только он еще с кем-то был!

Мои глаза стали больше, чем у героинь японского аниме.

Я, быстро натянув джинсы и футболку, буквально со скоростью света рванула к калитке, надеясь, что ни Октябрина Семеновна, ни та бабка меня не заметили.

— Октябрина Семеновна, я в магазин за молоком! — крикнула я, как только за мной захлопнулась калитка.

А теперь со скоростью света в сельский минимаркет!

* * *


Но, помимо хлеба я купила еще и пачку дрожжей. А после, прокравшись на участок вредной бабки, кинула ей пачку в уличный туалет. Да свершится мстя!

Когда я вернулась «домой», Октябрина Семеновна разговаривала с Лешей.

— Ба, да ни при чем здесь Аня! Ее там вообще не было! Поэтому не надо хлестать ее крапивой! — Леша-защитник, мать вашу!

— А с кем ты тогда был?

— С Гришкой!

— Я с матерью этого оболтуса еще поговорю, ой, как поговорю! А пока идите оба к Дусе за молоком!

Дуся — женщина лет этак сорока, единственная в поселке, кто держал корову. Вот мы и бегали покупать к ней молоко.

— Пошли, Ань, — Леша чуть приобнял меня за плечи, из-за чего я от неожиданности чуть не сбросила его руку с плеча.

— И куда тебя с утра понесло? — шепотом спросила я.

— Я этой мымре крыльцо валерьянкой облил, чтобы все коты около него крутились. А ты почему так дол…

И тут раздались громкие матерные крики старухи. Настолько громкие и матерные, что даже такой, как Леша, решил парочку словечек запомнить.

— Твоя работа? — прищурился парень.

Я закивала головой а-ля китайский болванчик.

— А ты думал!

И тут он начал ржать. Ну, и я за ним…

— Леш, скажи, а почему ты эту бабку так не любишь?

— Да так… Я в детстве хотел в мушкетера поиграть, ну, и взял перья у ее петуха из задницы… А получил по своей заднице…

И тут я начала еще громче ржать.

Д’Артаньян, блин!

День шестнадцатый или подкроватные монстры

По своей натуре я никогда не боялась того_кто_живет _под_кроватью.

Даже в детстве, когда все в моем возрасте верили в бабайку и подкроватных монстров, я не боялась ничего подобного.

Даже, когда я увлекалась «лагерными» страшилками про красную руку и зеленые глаза, я не верила, что под моей кроватью живет нечто подобное.

Вот под кроватью соседки — пожалуйста! — но не под моей.


Но, признаюсь, ногу из-под одеяла ночью вытащить было немного страшновато. Поэтому, если одеяло было короткое, я сворачивалась чуть ли не в клубок.

Вот и сейчас я была завернута в одеяло, как гусеница в кокон.

Даже Леша с такой моей повадкой устал бороться, а тупо взял еще одно одеяло.

Кстати, вы, наверное, спросите, зачем нам одеяла среди лета?

Во имя Сатаны, конечно.

А если честно — то не знаю. Просто так. И все тут.


— Выключай свою пиликалку, я спать хочу! — проворчала я, ибо звук игрушки на Лешином телефоне раздражал меня неимоверно.

— Подожди, еще один урове-е-е-ень… — не унимался тот.

Я, проворчав себе под нос какую-то ересь, натянула одеяло на голову, чтобы не слышать этих препротивных звуков. А также ругани этого з… человека, по поводу того, что он продул.

Так я и уснула, с головой укрытая одеялом и прикрыв уши подушкой.


* * *



Проснулась я среди ночи, словно в моем мозгу кто-то щелкнул выключатель, мол «Эй, Аня, просыпайся, три часа ночи, а ты все еще спишь!». Проведя рукой по кровати, я обнаружила, что Леши там нет. Но простынь еще теплая, значит, недавно ушел.

Я лениво спустила ноги с кровати. Пойти, что ли, на кухню, водички попить, раз я уже встала…

Я чутарик поболтала ножками. Пусть подкроватные монстры офигеют от моей наглости!

Улыбнувшись с собственной глупости, хотела было встать, но тут меня схватили за ногу.

Своим криком, я думаю, я разбудила весь поселок. Что это, черт возьми?!

* * *



— Анечка, ну, тише, тише, успокойся… —Октябрина Семеновна уже минут пятнадцать отпаивала меня валерьянкой, пустырником и прочими узбагоительными.

Но я все никак не могла успокоиться. Внутри пережитый испуг обжигал горячим пламенем, тряслись руки, а из глаз текли слезы. Я ничего не могла с собой поделать. Я не могла связать даже двух слов, что уже говорить о чем-то большем?

— Леш, что у вас там произошло вообще? — спросила она у внука.

Сам «внучок», жутко растрепанный, невыспавшийся и с красными глазами восседал на стуле, «подбоченив» голову. Очевидно, это сделано для того, чтобы она не упала…

Почти безголовый Ник прям.

— Что «что»? Упал, значит, у меня телефон за кровать, полез, чтобы достать его. Тут смотрю, ноги появились. Дай, думаю, схвачу за щиколотку. Откуда-то знал, что она заорет?

Десять минут смеха для Леши — годы лечения для Ани.

Я из-за его «шутки» чуть не заработала шизофрению. Теперь сижу на кухне, дрожащими руками пытаясь удержать чашку с чаем, и плачу, не в силах отойти от полученного шока.

— Да чем ты вообще думал?! Человек из-за тебя с ума сойти мог, а ему посмеяться захотелось!

— Ну, уж извините! Я спать пошел! Аня, советую ко мне присоединиться, — сказав это, он, не слушая, что ему вслед Октябрина Семеновна читала нотации, удалился в комнату.

— Октябрина Семеновна, пожалуйста, можно я не буду сегодня с ним в одной комнате спать? Я лучше на кухне посплю, чем с ним!



А теперь представьте, каково было удивление Леши, когда с утра он рядом с собой обнаружил Октябрину Семеновну.


* * *



Следующей ночью все было тихо. Леша, даже не дождавшись моего ворчания, убрал свой телефон и почти сразу же заснул.

И тут я решила, что это превосходное время для мсти!

Я тихонечко встала на пол, также тихонечко залезла под кровать. Леша спал непробудным сном. Как мне повезло-то!

И еще во сне он обнимал одеяло, вместо того, чтобы укрыться им. Мне повезло вдвойне!

Я схватилась за его щиколотку…

Как тут он заорал писклявым голосом:

— Аня, у нас подкроватные монстры!!!

День семнадцатый или орфосвинство и идиомаркетинг.

Мы сидели и завтракали в тишине. Октябрина Семеновна с утра пораньше ушла за молоком, оставив нас двоих один на один.

И как эта женщина не боялась оставлять нас… — слышите, НАС! — один на один, да еще и в собственном доме? Ума не приложу!

— Ань, а, Ань… — Леша с задумчивым видом жевал бутерброд с колбасой.

— М? — я отпила чай из кружки и уставилась на него.

Что он, интересно, хочет?

Неужто загладить свою вину?

Или просто-напросто еще один бутерброд?

— А пошли завтра на дискач?

На дискач? В сеем мухогрызенске? Вау.

Я даже представляю, как это будет выглядеть.

Собираются местные такие пацаны в застиранных трениках, майках-алкоголичках и лаковых туфлях…

Ах, да! Еще в галстуках! Вдруг девки будут!

Ну, а простые деревенские девки тоже особенным ничем не отличаются. Какая-нибудь тряпочка с местного рынка, стакан семечек в руках и краса-а-а-авица-а-а-а!

Ну, все же это лучше, чем дискотеки в городе — разврат, клубняк и голые задницы ТПшек. Поэтому…

— А давай, че. Только ты мне семки купишь, — я ткнула его локтем под ребра.

Леша, засмеявшись, подавился бутербродом.

Пришлось ему по спине стучать.


* * *



Полдень. Жара неимоверная!

А мы, два идиота, идем на речку. Купаться, мать вашу! И хочется же ему по такой жаре вообще куда-то выходить?

— Это еще что за шоу бешенного поросенка? — неожиданно сказал Леша, смотря куда-то вдаль.

И, знаете, что я там увидела?

ТП!

Из рода «ТПх обыкновенных»! Но… но как?..

Девица, облаченная во всем розовом (неизменная атрибутика их клана!), на высоченных каблуках скакала по камням через лужи и грязь.

Мда, зрелище карикатурное, если честно. Я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Да и Леша, кажется, тоже…

Пройдя мимо нас, этот «бешенный поросенок» состроила глазки Леше. Фу, аж противно!

Р. Ревность.

Ну, а после, она направилась… В дом к той вредной бабке, что не дала нам украсть у нее малину!

Вот это номер…

— Ой, бабушка! — чмоки-чмоки, обнимашки и прочее.

— Проходи, внученька, садись на веранде, покушаешь на свежем воздухе, сладенькая моя.

Фу-фу-фу!

— Ань, а давай подслушаем? — и, не дожидаясь моего ответа, Леша схватил меня за руку и затащил в кусты.

— Дурак, больно же, — проворчала я, потирая запястье, но тут же заткнулась, прислушиваясь к чужому разговору.

— Как добралась, моя милая?

— Ой, знаешь, у вас тут автобусы такие старые… Сидения в них жесткие такие, я себе все там отбила! А еще бензином воняет и деревенские люди вокруг в одежде из прошлогодней коллекции, фу! — и она, наверное, сморщила носик, собирая в складках кожи весь тональник.

— Бедная моя девочка, как ты там, бедная, вообще ехала? Бери пирожочек.

— Не хочу, я на диете. Бабуль, а куда у вас можно вечером сходить?

— Как «куда»? — удивленно спросила старуха. — В ведро!

Мы прыснули. Во бабка жжет!

— Нет, ну, какое ведро, бабуль? Ну там клубы, дискотеки… Есть у вас что-то такое?

— Ой, не знаю, милая, не знаю… Был у нас тут ДэКа, да не знаю я, что там устраивают, да как. Сходи, если хочешь, и проверь.

— Ну, тогда я прямо сейчас и схожу! — чмоки-чмоки, обнимашки, прощашки…

— Пошли, нам тут делать нечего! — парень вылез из кустарника и протянул мне руку. Ишь ты, благородный какой! — Давай, мать твою, реще! — а, нет, показалось.


* * *



С речки мы возвращались уставшие. Не знаю, как Леша, а я еще и голодная.

— У тебя водоросль в волосах, — сказал он и без предупреждения дернул меня за ту самую водоросль, вместе с ней выдирая и клок волос.

Я сначала вскрикнула, потом прошипела что-то от боли, а потом, вернувшись в нормальное состояние, сказала:

— Да где у меня ее только нет! Пошли лучше в магазин! Я шоколадку хочу!


И шли мы в супер-сельский магазин под ворчание Леши. В основном было ничего не разобрать, хотя встречались и отдельные более-менее понятные фразы, типа: «Нужна ей та шоколадка!», «Итак жопа жирная!» и «Я, может, тоже хочу, но молчу же!».

В общем, шли с музыкальным сопровождением.


И, как вы думаете, что мы увидели на дверях магазина?

Ушла на обед. Вернусь, когда наемся.

Я думала, что такое можно увидеть только в пабликах типа «Эту страну не победить!» или «Умом Россию не понять», но тут это передо мной! Перед моими глазами!

Это нужно сфотографировать…

— У тебя есть телефон?

— Нет.

Еле сдержавшись, чтобы не срифмовать, я пообещала себе, что, придя домой, первым же делом схвачу мобильник и пойду фотографировать данную табличку.


Так и случилось. Первым делом я схватила мобильник и побежала к магазину.

А когда я пришла — таблички уже не было.

Ну этакая жизнь боль.

Ну, хотя бы шоколадку купила!

Правда, не думаю, что мне удастся съесть ее самой…

Придется лопать сейчас!

День восемнадцатый или дискотека и романтЫка.

Я стояла посреди комнаты, не зная, что надеть.

Леша стоял по «ту сторону двери» и, очевидно, переминался с ноги на ногу, ожидая, когда я, наконец, выберу себе шмотки.

— Ну, ты скоро? — послышался недовольный голос.

— Да, подожди, — ответила я ему через дверь, натягивая на свой зад юбку.

Парень издал звук, похожий на «ААААААРРРРРРРРРРР!!!», но все же продолжил послушно ждать меня у двери.

Я усмехнулась, застегнула ремень на юбке и принялась искать нужную майку.
Леша от скуки выбивал на деревянной поверхности ритм. Что-то знакомое…
Металлика?

Натянув на себя черную майку, я крикнула через дверь:

— Холоп, твоя госпожа собралась!

— Ну, наконец-то! — он распахнул дверь комнаты. — Пошли уже! И стоило тебе так прихорашиваться — лишь на сельскую дискотеку идем…

* * *


Все было, примерно, как я и представляла. Деревенские «реальные пацаны», девки с семечками и клубняк, что был моден лет этак пять назад.

Радует, что хоть народу мало! А то совсем была бы жуткая жуть…

— Мда, и чего мы тут забыли… — проворчала я.

Леша молчал. Видимо, он уже и сам не рад такой идеи.

Вот теперь терпи, милый…

— Приве-е-е-е-ет! — чуть визгливый голос раздался над самым моим ухом, заставив меня вздрогнуть.

— Ну, привет, — ответил Леша. Я обернулась на источник голоса.

ТП.

Самая обычная ТП в растянутой розовой майке с американским флагом и леопардовых лосинах.

Та самая ТП, чей разговор с бабушкой мы так нагло подслушали.

Что она, черт побери, тут делает?!

— А можно с вами?

Воу-воу-воу, детка, это уже наглость!

Я так и хотела ответить ей, но ТП сказать мне ничего не дала.

— У тебя такая милая сестра… Думаю, мы с ней подружимся!

До этого момента я не знала, что можно поперхнуться воздухом.

Что, мать вашу?! Какая в жопу сестра? И кто вообще на дискачи, даже в такое убогое место, ходит с сестрой?

— С чего ты взяла, что она моя сестра? — спросил Алексей, слегка прищурившись.

— Ну, как, вы же живете вместе в доме нашей соседки… И ты называешь ее «бабушкой»! Значит, вы брат и сестра! А еще… — мне кажется, или она хотела сказать, что такая, как я, не может быть девушкой другом такого, как Леша?

— Ладно, я пойду, не буду вам мешать. Развлекайся, братик!

Я мщу и мстя моя страшна!

Пусть теперь общаются друг с другом.

Главное, чтобы Леша жив остался — а то кто мне будет приносить бутерброды?

Недолго думая, я подсела на лавку к деревенским девкам, лузгающим семечки. Посмотрим на шоу!

— Будешь? — одна из них протянула мне кулек с семками.

— Ага, спасибо! — так еще шоу и с «попкорном»!

* * *


ТПха все вилась около Леши. Парень заметно нервничал.

— Лешенька-а-а-а, а давай потанцуем? — буквально выла она, обхаживая бедного-несчастного со всех сторон.

— Не танцую, — пробурчал тот, кидая на меня злые взгляды.

А что я? Сам виноват! Не фиг было со всякими ТП связываться!

— Ну позязя-я-я-я… — вновь попросила пародия на девушку.

Если честно, эти «кручения жопой» мне уже наскучили. Но ради того, чтобы увидеть реакцию Леши, можно и потерпеть…

— Сердце львицы, взгляд волчицы, зад бугриться, вес — сто тридцать, — прокомментировала я ее фигуру.

— Та проститутка она, — отозвалась одна из девушек, выплевывая шелуху.

Ну, что правда — то правда! Так что я абсолютно с ней согласна.


И тут дверь деревенского ДК открывается и входит…

Может, кому-то этот тип покажется и офигенно красивым, но для меня он лишь смазливый типок. Бррр, не нравятся мне такие.

И тут он подходит к нашей лавке.

Сидели же, никого не трогали, семечки щелкали…

Подошел он к девушке, сидящей с краю:

— Девушка, можно пригласить вас на танец?

— ЧАГО?

— УЖО НИЧОГА!!

А, вот оно что… Мне лучше улепетывать, пока он ко мне не начал приставать. Не хочу с ним даже разговаривать!

Я подошла куда-то к стенке и оттуда наблюдала за происходящим.

Лешина ТП тем временем, гордо вскинув подбородок, сказала, что раз он с ней не хочет танцевать, то она пойдет лузгать семки.

А смазливый типок подошел ко второй девушке:

— Девушка, а вас можно пригласить на танец?

— ЧАГО?

— УЖО НИЧОГА!

И тут перед самым его носом нарисовалась Лешина ТП. Он спросил и у нее:

— Девушка, ну а вас можно на танец пригласить?

— Да, конечно.

Он взял ее под ручку и прочие милости-прелести.

— Девушка, вы знаете, вы чем—то отличаетесь от остальных.

— ЧЫМ?

— УЖО НИЧЫМ!

И тут меня разобрал приступ смеха. Я краем глаза посмотрела на Лешу, он тоже уже согнулся пополам.

Я, не переставая ржать, подошла к парню.

— Ну, что, пошли домой, братик?

— Подожди, я кое-что не успел сделать…

Он слегка приобнял меня за талию, другой рукой отодвинул выбившуюся из хвоста прядь волос с моего лица, погладил ладонью по щеке и медленно начал приближаться к моему лицу.

— Эй! Как так можно! — с дикими визгами подбежала к нам ТП. — Вы же брат и сестра!
День девятнадцатый или все-таки романтЫка.

С самого утра у меня было плохое настроение.

Препротивные солнечные лучи, проникающие в комнату даже через темные шторы, светили прямо мне в глаза.

Почему мне? За что? Почему не Леше?

— Доброе утро…

— М-м-м, ага… — промычала я, переворачиваясь на другой бок, чтобы скрыться от назойливых лучиков.


Эта ночь стала бессонной для меня. Сначала я не могла уснуть из-за перевозбужденности от пережитых вечером событий, а когда я, наконец, заснула, уже в пору было вставать. Поэтому проснулась я как выжатый лимон. Причем даже не вручную, а на мощнейшей соковыжималке.

— Ты что, не выспалась, что ли?

— Угу… — я уткнулась носом в стену, закрыла глаза, пытаясь заснуть вновь, но…

— Харе спать! Сегодня последний день у нас здесь, а ты хочешь все проспать!

— М-м-м, Леша, еще пять минуто…

Но каких, в жопу, пять минуточек? Этот гад сорвал с меня одеяло, а так как я вцепилась в него руками и ногами, то я, вместе с одеялом, свалилась на пол.

Спасибо, блин! Чтобы я с утра не встала «не с той ноги», он решил меня вообще на жопу посадить. Отличное, мать вашу, пробуждение!

— Ну, и зачем ты это сделал? — задала вопрос я, широко зевая и удивленно лупая глазками.

— Чтобы ты быстрее проснулась, — парень улыбнулся во все тридцать два. — Значит, так. Сегодня мы идем в лесополосу. Я хочу показать тебе там одно место. И кое-что сделать, — он подмигнул мне.

В моей голове возникли не самые добрые ассоциации.

— Извращенец! — я запустила в него подушкой, но он ловко увернулся, из-за чего мое «оружие» угодило в дверь шифоньера. — Лучше бы приготовил мне чай!


* * *



Но чай Леша мне так и не приготовил.

За него это сделала Октябрина Семеновна.

Вот сейчас мы втроем сидели за столом, я пила чересчур сладкий чай, Леша жевал очередной бутерброд…

Все, как всегда, в общем.

— Анечка, а что у вас с утра в комнате был за шум? — спросила Октябрина Семеновна, намазывая ломоть хлеба клубничным вареньем.

Я аж поперхнулась чаем. Неужели это было так громко?

— Да так, это Аня меня решила подушкой убить, — отмахнулся Леша.

— А он меня на пол скинул! Так что он первый начал!

Женщина усмехнулась.

— Как дети малые…

Ну, собственно говоря, она права.

Развели мы тут детский сад — трусы на лямках.

Но ведь взрослым быть так скучно…


* * *



Как происходят походы девушки и парней в какое-нибудь место, когда у нее завязаны глаза в фильмах:

«— Любимый, куда ты меня ведешь?

— Сейчас придем, любимая. Осторожнее ступай, милая, тут камушки…».

Как же происходил подобный поход:

«— Леша, твою мать, куда ты меня ведешь? Убери свои грязные лапы с моих глаз! Ай, *цензура*, камень! Больно же!

— На мясокомбинат, колбасу из тебя сделаю! Заткнись и иди молча! Камень у нее тут!»

Но, несмотря на все эти вопли, добрались мы живыми и невредимыми, не считая, конечно, моих побитых ног. И добрались мы даже почти не поссорившись.

— Хм-м-м, а здесь красиво… — сказала я, осматривая полянку.

Высокая травка, две сосенки, ромашки кругом… Чем не романтЫка?

Сразу представилась картинка из фильма — он и она лежат на траве, а потом…

— А потом они друг у друга ищут клещей, — закончил за меня Леша. Видимо, последнюю фразу я сказала вслух.

— Ну, возможен и такой исход событий, — вздохнула я. — Так что ты хотел мне тут показать?

Парень откашлялся, похрустел пальцами от… волнения? — и начал говорить.

— Стой, где стоишь.

Это изнасилование?

Хах, что-то меня пугает эта фраза… Ну, ладно, раз царь сказал — холоп не смеет ослушаться.

Леша подошел ко мне, встал на одно колено…

О-о-о-о-о, это что еще за аристократизм петровских времен?

Далее он взял меня за руку.

Подавив в себе «Э-э-э-э!!! Ты что творишь, интеллигент хренов?!», я продолжила молча наблюдать за этой картиной.

Парень прикоснулся губами к моей ладони…

Фу, всю обслюнявил! Хуже Потапа, честное слово!

А потом поднял на меня взгляд серых глаз.

В его глазах читалась любовь и забота…

Да шучу я, шучу. Как всегда у него был голодный взгляд! И как он жрет и не толстеет?

— Анечка, мы с тобой знакомы достаточно давно… — он говорил мягко, словно герой какой-то сопливой мелодрамы.

На такое у меня была неоднозначная реакция — этакая смесь милоты и… неприязни. Не люблю я пафос, что тут поделаешь!

— И я хотел бы предложить тебе…

На этой фразе внутри меня все сжалось.

Где-то в желудке активно летающие бабочки растягивали радужную ленточку. И так вмиг стало хорошо… И сердце забилось чаще…

Да шучу, шучу, по фиг мне.

Хотя, я снова шучу.

Но неприязнь к пафосу все же остается.

— Анечка, ты будешь готовить мне бутерброды?


День двадцатый или «С приездом! С отъездом!»

— Анечка, возьмите еще пирожочков! — Октябрина Семеновна заворачивала в газету новую партию пирожков.

— Октябрина Семеновна, ну, не стоит, у нас их и так больше, чем в моей школьной столовой… — ответила я, пытаясь запихнуть в рюкзак предыдущий сверток.

— А ну не пересь старфим! — встрял Леша. Фраза получилась довольно-таки карикатурной, ибо тот жевал пирожок с творогом.

— А тебя вообще не спрашивают! — я показала ему язык.

Октябрина Семеновна, воспользовавшись моим отвлечением, засунула мне в рюкзак сверток с пирожками и все же (она не человек!!!) застегнула его.

— Не отказывайся, не отказывайся. То, что ты взяла, Лешеньке на один зуб.

Сам же… кхм… Лешенька сидел с довольнючей улыбкой на пол-лица, да с такой довольнючей, что всякие там чеширские коты курят бамбук. Парень потянулся за очередным пирожком, а я устало закатила глаза, сейчас убеждаясь в правоте женщины.

— Ты бы тофе поела, а то фёрт знает, хогта мы фрать будем, — он протянул выпечку и мне, едва ли не засунув его мне в рот.

— Алексей! — Нахмурилась Октябрина Семеновна, сведя брови к переносице. — Как ты выражаешься?

— Фрофтите, — и он вернулся к своему пирожку.

Я хихикнула и тоже откусила кусочек от выпечки.

— Все, я нажрался! — Леша потянулся, встал из-за стола и вытер руки о джинсы.

— Алексей! — вновь возмутилась Октябрина Семеновна.

— Простите, сударыни, за мои столь дерзкие слова, я сказал их, не подумав. Я уже отпотчевал, да так мне было на душе радостно от моего потчевания, что я, не заметив, согрешил в чревоугодии, — Парень попытался сделать реверанс, из-за чего я с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться, ибо будет не очень прилично, если все содержимое моей ротовой полости в виде творога с зеленью выпросятся наружу.

— Не паясничай.

— Ладно тебе, ба, все равно мы сейчас уезжаем, можно и потерпеть нас последние пятнадцать минут. Анька, дожирай быстрее и пошуровали, а то электричка без нас уедет, пешком топать будем, — он закинул лямку рюкзака себе на плечо, оставив вторую свободно болтаться. — Все, ба, мы пошли, пока.

На прощание нас обнимали до хруста костей, целовали в обе щеки и говорили «Приезжайте еще». Мы в ответ лишь обещали приехать снова, но, правда, когда это «снова» — не знал никто.

— Пошли быстрее, а то я снова жрать захочу, — Алексей чуть подтолкнул меня между лопаток.

Хм… Ну, пошли, голодный ты мой.

* * *


В электричке, к моему удивлению, было полно народу. И всего-то одно свободное место.

— Иди, — Леша подтолкнул меня между лопаток и я, кивнув, пошла к пустующему сидению.

Сначала я ожидала, что он предложит сесть мне, но это же Леша! Он посадил свой зад на сидение, а потом, посадил и мой зад, но уже к себе на колени!

— Леша! А ну отпусти меня! — прошипела я, ерзая на его коленях, чтобы он меня поскорее отпустил, но этот засранец вцепился в меня так крепко, что и гвоздодером не отдерешь. — Хочешь сидеть — сиди, только меня отпусти!

Рядом сидящие старушки начали возмущаться.

— Ах, Петровна, какая молодежь пошла! То ли дело в наше время… — причитала одна.

— И не говори, Митрофановна! Стыд и срам! — поддерживала другая.

— А вы, бабушки, будто сами такие невинные, — встрял парень, — Откуда же тогда «в ваше время» дети брались? Неужто дело в аистах?

Старушки разозлились еще больше!

Мол, да кто мы такие, что мы старшим перечим? А я тут вообще не при чем! Я лишь жертва! Меня тут силой удерживают!

Воспользовавшись секундным Лешиным замешательством и заметив свободное место я подскочила с его колен и метнулась к нему. А после, поудобнее расположившись, показала Леше язык. Пусть сам остается в обществе бабусек!

Так, а около меня кто?

Парень, мирно уткнувшийся в телефон, женщина средних лет, дальше там мужик какой-то…

Бабусек нет, в общем.

Это радует.

Меня клонило в сон. Будто я не спала всю ночь. Несмотря на свет, несмотря на восклицания бабусек… Так хотелось спать…

Я закрыла глаза и практически мгновенно уснула.

* * *


— Вставай, соня, — Леша теребил меня за плечо.

— М-м… Сейчас… — с трудом разлепив веки, я оглядела пространство перед собой.

Какая-то коричневая кожа…

Стоп, это же сидение электрички!

Мы же возвращались от Октябрины Семеновны!

В электричке меня начало клонить в сон и… Дальше ничего не помню.

Так, а в какой я вообще позе? Спина и шея жутко затекли…

И только сейчас до меня дошло, что я, даже не задирая ноги на сидения, заняла два свободных места в электричке.

— М-м-м… Что вообще произошло? — я села, поправляя пятерней растрепанные волосы.

— Всю электричку насмешила ты. Ладно, идем, а то нашу остановку пропустим!

Он схватил меня за руку и, подняв с сидения, повел к выходу. Нам еще, кажется, в маршрутке трястись надо…

* * *


Со слов Леши я узнала, что я все-таки сделала в электричке. Было стыдно и смешно одновременно.

Оказывается, я, перейдя на другое место, заснула, положив голову на плечо незнакомому парню. Парень вскоре и сам отрубился. В общем, ехали мы, как два голубка, уснув друг на друге. Тут зазвонил телефон. Я, думая, что я уже дома, во сне говорю: «Леш, открой дверь». И тут мне в ответ прилетело: «Зай, ты с краю, ты и открывай».

Было стыдно и смешно одновременно.

Но не в этом наша песня сейчас.

В маршрутке, по иронии судьбы, тоже оказалось одно место.

Но на этот раз Алексей не решился усаживать меня к себе на колени, а интеллигентно предложил сесть мне, а сам остался стоять.

И тут всю маршрутку как труханет!

Леха, потеряв равновесие, шлепнулся на колени к мужчине, сидевшему рядом со мной.

— Э-э… — замялся мужик, — Восемнадцать есть?

— Н-нету… — Леша, похоже, язык прикусил.

— Тогда вставай!

Теперь уже с него ржала вся маршрутка.

Ну, кажется, скоро мы прославимся во всем общественном транспорте нашего Мухосранска!

* * *


— Ну, наконец-то! — вздохнул Алексей, откидывая рюкзак в сторону и расшнуровывая кеды. — С приездом нас!

Не знаю, почему, но на этой фразе мне жутко захотелось ржать, ибо я представила алкоголика, который, привязав нитку к ноге таракана, дергает его туда-сюда, говоря: «С приездом! С отъездом!». И, конечно же, после этого выпивает свою водку.

Леша тоже начал ржать, но, как потом выяснилось, он даже не знал, из-за чего.

Я, сказав «Смех без причины — признак дурачины», стала подниматься наверх.

В ответ мне он крикнул:

— Кто бы говорил!

А еще через пять секунд я услышала шуршание целлофана и крик:

— Время еды!!!
День двадцать первый или красота требует жертв.

Проснулась я от этого дурацкого звонка в дверь. Его противная трель звенела в ушах, добираясь до коры мозга и, раздражая мой воспаленный мозжечок еще больше.

Да будь проклят тот, кто его придумал!

Активно ругаясь на русском, английском и каком-то тарабарском, я натянула на себя халат и вышла из спальни.

На лестнице я умудрилась наступить на длинный подол халата и, последующие ступенек десять, я пересчитала своей спиной.

Не самый лучший массаж, знаете ли, когда ты своим позвоночником «катаешься» на деревянных ступеньках.

Промычав от боли, я поднялась на ноги и потянулась.

Послышался хруст моих косточек. Ого, старею! Раньше только пальцами хрустеть могла!

Еще немножко поворчав, я продолжила спуск по лестнице, активно приговаривая не унимающему звонящему: «Да иду я, иду!».

Он меня, наверное, не услышит, но ритуал соблюсти надо!

— Кто там? — спросила через дверь, с трудом сдерживаясь, чтобы не добавить «Мать вашу».

— Мы пришли проверить ваш стояк! — с улицы послышался бодрый, несмотря на раннее утро, женский голос.

— Ле-е-е-еш, это к тебе!


* * *



Леша, все еще злой на меня из-за утреннего происшествия, ходил туда-сюда по дому. Я же сидела на заднице и ела бутерброд с сырокопченой колбасой, запивая его кофе. Мой «сосед» даже отказался от завтрака. Это на него не похоже…

— Чего ты мечешься? — психанула я.

— Интернет отключили!

— Как?! — я подскочила с места, едва не подавившись бутербродом.

Как отключили Интернет?! Этого не может быть!!! Как… так… вообще?..

— Заплатить надо! — Алексей развел руками в стороны, мол, не тупи.

— А где платить-то?

— А я знаю? — он психанул не меньше моего, когда я устала от его мельтешений.

— Нужно позвонить и спросить, где платить за Интернет… — я отпила кофе. Зараза, горячий какой, хоть и горячим молоком разбавленный!

— Тебе надо — ты и звони, — пробурчал парень, открыл свой ноутбук и принялся заниматься компьютерной игрой.

Не знаю, чем он там занимается, я не увлекаюсь компьютерными играми, для меня максимум — «Паук» или «Косынка».

— Ну, а я тогда пойду, позагараю!

Я закинула чашку и тарелку в мойку, поднялась к себе в комнату, переоделась в купальник и пошла на задний двор — загорать.

А то лето скоро закончится, все будут стройные и загорелые, а я бледная, как поганка и жирная, как сметанка. Или бледная как сметана и жирная как сметана… Не суть.

Суть в том, что лето проходит, а Аня как была жирной и бледной — так и осталась жирной и бледной. Правда, на парочку килограмм жирнее.

Кстати, да, не мешало бы еще похудеть на несколько килограмм…

Но это потом.

А то рядом со мной будет ходить живоглот и жрать. А так я нисколечко не похудею!


Выйдя на задний двор, я расстелила на траве плед, приватизированный с Лешиной кровати (я сама Сатана!). Я надела наушники, включила ну совсем уж легкую музыку, которую исполняет Slipknot, легла…

И заснула!

Ночью я, значит, ворочаюсь, как Игорь (не опечатка!) на сковородке, а тут решила выйти на солнышко и позагорать — как на тебе — заснула!

Мне снился прекрасный сон о том, как я, вместе со своим единорогом убивала всех тех, кто мне не нравится, как меня разбудили!

Да не просто разбудили, а накапали воды на пузо!

Я с громкими матерными криками подскочила на месте и увидела угорающего Лешу!

Вот делать ему нечего, кроме того, как мне воды на брюхо капать!

— Сейчас сердцебиение успокоится и тебе конец!

Алексей сразу понял, что я не шучу, и предпочел спасаться бегством.

Я же, ворча по поводу того, что я обгорела, поплелась в дом.

В зеркале меня ожидал еще один сюрприз.

На моей ключице отпечаталась нифиговая такая белая полоса от проводочка наушников.

Мое громкое «ТВОЮ МАТЬ!!!» слышал весь поселок, если не весь район.

Это все Леша! Он виновен во всем!


* * *



Остаток дня заключался в том, что я решила лечить солнечные ожоги стареньким бабушкиным методом — сметаной.

Лежу я, значит, обмазанная с ног до головы сметаной, а рядом со мной ходит Леша, облизывается и пытается ткнуть в меня хлебушком!

— Вали отсюда! Сходи лучше в аптеку, купи мне чего-нибудь от солнечных ожогов! Деньги в сумке!

Парень поворчал, поворчал, но все же в аптеку пошел.

Я, пока его не было, решила воспользоваться моментом отдыха.

Набрала себе полную ванну с водой, взяла остатки сметаны…


Лежу я, значит, в ванне с пеной, на морде сметана, на глазах огурцы. И, конечно же, подпеваю!

Под песню «О боже, какой мужчина!» (Я такое не слушаю, вы не подумайте! Это все «Русское Радио»!)

— Ань, я вспомнил, что я забыл де… Ань?..

Я не слышала, как пришел Леша.

Не слышала я, и как открылась и хлопнула входная дверь.

Не слышала я, и как Леша искал меня.

— Ань, ты тут? — дверь ванной слегка приоткрылась.

Ну, а я, что я?

Я ору «О боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына!», раскидываю пену руками и ногами.

Алексей постоял в дверях, поржал и подождал, когда я закончу петь, а после подошел ко мне, с каменным (!!!) выражением лица указательным пальцем «прорисовал» от моего лба до носа дорожку, собрав сметану на палец, облизнул его, а после выдал:

— Так ясно, куда остатки сметаны пошли!

Так стыдно и смешно мне еще не было никогда!
День двадцать второй или «женщина с вентилятором»

Среди ночи раздался какой-то непонятный шум.

— К худу или к добру?.. — прошептала я, глядя в потолок, вспомнив то, чему учила меня бабушка.

Но в ответ мне последовал новый шум. Причем это уже не похоже на мистику, сверхъестественное или прокази злых демонов с домовыми на пару. Больше похоже, что кто-то упал. Боже, и чего этому Леше неймется?!

Я, с трудом передвигая ногами, вышла из комнаты. И пофиг, что на мне пижама с огромным котом, который расположился на моем пузе. Леша эту пижамку еще не видел, к тому же!

Но стоило мне только выйти из комнаты, как из соседний комнаты вышел Леша.

— Ты?.. Но… Кто же тогда там?! — в один голос затараторили мы.

Не я, не он более чем не понимали.

Что там, черт возьми, случилось?!

Может, это воры залезли?.. Или еще хуже — убийцы?..

Что будет тогда?..

— Леш, что там случилось? — я, как испуганная маленькая девочка, подбежала и прижалась к нему всем телом.

— А я знаю? — Алексей, если честно, тоже не сильно отличался от испуганной маленькой девочки. Защитник, мря.

— Пошли, посмотрим? — я взяла его за руку, мозгами понимая, что мне более чем не хочется спускаться вниз.

— Ань, а давай ты пойдешь первая? Если там огнедышащий дракон или огромный красноглазый пес, то он начнет есть тебя, подавится и сдохнет, ну, а я останусь целым и невредимым! Ну, пожалуйста, Анечка! — точно маленькая испуганная девочка.

— Люся! — грубо отозвалась я, пытаясь подстроить свой голос под бас, а затем, развернувшись, громко зашлепала босыми ногами к лестнице.

— Да стой ты, подожди, вдруг реально сожрет? Давай я первым пойду! — неужели в нем проснулась хоть капля благородства? — А то если тебя не сожрет дракон — то ты можешь зайти на кухню и сожрать мою шоколадку…

А, так вот, где собака порылась…

Мда, вот такие у нас сейчас мужики пошли… Не нужно было все-таки их в детском саду заставлять колготки носить! Видимо, до сих пор им хочется примерить!

Хотя в случае с Лешей это, скорее, был стеб…

Хотя кто его знает?

Этот человек не поддается логике. А знаете, почему? Он Леша.

— Ну, ступай, что ли, герой, — я усмехнулась и, перекрестив его, как в фильмах о рыцарях, дала ему пинка под зад для ускорения.

Парень, ворча, зашагал по лестнице. Ну, а я двинулась следом.



— Твою ж… Это что, (данное слово вырезано ввиду введения запрета об использовании ненормативной лексики) такое?!

— Что там, что там? — я ни черта не видела из-за Лешиной спины, поэтому мне приходилось прыгать, (серьезно, прыгать!) чтобы попытаться разглядеть хоть что-то.

— Да ты сама, мать твою, посмотри! — парень чуть отодвинулся в сторону.

Моему зрелищу предстала картина, которая вызвала у меня шок и смех одновременно.

Прямо около порога лежала, или, вернее будет сказать — валялась, пьяная в драбодан женщина. Настолько пьяная, что запах алкоголя чувствовался аж на лестнице.

Так эта баба еще была не одна, а в компании с вентилятором!

Да, да, я не оговорилась — она лежала на полу в обнимку с вентилятором!

— Мы дверь не закрыли, да? — спросил удивленный Леша.

— Между прочим, ты последний заходил!

— А ради кого я в аптеку бегал?

Словесная перепалка могла бы продолжаться еще о-о-о-очень долго, если бы я не сказала:

— Кончай бадягу! Бери эту мадам, делай с ней, что хочешь, но чтобы через пять минут ее здесь не было!

Царь сказал — холоп выполняет!

Короче, ворочал эту бабу Алексей и так, и этак, и материл, и ругался, и пытался вынести — да все без толку.

— Тухлое это дело, Ань, — сказал Леша, пытаясь ее уже вынести.

— Ну, тогда вызывай ментов! Я с ней в одном доме ночевать не собираюсь!

Как я уже сказала: царь сказал — холоп выполняет!

Уже через минуту Леша набирал номер местного ОВД и в красках рассказывал, как, где и что.

Повесив трубку, он обратился уже ко мне:

— А ты чего застыла? Одевайся иди, стыдно тебя людям показать!

Но мои вопли типа «а вдруг там будет няшный лейтенанти-и-и-и-ик?» парень никак не отреагировал. Наоборот, пригрозил, что отнесет меня в комнату, не помыв при этом руки. Мне как-то не очень хотелось бы, чтобы Леша брался за меня теми же руками, что и за эту бабу, поэтому я буквально взлетела по лестнице, на прощание бросив ему, что ему тоже не мешало бы одеться, а то вряд ли дяденькам-полицейским понравятся его труселя в ромашку.

Ну, с ромашками я, конечно, преувеличила, но сути дела это не меняет.

* * *


Полиция приехала на удивление быстро. Пока суть да дело, пока Леша заполнял какие-то бумажки и объяснял, что мы делаем в доме одни несовершеннолетние среди ночи, при этом обозвав меня своей сестрой.

Ну, все прошло довольно-таки быстро и без всякой тягомотины.

А когда начали забирать эту бабу, начался, откровенно говоря, пушной зверек!

Сначала женщина упорно не хотела никого к себе подпускать никого, плевалась, материлась и кусалась.

Затем ее все же как-то удалось утихомирить с помощью наручников, которые ей пришлось делить с участковым.

И пьянчужку все же попытались поднять на ноги, но, как оказалось, ноги ее держать отказывались! Женщина тут же чебурахнулась на свои голени и начала реветь, мол, кто ее теперь такую замуж-то возьмет.

Мы с Лешей едва сдерживали смех.

Алкашку, которая, возможно, стала алкошкой лишь сегодняшним вечером, все же каким-то образом подняли на ноги, повели к выходу, как она начала горланить песни!

Да и не какой-то там «Ой мороз, мороз, не морозь меня», а, черт возьми, она напевала нечто вроде такого:

«Когда мать меня рожала,
Вся полиция дрожала,
Прокурор сказал сердито:
«Ты родил`а нам бандита!»

Не знаю, как у Леши, но лично у меня уже от того, что я старательно сдерживала смех, уже слезы из глаз брызнули.

Чумачечий вечерок просто! Всякие комедии отдыхают!

Поднять-то ее подняли, а вот как выводить…

Женщина, участковый, который, к слову, был не маленькой комплекции и вентилятор просто-напросто не желали помещаться в дверном проеме разом.

А в вентилятор эта особа вцепилась так, что клещами не отдерешь!

Но со второй попытки втроем мы все же оторвали ее от вентилятора.

— Себе оставьте, на память, — пробурчал участковый, уводя пьянчужку в машину, при этом слушая ее пение, которое на этот раз было таким: «Загадал мне попугай счастье по билетику, я три года берегу эту арифметику».

* * *


На следующий день ближе к вечеру вновь приходила эта женщина. Уже трезвая, прилично одетая и с двумя коробками конфет. Она извинялась за вчерашнее и, краснея, попросила назад свой вентилятор.
День двадцать третий или романтЫка. Дубль, мать вашу, два.

— Ань, ну, что будем делать? — Леша развалился на диване, закинув ноги на журнальный столик.

— А какие есть варианты? — я слегка приподняла ногу и пнула его по ноге. Парень поморщился, но ноги не убрал.

Вот же гад! Ноги он мне тут раскладывает! Я, может, тоже хочу, но не делаю же так!

— А может, — Алексей задумчиво покрутил в руках коробку конфет, принесенную женщиной-с-вентилятором, — Романтический ужин устроим? Конфеты-то у нас уже есть!

Романтический ужин? Хм-м… Звучит заманчиво. И немного пугающе.

Я-то знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет! Вообще ничего хорошего не выходит из того, что придумывает Леша!

А знаете, почему?

Потому что он — Леша!

— А давай! Только за свечами идешь ты!


Ну, да, конечно, Аня сказала — Аня делает! И теперь идет Аня со стольником в руке искать свечи! А знаете, почему? Потому что Леша — ленивая свинья!

В магазине ярко-накрашенная продавщица трепалась с не менее накрашенной покупательницей. Да что тут за магазин такой — как не зайдешь, все время кто-то с кем-то трепется!

— И так вот, я ему говорю, чтобы он убирался, а он… — эмоционально рассказывала покупательница, при этом активно жестикулируя руках. Этакий дирижер!

Я молча встала около прилавка. Да, конечно, когда продавец разговаривает со своим знакомым — весь мир подождет! Но мне, черт возьми, интересно, что он там говорит.

— Девушка, вы что-то хотели? — сквозь зубы произнесла продавщица.

— Нет, постоять пришла, послушать, — не сдержалась я. — Конечно хотела! Свечей будьте добры!

— Каких вам и сколько?

— Самых дешевых. Только не церковных, умоляю. Три штуки.

На прилавок мгновенно опустились три толстеньких белоснежных свечи. Не шибко-то и романтично, но хоть что-то!

— С вас девяносто рублей, — продавщицу явно напрягало мое присутствие. Ну, да, конечно, из-за меня ей не потрепаться!

Уже ухожу, тетя, уже ухожу.

Бросив стольник на прилавок и буркнув «без сдачи», я подхватила свои свечи и понеслась домой, слыша в спину, как продавец и покупатель осуждают мою некультурность. Ишь ты, фифы какие! А сами-то?! Маленькую девочку осуждают…

Нет, я не обиделась!

Эх, надо бы домой идти, а то там Леша, бедненький, заждался. Как же он там без меня? Сломает себе еще что-то не дай бог.

И я ускорила шаг.

Люди странновато пялятся на белые свечи в руках. Подумаешь, это всего лишь свечи! Мы их зажигать будем! Так что не смейте пялиться на них! А то еще сглазите!

И так, ругая всех и вся, я и не заметила, как дошла до дома.

* * *


— О, Аня вернулась, — Леша в этот момент пытался разрезать большущее яблоко, которое ему упорно не хотело поддаваться. — Свечи купила? — парень повернул голову в мою сторону и вслепую попытался разрезать яблоко.

И тут послышались его громкие и звонкие маты.

Я с трудом сдержалась, чтобы не спросить «где?!».

— Аня, я палец порезал, — он сейчас напоминал мне ребенка. Такого же обиженного на весь мир и шмыгающего носом из-за того, что он порезал палец.

— Иди сюда, горе мое луковое, — я вымыла руки и, достав аптечку с верхней полки, нашла там флакончик с перекисью. — Будем тебя лечить!

— Что-то меня пугает эта фраза… — промямлил Алексей, но руку мне все же дал.

И уже через минуту он ходил с лейкопластырем на пальце. Довольный-довольный такой, как триста (не рифмуйте, ну, пожалуйста!) китайцев.

— Вот видишь, лучше бы ты за свечами пошел, не так было бы травмоопасно для тебя!

— Думаю, да, лучше уж пальцы резать тебе, тебе не привыкать. Ты-то у нас жопорук, ни дня не проходит без того, чтобы ты порезалась, — и он показал мне длинный язык. — Ладно, давай сюда свои свечи, я пока сделаю тут подобие подготовки, а ты иди платье надевай! И покороче!

Ах ты ж зараза, где я тебе платье-то возьму?

Ну, попытка не пытка… Если поискать — то можно и платье найти…

Вот только я немного боюсь за то, что устроит тут Леша…

* * *


На журнальном столике разложены конфеты и нарезанные дольками фрукты. (А яблоко в комплекте с Лешиной кровушкой!) В самом центре стоит коробка с яблочным соком, которую Леша объяснил тем, что я еще маленькая, мне пить нельзя. Ну, а я не растерялась и ответила ему, что я не переживу еще один концерт Ранеток в его исполнении, поэтому пьем сок. В высоких подсвечниках, заимствованных у хозяев квартиры, были буквально впихнуты свечи. РомантЫка, однако.

И во главе всего этого великолепия — Леша в парадных (!) джинсах и рубашке.

— Садись на диван, — сказал он, а для себя придвинул стул.

Вау, и какая же благородная муха его укусила, а?

Или Лешу вообще инопланетяне для опытов похитили, а здесь оставили киборга?

Что-то я в этой теории убеждаюсь все больше и больше…

Алексей разлил по бокалам, который он отрыл где-то в хозяйских закромахах, яблочный сок.

— Спасибо, — кивнула я и, взяв бокал за «ножку», приподняла его.

— За нас, — усмехнулся Леша.

— За нас, — улыбнулась я.

Чокнувшись с парнем, я отпила из бокала.

И вправду яблочный сок… Я все же вновь ожидала от Леши какой-нибудь гадости.

Отставив полупустой бокал в сторону, он тут же закусил конфетой. Нет, все-таки это Леша!

Я, хитро улыбнувшись, тоже потянулась за конфетой. М-м-м, а эта баба не поскупилась на конфеты! Ну, конечно, посреди ночи к нам в дом ввалилась, теперь стыдно!

— Анечка, я давно хотел тебе сказать… — Леша чуть приблизился ко мне.

Неужели романтика? Неужели признания?

И, как бы мне не хотелось это осознавать, сердце забилось чаще, словно сумасшедшее.

Ну, давай, скажи это…

— Анечка, я… Я… — он приблизился ко мне еще ближе, словно хотел поцеловать.

— Что ты хочешь сказать?.. — прошептала я.

Леша ничего не ответил, а продолжил приближаться ко мне. И вот, когда наши губы уже совсем близко друг от друга…

Со стола что-то падает! И это что-то отнюдь не коробка с соком, а свеча!

Я взвизгнула и с ногами забралась на диван.

Леша растерялся, подскочил с места, но что делать — не знал. Но потом до него все же дошло, что огонь надо чем-то залить. Он хватает упаковку с соком, открывает ее и выливает все на пламя, которое, к счастью, не было большим.

Я вздохнула и откинулась на диван.

Интересно, сколько стоит такой ковер и где нам его взять?..

День двадцать четвертый или хомяк.


По всему дому раздалась телефонная трель. Мы с Лешей удивленно переглянулись. Почему это зазвонил домашний телефон, молчавший почти месяц? Загадка, достойная самого Шерлока Холмса…

— Что смотришь? Отвечай иди! — проворчала я, откусывая кусочек от бутерброда с колбасой.

Парень, вздохнув, лениво, вразвалочку так, пошел к телефону.

Уже через минуту я могла слышать обрывки фраз типа: «Да, да, хорошо» и «Ясно». Ну, это и есть весь разговор, собственно. Интересно, с кем он там вообще разговаривает?

Я откинулась на спинку кухонного стула.

С кем бы он там не разговаривал — это его дело. Ну, а мое дело — допить какао, причем не только свое, но и Лешино, и дожевать бутерброд. Тоже не только свой.

— Удобно с двух кружек пить? — послышался ехидный голосок. Ну, подумаешь — взяла в руки две кружки! А он сразу «пить»…

Леша стоял в дверном проеме, облокотившись на косяк. На губах неизменная ухмылка, но все же он выглядел несколько… растеряно?

— Безумно. Кто звонил, и что случилось?

— Звонила Марина, — это хозяйка дома, если мне не изменяет память, — Она сказала, что завтра они вылетают. Появились неотложные дела, из-за которых им придется прибыть на пять дней раньше.

— То есть… — я сейчас была не менее растеряна, чем Леша. Едва обе кружки из рук не выронила.

— Да, да, ты все правильно поняла.

Че-е-е-ерт, нам срочно нужно искать новый ковер!

* * *


— Что же надо сделать еще, что же надо сделать еще… — Алексей ходил по комнате туда-сюда, заломав руки за спину. — Мусор вынесли, продукты купили, посуду помыли, срач убрали…

— Ковер нам новый купить надо, вот что! — не выдержала я, пытаясь подлезть со шваброй под шкаф. Я, значит, тут полы мою, согнувшись в три погибели гармошкой, а Леха ходит из стороны с сторону, губки бантиком, бровки домиком, пальцы, мать вашу, веером!

Я, наконец-то, высунула швабру из-под шкафа. Там пыли еще, конечно, больше, чем в Леше дури, но уже хоть что-то! Ой, а что это в тряпке блестит?

Я наклонилась и попыталась распутать сверкающий предмет из ткани.

— Это еще зачем?

— Потому что кто-то старый прожег!

Ткань все же поддалась и к моим ногам выпала… вилка?

Чего только в этом доме не встретишь…

Боже, почему я не удивлена?..

— А благодаря кому я его прожег? — Леша сразу же перевел стрелки на мою скромную персону. Не, ну тут-то я уж точно не при чем! — Вернее, из-за кого?

— И из-за кого же? — съязвила я, встав в позу руки в боки и откинув швабру в сторону. «Поломойка» с громким звоном упала на кафель в кухне. Ну и звук, бр-р-р!

— Из-за тебя! Я тебе, может, в любви признаться хотел, а тут… Э-э-э… — и тут его взгляд упал мне под ноги, где лежала сверкающая вилка с грозно насаженными на острые кончики клочья пыли. — Это вилка?

— Угу.


* * *



День был просто жуткий! Я убиралась, пыталась приготовить подобие еды, а Леша только ходил рядом, мозолил глаза и командовал!

Но командовал он, правда, недолго. До тех пор, пока я в него картошкой не запустила. Последние мозги бедняге вышибла…

Зато он ретировался в свою комнату!

И это было здорово, ибо благодаря ему, я случайно в суп опрокинула пачку соли. И кто его теперь есть будет? Кроме Леши, конечно. А если и он не будет — то я его заставлю!

Ну, кажись, теперь все позади! Суп я приготовила, горячее, думаю, готовить следует завтра с утра, чтобы тепленькое было…

Осталось только с ковром разобраться.

Ну, это пусть уже Леша делает! А я пока прилягу на кухонный диванчик и пос…

— Эй, корова, чего разлеглась, нам еще за хомяком ехать!

Я аж на месте подскочила. За каким, к черту, хомяком?! Я на это не подписывалась!

— Марина просила, чтобы мы купили хомяка, они детям обещали. Ну, а расплачиваться, естественно, нам, — он по-страдальчески развел руками, будто это он убирался целый день и варил этот гребаный суп. — Поэтому пошли, Аня, на электричку, поехали за хомяком, я уже договорился, где мы его можем купить! С рук он дешевле выйдет! Так что поехали, поехали! — он, резко дернув меня за обе руки, поднял меня с дивана и, развязав на мне фартук, отправил меня одеваться. Только пинка под зад не дал мне для полного счастья!


* * *



Я стояла в электричке с коробкой в руках. Коробка была из-под новенького черного айфона, из-за чего и девушки, и парни, и даже некоторые старухи поглядывали на меня с завистью. Но только я знала, что там у меня хомяк.

Места было ничтожно мало. Люди терлись друг о друга животами и задницами, прижимаясь друг к другу, как влюбленные на первом свидании. Мне же повезло больше. Я стояла около двери. Это не очень удобно, правда, ибо на каждой станции тебя едва ли не сбивает с ног поток людей, но зато о тебя никто не трется своим… кхм… пузиком.

Леша, как, не побоюсь этого слова, истинный джентльмен, предпочел скрыться в толпе людей, на прощание прошептав мне на ухо: «Надеюсь, что тебя здесь не собьют, детка».

Сволочь пафосная.

Только и умеет, что языком трепать.

Хомяк в коробке из-под айфона вдруг принялся активно копаться в своих опилках. И, даже казалось, что он начал крутить там воображаемое колесо.

А я тупо уставилась в стекло с надписью «не прислоняться». Скоро остановка. Вновь набьются люди так, что яблоку негде будет упасть. И снова все попытаются выжить меня с «насиженного» места.

Мне в затылок уже дышали. Вот что за люди — так и торопятся выйти отсюда, несмотря на то, что мы еще не подъехали. И ради этого стоит дышать мне чесноком в затылок?!

Остановка. Двери со скрипом отворились. Какая-то вредная бабка спросила, выхожу ли я, а когда я ответила, что нет, то получила порцию ругани о том, мол, тогда какого черта я тут стою.

— Девушка, извините, — симпатичный темноволосый парень слегка задел меня плечом.

— Да ничего страшного, — как-то рассеяно улыбнулась я.

Он смотрел мне в глаза своими сине-зелеными глазами. Они такие… завораживающие. Настолько завораживающие, что мое сердце… Да шучу, шучу! Пофиг мне!

— Да я не за это извиняюсь, — он улыбнулся мне в ответ и, недолго думая, выдернул у меня коробку из рук и бросился наутек.

Женщины начали ахать и обсуждать это происшествие. Мол, как же так, средь бела дня, прямо из рук украли, и что надо вызвать милицию-полицию.

А я стою у двери в электричке с открытым ртом, а с губ срывается всего лишь несколько слов:

— Сука, хомяка украл…

День двадцать пятый или эпилог.

— Ладно, черт с ним, с этим хомяком! Нам бы придумать, что с ковром сделать! — я, забравшись на диван с ногами, обнимала диванную подушку. Леша же ходил из стороны в сторону, царапая подбородок и бормоча под нос что-то о том, что бы нам еще сделать.

Вот же нервный… Нервнее самой нервной нервной клетки. Я же, руководствуясь принципом «мне оранжево на все, что мне не фиолетово», сохраняла спокойствие. Ну, как сохраняла… Пыталась делать вид, что сохраняю. Будешь тут спокойна, когда внутри тебя целая буря… — нет, океан! — эмоций. Да, да, я тоже волнуюсь и переживаю!

Волнуюсь хотя бы потому, что мы испортили дорогущий ковер своей чертовой «романтЫкой». Да и все же чужой дом… Я вроде и старалась поддерживать порядок, и вчера все вылизала до последнего уголочка и наготовила кучу всего, но все же кто знает, понравится ли это хозяевам…

— Ань, это канализацию прорвало или у тебя что-то горит?

Я, громко ругаясь на старославянском (Фита. Ижица. Ять!), метнулась к духовке.
Че-е-е-ерт, курица! Я же ее полчаса всякими специями натирала! Ну, а сейчас она подгорела. А все потому, что я — великий шеф-повар, и мне место на кухне во Франции, а не здесь!

— Бли-и-и-ин, и что теперь делать? — я, откашливаясь от запаха дыма, идущего из духовки, сделала жест «рука-лицо».

— Я бы предложил тебе сделать еще одну курицу, — Леша кашлянул, — Но, боюсь, что ты и ее запоришь. Поэтому, наверное, давай закажем еду из ресторана.

— А давай! — эта идея мне была по душе. Готовить, как уже все поняли, у меня уж совсем не получается. То ли это дело для меня слишком сложное, то ли курица какая-то неправильная попалась… — Иди, позвони и закажи курицу на завтра!

— А почему это я?

— А я Марине расскажу, что ты материшься!

— Что еще кроме курицы заказывать?

Владеешь информацией — владеешь миром. А мне много и не надо — власть над миром и чего-нибудь покушать. А еще можно компанию… Маленькую нефтяную кампанию…

— Думаю, нет, с остальным сами справимся! Иди уже, звони! — я закинула испорченную курицу в мусорку, а противень — в раковину, а сама, поднеся свою бренную тушу… кхм… А сама я села на диван и откинулась на спинку. И, обнаглев вконец, закинув ноги на журнальный столик. А чего это Леше можно, а мне нет?! Я, может, тоже хочу…

А то чего он возомнил себя царем, которому все можно? Не люблю я таких людей, если честно… В этом мире есть только один царь, и это — я.

— Я вроде все сделал, — Леша зашел на кухню и откинул телефон на диван. — Теперь осталось только мебель передвинуть так, чтобы не было видно прожженное место на ковре. Но делаешь это уже ты.

— Я? — я невинно похлопала глазками, словно одна из Лешиных почитательниц, что организовали секту и поклоняются ему так ежесекундно.

— А то я Марине расскажу, что ты материшься!

* * *


Но мебель двигал все равно Леша. Хотя бы ввиду того, что я хру… девушка. Не совсем, может, и хрупкая, но девушка!

А я была лишь «командиром», который говорил, что куда и как подвинуть и видно ли сгоревшее место.

Я даже на секунду представила себя такой королевой в шикарном платье и с короной на голове, а Лешу в образе холопа в лаптях, который выполняет все приказы королевы. На этом месте я улыбнулась так широко, как не улыбнулся бы ни один чеширский кот во всем нашем необъятно гигантском мире.

— Лучше бы помогла, — пропыхтел парень, пытаясь подвинуть тяжелый комод.

— Не-е-е-ет, мой милый друг, это только твоя кара! — рассмеялась я, а затем уселась на пол, обняв колени руками. Он, в конце концов, первый начал! А я девушка, а это значит — я обиделась!

— Сволочь ты, Аня, — комод все же поддался Лешиным рукам и сдвинулся с места, правда, на считанные миллиметры. После парень, психанув, мол, да гори оно все сине-желтым пламенем «Газпрома», откинулся на пол, а-ля умирающий на поле боя рыцарь и тяжело задышал. Устал, бедняжка.

— Работать, холоп, солнце еще высоко! — я чуток потормошила его по животу ногой.

— Да ну тебя на все шесть сторон и три матерных слова, — он, взяв меня за щиколотку, убрал мою ногу со своего пуза. Ишь ты, какие мы обидчивые!

— Да ладно тебе, Леш, немного же осталось, — я легла на пол рядом с ним, но я, в отличие от моего недалекого друга, приподнялась на локте.

— Ты сама его пододвинуть попробуй, а потом что-то говори, — проворчал он.

— А ты внутри смотрел? Может, там что-то тяжелое внутри?

Леша сделал громкий фэйспалм. А потом, простонав, потер ушибленный лоб. Последние мозги себе мальчик вышиб… Если, конечно, они там вообще были.

— Лежи уже, я посмотрю! — я поднялась с пола и, подойдя к комоду, открыла один из ящиков. — А-а-а-а-а, дохлый пони!

— Что-о-о-о?! — Леша приподнялся на локтях, очевидно, решив, что ему послышалось.

— Доски здесь тяжелые, говорю! Так что поднимайся и двигай!

* * *


За день мы умарехались порядочно. Я не понимаю, как мы вообще умудрились сходить в душ и разползтись по комнатам. Леша, казалось, вот-вот упадет и захрапит прямо на полу. Я еще относительно держалась, даже в Интернет на ночь глядя решила зайти, в последний раз сидя с чужого вай-фая.

Бело-голубая соцсеть встретила меня, как всегда, дружелюбно. Пожалуй, это единственное место, где мне рады.

Я только начала читать ленту новостей, как послышался «вяк» входящего сообщения.
Я открыла страничку с диалогами. Бледно-голубым цветом светился Лешин ник, напротив которого стоял значок-«мобильник», а рядом стояла циферка «+1».

Алексей: Ань, зайди ко мне.

Анна: Зачем?

Алексей: Надо.

Анна: Ну, надо, так надо, сейчас зайду :)

— Звал? — я слега приоткрыла дверь его комнаты.

— Заходи, — Леша похлопал рукой по свободному месту на кровати и положил на тумбочку смартфон.

Ну, наглости мне, сами знаете, не занимать, поэтому я не только села на его кровать, но и откинулась на подушку. Она Лешей пахнет, кстати. А чем пахнет Леша? Леша пахнет… Лешей! Логика такая.

Парень усмехнулся, откинулся на кровать, приподнявшись на локте и, запустив руку мне в волосы, хотел погладить меня по голове, но вместо этого его пальцы только запутались в моих патлах и вся романтика моменты, была прервана моим о-о-о-очень нецензурным словом на вторую букву русской кириллицы.

— Извини, — Леша смутился из-за неловкости положения и вытащил руку из моих волос.

— Ничего страшного, — я перевернулась на другой бок и положила голову ему на плечо. Алексей, малость говоря, прифигел от моей наглости. Но пусть знает, что наглость — второе счастье, а первое — я. Не знаю, как для него, но для меня-то точно. — Ты же не против? — сделала морду кота из «Шрэка».

— Лежи уже, — он усмехнулся и погладил меня по щеке, водя теплой ладонью от виска до подбородка. К волосам он больше прикасаться не рискнул, ну, оно и понятно…

— Спасибо, мой господин, — я рассмеялась, а после, не выдержав, зевнула. Спать хочется… Все же мы устали порядочно за день, да и время уже довольно-таки позднее, почти полночь…

Я лениво закрыла глаза. Леша же не будет против, если я немного (а может, не немного) посплю?

— Ань, я тебе давно хотел сказать…

— М-м? — сквозь сон пролепетала я в ответ.

— Да нет, ничего, спи, — и он заботливо прикрыл меня одеялом.

* * *


Утро было еще более чумачечим, чем вчерашний вечер. Мы носились по дому, как ошалелые, соображая, что нам еще нужно сделать.

— Да блин, где же эта курица? — я стояла в коридоре, активно нажимая на кнопки радио телефона и параллельно причесывая волосы.

— В коридоре стоит, на кнопки телефона нажимает, — проворчал Леша, спускаясь с лестницы.

Увидев его, я прыснула. Уж очень он выглядел забавно. Темно-синие шорты, которые он использовал как пижаму (Да! Я сумела заставить его их надеть!) и такая прямо вся официальная бледно-голубая рубашка, застегнутая не на те пуговицы.

— Леша, рубашку нормально хоть бы застегнул, — я засмеялась. — А то ты как кавалер с попойки.

— Да не получается, мать ее итить, — проворчал он, теребя подол.

— Не психуй, дай я сделаю, — я улыбнулась и принялась перестегивать ему рубашку.

Леша в тот момент времени тоже даром не терял — взял прядь моих волос и принялся ее… нюхать.

— У тебя так волосы вкусно пахнут… — шепотом сказал он.

Я смутилась, не зная, как отреагировать. Мне еще никогда волосы не нюхали. Мне вообще никто ничего не нюхал, за исключением Потапа, который нюхал и облизывал мои щиколотки.

— Я бы с удовольствием зарылся в них носом…

Уж не знаю, с какого этот шкаф 195х95 решил включить режим «романтического и сопливого идиота», но, черт возьми, это было довольно-таки мило! Увы и ах, но времени на эту «соплежуйку» у нас ну никак нет! Нужно заканчивать приводить дом в порядок! Ну, и себя заодно!

— Это, конечно, очень хорошо, — я отпихнула его от себя, — Но у нас не так уж и много времени, чтобы тратить их на «ваниль».

— Ань, — он улыбнулся и чуть погладил меня по щеке, — Сколько «Жигули» не тюнингуй — все равно «Мерседесом» не станет. Мы уже итак сделали все, что могли. Неужели мы не можем хоть немного времени побыть вдвоем без спешек и прочего? Несмотря на то, что мы почти месяц в одном доме жили, мы с тобой так и не поговорили нормально? Помнишь наше предыдущее прощание? Помнишь Новый Год? Помнишь, как ты только приехала сюда в этот раз и не ожидала меня увидеть? С тех пор мы так и не поговорили. А надо было бы. Сегодня последний день, но, черт возьми, лучше поздно, чем никогда, и поэтому, я хочу сказать тебе…

И тут настойчивый звонок в дверь! Кто, черт возьми, посмел прервать наш разговор?! Ты будешь гореть в аду, противный гадский гад! Для тебя там отдельный котел приготовлен!

— Курицу из ресторана вы заказывали?

— Да, да, мы! — крикнула я курьеру, а потом обратилась уже к Леше: — Ты пока иди, накрывай на стол, а я расплачусь с курьером. Только ради бога, Леш, — ничего там не сожри. Я тебя умоляю!

* * *


— Мы, кажется, не договорили, — прошептал он мне в ухо, в тот момент, когда я причесывала волосы перед большим зеркалом в прихожей. Его горячее дыхание обожгло кожу на шее, заставило пробежаться по спине табун мурашек.

Не дожидаясь моего ответа, он забрал расческу из моих рук и положил ее на полку, а меня развернул лицом к себе.

Он держал меня за руку, а правой рукой гладил по щеке, кончиками пальцев случайно касаясь уголка губ.

— Как жаль, что уже сегодня ты уезжаешь… — он чуть сжал мою ладонь в своей, давая понять, что он рядом. — Я многого не успел тебе сказать… К сожалению, за несколько часов уже ничего не исправить, но я все же попробую. Я люблю тебя. Причем с самого твоего первого дня пребывания здесь, еще тогда, год назад. Прости, что был груб с тобой. Я не знаю, что тогда со мной было. Но сейчас… Сейчас я пытаюсь исправиться. Анечка, я люблю тебя. И ты меня, надеюсь, тоже…

Я не знала, что ответить. Он уже признавался мне в любви, тогда, на Новый Год… Но сейчас… Сейчас это все было как-то иначе. Более странно и… нежно, что ли.

Я почувствовала, как к моим щекам приливает краска. Сердце стало биться так часто, что, казалось, вот-вот сломает ребра.

Такое дикое и невероятное чувство…

Я чуть приоткрыла рот, в голове пытаясь подобрать нужные слова, но они, как назло, от лишних эмоций разбежались в разные стороны.

— Молчи. Я сам уже все знаю…

Он убрал мешающую прядь моих волос мне за ухо. Теплая ладонь скользнула по щеке и задержалась на подбородке, а после чуть приподняла его. Медленно начал приближаться к моему лицу…

Лешина рука выскользнула из моей и легла мне на талию. Я смутилась. Вроде бы и знакомы не три дня, а все равно… Он так близко, из-за чего я начинаю краснеть. В голове не мысли, а сплошная путаница и неразбериха, словно кто-то специально путает эти тонкие полупрозрачные нити. И я даже знаю, кто этим занимается…

— Неужели ты меня до сих пор боишься? — он улыбнулся, поражаясь моей по-детски наивной сущности.

Серые глаза смотрели на меня с любовью и нежностью. А когда-то я их пустыми и холодными считала, надо же…

— Не боюсь… — шепотом ответила я, не заметив, как дрогнули губы. Так хотела казаться взрослой, а как дело дошло до чего-то серьезного — так все то же дитя.

Ладонь прошлась по щеке, шее и опустилась на плечо. Леша медленно, словно растягивая удовольствие, продолжает приближаться к моему лицу.

Я уже слышу шаги и голоса на крыльце. Но мне не важно. Гори оно там хоть все адским пламенем. Сейчас мне ничего не важно…

Между нашими губами считанные миллиметры. И с каждой секундой это расстояние сокращается.

А я пока что буду считать миллиметры, ожидая, пока мой любимый дьявол украдет мой первый поцелуй.