Колыба

На крутом берегу журчащей день и ночь Закарпатской речушки стоит небольшая хижина. В тех местах она зовётся колыбой. Покрывают колыбу так называемым гонтом – дранками, дощечками, и смотрится такое сооружение издали таинственным и манящим.
Когда-то колыба служила приютом охотников, овцеводов, да и бог знает каких людей, которые в силу обстоятельств вынуждены были скитаться. Она выручала тех, кого темнота застала под открытым небом, кого застигли в пути усталость и голод; да и просто тех, кто оказался вдали от родного дома. А в последнее время колыба всё чаще стала служить пристанищем для туристов.
Долину, где стоит колыба, местные жители прозвали «гнилым местом». Здесь уж как зарядят дожди – конца им нет. Выпавшие в долине речки осадки, испаряясь, не уходят, а конденсируются и снова выпадают на землю. Но уж когда засияет солнце, долина оживает: поникшие травы выпрямляются, промокшие цветы быстро высыхают и вновь радуют глаз своим весёлым видом. Вода двух небольших водопадиков, между которыми так живописно приютилась колыба, поймав солнечные лучи, словно играя, перекатывает их в своих холодных гремящих потоках. Водопады как будто соревнуются между собой – кто поймает больше солнечных лучей; у какого из них они будут ярче и многоцветнее. Небольшой мостик через бурливую речушку быстро высыхает от проливных дождей и, затаившись в тени буков, поджидает туристов, которые вот-вот должны будут прибыть, чтобы полюбоваться этим сказочно-красивым местом Закарпатья. А потом туристов пригласят отдохнуть в колыбе.
Колыба имеет округлую форму с шарообразной крышей и трубой посредине. Труба эта служит дымоотводом от костра, предназначенного для приготовления шашлыков. Они  и составляют главную приманку путешественников. На небольшом расстоянии от костра,  с обеих сторон от входной двери, стоят несколько деревянных столов со скамейками. А напротив двери – буфет. Здесь желающие могут получить, для лучшего понимания вкуса шашлыков, горячительное, которое, впрочем, отпускается не по низкой цене.
Вот и всё скромное убранство колыбы, не считая тусклых фонарей над каждым из столов. Днём они лишь слегка усиливают слабый свет из маленьких окошек в крыше.
С приходом туристов, колыба сразу наполняется гомоном, смехом. Включается магнитофон; звучит старинное танго или вальс. Странники уже успели распробовать то, что взяли в буфете, некоторые распробовали даже очень хорошо, успели закусить поданной колбаской, салатом из капусты и свежими огурцами, и теперь поглядывают в сторону костра, где на железных приспособлениях уже начинают покрываться аппетитной корочкой нанизанные на шампуры кусочки баранины  вперемежку с кольцами лука и томатами.
Над шашлыками для прибывшей группы туристов колдуют двое: старый, сухой, но крепкого сложения дед лет семидесяти, и юродивый. Юродивый больше мешает деду, чем помогает, однако, выполняет несложные подсобные работы: приносит в ведре откуда-то угли для костра, переворачивает мясо на шампурах, а больше всего глядит своими выпуклыми круглыми глазами по сторонам, да вытягивает неестественно шею, как будто ей что-то мешает за воротником.
То с одного стола, то с другого, деда и юродивого угощают выпивкой: кто-то нальёт сто грамм сухого вина, кто-то напитка покрепче. И тот и другой с удовольствием принимают подношения. А когда дед занят приготовлением шашлыков, юродивый перехватывает его порцию, на что дед по простоте душевной не обижается. Он давно привык довольствоваться тем немногим, что ему посылает для счастья жизнь.
А жизнь у старика, в общем-то, была не плохая. Во времена его молодости колыба, какой её сегодня видят туристы, была совсем не такая. Тогда это был всего лишь приют, крыша над головой, да маленькая железная печурка в углу, возле которой можно было обогреться, посушить промокшую одежду да вскипятить чайник. В то время старик пас стада овец в окрестных горах, и, нередко, промокший и уставший, останавливался на ночь в хижине. А наутро гнал овец на другое пастбище.
Жена его с тремя детьми жили в селе. Шли годы, жена у пастуха умерла, дети выросли и теперь были где-то далеко в городе: два сына работали на заводе, дочка учительствовала. Звали дети и старика в город, да не согласился он ехать. Слишком дороги были ему родные места, где прошла вся его жизнь. Другой жизни, да ещё на старости лет, он не хотел. Потому и остался  жить в горах. Как говорится: где родился – там и пригодился.
Со временем всё больше туристов стало приезжать в те места, где жил старик. Вот и решили они с юродивым, когда тот был помоложе и обладал недюжинной силой, приспособить утлую хижину под своеобразную гостиницу. Нарубили они деревьев, сделали столы, скамьи с резными спинками. Устроили место для жарки шашлыков, и дело пошло. Так же, как и прежде, останавливались здесь охотники и пастухи, а чаще всего наведывались сюда туристы. Иногда это было только несколько человек, но особенно старик радовался, когда туристы прибывали целыми группами.
Спал старик и его помощник  каждый в своей комнатке по обеим сторонам от входа, за красивыми резными дверями. По детям, внукам, старик, конечно, скучал. Изредка приезжали они к нему, но быстро уезжали – отвыкли от жизни в глуши.  Каждый раз, жалея деда, зазывали его жить в городе, в квартире. И опять он отказывался. Слышал он, как чахли в городе старики из окрестных сёл, которых забирали с собой  их дети. Некоторых, помоложе его, уж и в живых-то давно нет.
Нет, он не жаловался на жизнь, и работа ему пока была не в тягость. Любил он природу здешних мест с её переменчивым климатом, любил путешественников, туристов – загорелых, весёлых. С их приходом колыба наполнялась жизнью. Вот и сейчас в это далёкое от селений место, в затерянную среди гор, рек и водопадов колыбу, пришли люди. Они были на отдыхе, а потому – в хорошем настроении, смеялись. Оттого и  старику становилось как-то веселее и не так одиноко.