Злая Соня

Пьер и Наташа поженились и жили толсто и счастливо. У них было 12 детей: 6 мальчиков и 8 девочек. Девочки походили на папу, мальчики на маму. Почти никто не был похож на нормальных детей.
Старая графиня объясняла феномен мутацией, от немецкого die Mutter. Изредка ей удавалось донести своё мнение до мадам Безухов. Впрочем, дождаться адекватной реакции от Наташи и в молодые годы бывало затруднительно. Только Анатолю удалось, всего один раз.
- Сидели бы вы, мама, в своей комнате, а не мутировали туда-сюда, - парировала Наташа. – И без вас тошно в глазах!
Такое плодообилие любимого персонажа граф Л. Толстой объясняет тем, что Наташа была здоровая и красивая самка. Думается, что это не вся правда. Сразу же после замужества Пьер запретил ей танцевать русского. А всем известно: если русского не танцуют, ему сразу на ум полезут всякие глупости.
По церковным праздникам, то есть практически каждый день, счастливую многодетную пару навещали Николай с женой Марьей. За ними, как правило, тащилась Соня-пустоцвет. Чтобы не мешала, от неё избавлялись всегда одним и тем же способом. Нет, не в чайник. Посылали заниматься детьми. Соня уходила в детскую очень злая. И потом супруги Пьер и Наташа вдруг замечали, что у кого-то из мальчиков не хватает одной руки, а у девочек недостаёт, то уха, то глаза… Впрочем (см. выше), детям это только шло на пользу.
Своих детишек у Марьи с Николаем было чуть меньше, то есть ни одного. Отчасти это объяснялось гусарским прошлым полковника Ростова, который в любой женщине видел Жеркова. Что, разумеется, не могло найти понимания в лучистых глазах княжны Марьи. А если и находило, то их совместное "тяжело-звонкое скаканье" (в походно-полевом формате) не имело последствий, тех, что нынче принято понимать как нежелательные. Стало быть, и эти двое были счастливы.
Несчастной осталась только Соня. Она по-прежнему была влюблена в Николя. Как метко подметил граф Л. Толстой, Соня была кошечка, и всегда готова прыгнуть и заиграть с красивым кузеном. Конечно, если бы не Машка…
- Машка, зараза! Отбила, отбила, - шипела наша кошечка при встрече один на один прямо в лучистые глаза. – Коля мой, мой! А не твой!
Марья слова не могла вымолвить от обиды. И потому, не долго думая, сразу пускала в ход кулаки. Побиваемая, Соня ретировалась в каморку, где она посвящала часы и недели изучению приёмов борьбы баритсу. "Э… ы", - раздавалось из-за двери каморки в самый неурочный час, пугая слуг и животных. То Соня репетировала финальный бросок через бедро, с опусканием соперницы ниже плинтуса и прямо в пропасть. Как Холмс – Мориарти.
Николай Ростов и Пьер всё спорили о политике. Пьер излагал свои планы на предмет освобождения Украины от господств. Наташа с гордостью смотрела на него, хотя и не понимала ни слова по-украински. Тоже далеко не полиглот, рубака Ростов со своей стороны в ответ поминал неких либералов, которые в грозу 12 года, когда весь народ поднялся дубиной войны, шакалили у французских костров. И обещал, если что, приехать в гости всем эскадроном. Слушая патриотические речи, Наташа и на брата смотрела с гордостью, а на его некрасивую жену – с жалостливым сочувствием. Мол, цени, Машка! Такое сокровище тебе досталось.
До драки, впрочем, редко доходило у них.
Наташа, которая мало изменилась со времени ночного сидения на подоконнике, после оживлённых дебатов думала, вынося горшок из-под одного из дюжины Безуховых: "А почему я не вышла за него? Ну и что, что он мой брат? И не замуж, а… так. Да, так. И тогда Пьер… А что – Пьер? И Пьер. Николай немного Пьер, но не так, как Пьер. А иначе. Пьер любит Николая. А я люблю Пьера. Значит, я люблю и Николая? Какой ужас!". Нельзя не согласиться с этим последним замечанием.
На 9 Мая, как и каждый год, собрались по-семейному. Соню отправили танцевать с детьми:
- Сонечка, разучи с ними что-то патриотическое, нынче Данилу Купора никто не танцует!
Надувшись, скрежеща зубами, поклонница борьбы баритсу пошла к детям и завела с ними танцы под клезмерский оркестр. Музыканты, как всегда жарившие без нот, которых они всё равно не знали, тянули шеи, чтобы как следует разглядеть розовые панталоны Сони. Детям тоже очень понравилось, особенно когда они обнаружили дырочку на самом интересном месте.
Прыгая и задирая ноги выше головы, Соня случайно обернулась. Николя, красный и взволнованный после уже нескольких серьёзных тостов, размахивал рукой, зажав в ней вилку, и что-то быстро и грозно говорил Пьеру, тоже красному и взволнованному. Наташа и Машка унимали мужей. Вдруг Пьер, в ответ на какой-то особенно задевший его пассаж, вытянул руку – и сунул полковнику Ростову фигу под самый нос! В следующий миг полковник воткнул в эту фигу вилку…
Вой либерала обрушил покои. Всё снялось со своих мест, скрутилось в бараний рог и покатилось по залу, сшибая мебель, а потом на лестницу и на двор. Настал наш час, поняла Соня.
- Ну, Машка… Я вам напряду на кривое веретено!
Соня заговорила словами писателя Шергина, что она обычно позволяла себе и людям только в самых крайних, последних случаях. Подняв мальчика поменьше размером, она бегом подтащила ношу к окну. Распахнула окно ударом ноги – и, не прицеливаясь, что есть сил, выбросила мальчонку туда! Подхватила другого – и тоже, туда же… Потом девчонку с бантиками.
Дети в рёв… Они забегали, заметались, а разъярённая Соня всюду нагоняла их, ловила, хватала, швыряла в окно, одного за другим.
Опомнились, когда увидели, что дети летят. Соню перехватили уже на восьмом или девятом. Хотели сразу убить, но решили подождать до ужина.
Детей искали, нашли не всех. Один угодил в скворечник, там он жил неделю, питаясь червячками, которых приносили ему удивлённые скворцы. А ещё одна девочка улетела в капусту. Её так и не нашли: какой же здравомыслящий человек будет искать детей в капусте?!
Соня тем временем, видя, что дело не уха, зубами и когтями проделав дыру в каменной стене, вылезла и, как была, в дырявых панталонах и прочем, скрылась в лесу, перепрыгнув с разбега трёхметровый забор...
С тех пор в наших лесах завелась злая Соня. Она ловит непослушных детей и, за неимением окна, бросает, кого в омут, а кого на высокое дерево. Соней пугают детей. И это правильно. Ведь, если детей не пугать, они никогда не вырастут.


2014.