VII. Жизни река

Сухие листья лежали под ногами. Чернотроп. Третий месяц осени напевал тихую песнь об ушедшем лете и засыпающей золотой осени. Над городом всё чаще нависала дымка, как преграда между суетой и миром благим и спокойным. Всё чаще поток информации из средств массовой информации давил обилием до дыр протертых сюжетов и преступной политике стран Европейского союза и заокеанского «Дяди Саши», преднамеренно «замыливая» положение в собственном государстве, - особенно в регионах, отдаленных от разноцветных ночных огней Москвы.
Александр возвращался домой, прочитывая труд об одном святогорском монахе, который житием своим показал дивнейший пример послушания, милосердия и передал это своим послушникам, которые ныне стали наместниками в святых обителях мира. И всё прекрасно написано было там: всё хотелось применить на себя в жизни духовной, уже будучи закаленным и словами подвижников современности. Однако, существовали препятствия. И было их больше, чем страниц в книге. Всегда задаешь себе вопрос: «Вот, казалось бы, и понимаем же всё, и размышляем, и обсуждаем… Но вечно остается один большой вопрос: как?».
- Здравствуй, дорогой друг! – поприветствовал Николай своего хорошего друга Александра. – Придешь сегодня на чай с «эклерами»?
- Ах, Коля-Николай!.. – со смехом откликнулся Александр. – Бьёшь, значит, по слабым точкам?!. Ну-ну!.. Я тебе припомню!.. Ну, конечно же, приду. Если б не «эклеры» - дождался бы ты меня сегодня, как же!..
- Ха-ха!.. Давай, приходи: есть тема для обсуждения.
- Автобус, 10 минут и я уже с пирожным за твоим столом, брат. – не без иронии ответил Александр и нажал красную кнопку на мобильном устройстве.
В мире окружающем, тем временем происходили разного рода перемены. На дорогах появлялись новые дорожные знаки, разметки, по маршрутам стали разъезжать новенькие модели Ликинского автобусного завода, сравнимые по бесшумности разве что с минскими 2000 года выпуска. На высотных домах появились светодиодные огни разных цветов… Но неизменным оставалось одно: пропаганда откровенного идиотизма через экраны телевизоров и посредством рекламы.
Войдя в дом, Александр заметил за столом Николая интересного гостя. Им был незнакомый священник.
- Здравствуйте, отче!.. Благословите! – войдя на кухню испросил Александр.
- Ммм, здравствуй-здравствуй, Александр!.. – хлебнув из чашки и поставив её на стол, привстал священник. – Бог благословит! Наслышан о тебе от Николая. Мы познакомились на прошлой недельке на конференции в Доме Литераторов. Надо сказать, весьма интересно, что вы оба пишите: сегодня это очень важно; от слова многое зависит в этом мире. Я и сам в прошлом журналист: работал в нескольких изданиях. Так сложилось потом, пришел к Богу, воцерковился. Помог во многом тогда отец Василий Алексеев…
- Отец Василий? – встрепенулся Александр. – Тот самый, Николай? – повернулся он к нему.
- Да, Сашок, он самый. – с улыбкой ответил Николай.
- Мы сами были оба в шоке, когда разговорились… Да, кстати, отец Димитрий… Берсенев.
- Вы – Дмитрий Берсенев?.. – ещё больше удивился Александр. – Не ожидал, правда!.. Я Вас и не узнал… Простите!..
- Да, борода меня изменила, Александр. – посмеялся священник. – Я и сам раньше не думал, что жизнь моя будет связана с Церковью. Раньше так, иногда захаживал в храм: свечку поставить, записки подать. Да понял потом, насколько это всё было малым.
Однажды отец Димитрий, - тогда ещё журналист Дмитрий Берсенев, - прочитал в своей же газете интервью, которое брал его коллега у одного молодого иеромонаха, которого только-только назначили в далекий, полуразрушенный приход настоятелем. И там, в конце интервью, были приведены стихи этого священника…

«Уходит лето, оставляя
Ковры из листьев на земле.
Туман над полем, исчезая,
Росу нам сеет на траве.

А мы, по жизни потребляя,
Успеть хотим и там, и здесь.
О смысле жизни забывая,
Разводим в мире тягот взвесь.

Земля горит под небесами:
И мы в огне не видим храм.
Как быть – обычно знаем сами:
И копим в душах наших хлам…»

Тогда известный московский журналист решил задуматься над смыслом этих строк и обратился к своему коллеге за адресом этого священника, чтобы пообщаться с ним лично. Результатом встречи журналиста-обозревателя и молодого священника стало воцерковление первого. Ещё работая в двух изданиях Дмитрий Берсенев успевал прислуживать в храме и познавать жизнь Церкви, что называется – изнутри. Последние материалы молодого обозревателя были пронизаны духом нравственности и были лишены присущего его стилю популизма. Обратив на это пристальное внимание, редакция стала ставить вопрос о подрыве репутации известного ранее громкими высказываниями журналиста. Главный редактор тогда поставил вопрос ребром: «Либо ты возвращаешься к прежнему стилю, либо нам придется разбираться с твоей воцерковлённостью». Уверенный отказ от анализа жизни воцерковившегося журналиста, сделал решительный поворот в его судьбе. Менее чем через год знакомые и коллеги, заходившие периодически в Свято-Троицкий храм на Яузской, стали замечать знакомые черты служащего там священника. И каково же было удивление тех, когда они всё же узнали в нём своего любимого коллегу, который ещё недавно был известен громкими материалами на общественно-политическое темы. После одной такой беседы с ним, коллеги в изумлении поняли, что говорят с совершенно другим человеком. Теперь они слышали речь типичного русского священника. Одно лишь выдавало его, как журналиста: безукоризненная ровная подача информации, которая выработана годами.
- Вот так, дорогие друзья, стал я сначала священником, потом заместителем главного редактора одного литературного и редактором двух православных изданий в Москве. Ну, и три храма, в которых я являюсь теперь настоятелем. Мой же прежний руководитель, прознав про меня, как про православного теперь уже обозревателя, предложил вернуться в издание с тем, чтобы вести там целый блок. Я, конечно, отказался. - почесывая бороду с блаженной улыбкой, произнес тихо отец Димитрий.
- Понимаю Вас, - внес комментарий Александр, - ведь характер тем совершенно иной.
- Не только, Александр. Теперь и стиль, и основа, которую я вкладываю в работы совершено другие. Призыв к обществу стал выглядеть иначе. Взгляд обозревателя многое значит. И если раньше я своими статьями взращивал в определенной категории общества некий революционный дух, обличая систему, то сегодня я не могу позволить себе этого по одной простой причине: я понял, что любые подвижки в народе, имеющие радикальный характер, лишь убивают в нем главное, на чем держится государство и общество!..
- Духовность и нравственность? – спросил Александр.
- Верно! А кроме того – добрые традиции, культура, история… Подлинная история, которая должна учить современный социум сплачиваться и быть едиными, а не стремиться к расколам, разрозненности, разобщенности. Ведь главный бич любого народа – это разномыслие, - особенно – несущее радикально-воинственный характер. И – нет, я вовсе не клоню к тому, что народ должен мыслить абсолютно одинаково. Вовсе нет. Единство непохожих сделать не получится в том смысле, чтобы заставить их следовать одной идеологии, - особенно – политической. Ведь тогда системе будет проще манипулировать таким обществом, внушать ему всё, что только возможно, идеализировать политику власти. Но люди должны быть объединены в своей истории, в знании её, в своей общей культуре, в духовном ключе. А пока этого не произошло – в стране всегда есть опасность вспыхивания бедствий, несущих страшные последствия.
- Вы имеете ввиду национализм и сепаратистские настроения, подобные тем, что кипят в соседнем государстве? – поинтересовался Александр.
- Хочу сразу пояснить, - продолжил отец Димитрий, - что сепаратистские настроения несут благой характер лишь в том случае, когда организованы народом и представителями здравомыслящими, знающими свою историю, историю своего народа. Если же такие попытки отделения организовываются силами, имеющими чисто политические интересы, а также исполняющие интересы «по просьбе», то это приводит к катастрофическим последствиям.
- А то, что сейчас там происходит, отец Димитрий, кем это организовывается всё же? – деликатно вошел в диалог Николай.
- Я не берусь судить о ситуации на Украине в этом плане, Николай. Знаю одно точно, что воевавшие на стороне новообразованной и не признанной Новороссии – люди героические, идущие на эту войну добровольно. Именно эти люди показали сегодня нам, что такое настоящий героизм в наше время. Ведь о прошлых военных конфликтах уже стали забывать. И имена героев уходят. А почему?!. Да всё потому же, что нам не говорят в той необходимой мере о необходимости хранить память о героях, о необходимости сохранять гражданский культ таких героев. Кто сегодня является героями у молодежи?.. Думаю, не стоит и упоминать!.. Забвение это породила не только система. Породило наше безразличие, равнодушие лень. Пропаганда безнравственности, конечно, сыграла в этом ключевую роль. Но не менее сильную роль сыграло наше принятие сего. Поэтому и время уходит у нас не на познание истории, не на духовно-нравственное совершенствование, не на культурно-просвещающие путешествия и диалоги, а на игры в «шарики» и «стрелялки» в планшетном компьютере и просмотр увеселяющих сознание видеосюжетов, в которых те, кто мог бы участвовать в подъеме культуры в стране, валяются у входа в метро или на остановке в безобразном виде и выкрикивающих из уст словесный смрад. 

«Молодые солдаты
Остались в последней войне.
Слышим грома раскаты:
И страшно теперь нам вдвойне.

В наше мирное время
Уходят в края далеко
Те, кто нёс это бремя,
Но стало совсем нелегко.

Молодые солдаты -
Не только кто в войнах погиб.
Но и те, что объяты
Желаньем уйти вопреки.

Кто не ценит молитвы,
Служения Богу во век.
И в последнюю битву
Бросает душу на снег.

Как нам важно оставить
Что есть ещё ценное в нас.
Что возможно - исправить,
И пойти на молитву сейчас.

Нам же время дается -
Как нужно его провести,
С трудом, что вернется
И станет Благодатью цвести.»

Но окончил отец Димитрий встречу оптимистически. Подводя итоги непростого разговора, он выразил надежду на то, что Церковь сможет увеличить в ближайшее время тот необходимый духовно-просветительский вклад в совершенствование общества, как это делали святые монастыри ещё столетие назад. И мы сможем принять-таки то, что усердно закапывалось десятилетиями лживой пропагандой свободы мышления и действий, демонстрирующих страшный упадок и картину полной отрешенности от здравого смысла. 

«Сколько я видел оскверненных могил,
Так много крестов торчат из земли.
За что же наш брат им отомстил:
И что мы взамен теперь обрели.

За что мы сравняли погосты с землей,
Почему кощунственно так поступили.
Удушили Россию, заигравшись с петлей,
Что мы, братцы, теперь натворили?!

Глядят наши предки с той стороны:
Понять бы теперь, что происходит.
Лишились истории нашей страны,
И последние кадры киноленты уходят.

Давайте же, братцы, поставим кресты - 
Хотя бы лишь в память упущенным дням.
И пусть зацветут вокруг них цветы, -
И вновь возродится Русь по частям!»


- Вот такой у меня новый знакомый, брат. – ставя повторно чайник, после ухода отца Димитрия, сказал Николай.
- Очень интересный он всё-таки человек. – с улыбкой и воодушевлением заметил Александр. Я ведь его лично не знал раньше. Но мне кажется, кардинально люди вряд ли могут поменяться, даже обретя веру. Изменился характер выражения мыслей, - это да!.. Но образ… Наверняка, прежний.
- Поддерживаю, Александр. Но, однако же, из его опыта можно многое почерпнуть, согласись. 

«Дорогая сердцу земля,
Уплываешь вдаль от меня.
В серебристых каплях дождя
В них картины прошлого дня.

Убегаем от прошлого прочь
И живем настоящим теперь.
Только вновь к нам спускается ночь:
И зовет снова в прошлое дверь.

Наша жизнь - это память о днях,
Что упущены в гонке за миг.
Но вот миг этот вдруг потеряв,
Слышим сердца болящего крик.

Солнце встало - а значит, и мы
Впредь должны зажигать этот мир.
Но огнём не грехи быть должны,
А Небес Божьих дивный сапфир.»


Шли ноябрьские дни. Периодически приходили морозы, которые оставляли по утрам иней на дорогах и веточках деревьев, создавая вокруг сказочную картину и обращая, казалось бы, тусклый и серый ноябрь в яркое подобие своего весеннего собрата – апреля. Успокаивалась, однако, внутренняя война миров и взглядов. Всё реже проскальзывали в электронной сети острые высказывания жителей Западной Украины в адрес территориальной России и её верховодителей. Видимо, поутихла жажда доказывать то, в чём нет уверенности и что не имеет под собой никаких оснований.
Всё чаще диалоги Александра с Николаем, с его духовником из подмосковного городка, куда он ездил каждый выходной, чтобы предаться благодати и спокойной, тихой молитве, с новым знакомым иереем Димитрием Берсеневым, который наверняка знал, как нам всем жить в большом городе, оставаясь христианами не по слову, но духу и делу, со знакомой сестрой-преподавателем, знавшей, как простые будни превратить в тонкое освещение фонариком своей богатой благоуханием души и насыщенным внутренним миром, который отражался в превращении маленьких, незаметных вещей в дивное подобие великих, весьма значимых картин нашей жизни, наполненных глубоким смыслом, - становились ярким и горячим огнем среди окружения. И – да!.. Стоит особо отметить значимость самих встреч и диалогов. Кто хоть раз сознавал особую радость при встрече с человеком, в полной мере отражающим твои мысли, твой внутренний красочный мир, в котором нет простого блуждания по переулкам судьбы и хождения по мукам, - но есть действительное стремление скрасить сей, казалось бы, серый момент красками благоуханнными, тот ценит каждое слово, каждый миг, каждый комментарий к пусть и маленькому, но способному затеплить свечечку событию!.. Да!.. Мы и в самом деле так мало уделяем времени тонким моментам нашей жизни, в которых могут находится и позабытые огоньки, и маленькая шкатулочка с ярчайшей мелодией самой жизни.
- Что ты делаешь? Я не отвлекаю? – возникнет вопрос.
- О, нет, что ты, совсем нет!.. Напротив, так важно, чтобы сейчас мы вместе подумали над завершением мысли, которой томим в минуты сии. – прозвучит радостный ответ.
И прольется слово о недавнем наблюдении в тонкой материи событий, которое ляжет, словно белое перо на белый, чистый лист и прочтено будет теми, кто понимает сейчас: это действительно важно. О, Боже мой, как это важно и ценно!.. И важно понимать это именно сейчас, чтобы спустя всего лишь год, не спросить у самого себя: «Ах, как же мы этого не заметили в нашей жизни?!».

«Солнечный свет, мерцания звёзд, -
В зеркалах отразятся они.
Незримый ответ через тысячи вёрст, -
Над просторами нашей земли.

Зеркала отражают всё вокруг и всегда:
И образы света, и линии тьмы.
А порой искажают, прибавляя года, -
И вновь разбиваем их мы.

А они отпускают на волю порой
Детей весёлых своих.
И мы увлечённые этой игрой,
Зайчиков ловим шальных.

Зеркала отражают всё вокруг и всегда:
И образы света сохраняются в них.
Как рек и озёр повторяет вода
Пейзажи Руси, где ветер затих.

Солнечный свет отражают и капли:
Роса на лугу - посмотри!..
И к полудню они под солнцем иссякли:
Но и ты отрази, повтори!..

Зеркала отразят и узнают всегда,
Кто стоит перед ними сейчас.
Но и мы, как озер голубая вода -
Отразим же всё лучшее в нас!..»

И снова, и снова серебристой рекой побежит жизнь наша, где мы нашли первый ответ, - а кто и не один. Кто-то уже молится в маленьком храме, поставив свечу. А где-то сейчас написан новый стих, в котором отразились вчерашние события: и события не из новостной ленты, а из понимания сего момента жизни. А там, - да-да, там, в том городке, на окраине Руси, - прочтен был этот стих, вызвавший слезы радости, принесшие в сердце такой же ответ и открывшие занавес солнечному свету. А здесь, неподалеку он, - да, вот, именно он, хороший, светлый человек, - понял, что именно она, свет и огонёчек в его жизни, - сможет затеплить и его лампадку – и они смогут, взявшись за ручку, пройти в цветущий сад новой, совместной жизни, где появятся на свет новые ангелы, горящие светом Божественной, неизреченной Истины. И, вот в том окне, где горит красивый абажур и озаряют белоснежную занавесочку его тихие огоньки, - начался живой разговор о самом главном, - действительно важном и ценном в эти минуты. В метро, где Александр заметил необычного молодого человека, глядящего в стекло двери и делающего какие-то заметки в своем блокноте карандашом… И, как потом стало ясно, парнишка этот творит прекрасное: он изображает карандашом на бумаге отражение в стекле – пассажиров вагона, следующих по домам, в свои миры, и во время поездки погруженными – кто в книгу, кто в планшетный компьютер, а кто и просто размышляющий о чем-то своем. А в этом чудесном синем автобусе с «гармошкой», блистающим заводской новизной и следующим в дальний райончик города, мечтают о светлом моменте жизни и строят планы на предстоящую неделю, в списке которых нет суетливых дел… Их нет, потому что, всё устроится с помощью Божией, и благословенны будут начинания светлые. И загрустивший человек, стоящий у окошка в середине салона этого замечательного, быстрого и тихого автобуса, даже не подозревает, что дома его ожидают приятные вести о скором появлении на свет Маленького Чуда, а в руках у этой женщины, что отдыхает в удобном кресле во второй части автобуса, маленький подарочек от дорогого ей человечка и улыбка её легкая совсем-совсем не украденная, потому что, подобная радость на лице и у этой бабушки, везущей гостинец своим внучатам и предвкушающая сладостный момент, когда маленькие ножки бегут по коридору со словами: «Бабушка, бабушка приехала к нам». И здесь же, неподалеку от нее, молодой отец, также имеющий в руках только что приобретенные подарочки для маленького сынишки, который ждет-не дождется своего папу с маленькой, но его самой любимой шоколадкой… А ему ещё и такой чудесный сюрприз. И эта тоже молодая пара, - женщина и мужчина, - везут приятную радость и тепло своей маленькой дочке, которая осталась сегодня с бабушкой и дедушкой дома и нетерпением ожидающей совместного ужина и чаепития за красивым семейным самоваром и вприкуску с наивкуснейшим тортиком «Сказка». Но как же можем забыть и о плачущем ныне и скорбевшем!.. Нет-нет, - он не оставлен Всевышним и не лишен Благословения Его, - ведь сейчас к нему едет старый добрый знакомый, который поддержит его и с молитвою обнимет его и согреет словом благим. И обретут усладу все, кто оказался в сложной ситуации, кто стоит перед тяжелым выбором… Все, все, кто верил хоть капельку и обращался к Нему с Покаянием и просьбой о прощении, придут туда, где утешены будут и помилованы. И Спасение обретут, и радость о Нем!..

«Мы ищем огонь в свете полудня,
Укрываясь, при этом от острых лучей.
И в ребристых суетных буднях
Не видим мерцанья теплых свечей.

И тех, кто молился день ото дня,
Что в ночи не гасил абажур,
Слезу проливал, колени склоня, -
Я за тех свои чётки держу.

Пусть молитва прольётся от сердца всего,
И пусть не кончаются чётки.
И пусть не смутит слеза никого:
В моём сердце песнопения нотки.

Я молюсь в этот час, затеплив лампаду:
Пусть тепло от молитвы идёт.
И узнает скорбевший нежданно усладу,
А упавший - пусть снова встаёт!»

- Друг мой дорогой. Хочу сообщить тебе о приятном и долгожданном визите, - сообщил по телефону Александру Николай.
- Что ты говоришь?!. - с иронией, но каким-то тонким предчувствием радостным, отреагировал на слова эти Александр. К нам едет ревизор? – посмеялся украдкой он.
- Веселый ты человек, однако!.. – с блеском в голосе произнес Николай. – Визит, я тебе скажу, двойной… Да-да!.. И с разницей примерно в два-три часа. Но нам нужно будет приехать сначала на один вокзал, находящийся на Ленинградском проспекте, а затем – на вокзал, расположенный на улице Земляной вал!.. – слегка сбавляя тон голоса до мягко-интригующего продолжал Николай…
- Ах, друг мой любимый! – воскликнул Александр в ответ на слова Николая. – Я не просто еду… Я лечу. Действительно, брат, хочу сказать тебе: не ведаем мы встреч долгожданных.
- Ты прав! Как и всегда!.. Жду на «Театральной» в три. – раздался после короткий сигнал, означающий завершения разговора и знаменующий его дивное продолжение с долгожданными гостями спустя лишь уже несколько часов. 

«Найдем мы однажды сказочный дом:
И в нем - огоньки и лампадки.
Красивый, уютный, увенчан крестом -
И запах свечей внутри такой сладкий.

Войдем мы в него, поклонимся низко,
Стряхнем снежинки с пальто.
Ах, как же легко, благодать уже близко:
Не тревожит сердце ничто.

И свечи горят так стройно и тихо:
Лампадки уже затаились.
И смотрят на нас Благодатные Лики:
И мы с Благодатию слились.

И возглас услышим из алтаря, 
И сердце наполнится светом. 
Сюда мы пришли всё же не зря:
Боже, Тебе Слава за это!

И служба прольется в душу и сердце:
Молитва течет в Небеса.
Взмывает, как птица, в открытую дверцу,
Воистину - здесь чудеса.

Покинем на время сказочный дом,
Ведь сюда пришли мы зимой.
А когда зацветёт всё здесь кругом,
Мы снова вернёмся, вернёмся домой.»

С белых промытых небес начали падать крупные, богатые узорами снежинки, вселяя внутреннюю тишину, дополняемую лишь прекрасной душевной композицией, написанной прекрасным композитором, хранящим в душе своей не менее красочный, богатый мир, кажущийся со стороны, быть может, маленьким и скудным. Радость – это всё же не состояние временного восторга. Всё же – это состояние всей жизни, когда живет внутреннее понимание того, что вот-вот что-то изменится… В этот час, в эту минуту, - а может даже, в эту секунду засияет лучистый огонек во-о-он там, за той маленькой, белой церквушкой на окраине известной нам деревушки... 


«В сердце тихой России,
Где листочек упал на пенёк,
Где цветочек летом рос синий,
Горит тепла огонёк.

Он горит несмотря ни на что,
И дожди ему не страшны.
В лесочке нашем простом –
От осени и до весны.

Что за сила питает его,
Что не гаснет тот огонёк?..
В ноябре здесь нет ничего, -
Только он и старый пенёк.

Я пройду в этот сказочный лес,
Тот пенёк в глубине отыщу.
Только нет огонька того здесь:
Я стою и тихо грущу.

И присяду на старый пенёк,
Помечтаю о сказке былой…
И зажегся вдруг огонёк,
И сияет рядом со мной.

- Где ты был? – улыбнувшись, спрошу.
Он ответит мне, не тая:
«Я гореть никогда не спешу,
Всё тепло для мира храня.

Вы бежите, торопите время,
Только я здесь Бога молю,
Чтобы вы, в грехах пламенея,
Не погубили душу свою».

В сердце тихой России
Гляжу на старый пенёк.
Где цветок летом рос синий,
Где живёт мой огонёк.»